– В Москве, – ответ был исчерпывающим.
Старик помолчал, полез в карман порванной куртки и скривился от боли.
– Мне бы доехать, – добавил он, – электрички ходят, не знаешь?
– Понятия не имею, – ответил Егор, – а сюда ты как попал?
Исповедь заняла минут семь. Дед сорвался в дорогу после того, как перестала работать сотовая связь. Он решил, что внукам – дальним родственникам умершей два года назад жены – необходима его помощь. Старик договорился с соседом – тот подрабатывал бомбилой, – собрал пожитки, закрыл квартиру и поехал в столицу. Бензина хватило ровно на пятьдесят километров, до Москвы оставалось еще семьдесят.
– Все заправки закрыты, – поделился новостями дед, – или очереди огромные, сутки простоишь.
Пока ничего нового для себя Егор не узнал, он кивал молча и посматривал на старика. Не бледный, говорит спокойно, рассудительно, одышки нет, голос не дрожит. Крепкий дедок оказался, словно и не рвали его полчаса назад оголодавшие псы. Тот допил остатки воды из бутылки, запихнул ее в карман куртки и заговорил дальше.
– Я решил по дороге идти и попутку поймать, – сообщил старик. Дальше все было совсем не интересно – заботливый дедушка проголодался и решил, что в ближайшем населенном пункте без труда найдет еду и воду. Но жестоко просчитался – кошелек у него отобрала группа товарищей, промышлявшая в лесополосе. Деньги дед отдал сам, но больше всего его огорчала пропажа пенсионного удостоверения – в сгинувшем кошельке пластиковая карточка была главной ценностью. Убитый горем старик далеко уйти не успел, перед гаражами его встретили псы.
– Дальше куда? – спросил умолкшего старика Егор.
– В Москву, – упрямо повторил тот, – хоть пешком, но дойду. И пенсионное удостоверение восстанавливать надо. Это же все ненадолго и скоро закончится.
В последней фразе Егор услышал одновременно и вопрос, и утверждение. «Конечно, ненадолго, лет на пять, не больше. Дело за малым – дотянуть до этого радостного момента живым и, по возможности, здоровым».
– Иди, – Егор закинул рюкзак за спину и поморщился от саднящей боли. Тянуть нельзя, рану надо обработать, хотя бы раствором хозяйственного мыла. В нем щелочь, она инактивирует вирус бешенства, а время уже упущено, не хотелось бы загнуться от этой дряни… Опять же рана может быть инфицирована. – Иди, – повторил Егор и взялся за руль «Урала», – но я думаю, что далеко тебе не уйти и у тебя даже могилы не будет. Собаки сожрут или крысы.
И покатил велосипед по бетонке к облетевшим тополям лесополосы.
– А что же мне делать? – растерянно выкрикнул за спиной дед. – Куда теперь?
Егор остановился и повернул голову – старик топтался на обочине. Маленький, лысый, со светлыми голубыми глазами, он почему-то напомнил Егору снеговика из старого мультфильма, только не важного, круглого и белого, а похудевшего, даже отощавшего и потерявшего шляпу-ведро и метлу.
– Пошли, у меня пока поживешь. А когда все закончится, к внукам своим уедешь, – крикнул Егор деду и предупредил вмиг доковылявшего старика: – Только идти далеко, двенадцать километров.
– Я дойду, – заверил его дед, – за меня не переживай.
Он долго и добросовестно топал пешком, не отставал и говорил, говорил без умолку. Зовут его Петр Авдеевич, летом ему исполнилось семьдесят четыре года, до пенсии он работал в школе учителем истории, дети пятнадцать лет назад уехали на ПМЖ в Канаду, жена умерла два года назад. Егор узнал о нем все еще до того, как из-за пригорка показался столб черного дыма, а внизу – руины АЗС.
– Ого, – вырвалось у Егора, – я ж тут утром проезжал, все нормально было.
