Олег сделал вид, что проверяет поклажу, продолжая изучать лицо эвенка, его жесты, поведение. Сделал вывод: нет, не означает! А это в свою очередь означает, что надо держать ухо востро. В походе по горным тропам легко можно пропустить удар в спину, особенно когда этого не ждешь. Отказаться от сопровождения? Нереально. Это все равно что бросить человека одного в горах. Несмотря на то что Эльбай абориген и знает горы, один он пропадет. Да и история исчезновения Феликса подтверждает известную поговорку: человек в горах подобен слезе на ресницах Аллаха. Надо идти и беречься.
– Проверим, может, Миха успел выпрыгнуть.
Эльбай посмотрел на него как на сумасшедшего.
– Пуста дело, однако. Миха не птиса.
– Проверим! – твердо сказал Северцев. – Это почти рядом и в нужном нам направлении. Будь готов к бою.
– Сызанэ оглы! – сердито бросил Эльбай.
– А по-русски?
– Хромой башка!
– Это верно, – согласился Северцев. – Была бы у меня башка нормальная, я бы здесь не стоял. Я пойду впереди или ты?
Эльбай забросил за спину торбу со своим скарбом, поправил лямки, затянул и споро зашагал по склону сопки в низину.
Северцев сделал то же самое, взял в руки карабин.
«Однако, Дионисий Вересович, мне это решительно не нравится, хочу вам заметить. Жаль, здесь не работает мобильная связь, иначе я все высказал бы вам. Похоже, за всеми вашими посланцами кто-то следит и очень не хочет, чтобы они дошли до места назначения».
Он прошагал два десятка метров, догнал Эльбая, заявил мысленно неизвестно кому: «Но я дойду!»
Вторая мысль была о пилоте: «Бедный Миха! Погиб ни за что!»
До корытообразного поднятия, над которым произошел взрыв вертолета, они дошли за час с минутами. Долго высматривали в бинокли голые скалы и чахлый кустарник в низинках, ища глазами стрелков из переносного зенитно-ракетного комплекса. Никого не обнаружили. Лишь над местом падения обломков вертолета кружили птицы.
Северцев обратил внимание на стволы хилых берез, пристроившихся в щелях под защитой скал. Деревья росли как в предсмертной агонии, уродливо разворачиваясь и завязываясь узлом. Нарост на стволе самой большой березы напоминал морду динозавра, и Северцев невольно шевельнул лопатками, подумав, что на Путорана действительно могут жить только злые духи и «дикие люди».
Пахнуло горечью.
Он принюхался. Не порох, не ржавчина, но какие-то окислы, это точно. Сколько же здесь металла? И откуда такие месторождения никеля? Может быть, правы эзотерики, утверждающие, что миллионы лет назад здесь была промышленная зона исчезнувшей цивилизации? А люди разрабатывают лишь остатки залежей, а то и следы металлодобывающих технологий?
– Хукольд Якит лама, – проворчал Эльбай. – Дурной место, померет можно. Ити туда. – Эвенк ткнул пальцем на запад. – Там Тиник.
– Нет, – сказал Северцев упрямо, – я хочу посмотреть, откуда стреляли.
– Хоросо, – вдруг легко согласился Эльбай. – Все неправильно, пусть все далсе так, легсе договорисса.
– С кем?
– С авахи хэрэлгэниндя.
– Заладил одно и то же. Договоримся, если надо. – Северцев спрятал бинокль, красноречиво потряс карабином. – Кстати, здесь совсем нет мошкары, а ведь лето еще.
– На Путоран нету мошка, нету комар, нету мухи. Внизу живут, на болота, тут высоко.
Они двинулись в путь, зорко всматриваясь в скалы и заросли кустарника в понижениях рельефа. Вышли к длинной каменной осыпи, над которой высился крутой массив, похожий на лоб слона.
– Здеся, – сказал Эльбай.
Северцев снова достал бинокль.
Похоже было, стреляли действительно отсюда, со «лба», возвышавшегося над всем местным ландшафтом. Но для того, чтобы выстрелить из ПЗРК, надо было лезть на эту скалу, и Северцев невольно подумал о встреченном ими вертолете. Только с его борта можно было высадить на горб стрелка. Но тогда и в самом деле за всеми, кто пытался исследовать плато, велось наблюдение.
Северцев его понял, хотя слово «вертухай» в русском языке имело другое значение. Эльбай говорил о вертолете.
– Скорее всего вертухай. Далеко еще?
– Хур Оли день. Недалеко. Однако горы. Надо отдых.
Северцев и сам изрядно утомился, проведя на ногах с момента высадки в Норильске больше десяти часов, поэтому предложение проводника его устраивало.
– Ищи, где лучше устроить привал.
– Ручей надо, вода, пить, умысса. Есть на манги хор.
