— Да… — Мне тоже вдруг стало не хватать воздуха. — Примите мои искренние соболезновании… Куда и могу приехать, чтобы проститься?
Женщина назвала адрес, я попросил повторить, чтобы лучше запомнить, потом записал. Придется отпрашиваться с работы, но теперь это уже не проблема. Не на оборонку работаю. Не нужно, вымаливать увольнительную или тратить с таким трудом достающиеся отгулы.
По дороге к дому Йога я купил четыре темно-красные розы. У подъезда стояло несколько человек с печальными лицами, почти все — с цветами. Я подошел к ним, чуть было не брякнул «добрый день!», но вовремя спохватился и, поклонившись, тихо сказал «здравствуйте». Мне отвечали так же тихо или просто кивали. Медленно смещаясь в сторону невысокой стройной женщины в траурном платке, обнимавшей мальчика лет десяти, я старался рассмотреть каждого из пришедших на похороны и прислушивался к тому, что говорили друзья и родственники.
— Прямо во время медитации… Сердце не выдержало…
— Маша не раз говорила, что эта ёга до добра не доведет….
— Такой здоровяк был… Зимой без пальто и шапки ходил, милиция останавливала и спрашивала, где ограбили…
— Еле-еле его из позы лотоса выпрямили… А почернел весь, словно изнутри сгорел.
— Маша, ты поплачь, легче станет…
Вдова смотрела на всех невидящими глазами и только крепче обнимала сына.
И что? О чем-то ее спрашивать? Но другой возможности у меня не будет.
— Простите… Примите мои соболезнования.
— Спасибо. А вы…
— Я совсем недавно познакомился с Иваном Михайловичем. Мы участвовали в одном проекте.
— Проекте?! — Маша посмотрела на меня так, словно рентгеном просветила. — А вы, случаем, не Куратор?
— Нет-нет, что вы! — Только благодаря моей инстинктивной, на уровне спасения от смерти, реакции рентгеновские лучи не превратились в лазерные, высокомощные. — Наоборот, я хотел поговорить с Иваном о Кураторе и проекте. Не нравится мне он. Точнее, оба.
— Ване тоже не нравились, оба. Он пытался понять почему… и вот результат…
Маша заплакала.
Довел женщину до слез. Терпеть не могу себя… такого.
— Он что-нибудь понял? Это важно… чтобы не было новых жертв..
— Не знаю…
Маша вынула платочек — женский, маленький, в цветочки — вытерла слезы. И быстро встряхнулась, собралась, напружинилась.
— Сказал, что вышел на новое знание. Очень важное. Но нужно еще посидеть… А из медитации не вышел. Вы тоже йог?
— Н-нет. Хотя… собирался им стать. Спасибо вам!
Вдова грустно улыбнулась, кивнула. Я поспешно отошел, смешался с другими людьми.
— Сын тоже йогой занимается… Неужели Маша не отговорит?
— Ваня немного странный был. Деньги считал злом. Если бы не Маша…
— Ну почему, почему хорошие люди уходят раньше плохих?
Приехал микроавтобус с черными ленточками, привязанными к боковым зеркалам, из него вынесли гроб, поставили на табуретки.
— Панихида пройдет в крематории, — объявил распорядитель. — Кто не едет, можете подойти, попрощаться с покойным.
Я подошел третьим. Лицо Ивана Михайловича было искажено гримасой ужаса. Словно за миг до смерти он увидел или узнал что-то страшное. А еще его лицо, шея и руки были непривычно темными, словно обугленными.
Положив цветы, я медленно отошел от гроба, прислушиваясь к негромким голосам соседей, друзей и родственников.
— Гример так и не смог ничего сделать…
— Смерть естественная, но лицо как у мученика…
— Последнее, что от него услышала Маша, — про закон сохранения информации. Ее нельзя только брать из какого-то там поля, нужно столько же и отдавать.
Я еще раз обвел взглядом людей, собравшихся возле подъезда, и быстро пошел прочь.
Есть, помимо севера, юго-востока и прочих географических направлений, одно особенное, как голосование «против всех» — прочь. Формально противоположное ему — «за всех», или куда глаза глядят. Но суть та же.
Никто из сбродной группы на похороны не пришел. Да и как бы они узнали? Только я догадался узнать номера мобильников, и то не вполне законным способом.
Что узнал Иван Михайлович? Какое Знание открылось ему, непереносимое настолько, что стало смертельным?
Нужно срочно всех предупредить. Кроме Ясновидящего — он уже вышел из Проекта. А остальных — как? Оказывается, Куратор неспроста требовал, чтобы мы отключали мобильники. Срочно не получится. Но после следующей встречи…
Глава 7
Когда мне звонят по телефону рано утром, я всегда вздрагиваю. Секунды до момента, когда услышу чей-то голос, настолько томительны, что я хватаю трубку так, словно это спасательный круг. И по интонации первых слов пытаюсь понять, что плохого произошло и с кем.
Особенно неприятно, когда утром звонит моя бывшая. Она на любую мелкую неприятность реагирует так, словно начался конец света. Но ведь и с нашим сыном может произойти что-то плохое, она и об этом будет говорить своим стандартным «все пропало!» голосом. А я, поначалу, буду слушать ее с холодным любопытством.
Звонила какая-то женщина. По моему все еще сонному «слушаю вас» она догадалась, что, видимо, неправильно набрала номер, и задала вопрос несколько странно:
— Я в Укравтодор… попала?
— Нет, не попали. У вас прицел сбился. К сожалению.
Выслушав извинения, я положил трубку, но почти сразу же заиграл мобильник.
— Доброе утро, это я. Узнали?
— Д-да, — вначале подтвердил я, но лишь через несколько секунд догадался: звонит Куратор.
— Вы не могли бы подъехать сегодня после работы по известному вам адресу? Время тоже обычное.
— Вообще-то у меня сегодня…
— Очень нужно. И важно, — перебил меня Куратор. — Обязательно приезжайте!
Слушая короткие гудки, я гадал, что могло произойти. Мне дадут грант? Новое задание? Куратор расскажет о смерти Йога и объяснит, почему она произошла, о чем нельзя спрашивать в Библиотеке?
Ничего другого в голову не пришло, и по дороге на работу тоже.
Работа… Когда-то любимая, интересная, с хорошими перспективами, теперь она стала просто способом зарабатывания денег, очень даже небольших. Новых изделий в НИИ не проектировали, занимались сопровождением и модернизацией старых. Неинтересно. Одна отрада: можно было урвать время для любимого занятия. Но какой в этом смысл, если до «железа» ни одно изобретение не дойдет? А если я даже этим не буду заниматься, жизнь вообще потеряет всякий смысл…
Интересно, откуда у Куратора номер моего мобильника? Я его вроде не давал. Просканировал? Надо будет спросить. Или не надо?
С трудом дождавшись конца рабочего дня, я поехал на собрание сбродной группы. Выйду потом первым, всем расскажу о том, что произошло с Йогом, если об этом умолчит Куратор, посоветую выходить из Проекта. А для меня это сборище точно станет последним.
В фойе никого не было, Куратор ждал меня одного. Говорить он начал, когда я еще только подходил к столу.
— Общих собраний больше не будет, работаем индивидуально. Все разговоры только при личных встречах, не по телефону.
— Что случилось?
— Получены первые результаты, обнадеживающие и тревожные. Обнадеживающие — потому что вроде свитки Акаши не мистика, вполне работающая технология. Тревожные — потому что нами, похоже, заинтересовались… некоторые очень влиятельные лица. Ах, не надо было в качестве задания просить выяснить заказчиков убийства журналиста! Разворошил осиное гнездо…
Руки его свободно лежали на столе, говорил Куратор спокойно, но тонкие, похожие на женские пальцы чуть заметно дрожали.
— С тех пор два президента поменялись, оппозиция стала властью, и наоборот. Теперешним правителям вроде выгодно выявить настоящих заказчиков убийства…
— Которые и ввели теперешних во власть? О чем ты говоришь! Одни жулики и воры сменили других, но вор ворону глаз не выклюет. Я потому соблазнился этим тестом, что он сразу позволил бы отсеять зерна от плевел. Ответ я знаю, из верных источников, тайну эту хранят свято все, кто сменяет друг друга во власти, добыть ее было непросто. Но, увы…
— Так что случилось-то?
— Аналитик вроде докопался до истины и написал обо всем в своем блоге. Он был сразу же удален. Не запись, а весь блог! Аналитик попытался восстановить его, ничего не получилось. Тогда он завел новый и разместил на нем пост с таким же текстом и дополнениями по поводу зажима свободы слова. Этот блог тоже удалили, а через час… удалили и его автора.
Куратор вздохнул, опустил глаза, но почти сразу же поднял их, уставился на меня, словно это я был виноват в исчезновении Аналитика.
— Я не хочу составить ему компанию. Фантаст был прав, с политиками лучше не иметь никаких дел.
— