Очень скоро Василиса в своем шелковом шарфе замерзла, на тоненьких каблучках с кокетливой походки перешла на утиную поступь, даже языком работать устала и примолкла. До «Белой зависти» подруги добрались в молчании.
Магазинчик предлагал одежду, был небольшой, но уютный. Приятно удивлял ассортиментом, а ценами вводил в глубокий транс. В такой ранний час посетителей совсем не было, только возле витрин толкались девушки в одинаковых форменных платьицах, а между ними ураганом носилась пышнотелая дама. С ловкостью шулера дама перебирала вешалки, затем хваталась за голову, за глобусную грудь, припадала на стул, а потом верещала на весь торговый зал:
– Юля! Юля, в кармане дуля! Врагиня моя! Признайся, дерзкая, за сколько тебя перекупили мои конкуренты?! Нет, ты не растопыривай глаза, потому что так работать может только тот, кто сознательно разоряет своего хозяина. О-о-о! За что мне такие ка-а-адры? Ты посмотри на Леночку! Леночка… Лена!!! Где размер два икса эль?! Лена, руки из полена! Ты хочешь моей смерти?! Куда ты затолкала самый ходовой размер?!
Люся во все глаза разглядывала колоритную особу и ждала паузы в ее монологе, чтобы спросить про хозяйку. Василиса же ничего не слышала и не видела. Она прямо с порога заметила замечательный сарафанчик своего размера и теперь высчитывала в уме, сколько месяцев им с Люсей придется сидеть на хлебе и воде, чтобы приобрести такую воздушную прелесть. Правда, сарафанчик был немного коротковат, даже коленей не закрывал, и еще под его декольте полагалась молодая, объемная грудь, но это Василису не смущало. Подол можно надставить, декольте прикрыть… да хоть кружева подобрать, сейчас в магазинах каких только нет. Зато каков колер, фактура, м-м-м!
– Девушки!! А чего мы тут так скромненько стесняемся? – вдруг подскочила к подругам пышнотелая дамища и завертелась возле них ужом. – Девочки! Ира!! Ирочка, в башке дырочка! К нам гости пришли, одари их вниманием, да-да-да! К нам покупатели! Вы, мамочка, доченьку привели одеть? – обратилась она к Василисе. – А у нас есть восхитительная коллекция! Да-а! Только сегодня получили. Девочка, дитятко, проходи вон в ту примерочную. Мамочка, помогите же дочери…
Дитятко-Люся поправила шапку, которая упала ей на глаза, и дама поперхнулась на полуслове. Зато не сплоховала Васенька.
– Люся! Ну чего же ты медлишь? Тебе же сказали – проводи меня в примерочную! Да! Мы возьмем вон тот сарафанчик, примерим, – вежливо расплылась в улыбке Вася и схватила плечики.
– Вася! – зашипела на нее подруга. – Немедленно повесь тряпку на место – такие деньжищи стоит, а у нее даже спины нет!
Василиса перевернула вешалку – спины у сарафана и впрямь не было.
– Что ж такое… – растерянно бормотала она. – А куда ж вы ее?..
– Боже! Это же ж такая модель! – крутила руками дама. – И зачем вам спина? Кто на нее будет смотреть? Даже не думайте – немедленно отправляйтесь в примерочную и…
– Моника Семеновна! – подскочила к даме быстроглазая девчушка. – Вы свой сотовый на столе оставили, а вам кто-то звонит!
Моника бегемотом понеслась к столу в середине зала, и оттуда донесся ее голос:
– Да, милочка… Нет, я, конечно, не забыла, ну как ты могла подумать… Подъеду буквально через пару минут!.. Через двадцать минут буду. Да, я помню, что надо купить цветы и водку…
Дама тут же вернулась, немедленно развела губы в сладкой улыбке и защебетала:
– Берите, берите! Примеряйте! Уверена, вы от нас без покупки живьем не уйдете!
Почему-то Люся ей сразу поверила. Она еще раз взглянула на зомбированную Василису, а та уже придумывала, из чего она подошьет к сарафанчику спинку, кажется, у них имеется подходящая, совсем ненужная штора…
– Простите, вы куда-то торопитесь? – Люся нахально прервала песнопения хозяйки магазина.