Обошли «слоновий лоб», поднялись по склону горба, обходя осыпь, начали спускаться к узкой и неглубокой расщелине, по дну которой действительно струился ручей.
– Здеся, – сказал Эльбай удовлетворенно.
Северцев осмотрелся.
Перевалом этот уступ назвать было нельзя, но с точки зрения безопасности он был удобен. С севера поднималась почти отвесная каменная стена высотой в три десятка метров, с запада начиналась осыпь, с востока дорога к уступу напоминала стиральную доску, а южная сторона как раз и представляла собой спуск к ручью.
– Согласен, устраиваемся.
Через полчаса они уже пили чай: Эльбай спустился за водой и принес сухих веток, пока Северцев ставил палатку.
– Хорошо! – объявил он, сидя на плоском камне с кружкой чая в руке и глядя на бездонное синее небо без единого облачка.
Солнце пряталось за близким уступом горы Котуйской и не светило в глаза.
Эльбай не ответил. Покопался в своей торбе, достал газетный пакет, перевязанный тесемкой, развернул. В пакете лежала какая-то коричнево-желтая масса с белыми прожилками.
– Хотисса?
– Что это?
– Дуктэми. Вкуссно.
Северцев вспомнил рецепты местной кухни; перед походом он обязательно изучал обычаи и особенности бытия коренных народов данной местности. Дуктэми представляла собой вареное мясо рыбы, перемешанное с костной мукой.
– Не хочу, спасибо.
– Ити спать, я караулить.
– Разбудишь часа через три, я сменю.
Северцев допил чай, еще раз глянул на небо, на горы и залез в одноместную палатку, положив рядом карабин. Через минуту он уже спал.
4
Проснулся сам от каких-то непонятных звуков. Открыл глаза, прислушался.
Издалека прилетел тот же звук – долгий тоскливый вой, похожий на стон и одновременно на вопль раненого животного.
Сон как рукой сняло.
Северцев взялся за карабин, выбрался из палатки.
Солнце висело над горбами Путорана на северо-востоке, хотя по местному времени еще длилась ночь: часы показывали четыре с минутами. Было холодно, чуть выше нуля, порывами налетал холодный пронизывающий ветер. В низинке под горой стоял туман.
Эльбай топтался на взгорке со штуцером в руке и смотрел на далекие горы, явно нервничая.
– Что за крик? – подошел Северцев.
– «Дикие люди», – почти беззвучно, с какой-то скрытой издевкой выговорил старик. – Предупреждать, однако.
– Откуда ты знаешь, что они нас предупреждают?
– Не нас, своих.
Еще раз из дальних далей прилетел таинственный крик, сопровождаемый каркающим эхом, и все стихло. Затем послышался новый звук – тихое стрекотание, напоминающее звук мотора. Оно постепенно усилилось, и Северцев удивленно посмотрел на проводника.
– Еще один вертолет? Да у вас тут прямо оживленная трасса. Интересно, кто, кроме нас, летает над плато?
– Никто не летать, – проворчал Эльбай. – Злой мухун дразнисса, мерещисса.
Действительно, лопотание вертолетных лопастей внезапно пропало, будто его отрезали ножом.
Северцев покачал головой. В злых духов он не верил, зная, что все их козни имеют вполне реальные причины, но вполне понимал чувства местных жителей. Им хватало воображения наделять природные звуки таинственным содержанием.
– Ити надо.
– Ты же не отдыхал.
– Утэн буду одыхать.
– Логично, – согласился Северцев.
Утэном эвенки называли дом.
Собрали палатку, упаковались, глотнули холодного чаю.
Эльбай сориентировался и повел спутника через длинные борозды, промытые в туфопесчаных склонах сопки древними ручьями.
Разогрелись быстро, карабкаясь со склона на склон. Иногда на пути встречались красивые микроканьоны, склоны которых состояли из многих слоев лавы, состоящих из диабазов и базальтов, чаще – туфов, легко размываемых потоками воды.
Встретили необычный скальный обелиск, похожий на изделие рук человеческих.
Северцев достал фотоаппарат, снял обелиск с разных сторон.
– Штык, – сказал Эльбай, поджидавший спутника.
– Очень образно, – хмыкнул Северцев, так как скала действительно была похожа на ружейный штык. – Кто его так назвал?
– Никто, имя эвенкийска.
– По-эвенкийски? – не поверил Олег. – Переведи.
– Остры камень.
– А что такое штык – знаешь?
– Тут была. – Эльбай показал на ствол своего штуцера.
– Ну и ну, удивительное совпадение. – Северцев достал флягу. – Глотни водички.
– Сичас спустимса, тама дальше клюсь будет, вода цистая, вкусная. Потом железны чум покажу.
– Ну и ну, удивительное совпадение. – Северцев достал флягу. – Глотни водички.
