– Я не знаю этот город…
– Dura! – опять рявкнул на незнакомом языке Шариф. – Что там рядом, какие дома, магазины? Название улицы есть, номер дома? Какие еще есть ориентиры? Где я буду вас искать?!
– Есть, – всхлипнула Анна. – На противоположной стороне перекрестка банк. Кажется, Национальный банк. А напротив, чуть в глубине, церковь, или как это называется… Там на шпиле полумесяц…
– Это называется мечеть! Я понял. Сидите в машине и не двигайтесь с места. Я приеду через пятнадцать минут.
Эти четверть часа были самыми страшными для Анны Паголетти в ее жизни. Даже страшнее ночи перед ее свадьбой с Луиджи, когда она в страхе не могла сомкнуть глаз всю ночь. Ей казалось, что молодой бизнесмен за ночь передумает и свадьба будет отменена…
Когда Пьетру схватили крепкие руки, она несколько растерялась, хотя была готова к таким эксцессам. Журналистка прекрасно понимала, в каком регионе работает и что там иногда происходит. Вообще-то, на памяти ее коллег похищений европейских журналистов не было. Точнее, не было похищений с целью получения выкупа. Для оказания давления – да, было. Но какой смысл оказывать давление на Пьетру местным преступным кланам или связанным с ними чиновникам, было непонятно. Она занималась как раз благим, как ей казалось, делом для страны. Ни в каких внутренних политических пристрастиях она тоже не была замешана.
Пьетра стала отчаянно сопротивляться, но потом увидела на двоих из напавших на нее сомалийцах полицейскую форму и поняла, что надеяться на помощь окружающих бесполезно. Выволокли ее из «Мустанга» весьма бесцеремонно, Пьетра даже ободрала лодыжку. Она успела заметить, что из машины выхватили и ее сумочку. Но когда стало ясно, что Анну никто трогать не собирается, Пьетра с радостью вспомнила, что ее мобильный телефон остался у подруги. Значит, Анна в любом случае кому-нибудь позвонит и попросит помощи. Вот с этим нападавшие прокололись. Или попросту не заметили, что у пассажирки в «Мустанге» в руках был телефон. Скорее всего, нападавшие, будучи простыми рядовыми исполнителями, не получили никаких указаний насчет второго человека в машине. Значит, не все так страшно, подумала Пьетра. Если бы все было очень плохо, то свидетеля бы не оставили. Есть шанс, что это все большое недоразумение или попытка припугнуть журналистку. Вот только кем и для чего? Но это лишь вопрос времени.
Девушку затолкали в старенький синий «Рено» и на плохом английском пригрозили физическим насилием, если она будет продолжать сопротивляться или звать на помощь. Машина рванулась на тротуар, распугивая прохожих, выскочила на перекресток и понеслась на юг. Пьетра стиснула зубы и решила ждать дальнейшего развития событий.
Шариф приехал вовремя, иначе неприятности начались бы уже у самой Анны Паголетти. Около красного «Мустанга» уже стояли двое полицейских, пытавшихся понять, почему машина стоит перед перекрестком и перекрывает полосу движения, где водитель и что за околесицу несет сквозь плач белокурая итальянка про похищение девушки людьми, одетыми в полицейскую форму. Деньги решили все проблемы, даже избавили полицейских от подозрений в том, что девушка в красном «Мустанге» находится в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Избавившись от полицейских и ста долларов в своем бумажнике, Шариф наконец получил возможность поговорить с Анной без помех. Молодой сомалиец перегнал машину Пьетры через перекресток и припарковал ее около здания Национального банка.
– Теперь давайте все с самого начала, – сказал он Анне. – И постарайтесь ничего не пропускать.
– С какого начала? – не поняла всхлипывающая девушка. – Когда мы с мужем приплыли сюда на яхте?
– Нет, с момента вашей сегодняшней встречи с Пьетрой, – терпеливо пояснил Шариф. – Как встретились, о чем говорили, куда поехали? Говорила ли Пьетра о грозящей ей опасности или каких-то подозрениях?
– Вы столько вопросов задали, что я уже запуталась, – капризно заявила Анна.
– Черт бы побрал всех блондинок на свете! – с ожесточением сказал Шариф по-русски и уточнил уже по-английски: – Когда и как вы сегодня встретились?
– Мы еще утром договорились, что Пьетра приедет на яхту. Она сказала, что, скорее всего, часа в два или три дня… – стала рассказывать Анна и тут же переключилась на другую тему: – А почему вы не поговорили с полицейскими, которые ко мне подошли? Ведь случилось же преступление, а они обязаны были помочь! Или это их коллеги забрали Пьетру? Тогда они обязаны были дать объяснения!..
