Неужто Ящерь предсказал ложно? Не бывало доселе, знать обманывают. Записалась к главному начальнику, приходит на следующий день в назначенный час — не пускают! Много вас, говорят, ходит тут. Сказано отпустили, значит отпустили. Иди домой! А она возьми и скажи:
— Знаю я, вы его еще вчера ровно в два часа пополудни убили!
Тут они запереглядывались, притихли.
— Кто тебе сказал? — ласково спрашивает один. Ящеря назвать — не приведи Бог! Да и не поверят…
— Нашлись люди, сказали!
Анну хвать и в каталажку. День просидела, вечером главный начальник приходит: маленький, черненький, кудряшки дыбом — ну, соплей перешибешь мужичонка!
— Кто сказал? — спрашивает строго, а бас-то как у батюшки силуяновского.
Анна поняла, что не отступятся, заплакала, взмолилась:
— Никто не сказал, сердцем почуяла, сон дурной видела…
— А почуяла ты сердцем, кто муж твой?
— Да кто? Человек добрый, обходительный да ласковый…
— Это он с тобой ласковый. Знала ты, что он — сын жандармского полковника? Знала, что скрыл он свое происхождение, в Сибирь прибежал, в доверие советской власти втерся?
Тут Анна обомлела, слова сказать не может: никогда ничего подобного о своем Алексее Спиридоновиче не слышала…
— Могу я тебя, — говорит этот мужичонка дальше, — в лагерях сгноить, как жену врага народа. Но я добрый и отпущу тебя, коли поблагодаришь меня.
Вспомнила она о детях, что остались без пригляда, и вымолвила:
— Благодарю…
Пришла домой с мыслями тяжкими, тихая, вялая, будто воздух из нее выпустили. Обняла Ящеря и говорит:
— Ох, не знаю, Ящерка, что и подумать… К кому ты ни явишься, туда горе приходит. Уж прости, но боюсь я тебя.
— Не бойся, тетя Аня, — сказал тогда Ящерь. — Ни с кем больше горя не приключится из нашей родни, и зла от властей не будет. Дядя Алексей — жертва заложная, чтоб никого более не трогали.
Промолчала она. Достала холстину и принялась шить сразу две сумы. А Ящерь посмотрел и спрашивает:
— Что это ты шьешь?
— По миру вас пущу, христарадничать. Мне-то кто подаст, а ребятишкам еще подают.
— Не надо побираться, тетка Анна. И так проживем.
— Как же мы теперь проживем без Алексея-то Спиридоновича? Кто нас кормить-поить будет? Нам ни пенсии не полагается, ни пособия, и на работу теперь не возьмут. Только по миру с сумой и остается…
— Сума мне пригодится еще, — вдруг заявил Ящерь и забрал у нее суму. — Придет время, с ней и буду ходить. А ты поезжай-ка в Силуяновку. Там сразу за поскотиной, что к реке выходит, порушенный амбар стоит. Пойди ночью, чтобы не видел никто, подними половицы в том амбаре и копай у левого переднего угла.
— И что же там есть?
— Углярка там зарыта. Достань ее и возьми золотых денежек пригоршни три. А остальное не бери, закрой углярку и снова закопай.
— Да откуда же там золоту быть? — усомнилась Анна.
— Есть, тетя Аня, уж скоро сто лет, как лежит. Теперь его час пришел.
— А все-то нельзя ли взять?
— Нельзя. Потом возьмешь, когда война начнется.
— Война?!..
— Только сразу не бери, подожди три месяца, когда пролитая кровь в чувство власть приведет, — распорядился Ящерь. — А возьмешь — все сдай государству. Пусть построят самолет…
— Неужто и война будет? — ужаснулась Анна и заплакала.
Он голову ее к своей узкой груди прижал, по волосам погладил.
— Будет… Страшная будет. Половина сватьинских мужиков в Горицкий бор уйдут…
8
Засидевшийся под юбкой Принцессы Хлопец вырвался на оперативный простор Забавинска и развил бурную деятельность, хотя был послан в качестве квартирмейстера. Его штатные коллеги, приученные уважать генеральские погоны, рассказали ему о жемчуге, о странном его хозяине, тайно сводили в камнерезную мастерскую, где ее владелец по ночам дырявил перлы — в общем, раскрыли перед ним служебный секрет, ожидая помощи и некоего мудрого слова опытного чекиста, а потом заскулили от его самоуправного норова.
