— Подождите минутку, — говорит официантка, — вы же видите: произошла маленькая трагедия.
— Ничего, подожду. Мне чашку кофе.
Официантка уходит, но быстро возвращается с подносом и полотенцем, собирает чашки и стаканы, вытирает со стола капли сока. На полотенце появляются пятна, словно им перевязывали рану.
Из-за золота часто проливают кровь. Еще один маркер? Или просто материализовалась избитая рифма любовь-кровь?
Я смотрю на инкрустированную столешницу — темные узоры сходятся от углов к центру — и пытаюсь понять… Нет, я знаю, где слиток!
Но где он?
Я знаю, знаю, знаю! Сейчас я его найду!
В центре блестит стеклом и никелем столовый прибор — солонка, перец, горчица.
Где золото???
Официантка приносит кофе. Я пью его большими глотками, не замечая вкуса. Интересно, сколько с меня? Вынимаю из кармана деньги, роняю несколько купюр. Поднимая их с пола, замечаю: снизу к столешнице, как раз в центре, что-то прикреплено скотчем. Собирая левой рукой деньги, правой с трудом отдираю упаковку. Скотча не пожалели. Оно и понятно, золото — металл тяжелый. Прячу слиток в карман, все подобранные купюры кладу на стол, допиваю кофе, ищу глазами официантку.
— Что-нибудь еще?
— Этого хватит?
Официантка бегло просматривает купюры, растерянно улыбается.
— Здесь много…
— У вас очень хороший кофе. Спасибо!
Я выхожу из кафе. На какой я улице? В какой стороне метро? Кажется, мне направо…
Дома я вначале сажусь, но почти сразу ложусь на диван, намереваясь отдохнуть хотя бы пять минут. Прихожу в себя, когда за окном уже темно. Надо бы поужинать. Но есть мне совершено не хочется, а вот спать, как ни странно, — очень. Я разбираю постель и, не почистив зубы, падаю в прохладу простыней.
Как это замечательно — просто спать!
Проснулся я, как обычно, в семь утра и достаточно бодрым. Вынул из кармана брюк, брошенных вчера на стул, слиток, повертел в руках упаковку. Где-то, в пределах досягаемости, еще четыре спрятаны. Может, повторить эксперимент?
Нет!!!
И потом, нужно оставить другим участникам сбродной группы шанс немного разбогатеть, дать возможность испытать себя.
Глава 6
Из пяти слитков нашли три. А Йог и Ясновидящий почему-то не пришли.
— Это не значит, что остальные участники отбракованы. У вас еще будет шанс проявить себя, — обнадежил Куратор. — Следующее задание: выяснить, кто настоящий заказчик убийства журналиста… Ну да вы догадываетесь какого. Это дело уже который год обсуждают на телевидении. Приз — полкилограмма золота. И узнать ответ вы сможете только в Хрониках Акаши. А получить слиток — у меня.
Мне не понравилось, что вопрос связан с политикой. Моим «коллегам», наверное, тоже. Все догадались, о каком журналисте идет речь, но никто не решился произнести фамилию вслух.
— А как вы узнаете, правду мы вам скажем или нет? — прервал паузу Фантаст.
— Мы уже знаем правильный ответ. И знаем, почему скрывают правду. Естественно…
— Я с политикой и тем более с политиками никаких дел иметь не хочу. Честных людей среди них нет, они не проходят естественный отбор. А если случайно и проходят, то заканчивают жизнь самоубийством, двумя выстрелами в голову. Второй — контрольный. Прощайте.
Фантаст встал, громыхнув стулом, и ушел. Куратор, подождав, пока закроется дверь, спокойно продолжил:
— Естественно, и вам, когда узнаете, лучше об этом молчать. Иначе разделите судьбу журналиста. Но и бояться, подобно не писателю-, а трусу-фантасту, не стоит. Наши методы не подпадают ни под одну статью закона. Но все же, ради перестраховки, отвечать будете мне, по одному и шепотом, как на исповеди. Встречаемся через неделю. Выходим, как обычно, по очереди, с интервалом две-три минуты. Вы, пожалуйста, задержитесь, — улыбнулся мне Куратор под шум отодвигаемых стульев.
Говорить он, вполголоса, начал только после того, как все достаточно далеко отошли от стола. Все это время улыбка оставалась на его лице, словно приклеенная.
— Какой методикой вы пользовались?
— Своей собственной, патентованной, — попытался я улыбнуться еще шире, чем Куратор.
— Не хотите говорить? Ваше право, конечно…
Куратор перестал улыбаться, сложил пальцы рук замком.
— Я пошутил. Вернее, неточно выразился. Разве такое можно запатентовать?