– Сичас спустимса, тама дальше клюсь будет, вода цистая, вкусная. Потом железны чум покажу.
Северцев с недоверием посмотрел на проводника.
– Железный чум? Вертолет упал, что ли?
– Зачем вертолет, в камне торчит.
– Веди, если это по пути.
Снова полезли на очередной склон траппа, обходя расщелины, скалы и груды камней. Спустились в низинку, где и в самом деле из-под скалы бил родник. Вода оказалась холодной до ломоты в зубах и вкусной. Северцев набрал полную флягу, несмотря на встречавшиеся по пути ручьи и малые озерца.
Поднялись на крутой лоб очередного каменного «лежака», увидели кучу камней, сложенную в форме конуса высотой около двух метров.
– Сейд, – пробормотал Северцев.
– Тур, – отозвался Эльбай.
– Я думал, такие пирамидки можно встретить только на Кольском полуострове.
Эльбай направился в обход конуса и остановился у выпуклого ржаво-серого горба высотой около метра.
– Вот, железный чум, булдыган, однако. – Он постучал по скале камешком.
Раздалось цоканье, будто камень попал на цельнометаллический уступ.
– Ни фига себе! – проговорил Северцев, не сразу сообразив, что «чум» и в самом деле торчит из камня. – Бак, что ли? Похоже на цистерну… или на железную глыбу. Если такие железные самородки существуют.
– Чум.
– В чуме живут, а этот останец явно не полый.
Северцев обошел вокруг глыбы, прикидывая ее вес и размеры.
– Больше тысячи тонн. Если судить по радиусу шарика. Но это не железо. – Он попытался отбить камнем кусочек «чума», не смог. – И не свинец. Неужели никель? А никелевые самородки бывают?
– Инчун говорит, это осколок небесного жилища Манги.
– Кто такой Манги?
– Небесный охотник, летал там. – Эльбай ткнул пальцем в небо. – Воевал с авахи, людей защищал. Потом его лодку Агды сбил, она на Путоран свалилась.
– Читал я эти легенды, их и у других народностей полно. Но интересно, – признался Северцев. – Это же отзвук реального события. Может, и в самом деле сюда космический корабль упал?
Эльбай суеверно отмахнулся пальцем за ухо.
Северцев снова пустился вокруг глыбы, прислушиваясь к своим ощущениям. Очень хотелось остаться и заняться изучением «небесного жилища» Манги, но у него была другая цель, и отвлекаться на исследование артефакта не стоило. «Найду пирамиду и вернусь сюда», – решил он убежденно.
– А откуда Инчун знает об этом «чуме»?
– Он сначала летчик была, потома мэчэсе.
– Ясно. Еще что-нибудь подобное он видел?
– Много видела, – туманно намекнул Эльбай. – Я ходила, тозе видела.
– Расскажешь?
– Много знала, много трудности, – философски заметил эвенк.
Северцев невольно засмеялся. В устах проводника эта фраза звучала как наставление Екклезиаста: многия мудрости – многия печали.
Откуда-то прилетел знакомый звук – татакание вертолетного двигателя. Три секунды оно было слышно совершенно отчетливо, потом стихло, будто вертолет упал в глубокую шахту.
Северцев подобрался, посерьезнел.
– Слышал?
– Слысала, да, злой Оглы летать, увидит – сожрать!
– Чай, подавится. Убить может, это верно, вооружен потому что твой оглы. Двинулись. Далеко еще?
– Рядом совсем. Подниматься туда, – Эльбай ткнул пальцем в склон траппа, – тама Тиник, вода падать вниз.
– Водопад?
– Вода падать, да.
Полезли на бок траппа. Вскоре послышался тихий шум, нарастающий по мере продвижения, и путешественники вышли к вершине уступа, обрывающегося крутой двадцатиметровой стеной, с которого скатывался ручей, превращаясь в струю водяной пыли.
– Киталамакут, – сказал Эльбай. – Болды ен. Потом зима замерзать сосулька.
– Понятно, – кивнул Северцев, разглядывая с высоты уступа намечавшийся разлом в скальном массиве. – Нам туда?
– Совсем близки, – показал рукой эвенк. – Переход.
Северцев сдержал нетерпение. Феликс почему-то не дошел до Глаза Ворона, и это заставляло вглядываться в скалы с особой тщательностью.
Они обошли группу крутых каменных столбов, начали спускаться к разлому. Отсюда, очевидно, и начиналась речка Тиник, заполнявшая озерцо в первой долинке и протекавшая по дну низины, которая сверху напоминала глаз птицы. Пришла мысль: каким образом местные жители увидели долину сверху, не обладая космическими средствами наблюдения? Однако Северцев тут же забыл об этом, стараясь не отстать от проводника.