– Я? Тороплюсь? – вытаращила густо накрашенные глаза Моника Семеновна. – По-моему, это вы торопитесь приобрести сей сказочный ансамбль!
Василиса покачнулась:
– Ансамбль? – На это она даже не рассчитывала. Им с Люсей, конечно, не хватит денег, ну что ж, придется занять у Ольги – уж кто-нибудь непременно подарит ей на свадьбу кучу денег, вот и Люся копила…
– Безусловно, ансамбль, – томно прикрыла веки пышная дама. – К этому прекрасному сарафанчику в придачу идет еще норковое манто изумительного голубого цвета… Боже! Вы еще даже не разделись! Немедленно в примерочную!!
– А мы ведь к вам… – начала было Люся, но ее голосок потонул во властном рыке.
– Не! Мед! Лен! Но! – топнула ножкой-бочонком дама.
Вася послушно кивнула, схватила сарафанчик и, согнувшись, потрусила в примерочную.
– Стоять! – рявкнула Люся. – Вася! Мы зачем пришли?! Куда ты поволокла этот фартук?! Не смей трогать чужие вещи!!
Моника Семеновна не желала терять клиента, поэтому в ее голосе прибавилось металла:
– Вася!! Вася, я снеслася… Вася!! Трогайте!! Трогайте фартук!! Он почти уже ваш! Дело за малым – оплатить!! Я к нему вам еще шкуру дам!! – Потом дама сбавила тон и решила пойти на мировую. Она всей тушей двинулась на Люсю и устало забормотала: – Господи, ну чего вы подруге не даете разориться? Пусть купит эту тряпку и успокоится. Вы на ее возраст обратите внимание, может, ей уже никогда…
Тут обе говоруньи захлебнулись словами, потому что шторка в примерочной распахнулась, и пред их очами явилась Васенька в новом наряде. При виде ее Моника Семеновна, не сдержавшись, фыркнула, но, тут же взяв себя в руки, восхищенно задергала бровями. Люся себя в руки взять не успела, поэтому от жалости только всхлипнула. Зеленый куцый сарафан, который стоил солидных денег, безжалостно обезобразил и без того не идеальную фигуру почтенной женщины, коварно выставил все ее недостатки и не подчеркнул ни единого достоинства! Тощенькое тельце без намека на талию, длинная голая, немножко гофрированная шея переходила в не слишком аппетитную грудь, излишне открытые артритные коленки и худенькие длинные руки – есть от чего зарыдать… Кузнечик после дихлофоса.
– Вася, Васенька, ну его на фиг, этот полуперденчик! – словно больную, гладила Люся подругу по голой руке. – Пойдем лучше в ателье, там тебе такой ансамбль закажем… Ничего, месяц посидим без мяса, без масла… без сахара… без хлеба…
– Очень плохо? – испуганно спросила Василиса.
– Да как тебе сказать… пока ты на себя его не надела, было значительно лучше…
– Ой! Ну что вы такое говорите!!! – возмутилась Моника Семеновна. – Вещь просто изумительная!! Изумительная!! Только я же ж сразу сказала – на него сверху манто надо напялить! С мантом любое убожество смотрится божественно! Маша! Маша!!! Какаша!.. Иди немедленно примерь ансамбль! Пусть покупательница посмотрит, как он выглядит!! Иди переоденься!.. Сейчас, минуточку… – остановила подруг Моника, здесь же, в зале, стащила с Василисы сарафан и принялась совать его в руки подбежавшей девчонке. – Иди, говорю, примерь!.. Сейчас, минуточку, я вам покажу…
Василиса же, оказавшись в неглиже, быстренько воспользовалась моментом, накинула норковую шубу до пят и, разглядывая себя в зеркало, успокоилась. Но у Люси кончилось терпение.
– Что вы нам показывать собрались? Вам ведь кто-то по телефону звонил, вы сказали, что выезжаете!! Вас, может быть, уже ждут?!
Моника махнула рукой и насупилась:
– Конечно, ждут. У меня, между прочим, сейчас похороны состоятся, а я все никак не могу вам вещь втюхать! И чего кривляетесь? Если пришли покупать, так покупайте!
