– Ты даже не знаешь насколько! – разволновалась вдруг Настя.
Марк вопросительно повел бровью.
– Ты нравишься мне, но это не любовь. Я говорила об этом с Ингой, она может сказать отцу. Наверное, скажет. Я должна сказать ему, что я хочу выйти замуж. Ради нашего ребенка. Врач сказал, что есть вероятность...
– Врач?
– Да, отец очень настаивал. И эта вероятность его взбесила. Не уверена, но мне показалось, что ты можешь попасть под горячую руку.
– Я тебя понимаю, – невозмутимо-спокойно сказал Марк. – Он может меня убить.
– Ну, не убить, – замялась она.
– Ты не знаешь, на что способен твой отец. А я это знаю. Но мне все равно.
– Только не говори, что ты не боишься смерти! – раздраженно бросила Настя.
– Я этого и не говорю. Смерть меня пугает. Но я не собираюсь умирать. Мне все равно, что твой отец хочет меня убить. Это для меня не повод. Мне уже не нужен повод.
– Какой повод? О чем ты говоришь?
– Я так понимаю, ты предлагаешь мне способ выйти из ситуации. Пока я твой жених, меня никто не тронет, я правильно рассуждаю?
– Правильно. Надо немного подождать. Сейчас дом охраняют со всех сторон, но скоро все уляжется, охрану снимут, ну, не совсем, конечно, но людей будет гораздо меньше.
– Почему ты так думаешь?
– У отца был конкурент, но теперь его нет, и отцу никто не угрожает.
– Почему?
– Я же сказала, нет уже человека, который пытался убить отца. Я не знаю, сам он умер или ему помогли, но его больше нет. А значит, угрозы больше не существует.
– Это все зависит от организации, куда обратился конкурент. Если это солидная фирма, заказ все равно будет исполнен.
– Ты откуда знаешь? – удивилась Настя.
– В книге где-то прочитал, – безмятежно пожал он плечами.
– Ты же не читаешь книги.
– Ну, может, в кино смотрел. Но ведь это всего лишь кино. В жизни все по-другому. Наверное.
– Почему наверное?
– Потому что твой отец – умный человек. И очень осторожный. И он не скоро снимет охрану. Но я этому только рад. Если, конечно, это позволит нам оставаться женихом и невестой. Это, конечно, фикция, но лучше так, чем никак. Плохо только, что Бугарь будет продолжать говорить обо мне гадости, а ты будешь слушать его и улыбаться. Признайся, он тебе нравится?
– Зачем тебе это знать?
– Ты права, лучше мне об этом не знать, – удрученно кивнул он. – Но я ревную. Потому что люблю. Но не будем об этом. Твою любовь я уже не верну.
– Прости. – Настя виновато склонила перед ним голову.
– Прощаю. Но это уже ничего не изменит.
– Не изменит.
Она думала об одном, а он – совершенно о другом. Если бы она только знала, о чем именно...
Настя ушла, но в одиночестве Марк оставался не долго. Вечером в дом вломился Бугарь и дыхнул на него гремучим презрением.
– Твое счастье, что я Насте обещал тебя не трогать, – скривился он.
Марк многозначительно глянул на «узи», свисающий с его плеча.
– Ты меня не тронешь, ты меня просто застрелишь.
– Надо будет, и застрелю. Ты еще не знаешь, сынок, в какую историю вляпался.
– Ничего, папаша, как-нибудь выкрутимся.
– Твой папаша – хозяин параши! – сострил Бугарь.
– Не смешно. И никто не смеется, – ухмыльнулся Марк..
– Хочешь, ты будешь смеяться? – Вася скинул с плеча пистолет-пулемет, передернул затвор. – Давай, вспомни молодость! Помнишь, как мы били тебя, а ты радовался! Ну, давай!
– Если бы ты пришел меня убить, ты бы уже это сделал, – стараясь сохранить спокойствие, сказал Марк. – Но у тебя нет такой задачи и полномочий. А дом просматривается, и за тобой наблюдают. Не думаю, что Кирилл Дмитриевич нанимал тебя в качестве клоуна.