Фаворит не просто давал советы и рекомендации — придумывал собственные лихие операции, тут же пытался реализовать их, и оперативники едва удерживали этого тяжеловеса. Увидев гору уникальных, бесценных и хладнокровно разрушаемых сокровищ, в первую минуту после шока он приказал штатным сотрудникам немедленно остановить камнереза, мастерскую закрыть, а весь жемчуг изъять. Никто от старого и знающего оперативника подобного милицейского подхода не ожидал, и в первый момент наступила растерянность.
Когда же генералу растолковали, что нет на то никаких, даже самых малейших оснований, Хлопец продолжал махать шашкой, требуя прекратить варварство оперативным путем: натравить на камнереза налоговую службу, пожарников, санэпидстанцию, отключить энергию и воду, организовать бандитский наезд или, на худой случай, спровоцировать драку и отправить мастера под арест на десять суток. И пока он сидит, раскрутить его на какое-нибудь дело, связанное с незаконным оборотом самоцветов и драгметаллов — каждого ювелира всегда есть за что посадить.
Лишь звонок Леди Ди, строгое внушение и личный запрет приближаться к камнерезной мастерской прервали самодеятельность заштатного генерала, по крайней мере внешнюю; он перестал третировать оперативников, вроде бы занялся прямыми обязанностями — вместе с Плюхачом разработал и документально оформил прикрытие, снял квартиру для Самохина и приобрел на его имя подержанный джип «лендкрузер». Управился в один день, и оперативники уж было успокоились, но хватились наутро, а генерала и машины нет и его сотовый телефон находится вне зоны связи. Швейцар в гостинице сказал, будто в третьем часу ночи Хлопец встретился с каким-то мужчиной на автостоянке и потом куда-то уехал вместе с ним.
На всякий случай подождали до обеда, подключили местного оперуполномоченного, тот связался с милицией, и только к вечеру выяснилось, что черный джип, прежде принадлежавший директору ювелирной фабрики, видели аж в пяти населенных пунктах района, причем в разных сторонах. Человек, бывший за рулем, по описанию походил на Хлопца, говорил, что он занимается скупкой грибов и ягод, а сам ненароком расспрашивал местных жителей о родственниках человека по фамилии Сумароков.
То есть генерал отправился на розыски Алхимика — под таким прозвищем проходил у оперов владелец жемчуга…
Считалось, Сумароков еще не подозревает, что хозяин мастерской, подрядившийся добыть родовые песчинки из перлов, насмерть перепуганный рюкзаком с драгоценностями, по самой скромной оценке, эдак миллионов на пятнадцать в долларах, за которые могут просто оторвать голову, в тот же день нарушил договоренность о строгой конфиденциальности и сам сообщил в ФСБ. Прибывшие из Москвы сотрудники проводили только скрытую оперативную проверку, негласно охраняли камнерезную мастерскую, самого ее владельца Власова и лишний раз дыхнуть боялись, дабы не привлечь внимания заинтересованных лиц. Объяснить странное и грубое рвение Хлопца можно было лишь его советским прошлым: у старого чекиста все еще болело сердце за народное добро, а разум смутно воспринимал понятие частной собственности. Он мог наломать таких дров, что потом к Алхимику ни с какой стороны не подъедешь, не спросишь, как он делает лекарство от старения, и тем более не узнаешь, кто такой или что это такое — Ящер…
После того как жемчуг попал в руки к Власову, сам Сумароков бесследно исчез. В село Полый Яр, где он жил и где располагались сейчас закрытые реставрационные мастерские, не возвращался, у родственников не объявлялся, и у оперативников, естественно, сразу же возникло подозрение, не причастен ли владелец камнерзки к этой внезапной пропаже? Увидел рюкзак с перлами и не справился с алчностью — оформление заказа и передача драгоценностей была один на один. А потом испугался и сообщил в ФСБ, чтоб следы замести…
Власова взяли в оперативную разработку, провели негласный обыск в его мастерской, в машине и гараже, запланировали при удобном случае проникнуть в квартиру, но неожиданно пришла информация, что несколько часов назад Алхимик позвонил своей двоюродной сестре, которая жила в Полом Яру, попросил сходить к нему домой и полить цветы, поскольку он сейчас находится в Мурманске и вернется только дней через пять. После проверки установили, что такой звонок на самом деле был, однако звонил Сумароков по сотовому телефону из Забавинска. То есть никуда он не уезжал, а затаился где-то, и не исключено, что присматривает теперь за камнерезной мастерской со своим жемчугом и отслеживает всех туда входящих и выходящих. Иначе-то зачем ему вся эта конспирация?
Никто такого оборота не ожидал, оперативники притихли и затаились, а Хлопец тем временем рыскал по району и дотошно пытал народ, у каких родственников спрятался реставратор Сумароков!