– Да не покупать мы пришли! – наконец объяснила ей Люся. – Мы к Лере на поминки собрались, а адрес забыли – давно не были. Вот и хотели у вас спросить! Она же ваша подруга. А вы прямо проходу не даете! А нас, между прочим, тоже ждут!
Моника Семеновна стала что-то соображать:
– То есть… вы не хотели эту модель брать, да? Вы просто меня искали?.. Маша!! Не натягивай на себя сарафан! Он тебе все равно в бедрах мал, вылазь! Люди ко мне пришли!.. Ой! Ну а чего ж мы тогда стоим? Мне ж еще водки купить надо! Поехали, я вас довезу.
Люся с Моникой заторопились к выходу. Следом за ними, торопливо влезая в свою одежду, спешила Василиса.
– Люся? Что тебе сказала эта Моника? – догнала она подругу уже возле самой машины хозяйки магазина. – Ну чего ты молчишь-то?
– Ничего страшного, – распахнула перед ней дверцу Люся. – Сейчас нас довезут прямо до дома Леры.
– Это понятно, – отмахнулась Василиса, влезая на заднее сиденье. – Я спрашиваю – сарафан очень плохо сидел?
– Что ты, Васенька!! Он и не сидел вовсе, он же болтался на тебе! Если честно, то хуже его были только твои вязаные бикини! – призналась Люся и ухнулась в машину.
Моника Семеновна резко набрала скорость, вырвалась на главную дорогу и вдруг повернулась к дамам всем туловищем:
– А вы что – знакомые Лерки? Чего-то я вас не припомню… Как вас звать-то? Ну вот эту, старшенькую, Василием, я уже поняла, а вас как?
– Нет, меня-то как раз Василисой звать, – влезла в разговор Курицына. – А вот старшенькую Люсей зовут. Она – Петухова Людмила.
– Нет, меня-то как раз Василисой звать, – влезла в разговор Курицына. – А вот старшенькую Люсей зовут. Она – Петухова Людмила.
Васенька объяснила, кто есть кто, и аккуратненько попыталась развернуть водительницу лицом к рулю.
– Люся, Люся – голова от гуся… а вы…
– Нет, ну почему же от гуся? – воспротивилась Люся. – У меня своя! Вы бы, Моника Семеновна, на дорогу-то поглядывали…
– Да мне тогда вас не видно. А вы с какого боку знакомые? – допытывалась хозяйка машины.
Василиса тревожно заерзала на сиденье – только что они чудом не снесли придорожный киоск. Люся же и вовсе решила смотреть строго себе под ноги, дабы сберечь нервы.
– Мы… понимаете, наши дети были очень дружны с Михаилом, вот мы и сочли своим долгом… Все-таки горе у матери, такая смерть, да еще преступник до сих пор не найден, надо как-то…
– Ой! Ой, не могу!! – Теперь Моника и руль выпустила – ей нужно было срочно хлопнуть себя по бокам. – Преступник неизвестен!! Это кому ж он неизвестен, назовите мне этого олуха! Да все знают – Генечка парнишку прикончил, тесть хренов! Генечка, харя веничком! И чего наша милиция думает – неизвестно! Почему, интересно, он еще на свободе гуляет, когда уже вовсю должен сухари грызть?!
Подруги вытянули шеи.
– А с чего вы решили, что это Генечка? – удивилась Василиса. – У него, между прочим, тоже недавно дочь погибла! Он не мог прикончить парнишку, он в трауре. И потом – он был занят, переживал…
– Я вас умоляю! Переживал он… – фыркнула Моника и вдруг свернула с дороги к ближайшему магазину. – Подождите меня, я водки куплю, ладно?
Дамы синхронно кивнули и перевели дух – минут двадцать можно за свою жизнь не опасаться.
Через десять минут они подпрыгнули от сильного удара – Моника открыла багажник, и два дюжих молодца свалили туда ящики с водкой.
– Ну все, теперь к Лерке, – плюхнулась на сиденье довольная Моника и ухватилась за руль. – Закупила водяры. А то кто еще, кроме меня, привезет, я же ж ей двойная подруга…
– Простите, – затревожилась Василиса. – Давайте минуточку посидим, а то мою Люсю чего-то трясет в машинах, не ровен час, стошнит. А пока займем себя беседой, вы такая удивительная женщина!