— Нет. Но можно скрыть от других. Блеск золота притягателен…
— Вы напрасно подозреваете меня в жадности. Мне трудно объяснить, в чем состоит методика. Но все же попробую.
Я рассказал Куратору и про давний случай в книжном магазине, и про то, как, словно сомнамбула, шел по городу, и о неприятных последствиях.
— Вы использовали плохую методику. Слишком много энергии потратили, потому что шли напролом.
— Проломил головой стену Библиотеки?
Куратор на иронию не отреагировал.
— Можно и так сказать. Последствия могли быть еще более печальными.
— Ушиб головного мозга? — еще раз пошутил я. Но Куратор не улыбнулся.
— Попробуйте все же медитацию. Методика проверенная и менее опасная.
— Я попытаюсь… еще раз.
Куратор довольно улыбнулся.
— Поверили в свои возможности?
— Да, — честно признался я.
— Кстати, в первой группе… Там один доктор наук предлагает заняться считыванием информации с растений. Они, как и животные, состоят в основном из структурированной клетками воды. Есть данные, что они реагируют на эмоции людей и могут умереть, если хозяин их не любит, даже если регулярно поливает. Не исключено, что они записывают и мысли — как безмозглая магнитофонная пленка. И являются механизмом записи Хроник Акаши.
— А потом сохраняют эти записи как бэкапы на каком-то сервере? Растения ведь недолговечны, для многовекового хранения файлов нужна другая среда.
— Бэкапы?
— Резервные копии, на случай выхода из строя основного средства хранения информации, например жесткого диска. Сленг.
— Я не знаю, как все устроено. И вряд ли кто-то знает. Вы, например, можете объяснить мне, дилетанту, как работает мобильная связь?
— В общих чертах — хоть сейчас. Могу и детально, но вначале самому придется разобраться… в подробностях.
— В технологии Акаши ни вы, ни кто-то другой не разберется. Да это и не нужно. Наша задача — научиться ею пользоваться. Ну, как все мы пользуемся мобильными телефонами, банкоматами, скайпом или даже холодильником. Только к Акаше нет этого… как там на сленге? мануала. Есть лишь опыт тех, кто случайно прочитал какой-то кусочек какой-то инструкции.
— Гранатой тоже нужно уметь пользоваться. Хотя инструкция к ней очень простая.
— Акаша не предназначена для взрывов.
— Так же, как не предназначался для взрыва чернобыльский реактор. Но при неумелом — хакерском! — использовании…
— Акашу проектировали более дальновидные… существа, чем конструкторы чернобыльского реактора.
— Операционные системы и браузеры тоже проектируют лучшие из умов. Но хакеры все равно находят бреши в защите.
— Во всяком заборе можно сделать лазейку. Вопрос в том, как быстро ее найдут и заделают. Но в нашем случае искать и заделывать — некому. Создатели Акаши ушли.
— А вдруг нет?
Куратор посмотрел на меня, как на сумасшедшего.
Кажется, шутка получилась неудачной.
— Или создали автоматическую систему самозащиты Акаши от непрошеных вторжений? — не унимался я. — Все участники сбродной группы — смертники?
— Боитесь — не лезьте. Вы нам еще пригодитесь, — блеснул зубами Куратор, и теперь уже я не понял, шутит он или говорит всерьез.
— Для попытки выполнения невыполнимой миссии?
— Нет, для анализа и помощи в руководстве. Вы — универсал, такие редко встречаются.
— Каким многое дано во всех областях, из-за чего они не достигают успеха ни в одной?
— Нет. Которые могут анализировать, а может, даже координировать действия исполнителей, работающих на стыке многих сфер знания.
Но не способны чего-то добиться сами.
— Вообще-то времена универсалов, вроде Леонардо, прошли. Очень уж обширна сфера познанного — а значит, и непознанного. Мозг человека слишком убог, чтобы охватить единым взором все, как это было возможно в эпоху Возрождения. В лучшем случае — какой-то сектор, какую-то часть. Кстати, не исключено, что да Винчи тоже нашел способ чтения свитков Акаши. Слишком большой период отделяет, скажем, его рисунок вертолета of первых летающих образцов.
— Он предлагал использовать архимедов винт. И полагался только на мускульную силу. Такой аппарат не взлетит. Леонардо — просто талантливый изобретатель.
Хорошо, что я хоть что-то прочитал о нем после давнего разговора с Куратором. Нужно помнить и чтить своих предшественников, чем бы ты ни занимался.
Но не способны чего-то добиться сами.
— Вообще-то времена универсалов, вроде Леонардо, прошли. Очень уж обширна сфера познанного — а значит, и непознанного. Мозг человека слишком убог, чтобы охватить единым взором все, как это было возможно в эпоху Возрождения. В лучшем случае — какой-то сектор, какую-то часть. Кстати, не исключено, что да Винчи тоже нашел способ чтения свитков Акаши. Слишком большой период отделяет, скажем, его рисунок вертолета of первых летающих образцов.
— Он предлагал использовать архимедов винт. И полагался только на мускульную силу. Такой аппарат не взлетит. Леонардо — просто талантливый изобретатель.
Хорошо, что я хоть что-то прочитал о нем после давнего разговора с Куратором. Нужно помнить и чтить своих предшественников, чем бы ты ни занимался.
— Что ж, вам виднее. Да, если все же попробуете читать свитки… Интересно было бы узнать, сколько будет стоить золото через год. Вас это тоже должно интересовать: менять золото на деньги сейчас или лучше подождать?
Прощаясь, я гадал: удалось мне скрыть удивление, вызванное последней фразой Куратора, или нет. Неужели движущая сила всего Проекта — элементарная жажда богатства? Даже не власти?
Да, я поверил в свои способности. Но и вспомнил (а может, только что сам придумал?) старое правило: прежде чем использовать свои возможности, подумай, правильно ли ты выбрал цель.
Мне так нужен слиток золота, что я готов еще раз проламывать головой стену Библиотеки? Нет, не готов. Я так хочу узнать заказчиков убийства журналиста? Нет, мне все равно, к какой части негодяев принадлежит заказчик — к правящей партии или оппозиции. Для меня лично эта информация бесполезна. Зачем она нужна Куратору? Для проверки, кто из сбродной группы на что способен? Ответов ведь может быть много, но только один — правильный. Или… на самом деле он не знает, кто заказал журналиста, и хочет узнать? Зачем? Доказательства из Библиотеки не принесешь, даже если там и есть «копии документов». Да и опасно их на руках иметь. Остаток жизни будет ярким, но очень коротким.
Нет, здесь что-то другое. Цена на золото через год — тоже ложное ответвление в лабиринте, скрывающем истинную цель проекта.
Странно, что Куратор в этот раз не интересовался, кто из «соискателей» какой методикой пользовался. Только у меня спросил. Заметил, что вид у меня неважнецкий? Сам бы попробовал проламывать лбом стену Библиотеки…
А еще Куратор ничего не сказал по поводу отсутствия Йога и Ясновидящего. Хотя мог бы, что-нибудь в своем духе, ироничное: «Наверное, они нашли более легкий способ находить золото. Уехали на прииски». Но, кажется, он не хочет, чтобы мы из сбродной группы превратились в сплоченную команду. Ничто так не разделяет людей, как конкуренция и зависть. А Куратор делает все, чтобы у нас было в избытке и того, и другого. Надо срочно поговорить с другими сбродниками. Конкуренция, переходящая в зависть — кратчайший путь к ненависти.
* * *Йог вчера не пришел. Ему я и решил позвонить, посоветоваться. И по поводу моей методики, и относительно двойной игры Куратора. Йог, со свойственной таким людям беспристрастностью, должен оценивать события лучше любого Аналитика, даже финансового.
— Здравствуйте. Меня зовут Изобретатель. Я сейчас назову ключевые слова: Куратор, Гадалка, Акаша. А вы — Йог, я не ошибся?
— …Да… Не ошиблись, — после пятисекундного замешательства ответил Йог.
Озадаченность неожиданностью иногда переходит в радость. Жаль, что только иногда.
— Я хотел бы встретиться с вами.
— Как хорошо, что вы меня нашли! Я тоже хочу поговорить с кем-нибудь из… жертв Куратора. Сегодня вышел на очень интересные вещи. Вы понимаете, о чем я? Но нужно еще немного поработать. Мы сможем встретиться завтра вечером?
— Где и когда?
— Назовите адрес ближайшего к вашему дому метро. В девятнадцать ноль-ноль — удобно будет?
— Да, вполне.
Я решил назвать не ближайшую станцию, а ту, возле которой нам будет проще всего найти друг друга.
— Если будете ехать из центра, выход против хода поезда направо. Встречаемся перед входом в разноцветное здание с верблюдами на крыше, это хороший ориентир.
— Да, хороший. Я знаю это место.
— До завтра.
Наверное, Йог тоже заподозрил неладное. Как он сказал — жертв Куратора? Что ж, у меня появился союзник.
Но чем больше союзников, тем лучше.
Я позвонил Ясновидящему. Назвал ключевые слова.
— А, это вы…
Похоже, Ясновидящий не обрадовался моему звонку. Завидует? Но он ведь не знает, что я тоже нашел слиток.