Старик промолчал, на дымящиеся развалины и обгоревшие машины он глянул только один раз и тут же отвернулся. Минут десять шли молча, пока не показался глухой двухметровый забор «кулацкого» дома. На первый взгляд все было спокойно, но лишь до тех пор, пока не пришлось отойти к воротам, чтобы пропустить летящую на скорости за сотню «Приору». Ее тряхнуло на выбоине, отнесло влево, но водитель выровнял машину, и полет в кювет не состоялся. «Долетаешься, дурак» – справа что-то лязгнуло, грохнуло металлом о металл. Егор повернул голову и резко взял влево, дед повторить его маневр не успел и остался с дулом «Сайги» один на один.
– Вали отсюда! – рявкнули из-за ворот, голос заглушил собачий лай. Егор схватил оторопевшего старика за рукав и оттащил от забора.
– Убери оружие! – проорал он в ответ, задвигая деда себе за спину. – Мы уходим!
Под приподнятым козырьком над «бойницей» в калитке мелькнул неяркий блик объектива «оптики». «Неслабо», – Егор подтолкнул обалдевшего Авдеича вперед, сам пошел следом, оглядываясь через плечо. С нервами у товарища пока порядок, да и пса с той стороны забора, кажется, сегодня кормили. Хорошо, учтем, сделаем выводы и подкорректируем маршрут. Но уж больно тощая полоска леса через дорогу, недельки через две там либо короткими перебежками передвигаться придется, либо ползком. Или в темноте. «Интересно, ПНВ у него есть?» – Егор отвернулся и смотрел только перед собой. Еще через час пути миновали канаву и болотце за ней. Егор немного сбавил шаг, всмотрелся в золотой от вечернего солнца березняк и в сизую стену елей за ним. Нет, привала не будет, придется топать без передышки. Главное, чтобы деду не поплохело.
– Я иду, иду, – бормотал тот, – я дойду. Я в молодости на лыжах по пятнадцать километров бегал, на мастера сдал.
И дошел, дошел, как и обещал, аж до поворота к кладбищу, дальше спекся. И в поселок въехал на велосипеде в обнимку с рюкзаком Егора. Стемнело быстро, и по подсохшей грунтовке ехали уже в сумерках.
– Сейчас, уже скоро, – подбадривал притихшего старика Егор, – вон за тем поворотом третий дом…
И сам не сразу сообразил, что происходит. Быстро холодало, пальцы на руле быстро замерзли, от дыхания поднимался пар. И вокруг в каждом доме, в каждой развалине, в каждом летнем скворечнике виднелись отблески огня, раздавались голоса людей.
– Народу-то сколько, – пробормотал Авдеич, – как в городе.
«Да уж». – Егор остановился у своей калитки и всмотрелся в темноту. У ворот дома Тихоновых слонялись двое, Егор помог Авдеичу сползти с седла и прислонил «Урал» к забору.
– Подожди, – Егор нашарил в кармане рюкзака финку, спрятал ее в ладони, прижав лезвие к запястью, и двинулся на шорох.
– Чего надо? – крикнул он, тени остановились и прекратили шушукаться.
– Дом купить хотим, – басом буркнула первая, толстая и высокая, высморкалась и зашуршала белым пакетом.
– Не продается, – заявил Егор, – другой себе поищите.
– А кто хозяин? – встряла вторая, тоже немаленькая и поупитаннее первой. Но возмущалась она визгливо, с истерикой в голосе и направилась к Егору. Она подошла так близко, что в темноте Егор разглядел ее бледное жирное лицо и темную челку, упавшую на лоб из-под капюшона толстовки. В руках женщина держала две плотно набитые спортивные сумки.
– Я хозяин, – ответил Егор и повторил: – Дом не продается.
В темноте он ориентировался по звукам – дед за спиной топчется на подмерзшей траве, за забором дома через дорогу кто-то подошел к воротам и подслушивает разговор на улице, откуда-то доносится музыка. Костик и Кристиночка развлекаются, не иначе. А эти две тени неохотно отошли назад и побрели, переругиваясь, по улице. Финка вернулась в карман рюкзака, Егор открыл калитку, пропустил деда вперед и затащил «Урал» следом.
– Это дом, удобства, извини, на улице, – провел он краткую обзорную экскурсию застывшему столбом деду.
– А там что? – Авдеич уже поднялся на крыльцо.
– Баня, – ответил Егор, – но это завтра. Сейчас поедим чего-нибудь, и спать, я сегодня целый день, как сайгак по прерии…
Спать деду выпало на раскладушке, Егор выволок ее из-под лестницы и втащил наверх. Печка давно остыла, и в комнате было чуть теплее, чем на улице.
– Утром растоплю, – Егор отдал деду отцовский бушлат, сам натянул на себя зимнюю куртку и свалился на диван.
– Конечно, потерпим, – бурчал, устраивая свои кости, дед, – зато воздух свежий.
Утро началось с осмотра повреждений. Егор проверил тщательно обработанные вчера из последних сил раны деда, пристально исследовал свою. Вроде обошлось: припухлостей, покраснений нет, температура нормальная. Но береженого Бог бережет – подсохшие раны покрыл еще один слой йода, сверху легли повязки.
– Ты прямо как настоящий врач, – восхитился дед.
– Ага, медбрат, – согласился Егор и насторожил уши. Кто-то возился у калитки, стукнул несмело раз, потом другой и затих.
– Здесь сиди, – распорядился Егор, прихватил со стола «кухонный» нож-переделку и направился к забору. – Что надо? – крикнул он, остановившись в шаге от калитки.
– Открой, – попросили с той стороны, – разговор есть.
Егор повернул ключ в замке, отодвинул щеколду и приоткрыл калитку.
– Что тебе? – повторил он, глядя на гостя.
– Что тебе? – повторил он, глядя на гостя.
Они уже встречались несколько дней назад, но тогда мужик выглядел лучше – плотный, осанистый, головой едва кивнул и сразу отвернулся. А сейчас бледный, грязные волосы слиплись на голове жирными прядями, взгляд растерянный, даже затравленный. Егор молчал, разглядывая соседа из дома через дорогу.
– Слушай, у тебя еда какая-нибудь есть? – начал гость. – Мы из дому захватили, но мало. Думали, тут купим, а все закрыто, и доехать не на чем, – он говорил, словно оправдывался.
Егор не отвечал, он посмотрел через дорогу на мутные, покрытые трещинами стекла в окнах второго этажа, потом на синее небо. Ни единого облачка, и солнышко снова припекает, как и печка, которую раскочегарили с самого утра.
– Ну, что? – торопил Егора сосед. – Я хорошо заплачу, сколько скажешь.
Покупатель даже полез во внутренний карман пятнистой куртки, демонстрируя серьезность своих намерений.
– Не продается, – заявил Егор, – мне деньги не нужны.
– Давай на обмен, – мужик мигом уловил изменения тренда, – вот телефон, например, или ридер.
Из карманов штанов зимнего «егеря» появился сначала дорогущий гибрид мобильника с компьютером, потом кусок пластика со встроенным темным экраном.
– Смотри, все форматы поддерживает, Wi-Fi встроенный, диагональ экрана почти десять дюймов, лампа подсветки, обложка, карта памяти два гига, – нахваливал свой товар купец.
Егор его не слушал, глянул мельком на читалку и покачал головой.
– Тут семь тысяч книг, – привел свой последний аргумент продавец.
– Не надо, – разочаровал соседа Егор, – какая же это книга, если из нее страницу не вырвешь. Ни костер развести, ни подтереться. Себе оставь.
Взгляд остановился на ботинках гостя. Ничего такие, высокие, с утеплителем, цвет неброский, на вид прочные, и подошва-протектор хороша. Хорошо бы еще носок и задник посмотреть, чем они усилены. И костюмчик неплох, особенно куртка.