Спустились к разлому, однако Эльбай вдруг остановился, покрутил головой, лег на камни, прижал ухо к плоской плите.
– Что? – не выдержал Северцев.
– Оглы хугэргэн, – прошипел Эльбай, поднимаясь. – Незя туда. Дуэнте пахнет.
Северцев принюхался. Пахло каменной пылью, высохшей тиной и сыростью.
– Сверху пойдем, – решил проводник. – Увидим кто.
Возражать Северцев не стал. Эльбай был сыном природы и лучше видел следы воздействия на нее других существ.
Вскарабкались на бок кряжа, цепляясь за неровности. Через час поднялись на вал разлома, прошли по нему с полкилометра и остановились у обрыва, с которого хорошо была видна речная долина круглой формы, с крутыми слоистыми стенами и валом поменьше. А над этим валом возвышалось нечто, напоминающее черный – из-за тени – остроконечный обелиск.
– Хур Оли, – сказал Эльбай, вертя головой.
Северцев достал бинокль.
В окулярах бинокля выросла вершина обелиска, но разглядеть ее в деталях мешала все та же тень от скального массива справа. Похоже было, что солнце редко освещало этот конус, так как он почти всегда прятался за более высокими стенами долины. И все-таки в четких геометрических очертаниях горы крылось что-то необычное, Северцев почувствовал это всеми струнками интуиции. Подумал: вдруг это и в самом деле космический корабль? Так сказать, «космическое жилище» небесного охотника Манги? Почему бы и нет? Сказания малых народов иногда абсолютно точно указывают на природу объектов и связь их с явлениями прошлого. Странно, что эту гору, Маяк по оценке Вексельмана, не обнаружили раньше. Вернее, местные жители знали о ней давно, а для ученых она почему-то стала доступна только сейчас. Хотя бы визуально.
– Идем!
– Не нрависса мне, – отозвался Эльбай, переставая вертеть головой. – Авах смотрит, шипит, рот открыл, глотать собираесса.
– Я никого не вижу.
– Видет не всегда, шишка на голова свистит, спина мокрая.
Северцев снова взялся за бинокль.
– Не вижу… все равно надо идти ближе. Если не хочешь, жди здесь, я спущусь.
– Ты глупый, тама сидит авах, ждет, незя ити.
– А придется. Должен же я посмотреть на это чудо природы вблизи. Меня и послали ради этого. Жди, я подам сигнал – костер запалю.
Северцев поправил рюкзак, перехватил карабин поудобней, зашагал вдоль обрыва, наметив спуск в долину левее, где склон был не так крут. Но Эльбай, задумавшийся отчего-то, что ему было раньше несвойственно, догнал его, преградил дорогу.
– Торописса не надо, однако, провалисся в Буни, не вернесся. Иди за мной, вместе лушше.
– Согласен, – улыбнулся Северцев.
Эльбай поскакал вперед как белка, с камня на камень, начал спуск.
Вскоре они стояли в низине перед валом, за которым возносилась в небо вершина Маяка. Лучи солнца по-прежнему не освещали гору, поэтому разглядеть ее макушку никак не удавалось.
– Давай пройдем справа, на гребень, – предложил Северцев, терпение которого истощилось окончательно.
Эльбай, замирая на каждом шагу, полез вверх.
Северцев последовал за ним, не обращая внимания на ободранные камнями ладони.
Выбрались на вал.
Конус Маяка предстал перед ними во всем своем великолепии.
Однако рассмотреть пирамиду, а это была именно пирамида с ровными, испещренными бороздами гранями, Северцев не успел. Внезапно в спину подул холодный ветер, и он упал на камни, увлекая за собой Эльбая.
Пуля, выпущенная из какого-то мощного оружия (потом выяснилось, что стреляли из снайперской винтовки крупного калибра), отколола от каменного ребра крупный кусок, с противным визгом унеслась в небо. Гулко грохнуло эхо.
– Авах… – начал Эльбай.
– Какой, к дьяволу, авах! – просипел Северцев. – Снайпер! Там, у горы, за скалой, похожей на бегемота. Ты влево, я вправо!
Он перекатился правее. Мешал рюкзак, поэтому пришлось спешно снимать лямки, рискуя получить пулю. И он ее получил, хотя успел распластаться на скале. Пуля пролетела в сантиметре от плеча и пробила верхний модуль рюкзака, где лежали запасные рубашки, штаны и носки.
– Э? – послышался голос проводника.
– Норма! – ответил Олег.
Так как ни высовываться, ни идти напролом было нельзя, пришла мысль спуститься с вала и обойти стрелка.
Северцев отполз назад, услышал выстрел, но пуля ушла в другую сторону. Очевидно, снайпер целился в Эльбая.
Ничего, он охотник, должен понимать, когда высовываться, подумал Северцев.