Моника страсть как любила беседы, поэтому даже не вспомнила про поминки, она только удобно развернулась к пассажиркам.
– А и давайте! Беседуйте! – хлопнула она себя по круглым коленкам. – Вижу, ваша Люся – я загнуся что-то сказать пыжится!
– Я хотела спросить: что значит «двойная подруга»? – не поняла Люся.
– Ха! Да так и значит! – неизвестно чему возрадовалась Моника. – Мы с Леркой два раза познакомились. Теперь, чтобы с ей рассориться, два раза надо разругаться. Мы же ж как? Мы же вместе росли! Да. В девках еще в одном дворе бегали. Кстати, вместе и с Генечкой познакомились…
– Стоп! – подпрыгнула Василиса. – Так это что же выходит, этот Генечка – давний знакомый Леры?
Моника обиженно засопела, швырнула в рот сразу четыре подушечки «Орбита» и, смачно чавкая, пояснила:
– А чего это он только Леркин? Я его тоже с самой евонной юности знаю… А с Леркой у них… Ой, вы же ж ничего не соображаете! Отчего он и Мишку ейного убил! Щас расскажу, только давайте поедем, а то, пока нас дождутся, половина гостей без водки сбежит.
Моника дернула машину с места, и подруги синхронно уставились в пол – выслушать исповедь двойной Лериной подруги хотелось без нервных потрясений.
– Мы ведь девчонками все время с Леркой втроем кучковались, – охотно принялась вспоминать новая знакомая. – Ну, конечно, тогда ни у меня, ни у нее, ни у Таньки Серьгиной – это наша третья подружка, – короче, ни у кого тряпок хороших не было, поэтому и парни за нами гужом не таскались. Да, честно сказать, Лерка с Танькой и красотой не блистали, только на мне все и держалось, у меня-то красоты завсегда полные вагоны были. Но вы же ж понимаете, разве я за всех троих-то парней удержу! Пусть даже и с красотой. Ну и ходили мы всегда трое, а все девчонки в нашем-то возрасте уже с парнями гуляли. Нет, крутились возле нас какие-то обмылки, прости господи – ростом с божью коровку, но так, чтобы кто-то кавалером хоть со спины смотрелся, таких не наблюдалось. И вдруг появляется в нашем дворе Генечка! Ну слов нет – красавец!!. Хотя какой, к черту, красавец – только что ростом длинный вымахал, а так тоже – вся рожа в прыщах, отворотясь не насмотришься. Но все-таки! И главное – сразу к нам троим! Видать, мы ему приглянулись. А может, его другие от себя погнали, но дело не в этом. И, значит, давай он сначала к Таньке липнуть. А та, дура такая, давай от него морду воротить, вроде как не по вкусу он ей. А кого выбирать-то? Ну я-то, не будь идиоткой, степенно жду, думаю, сейчас Танька его кинет, он непременно сам ко мне переберется. Ан нет! Он, олух царя небесного, давай к Лерке клинья бить!
Моника со злостью дала по газам, и машина шустро завиляла по оживленной трассе.
– А Лера что же? – треснулась о спинку переднего сиденья Люся.
– А что Лерка – она же ж не дура! – фыркнула Моника. – Она мигом сообразила, что уж лучше такой журавль, чем никакой синицы. Короче, промеж них произошла пылкая любовь. И длилась эта любовь до тех самых пор, пока Лерка в Москву не умотала.
– В Москву? – ахнула Василиса. – Это зачем же?
Моника снова обернулась к подругам всем телом:
– Вы чо – совсем? Как это зачем? Нет, ну, наверное, Лерка не дура! Ей же ж хотелось на артистку учиться! А там у нее то ли тетка, то ли дядька, то ли бабушка какая отыскалась, ну и мотанула она в столицу, у нас-то в городе откуда артистам взяться!
– Так Лера закончила театральный институт? – удивилась Люся.
– Ой, господи, ну кто ее туда возьмет? У их и своих артистов девать некуда! Никуда она не поступила. Просто уехала, да и все. Мы потом с ней растеряли друг друга. И больше никогда уже не виделись, – печально закончила Моника и, похоже, продолжать повесть не собиралась.