– Умеешь ты выкручиваться, чушок, – оглянувшись по сторонам, презрительно ухмыльнулся Бугарь. – Но это тебе не поможет. Настя моя, понял!
– Ты зачем пришел?
– Кирилл Дмитриевич боксом решил заняться. Груша ему боксерская требуется. Не хочешь помочь?
– Я уже не Груша, а Грушин, так что извини.
– Пусть он тебя извиняет, если захочет. Ну, чего сидишь? Пошли!
Бугарь повел стволом «узи», требуя, чтобы Марк поднялся. Неужели началось?
3
Радость пьянила сознание и без коньяка, но выпивка еще и окрыляла. Нет больше Южака, в гробу он, в белых тапочках. И теперь у города будет единственный хозяин. Ну как не напиться по такому случаю?
– Я же говорил, там спецы конкретные. И выследили гада, и бабу ему подсунули, – рассказывал Тимур. – В сауне он парился, температура в парилке типа высокая, ну сердце и не выдержало. Девочки там были, все такое, ну, она ему валидолу в бухло и плеснула. Такой вот валидол наоборот. Специальный яд, из спецтайников. Не зря столько денег отвалили.
– Женщины до добра не доводят, – развалившись в кресле, вальяжно улыбался Каховцев. – Особенно в сауне.
Ирония момента заключалась в том, что он сейчас и сам находился в сауне. Она занимала добрую половину цокольного этажа и была оборудована по последнему слову банной техники. Здесь даже был отдельный вход, чтобы можно было организовать банщиц – красивых, чтобы дух захватывало, и грудастых, чтобы спинку было чем потереть.
– Вот именно поэтому баб здесь нет.
Но именно этого сейчас ему и хотелось. Однако у него жена, она где-то рядом, вдруг узнает. Впрочем, видеонаблюдения здесь нет, из дома ничего не увидишь, а сюда Инга заходить не станет: неприлично ей, молодой и красивой, светиться перед четырьмя полуголыми мужиками.
– И не будет.
– Ну как же, а Бугаря за кем послали? – гадко ухмыльнулся Тимур. Он тоже был хорошо под градусом. – Я как вспомню, как над ним в школе издевались... Ну баба бабой, а не пацан.
– У бабы от бабы детей не бывает, – насупился Кирилл Дмитриевич.
– Это ты о чем? – высосав из крабовой клешни мясо, спросил Дунай, такой же авторитет, каким был Тимур.
Он управлял охранной фирмой «Черноморец», в сферу деятельности которой входили все порты города. Фактически это была легальная крыша, которая приносила Каховцеву баснословные барыши. Южак пытался откусить часть от этого пирога, но, к счастью, сломал зубы.
– Да так, – спохватившись, отмахнулся Кирилл Дмитриевич.
Это его семейные дела, и незачем о них трепаться.
Врач осмотрел Настю, но беременность не установил. Сказал, что слишком ранний срок для диагностики. Зато сообщил, что его дочь больше не девочка. Каховцев и без того догадывался об этом, но сейчас он знал это точно. Хотелось рвать и метать. Поэтому он и велел привести Марка. И его накажет, а заодно и стариной тряхнет. Как-то раз в свои лихие годы он затащил в парилку несговорчивого коммерсанта и голой задницей посадил его на раскаленные камни. И братва повеселилась, и дань была выплачена в срок и сполна.
Настя уже, считай, отреклась от Марка. Теперь с ним можно делать все, что душе угодно. Вот он и решил отправить его в парилку. Температура там сто двадцать градусов, пекло.
– Посмотрим, баба он или мужик, – кровожадно усмехнулся Каховцев. – Если полчаса просидит в парилке, значит, мужик.
– Да там дьявол полчаса не просидит, копыта отбросит. И рога, – покачал головой Тимур.
– Значит, баба, – презрительно хмыкнул Кирилл Дмитриевич.