— Я хотел бы встретиться с вами и поговорить Вы, к сожалению, на собрание вчера не пришли.
— И не приду. Вас Куратор на меня науськал?
Кажется, меня хотят разозлить. Но это не так просто сделать.
— Нет. Я хотел…
— Это он дал вам мой номер телефона?
— Тоже нет. Мне, лично мне, очень нужно с вами поговорить. Ну, пожалуйста!
— Хорошо. Когда вы приедете?
— Прямо сейчас, если вы не против. Куда ехать? Назовите адрес ближайшего к вам кафе или угла дома.
Ясновидящий, хмыкнув, действительно назвал угол дома, на другом конце города. Как-то неудачно я шучу в последнее время.
Через час мы встретились возле длинной панельной девятиэтажки, «на углу, который ближе всего к стихийному рынку». Ясновидящий, протягивая руку, смотрел на меня не только исподлобья, но еще и хмуро.
— Ваше счастье, что, пока вы ехали, я успел поужинать и подобрел, — обрадовал он меня. — Что ж, давайте поговорим. Вон там есть свободная… уже нет!
Я впервые увидел на лице Ясновидящего улыбку. Вообще впервые за все время, которое был с ним знаком.
Скамейку заняла молодая парочка. У него было сразу несколько сережек в левом ухе, у нее по одной, но под нижней губой тоже что-то блестело.
Как можно назвать людей, которые специально уродуют свое тело? Уроды:
— Ладно… Давайте встанем вон там, за рекой, в тени деревьев, — предложил Ясновидящий. — Разговор у нас будет короткий, можно и постоять.
— Мне тоже нравится этот роман.
— А вот проект, в который мы вляпались, мне не нравится. Вам, судя по тому, что вы меня отыскали, тоже. Почему?
Мы остановились под деревьями. Блики заходящего солнца иногда падали на лицо Ясновидящего, и от этого его взгляд исподлобья казался еще более хмурым.
— Мне то ли привиделось, то ли приснилось, что Куратор нас обманывает. Истинная цель проекта другая. Какая — мне еще не показалось.
Ясновидящий на мою улыбку ответил тяжелым вздохом.
— Ладно, не хотел, но все же скажу. Я во время последней встречи попытался увидеть, хотя бы в общих чертах, будущее участников проекта. И не увидел. Будущее Куратора от меня закрыто каким-то мощным блоком, ау остальных… ею просто нет. У вас и у меня — тоже.
— Мы все скоро умрем?
Мой голос не дрогнул. А лицо? Что прочитал на нем Ясновидящий? Ишь как уставился.
— Нет. А может, да. Не знаю! — разозлился сам на себя мой собеседник. — Смерть я могу увидеть… хотя и не всегда. То есть могу ошибиться. Когда кто-то закрыт — вижу блок. Но у вас, у других, у меня самого — не вижу ничего. Вообще ничего, ни жизни, ни смерти.
— Кома?
— Я ее вижу как тяжелую болезнь. Вижу! А здесь… Впервые с таким сталкиваюсь.
— И что нам теперь делать?
— Слишком много слов, — хмыкнул мой визави.
— Что делать? — исправился я. — На этот, стандартный вопрос вы ответ знаете?
— Ни на этот, ни на тот. Ясно одно: из Проекта нужно выходить, как можно быстрее. Будущее многовариантно, может, и у нас появится шанс. Уходите из Проекта!
Ясновидящий круто повернулся и быстро пошел к дому.
А я, медленно, на остановку.
Ни в какое ясновидение и прочие эзотерические глупости я до сих пор не верил. А теперь? После того как вспомнил случаи из своей жизни, да еще и слиток нашел… Даже я оказался на что-то способен. Из Проекта я уже несколько раз собирался уйти. Другие, наверное, тоже? Но — игра, но — завораживающий блеск золота…
* * *Следующим вечером я напрасно ждал Йога у дверей детского развлекательного центра. Он не приехал ни в девятнадцать, ни в двадцать ноль-ноль. Его мобильник не отвечал. В половине одиннадцатого вечера я звонить перестал — ведь даже после десяти беспокоить людей уже невежливо.
На другой день после работы я еще раз позвонил Йогу. Ответила какая-то женщина. Голос ее был усталым, но спокойным. Говорила она короткими фразами, с большими паузами, словно чуть было не захлебнувшийся пловец, вытащенный на берег.
— Ивана Михайловича нет… И уже не будет… Никогда… Похороны завтра, в два часа дня… Вы его друг?
— Да… — Мне тоже вдруг стало не хватать воздуха. — Примите мои искренние соболезновании… Куда и могу приехать, чтобы проститься?