– Анна! К вам подошли обычные патрульные полицейские, – стараясь скрыть раздражение, стал объяснять Шариф. – Ничего они вам не объяснили бы и даже разговаривать на эту тему не стали бы. Не полиция забрала Пьетру, а бандиты. Заявлять о ее похищении в полицию – пустая трата времени. Поверьте мне, я это знаю. Расспрашивая вас, я пытаюсь понять, кто и зачем ее похитил. Когда я это пойму, то смогу ей помочь, ясно?
Анна кивнула головой, продолжая хлюпать носом и теребить свой мокрый носовой платок. Она боялась уже гораздо меньше, но все равно чувствовала себя не в полной безопасности. Больше всего ей хотелось, чтобы сейчас за ней приехал Луиджи и забрал на яхту.
– Давайте дальше, – предложил Шариф уже приказным тоном, понимая, что девушка находится в таком состоянии, что с ней лучше и эффективнее разговаривать жестко, в тоне приказа. В противном случае он рисковал погрязнуть вместе с Анной в эмоциях, а время утекало очень быстро.
– А дальше она приехала, – продолжила Анна. – Как и обещала, часа в три. Мы с ней загорали на палубе, пили напитки и разговаривали.
– О чем?
– Господи, – снисходительно закатила глаза девушка. – Ну о чем могут говорить подруги, которые не виделись несколько месяцев?
– Вот именно, о чем? Какими новостями обменивались, что Пьетра вам рассказывала?
– Ничего особенного, – неожиданно хихикнула Анна.
Шариф удивленно посмотрел на девушку – не тронулась ли та умом со страху. Ему и в голову не могло прийти, что Анна вспомнила именно ее разговор с Пьетрой о нем самом.
– Я рассказывала о Риме, о делах мужа. Пьетра рассказала, как она здесь поживает, чем занимается…
– О какой-нибудь угрозе она говорила? Может, она чего-то или кого-то побаивалась?
– Да нет же! Ничего такого она не говорила. Потом мы с ней решили удрать в ресторан и посидеть там…
– В каком смысле – удрать? – насторожился Шариф.
– В самом прямом. Муж меня одну никуда не отпускает с яхты, а сегодня он весь день на деловых переговорах. Вот мы и решили тайком от Луиджи сбежать с яхты в ресторан. А, вспомнила! Пьетра потом сказала, что собиралась сделать мне сюрприз. У нее с вами был назначен какой-то деловой обед с вашими партнерами. Говорила, что будут еще европейцы.
– Значит, вы ехали в «Кристал Коуст»? Понятно. Теперь расскажите, как произошло само нападение, опишите этих людей.
– Я даже не особенно помню… Я была в таком шоке! Мы стояли на светофоре, а впереди была ужасная пробка. И вдруг сзади подбежали люди и стали вытаскивать Пьетру из машины. Она отбивалась, но разве можно справиться с тремя мужчинами.
– Какие они из себя, во что одеты?
– Они… все были сомалийцы.
– Черт, Анна! Вы можете отличить сомалийца от эфиопа? Хватит играть в политкорректность, говорите прямо, что все были чернокожие!
– Я это и имела в виду. А еще они были одеты в форму местной полиции.
– Вы уверены, что это была полицейская форма, а не, скажем, военная?
– Ой! Нет, не уверена. Мне просто показалась, что это полицейская форма. Я по телевизору видела в местных новостях похожую. Мне так показалось…
Больше ничего конкретного и тем более ценного выудить из девушки Шариф не смог. Каких-либо особых примет нападавших она, естественно, не заметила.
Неожиданно завибрировал телефон Пьетры, который Анна все еще держала в руках. Звонил перепуганный Луиджи Паголетти, которому сообщили, что его жена с подругой неожиданно удрали с яхты. Он долго пытался дозвониться до Анны, пока капитан Монти не сообщил, что супруга забыла свой телефон на яхте. Тогда Луиджи и вспомнил сообщение на своем телефоне, что некий абонент звонил ему четырежды в течение последнего часа, пока у него был выключен аппарат. Он боялся, что это похитители, но оказалось, что это номер Пьетры. Анна успокоила мужа, что она с Шарифом и что тот ее скоро привезет на яхту. Спокойствия от этого у Луиджи, конечно же, не прибавилось. Он прекрасно помнил последнюю – собственно говоря, и единственную – встречу с этим пиратом в Аравийском море. Луиджи тут же стал связываться с полицией и сбивчиво рассказывать, что похищена итальянка, а его собственная жена, возможно, тоже находится в опасности. Отметил он и свое мнение, что этот Туни может быть причастен к похищению Пьетры Сарто. Полиция отреагировала странно. Оказывается, там уже знали о похищении и теперь делают все возможное, а уважаемый господин Туни, по мнению полиции, никоим образом с этим происшествием не связан.