– На них поменяю, – предложил Егор и уточнил, видя непонимающий взгляд мужика: – На ботинки. Четыре банки тушенки, по две за каждый. И куртка у тебя ничего. Как хочешь, – это он произнес уже в расписанную под «дубок» спину покупателя. Тот рассовал свои богатства по карманам и потопал к себе. Егор закрыл калитку и обернулся на шум за спиной. Дед в своих лохмотьях долго не протянет, надо его переодеть. Надо еще раз все барахло пересмотреть, может, и найдется что-нибудь теплое. Авдеич топтался в дверях, дождался Егора и спросил несмело:
– Можно я включу? Новости послушаю? Может, про Москву скажут, – он показал на прижатый к стене приемник.
– Валяй, – Егор уже осматривался под лестницей. Начнем с этого – он потянулся к ближайшему белому мешку и заглянул внутрь. Да, работа предстоит большая. Егор выволок лежащий сверху изъеденный молью свитер из овечьей шерсти и приступил к раскопкам.
В кухне все было тихо – то ли дед не справился с приемником, то ли сели батарейки.
– Ну, что там? – крикнул Егор, не отрываясь от перекапывания залежей старых вещей. Авдеич появился тихо, как привидение, сел на ступеньку и в щель протянул Егору шипящий приемник.
– Ничего, – тихо ответил старик, – вообще ничего, по всем каналам. Я проверил.
– Меньше знаешь – крепче спишь, – отозвался Егор и бросил на ступеньку две находки – футболку с длинными рукавами и теплую рубашку. – Переодевайся, – потребовал он и отобрал у старика приемник, – или простудишься и заболеешь. А ты еще до светлого будущего дожить должен. А вечером баня будет! – крикнул он вслед ссутулившемуся старику. Он собрал обновки и поплелся наверх.
Егор посидел под лестницей еще пару минут, потом смотался в соседний двор – к Тихоновым, проверил все и рванул назад. Нашел в сарае топор и двинул за дровами на растопку. Рухнувшей по дороге на родник гигантской старой березы должно хватить надолго, в прошлые разы он едва до середины ствола добрался, там одни ветки чего стоят – целиком не утащишь.
– Я скоро! – проорал Егор от ворот, и дед махнул ему в окно.
Скоро не получилось, от роскошной березы не осталось ничего. Егор в раздумьях постоял над грудой щепок и направился дальше в лес. Запас дров он перетащил в три захода, топать в одну сторону приходилось минут пятнадцать. Поэтому баня состоялась уже поздно вечером, почти ночью. Авдеич после помывки вырубился, как младенец, а Егор долго лежал без сна, прислушиваясь к звукам с улицы. Идет кто-то, но мимо, следом еще один, но уже бежит. Спотыкается в темноте, падает, поднимается и бежит дальше. У чокнутых соседей тихо, как в гробу. «Может, уехали?» – мысль сразу свернула в другое русло. Кто уехал, а кто и приехал. Дед, вон, тоже ехал, и где оказался? И Тихоновы? «Завтра еще раз схожу», – Егор повернулся на бок и скинул старое, найденное во втором мешке ватное одеяло. Жарко очень, надо Авдеичу сказать, чтобы топливо экономил, тут теперь по дровосеку в каждом доме. Конкуренция, однако.
На сей раз «Урал» остался в сарае. Из поселка Егор вышел затемно, в половине шестого утра. Сонный дед поклялся никому не открывать калитку и вообще к забору не подходить и грохнул задвижкой. Мимо домов и пустых участков Егор проскочил за несколько минут, останавливался только дважды. Первый – чтобы рассмотреть получше диковинное, странной формы сооружение на еще вчера пустом, заросшем участке, где не было даже забора. Вблизи оказалось, что это палатка, рядом дымилось кострище. «Однако», – близко к «туристам» Егор подходить не стал, зашагал дальше по подмерзшей на утреннем морозце глине дороги. Вторую остановку пришлось сделать у контейнера, вернее, у мусорного кургана, скрывшего под собой металлический ящик. Мусорные «реки» уже перелились через дорогу и стремились к пруду. Чтобы обойти завал, пришлось подойти к воде, и Егор увидел, что рядом с берегом уже появился первый, больше похожий на иней, лед. Продержится он до первых солнечных лучей, не дольше, но это только сегодня. И завтра – Егор посмотрел на светлеющее небо. Погода пока без изменений, и днем снова будет тепло.