Все это рассказал назначенный помощником сотрудник ФСБ с неблагозвучной фамилией Плюхач, два дня торчавший в аэропорту в ожидании опаздывающего Самохина. И таким образом неожиданно и сразу, будто в ледяную воду, окунул его в работу над новой темой.
Все это рассказал назначенный помощником сотрудник ФСБ с неблагозвучной фамилией Плюхач, два дня торчавший в аэропорту в ожидании опаздывающего Самохина. И таким образом неожиданно и сразу, будто в ледяную воду, окунул его в работу над новой темой.
Ничего подобного прежде фаворит себе не позволял, исправно и в срок выполнял поручения Принцессы, и хотя чувствовалась некоторая зависть и желание приподнять собственную значимость в «Бур вод строе», он все-таки подчеркивал свое невмешательство, мол, мы люди заштатные, у нас свои радости. Его следовало остановить немедленно и любым мирным способом. Проще бы нажаловаться Принцессе, способной в один миг приструнить генерала, однако Леди Ди уже омолаживалась в Германии, о чем тот прекрасно знал, и оставалось выкручиваться своими силами.
Или доложить Липовому.
Более всего в этом случае обескураживала неожиданная и непривычная смелость Хлопца, который раньше без ведома Дианы Васильевны и шагу боялся ступить и, если проявлял инициативу, то обычно на бытовом уровне, например, забраться на чердак и пострелять птичек из своей двустволки. Поэтому еще по дороге из аэропорта в Забавинск Самохин определил несколько возможных причин отъявленной храбрости фаворита: застарелая месть за дочку-шейхиню (грубо вмешаться, чтоб потом несостоявшийся зять завалил ответственную тему) или выполнение некоего поручения Принцессы, которая могла подстраховаться и пристегнуть к нему своего помощника. А потом, если он, Самохин, получил от адмирала особое задание, то неизвестно, нет ли и у Скрябинской какой-нибудь специфической миссии? Несмотря на внешнюю грубость и прямоту, Липовой считался не только разведчиком высшего класса, но еще и прекрасным организатором и великим знатоком всевозможных игр, интриг, провокаций, манипуляций и прочих шпионских технологий. Кто знает, а вдруг, как и Самохина, он поочередно пригласил к себе Леди Ди и Хлопца и перед каждым поставил свою задачу? Или, к примеру, дал задание Скрябинской, а она, тоже искушенная в этих делах, повела свою игру и поручила генералу «возмущать пространство» в Забавинске?
Они и не такое вытворяют, когда разыгрывают многоходовые комбинации…
На тот период, пока немцы делают ей новое лицо?
Не может послушный и исполнительный служака быть смелым и независимым без веской причины!
Плюхач или догадывался о связи Самохина с адмиралом, или так оперативно мыслил, поскольку предложил устроить Хлопцу небольшую автоаварию, лишить его возможности передвижения и соответствующим образом доложить на самый верх, например, куратору в Совете Безопасности, и тем самым нейтрализовать фаворита.
Выход был простым и надежным, если еще учитывать предвзятое отношение Липового к генералу: причина была бы убедительной, и за исковерканную иномарку, можно сказать, боярский кафтан, пожертвованный адмиралом со своего плеча для реализации столь важной темы, он мог своей властью отстранить инициативного помощника от работы, по крайней мере до возвращения Принцессы.
Самохин согласился бы с помощником, но все это могло быть игрой, затеянной самим адмиралом, кроме того, он не очень-то доверял операм, которые обычно работали грубовато, а местная милиция не могла подыграть, поскольку находилась в неведении, и дошлый, прожженный чекист догадался бы, с чьей подачи он не справился с управлением. В свою очередь он сразу бы расценил это как месть Самохина, и тогда последствия стали бы непредсказуемыми: по некоторым сведениям, Леди Ди терпела Хлопца и держала возле себя исключительно из-за его связей в банковском мире, за счет которого финансировалась половина тем «Бурводстроя».
А это уже не отвергнутая дочка-шейхиня…
Плюхач не знал и знать не мог всех тонкостей отношений в группе, мыслил так, как был научен и, несмотря на простовато-молодцеватый вид, оказался человеком обидчивым.
— Ну, как знаете! — сказал он и отвернулся. — Если он найдет Алхимика, отвечать будете вы.