Некоторое облегчение вызвал приезд Шарифа, который наконец-то привез Анну на яхту. Луиджи встретил молодого сомалийца со сложными чувствами. С одной стороны, он был благодарен Шарифу, что тот привез его жену, но, с другой стороны, у бизнесмена не пропадало подозрение, что этот пират все же имеет отношение к загадочному похищению. Уверения полиции, что уважаемый господин Туни тут ни при чем, не убеждали, а наоборот, делали ситуацию в глазах бизнесмена еще более подозрительной. Он прекрасно сознавал, что в Сомали коррупция процветает в таких масштабах, которые в Италии и не снились. По его мнению, богатому пирату ничего не стоило подкупить полицию, которая будет делать вид, что ищет синьориту Сарто. Бросаться на шею Шарифу за то, что тот не бросил его жену в беде, Луиджи тоже не собирался.
Встреча происходила весьма натянуто. Шариф и не рассчитывал, что Паголетти протянет ему руку при встрече. Но то, что итальянец примет его так холодно, несколько обескуражило молодого человека.
– Я пока даже не представляю, – угрюмо сказал Шариф, – кто мог похитить Пьетру и по какой причине, но очень скоро это выясню.
– Нисколько не сомневаюсь, что вам сделать это будет очень легко, – проворчал итальянец.
Шариф удивленно вскинул брови, но быстро понял, что Паголетти имел в виду. Пирату не сложно выяснить в недрах преступного мира, кто из бандитов похитил девушку. Все они тут из одной шайки, считал бизнесмен. Продолжая хмуриться, Шариф решил не спорить и не пытаться переубеждать итальянца в том, что он не виновен. Пусть считает так, как ему нравится. В любом случае этот толстосум в поисках помочь не сможет, а без толку спорить и препираться не было ни смысла, ни времени.
– Кое в чем вы правы, – все же нашел нужным заметить Шариф. – У меня хорошие связи в полиции, и мне помогут в поисках. Пусть даже и за деньги. Скажите только вот что. Вы не припоминаете каких-либо фактов, которые помогли бы помочь в поисках похитителей? – Шариф чуть было не сказал «преступников», но вовремя подобрал другое слово. В глазах Паголетти он был не меньшим преступником, чем и похитители.
– О каких фактах вы говорите, черт возьми? – неприязненно вопросом на вопрос ответил итальянец.
– Может быть, у вас имелись подозрения… может быть, какие-то намеки, по которым можно было предположить, что против вас замышлялось нечто противозаконное? Например, похитить собирались вашу жену, но ошиблись и похитили Пьетру. Может, кто-то желает надавить на вас в достижении своих коммерческих интересов. Были ли у вас в последнее время разногласия с кем-то из бизнесменов?
– Вы несете откровенный бред, молодой человек, – с достоинством ответил Паголетти. – Я веду цивилизованный бизнес, и мои деловые партнеры – это достойные люди, имена которых хорошо известны и в Европе, и в Азии, и за океаном.
– Значит, вы убеждены, что никто из вашего круга не желает вам вреда? – упорно допытывался Шариф, которому этот разговор надоел до чертиков. Настаивать он продолжал только в надежде, что появится еще хоть какая-то зацепка в деле похищении Пьетры.
Закончив безрезультатные разговоры на яхте, Шариф спустился на пирс и двинулся в сторону стоянки такси. Анну он привез на «Мустанге», и теперь ему предстояло добраться назад, до своей машины. Когда позвонила итальянка и сообщила о несчастье с Пьетрой, Шариф сразу же позвонил в Управление полиции знакомому комиссару уголовной полиции. Тот понял ситуацию и принял необходимые меры, но потребовал, чтобы господин Туни как можно скорее приехал к нему в Управление для дачи показаний. Точнее, для прояснения ситуации. Комиссар нуждался в ответах на вопросы, аналогичные тем, что и сам Шариф только что задавал супружеской чете Паголетти.
Шариф не особенно верил в то, что комиссар сможет ему помочь. По крайней мере, быстро помочь. Поэтому после звонка в полицию молодой человек сделал еще несколько звонков. Он позвонил Магибе, который за эти годы неплохо освоился в преступном мире Сомалиленда. У него появились свои личные связи, каналы сбыта добычи. Иногда Магиба пропадал на несколько дней и возвращался довольным. Шариф не расспрашивал его, но догадывался, что его друг не до конца расстался со своей воровской профессией. Попрекать эфиопа он не брался, хотя и считал, что тот портит имидж Шарифа как благородного разбойника. Впрочем, Магиба воровал тоже не у бедных.
Забросил Шариф информацию о Пьетре и еще нескольким главарям кланов, с которыми, как он считал, находится в хороших отношениях. Но из всех вариантов, какие Шариф составил у себя в голове, ни один не был ни более вероятным, ни менее. Иными словами, Шариф не знал, что и думать. Кому нужна Пьетра, с какой целью? Он не слышал о том, чтобы на суше захватывали заложников с целью выкупа, как он и другие пираты делали в море. Насколько Шариф знал, работа Пьетры в Северной Африке имела целью чистый сбор информации и ее анализ в целях разработки проектов развития инвестиционного рынка и, в конечном счете, привлечения иностранных инвестиций в страну. Эта цель, по его мнению, уж никак и никого пугать не могла. Даже главари преступных кланов были заинтересованы в коммерческом партнерстве с зарубежными компаниями. Не отвергнутый же любовник пошел на это похищение. Или маньяк… Но сразу три маньяка, двое из которых переоделись в полицейскую форму? Бред!
Пьетре не удалось определить место или направление, куда ее везли похитители. Через пять минут ей плотно завязали глаза. Машина поворачивала то направо, то налево, как будто бандиты специально хотели запутать свою жертву. Это внушило девушке надежду, что повезут ее недалеко, – возможно, спрячут в черте города, а это увеличивало шансы на побег. О последнем Пьетра думала вполне серьезно. Журналистка была спортивной девушкой. Она имела постоянный абонемент в фитнес-клуб, дважды в неделю играла в теннис с инструктором. А два года назад Пьетра даже месяцев шесть ходила на курсы самообороны. Все эти факторы давали девушке уверенность, которая подкреплялась еще и импульсивным характером.
Однако все было не так просто. Примерно через тридцать или сорок минут машина заметно прибавила скорость и долго неслась по прямой. Значит, выехали из города, догадалась Пьетра. Только в каком направлении? На север или на юг? А может, вообще в другую сторону от моря, в глубь континента? Плохо. И будет еще хуже, если ее перевезут через границу. Тогда Шарифу ее не найти. Особенно не рассуждая, Пьетра интуитивно связывала все варианты своего освобождения в основном с вмешательством Шарифа. Он обязательно узнает о ее похищении, узнает от Анны, если та догадается позвонить ему. Ведь у Анны очень удачно остался телефон Пьетры. Если это пираты, которым нужен выкуп за европейскую женщину, по их предположениям, богатую, то Шариф их найдет. А если не пираты, если здесь что-то другое? Может, все-таки у Шарифа связи в преступном мире не только на море, с надеждой думала Пьетра, но и на суше?
Машину уже довольно долго трясло по грунтовой дороге. Пьетра попросила закурить, надеясь, что ей развяжут руки и удастся хоть ненамного сдвинуть повязку на глазах. Руки ей не развязали. Похитители некоторое время возбужденно что-то обсуждали, потом один из них сунул девушке в губы сигарету, щелкнула зажигалка. Пьетра курила с завязанными глазами, не чувствуя вкуса дыма. Она никогда не думала, что курение «вслепую» такое безвкусное – никакого удовольствия. Наверное, большую роль в курении играет еще и рефлекс, когда ты видишь дым от сигареты.
«Интересно, – подумала Пьетра, – что же это за доброта и забота такая? Почему они удовлетворили мою просьбу и дали мне закурить? Почему предварительно совещались – кажется, даже спорили? Честно говоря, обычные бандиты могли бы просто дать кулаком в ухо, чтобы не чувствовала себя слишком вольно. О чем-то это должно говорить. О том, что я ценный пленник? Тогда речь скоро пойдет о выкупе. Давление на меня оказывать некому, и причины нет. Я ничего такого в результате своей работы не вскрыла и никаких материалов, которые у меня следовало бы любой ценой изъять, не получала и не имею. Значит, все-таки причина похищения не моя профессиональная деятельность. Значит, выкуп. Бедный папа, не наделал бы он глупостей, когда ему предъявят требования… Он хоть и бизнесмен, а следовательно, человек рассудительный и выдержанный, проповедующий логику и холодный расчет, но все же неаполитанец. У нас, неаполитанцев, – с усмешкой думала Пьетра, – эмоции на первом месте… А что, это мысль! Эмоции! А не устроить ли моим похитителям проверку по полной программе? Насколько хватит их терпения и корректности в обращении со мной? По их реакции как раз и можно будет определить цель похищения. Если мне ее раньше не объявят…»
Наконец тряска кончилась. Машина остановилась, и водитель заглушил мотор. Пьетре приказали выходить и довольно бесцеремонно стали помогать. Оступившись и чуть не упав, девушка выругалась по-итальянски и следом, уже по-английски, велела обращаться с собой аккуратнее. Кто-то из конвоирующих ее сомалийцев коротко хохотнул, другой нетерпеливо толкнул девушку в плечо. Тут же третий, который наверняка был в этой группе старшим, что-то строго сказал – наверное, осадил того, кто вел себя грубо, или того, кто насмехался. Уже хорошо – значит, им велели обращаться с пленницей деликатно.