На слиянии дачной грунтовки и асфальта Егор постоял с минуту, прислушиваясь и оглядываясь по сторонам. Никого и ничего, ни машин, ни людей, ни признаков их скорого появления. Темно и тихо. И холодно.
– Снова замерло все до рассвета, – пропел Егор себе под нос, запихнул руки в карманы теплой куртки и пошел по обочине. На ходу он ловил каждый подозрительный звук, но слышал только шелест, стук веток, негромкие шорохи и трески, доносившиеся из леса. Полтора часа пути пролетели незаметно, дорога спустилась в низину, заполненную туманом, выползшим из близкого болотца. Еще минут сорок – и можно передохнуть, поваляться на еловых лапах в «шалаше» под березой. Только недолго, минут тридцать, до города еще топать и топать…
В тумане он ничего не видел ни перед собой, ни обочин дороги. Все сгинуло в густом сыром мороке, Егор посмотрел себе под ноги и ускорил шаг. Место нехорошее, его надо проскочить побыстрее, мало ли лихачей. Тут и отпрыгнуть не успеешь, да и некуда – если только через отбойник в ржавую глубокую лужу под насыпь. Или в крохотную речку с топкими берегами с другой стороны – выбор небогатый.
Егор остановился – в тихом, приглушенном туманом плеске воды и шуме леса он разобрал кое-что еще. Сначала ему показалось, что кто-то неторопливо идет навстречу, словно прогуливается. Один, в темноте и вязкой тишине, да еще и напевает что-то себе под нос. Егор отступил к мокрому отбойнику и замер, выжидая. Кем бы ни оказался тот, кто брел из темноты, он был один. И не напевал, а плакал, сдерживаясь, чтобы не зареветь в голос. Или мешали сведенные от холода зубы – в куртке с накинутым капюшоном Егор и сам уже начинал замерзать. Человек был уже очень близко, отчетливо слышались звуки мелких, частых шагов, и только сейчас стало понятно, что идут двое. И не прогуливаясь, как ему показалось вначале, а просто медленно, потому что эти двое – дети. Один намного ниже ростом второго, бредет, еле переставляя ноги, и что-то бормочет себе под нос. Второй – повыше, тощий и нескладный, готов расплакаться от страха, но сдерживается, боится напугать первого. И оба идут ему навстречу. Егор неслышно шагнул на дорогу, остановился у странной парочки за спиной. Высокий – это мальчишка, лет двенадцати или немного больше, нескладный, сутулится. А кто второй, закутанный в бесформенные одежки, пока непонятно.
– Вы откуда? – вполголоса спросил Егор и шагнул к ним. – Не бойтесь, я вас не трону.
Мальчишка шарахнулся к обочине, оступился и упал, выпустил руку первого. Но тут же собрался, вскочил на ноги, схватил младшего за воротник грязной белой куртки и потащил к себе. И все молча, как волчонок, – ни слова, ни звука.
– Тихо ты, – Егор оказался рядом с детьми одним прыжком, схватил подростка за руку, повернул к себе лицом, – не дергайся, никто тебя не съест. Вы откуда? – повторил он вопрос и вскрикнул от неожиданности. Тот, мелкий, обеими ручонками заколотил его по колену. Егор оттащил детеныша в сторону, присел перед ним на корточки. Девочка, лет шести или семи, бледная, зареванная, уставшая. И злющая – не шарахается от опасности, а бьется с ней в меру своих маленьких сил. Девчонка снова замахнулась, и Егор схватил ее за крохотную ручонку. – Молодец, умница, так и надо, – приговаривал он, не давая девочке вырваться.