Подруги помолчали согласно грустному финалу, а потом Люся не утерпела:
– И что же дальше? Вы так и не общались?
– Говорю же вам – больше так и не виделись, – пояснила Моника, но тут же продолжила: – А потом мы с Леркой заново познакомились. Прикиньте – я уже магазин открыла, и вдруг приходит ко мне дама. И хочет купить костюм, такой – от Кардена. Хороший костюм, дорогой, у нас его девчонки в ателье по заказам шили. Ну я, конечно, продаю, нахваливаю, а эта дама мне и говорит: «Манька, ну хорош мне лапшу развешивать, давай скидывай цену, все равно он столько не стоит». И я, знаете, сразу как-то насторожилась. Не потому, что она деньги платить не хотела, а из-за этой самой Маньки. Так ведь меня только в детстве звали, чтоб, значит, не слишком со своим именем выпендривалась. Меня маменька в честь какой-то артистки назвала, а я, значит, теперь всю жизнь с этим имечком тоскую. Но сейчас-то ничего, привыкла, а вот раньше мне просто проходу не давали – Манька, и хоть ты тресни! А еще Мотькой звали. Ну, короче, у кого как язык скособочится. И тут, значит, опять Манька! Я пригляделась внимательно и сразу ее узнала – Лерка! Лера, задери холера! Ну и давай мы снова дружить. А чего ж нам не дружить? У меня магазинчик, у нее какие-то дела в администрации, то есть деньги водятся, очень подходящая дружба получается, я подсчитывала. А Лерка мне потом рассказала, что у нее ни фига с этим искусством не получилось, в Москве она просто работала какой-то учительницей или воспитательницей, хлебнула лиха и приехала жить в родной город – якобы здесь и стены помогают. Но в Москве зато у нее сын образовался – этот самый Миша! Вот так и встретились.
– Да уж, надо же, столько лет не виделись, а столкнулись случайно, – покачала головой Василиса.
Моника уже подъехала к нужному подъезду, но заходить не спешила. Она устроила машину на маленький пятачок во дворе и с энтузиазмом продолжала рассказывать:
– Ну не только со мной случайности поперли. Живет, значит, Лерка со своим отпрыском и в ус не дует. А тут на тебе! Влюбляется ее сынишка в девочку и даже собирается на ней жениться. Ну начинаются все дела – суетня, смотрины, знакомство с родителями невесты, и вдруг Лерка видит, что папенька этой девочки – наш драгоценный Генечка, ее первая сознательная любовь. Лерка, значит, обрадовалась, а у Генечки – обморок! Решил он, что Мишка – его родной сынок. Уж с чего он это придумал? Я, конечно, у него поинтересовалась, спросила, ты, мол, что – совсем идиот? С чего бы Лерка от тебя сыновей всяких разводить стала?! Ты же ж вовсе не в ее вкусе! И, мол, если у вас там что-то было, то это еще не повод, чтобы от тебя мамой делаться! А он мне и говорит: «Сравни сроки, дурында! И потом – не зря Лерка в Москву дернула – дите она там рожать собралась, чтобы здесь никто не догадался! Святая! Святая женщина! А Мишка – это мой сын, я точно знаю!»
– А Лера что? – торопила ее Василиса. – Неужели она ему так и не сказала, что это не он отец ребенка?
– Не-а, не сказала, – довольно хмыкнула Моника. – А на фига? Пусть помучается. Я, между прочим, тоже ее поддерживала! А чего он после Лерки на меня так и не перекинулся? Ведь моя очередь была! Так нет же ж! Он куда-то подевался, а потом оказалось, что и вовсе женился на ком-то… Не, ну когда он придумал, что Мишка его сын, так здорово все получилось! Главное – приходит Генечка домой и давай куролесить, дескать, не хочу, чтобы моя драгоценная доченька за этого олуха Мишеньку шла! Ну не глянулся он мне со всех сторон! Геню все домашние уговаривают, а он куксится, но сказать-то боится, что его дочь со своим женихом однокровные получаются! Так его никто и не послушал. Вот тогда-то ему ничего и не оставалось, как собственную доченьку того… ликвидировать.