Штатные оперативники ФСБ придавались сотрудникам «проектного бюро» только в помощь и обязаны были выполнять их указания, когда дело касалось работы, требующей проведения спецмероприятий и операций — провести негласный обыск, установить прослушку, вытоптать объект, проверить связи. Но таким образом несколько униженные, они всякий раз стремились влезть и в саму тему, считая гражданских «детей Скрябинской» малахольными, недееспособными и некомпетентными. По этой причине часто возникали конфликты, и чтобы избегать их, одно время хотели весь «Бурводстрой» перевести в службу безопасности — за это ратовала сама Принцесса, мечтавшая получить генеральские погоны. Однако вовремя спохватились: государственная машина и так более чем наполовину состояла из агрегатов, узлов и деталей бывшего КГБ, это не считая болтов, шурупов и винтиков.
— Лучше проколи генералу все четыре колеса, — мрачно пошутил Самохин. — И запаску. А с шиномонтажом договорись, чтоб не чинили.
— Мы уже на «ты»?
— А я привык с помощниками на «ты», — парировал Сергей Николаевич. — Так легче понимать друг друга.
— Да он их сам заклеит. Остановишь его колесами!.. Это же бульдозер!
— Где сейчас Хлопец?
— Точно неизвестно…
— Плохо, товарищ майор…
— А нам не ставили задачи отслеживать вашего сотрудника! — чуть не закричал тот. — Мы делали это по собственной инициативе.
Самохин демонстративно осмотрел помощника, остановил взгляд на сцепленных, нервных руках: и чем он приглянулся Леди Ди? Разве что здоровый, румяный, сильный, наверняка если в хорошем настроении, то открытый, добрый, умеет заразительно смеяться.
С такими отдыхать хорошо, шашлыки жарить, сидеть за столом — почему они и нравятся стареющим принцессам…
— А посвятил генерала в суть дела тоже по собственной инициативе? — будто между прочим спросил Самохин.
— Мы ничего не нарушали! — Плюхач в тот же час усмирил свой пыл. — У него все формы допусков, удостоверение консультанта…
— Ну да бог с ним! — примирительно сказал Самохин, когда въехали в город. — Ключи от квартиры у тебя? Спать хочу…
Помощник недоуменно хмыкнул, достал из кейса ключи.
— Документы прикрытия у генерала…
— Почему у него? Плюхач тяжело вздохнул.
— Ну, это еще один прокол… Потому, что документы делал Хлопец. Просто у него связи, изготовили в два дня… Можешь отказаться от моих услуг.
Давить на него не имело смысла.
— И кто я теперь? — поинтересовался Самохин.
— Войтекунас Всеволод Римасович, — сообщил Плюхач виновато. — Бизнесмен из Прибалтики, заготовка дикорастущих. От грибов и ягод до целебных трав…
— Кто придумал?
— Генерал… Надо признать, версия замечательная. Она позволит нам беспрепятственно ездить по всему району…
— Нет, фамилию?
— Да тоже он…
— Но я не артист, акцент изображать не смогу.
— И не надо. Здесь прибалты работали, скупали грибы и шпарили на чистейшем русском… Для местного населения знакомо, и есть материальная заинтересованность. Встречают, как родных…
— Так что, нам придется и грибы скупать?
— Все продумано. Нынче прогнозируется неурожайный год.
— В трубу вылетим…
— И это учли. — Плюхач вновь обрел уверенность. — Дикоросы — второе прикрытие. На самом деле ты работал на литовской таможне, есть связи, возможность перевозки контрабанды в Европейский Союз. Потом я проинструктирую детально…
— Какая же контрабанда?
— Солидная… Антиквариат и драгоценности. Забавинск во все времена славился ювелиркой и реставрационными мастерскими. Сюда чуть ли не со всей страны отправляли на реставрацию редкие иконы, книги и опять же — антикварные ювелирные изделия. В том числе археологические. Тут когда-то были выдающиеся мастера. И воровали отсюда хорошо.
Двойное прикрытие и глубокая проработка легенды нравились Самохину, однако он почуял во всем этом двойное дно.
— У тебя есть еще какое-то задание от своего начальства? — дружелюбно спросил он.
— Есть, — не сразу отозвался помощник.
Кажется, здесь не было ни одного человека, который бы выполнял одну задачу, и хорошо, что помощник честно признался…
— А оно не повредит моей работе?
— Нет… Я даже могу сказать. Мне поручено выяснить происхождение драгоценностей. Есть договоренность с твоим руководством… Ты же понимаешь, не каждый день откуда-то приносят по рюкзаку ценнейшего жемчуга.
— Он что, археологический? Из раскопок?
— Эксперты говорят, не похоже, чтоб в земле лежал. Ну, или где-то хранился в идеальных условиях. Ты же знаешь, долго его не сохранить, максимум триста лет, потом рассыпается в пыль. А этот свежайший! И откуда такая масса? Где добывают? Почему раньше никогда не появлялось такое количество?.. Поэтому основная версия — жемчуг все-таки археологического происхождения.