У Марка не будет права на то, чтобы покинуть парилку раньше времени. Как пить дать. Протянет ноги. На то и расчет. А Насте скажут, что Марк не выдержал конкуренции с будущим тестем. Надо будет потом слезу для приличия пустить. Если, конечно, Настя сильно расстроится.
– Если баба, гнать ее надо, – подал голос Филимон.
Он был таким же представителем «старой гвардии», как и все, кто находился здесь. У него своя ноша в общем деле – он занимался контрабандой, которая шла в порт в таких масштабах, о каких сицилийская мафия может только мечтать.
– Южак в бане склеился из-за бабы.
– Вот-вот, – откликнулся Тимур. – Кир тоже из-за бабы чуть на воздух не взлетел. И там женщина была, и там. Так что счет по бабам один – ноль в нашу пользу.
– За это и выпьем! – поднял рюмку Каховцев.
Действительно, на него женщина только покушалась, а Южака – убила. И как здорово, что не наоборот.
– Да, бабы нынче крутые пошли, – хмыкнул Дунай.
– Ага, а мужики этим пользуются! – засмеялся Тимур.
– Бабы, бабы, – в раздумье покачал головой Каховцев. – У меня две бабы, жена и дочь. А мужика нет. Плохо.
Хорошо, что Инга в положении, наследника должна родить. Кирилл Дмитриевич собирался жить долго и умереть не раньше, чем сыну исполнится тридцать лет. К этому времени он выпестует из него своего двойника по части бизнеса и деловой хватки. Ему и достанется империя, которую создаст для него отец. Империя, в сферу которой войдут все порты Черного, а может, и Средиземного моря. Но когда все это будет? А сейчас есть то, что есть. Танкера, теплоход, нефтяной, строительный и ресторанный бизнес, автосалоны, акции на сотни миллионов долларов, крупные счета в банке. Все это останется, если с ним вдруг что-то случится. И перейдет по наследству его женщинам. Но саму организацию, которую он создавал не один десяток лет, в полной мере они унаследовать не смогут. Не хватит им сил, чтобы удержать в руках бразды правления. Слишком там все сложно. Тимур все возьмет на себя, он станет во главе организации. Каховцев доверял ему как самому себе. И он не подведет, не обидит девчонок...
Разве что захочет жениться на Инге. Или он, или Дунай, или еще кто-либо. Но на этот счет все предусмотрено. Только Инга выходит замуж, как все, чем она завладела по праву наследства, перейдет Насте. Дочери в этом плане будет легче: замуж она может выйти в любое время. Если захочет.
– Что-то меня не в ту сторону понесло, – Каховцев резко мотнул головой, вытряхивая из нее гнетущие мысли.
Не собирается он умирать. Южака больше нет – угрожать ему некому; и со здоровьем у него все в порядке. И на будущее огромные планы – очень скоро Тепломорск полностью отойдет под него. Только он один будет здесь хозяином.
4
Бугарь не удержался, толкнул Марка в спину, когда он переступал через порог сауны. Можно было удержаться на ногах, но лучше упасть.
Поднимаясь, Марк осмотрелся по сторонам, особое внимание обратив на барельефную линию под потолком. Отделка помещения его совершенно не интересовала. Он искал видеокамеры, с которых изображение могло подаваться на пункт охраны, на записывающий блок. Он был натаскан на это дело, как поисковая собака на запах наркотиков, и мог за пару секунд обнаружить даже замаскированный глазок или, по меньшей мере, что-то похожее на него. Но ничего такого здесь не было. Это же раздевалка, а Каховцев не извращенец, чтобы выставлять на обозрение охранникам наготу своей жены и дочери.
Дверь в следующее помещение была закрыта, но из-за нее доносились мужские голоса. Там отдыхает компания, и Каховцев среди них. Удачный момент!
– Ну ты, доходяга, в натуре! – негромко, с ядовитым презрением хохотнул Бугарь.
– Я не доходяга, – мотнул головой Марк.
Падение позволило ему не только оценить обстановку, но самым естественным образом встать лицом к противнику. Расстояние до Бугаря, правда, два с половиной метра. Но его можно сократить.
– Я бы застрелился, если бы у меня сын таким уродом родился! – оскалился Вася.
– Тогда считай, что он уже родился. От уродов только уроды и родятся.
– Что ты сказал?! – стиснув зубы, зашипел на него Бугарь.
Угрожая кулаком, он шагнул вперед, но именно этого и ждал Марк.
– Сказал, что тебе придется застрелиться, – немигающе, с лютой ненавистью смотрел он на своего врага.
Бугарь и ему подобные сломали Марку жизнь. Он мог стать инженером или врачом, но злоба на весь мир ввергла его в страшный грех.
– Сейчас ты у меня застрелишься! – окончательно рассвирепел Вася.
И сделал второй, на этот раз роковой для себя шаг. Он метил кулаком в голову, но Марк легко поднырнул под его руку и костяшками пальцев нанес удар в кадык.
Он мог бы убить Бугаря, но пока это не входило в его планы. Пока дело не сделано, Вася должен жить.
Марк умел дозировать силу удара, но в этот раз он чуточку переусердствовал. Бугарь беспомощно плюхнулся на пол, затылком упершись в дверцу шкафа. Удар на какое-то время парализовал его, но сознания он не потерял. Вася видел, как Марк снимает с его плеча «узи», но ничего не мог поделать.
Должен он был видеть и то, как Марк открывает дверь в трапезную, где в обществе своих приятелей говел Каховцев. Но у него не было никакой возможности спасти своих боссов. Зато у Марка были развязаны руки.
Пистолет-пулемет был продолжением его правой руки, нейронным нервом связанной с подсознанием. Он лишь мысленно задал себе цели, а рука с точностью самой совершенной автоматизированной системы управления наводилась на них.
Сейчас он был похож на робота, действующего по заложенной в него программе. Никаких человеческих эмоций в его действиях – ни злости, ни жалости. И совсем не важно, что Каховцев собирался его убить. Месть и сведение счетов здесь совершенно ни при чем.
Каховцев обладал отменной реакцией. Он даже успел испугаться, прежде чем две пули одна за другой выбили из него дух. Следующими на очереди были его собутыльники. Прибор бесшумной стрельбы надежно глушил выстрелы; слышно было только, как чихает ствол и стучит затвор. И с каждым таким звуком смерть все ближе подбиралась к Тимуру Сергеевичу.
Журыгин был в банной тунике, под этой скромной одеждой у него не было пистолета. Но смерть приближалась так быстро, что, будь у него оружие, он все равно не успел бы пустить его в ход.
– Груша, ты чего? – только и успел спросить он, прежде чем на него уставился ствол «узи».
Хотел было Марк сказать, что не Груша он, а Грушин. Неплохо было бы спросить, зачем бывший учитель натравил на него Бугаря. И как вообще он докатился до такой жизни. Но киллер не разговаривает, он убивает. И даже короткое «извини» не вырвать из него. Все слова потом.
Но все-таки Марк изменил своим правилам, когда вернулся к Бугарю.
– Ты хотел застрелиться. Я тебе помогу.
Вася смотрел на него широко раскрытыми от ужаса глазами. Возможно, он думал, что Марк ему снится. Мальчик для битья не способен был справиться с ним, а затем хладнокровно, за две-три секунды расстрелять четырех человек. Такое могло только присниться. Что ж, пусть Вася думает, что умирает во сне.
5
Когда-то Насте нравилось проводить время в небольшом холле между своей и отцовской половиной. Это была особая зона в доме, экономка и горничная появлялись здесь редко, а охранникам и вовсе вход запрещен. Здесь было спокойно и уютно. И еще ощущалось родительское присутствие. Казалось, что вот-вот из отцовской спальни выйдет мама. А ведь она умерла еще до того, как был достроен этот дом. И все равно Настя чувствовала ее тепло. И чувствовала только здесь.
Но потом в доме появилась Инга, обосновалась на родительской половине, и холл стал таким холодным и неуютным, как будто рядом поселилась Снежная королева.
А потом она влюбилась. Вернее, она решила, что к ней пришло это чувство. Так или иначе, но у нее возникла потребность в мудрой подружке, которая могла бы выслушать ее и дать совет. Поэтому она и подружилась с Ингой. И сегодня они вместе сидят на уютном диванчике.
На стене мерцает плазменная панель, на столике дымится чай, остывают рогалики с джемом, которые так вкусно готовит повар Гоша. Он отказывается печь модные круассаны, потому что есть русские рогалики, которые ничуть не хуже, даже наоборот. Но только Настя интересуется сладостями, Инга же посматривает на них с опаской.
– Фигуру бережешь?
– Есть немного, – кивнула Инга.
– Обидно. Фитнес, диеты, салоны, и так всю жизнь старайся, мучайся. А не будешь следить за собой, и все: ты ему неинтересна.
– Бывает, следишь за собой, а все равно не нужна.
– Это ты про кого?
– К счастью, не про себя. Твой отец ко мне еще не охладел.
– Еще?
– Он еще не старый, может найти себе кого-нибудь помоложе.
– Тебя это пугает?
– Честно сказать, да. Пугает то, что он знает себе цену. Он хорошо выглядит, он очень богат, ему нетрудно будет найти мне замену. Вот если бы я была богата, если бы он от меня зависел, тогда бы я была спокойна. Никуда бы он от меня тогда не делся.
– Если бы я вышла замуж за Марка, он бы от меня зависел, – вслух подумала Настя.
– И на внешность он, так скажем, не очень. За него бы ты точно могла не переживать, – сквозь грусть улыбнулась Инга.
– И сладкое можно тоннами есть, и на фитнес забить.
– Звучит заманчиво. Но я бы запускать себя не стала. Не хочу быть жвачной коровой.
– Ну да, сначала корова, потом свинья. Так неинтересно. Я же не только Марку нравиться должна. Ну, или Васе. Есть еще и другие мужчины. Может, выйду замуж за Марка. Или за Васю. А влюблюсь потом в кого-то другого.
– Так за кого ты замуж собралась, за Марка или за Васю? – улыбнулась Инга.
– Не знаю, – в раздумье пожала плечами Настя. – Они оба мне нравятся.
– Значит, ни тот не нравится, ни другой. Ты сама не знаешь, что тебе нужно.
– В том-то и дело, что не знаю.
– Возраст у тебя такой, пришла пора влюбляться.
– Ну да. Думала, что в Марка влюбилась. Он тогда в клубе такой крутой был, смотрел на меня... Так смотрел, что заворожил. А Вася сказал, что Марк в школе ничтожеством был.
– Сколько времени после школы прошло... Он мог измениться.
– Так изменился, что в бассейн упал, когда Вася его толкнул.
– Вася твой – громила, его не всякий с места сдвинет. А Марк пытался это сделать.
– Ну да. Он очень переживает из-за того, что в школе с ним было. Я ему сказала, а он так на меня посмотрел, что мне страшно стало. Как будто сжечь меня хотел. На костре инквизиции. Сказал, что огонь очищает. И еще он уверен, что папа нарочно его у нас поселил. Чтобы на меня надавить. Хочешь ты этого, Настя, или нет, но ты выходишь замуж. А ведь я правда испугалась. Может, он Васю нарочно на охрану поставил?
– Может быть.
– А что тебе отец говорит? – Настя пристально и с подозрением посмотрела на Ингу. – Ты должна знать, как все было.
Но та уверенно выдержала этот взгляд, и мягкая улыбка на ее губах казалась искренней.
– Я знаю только то, что твой отец тебе не враг. И я тоже. Может, он и поставил тебя перед фактом. Но ты должна была решать, что делать, а не он.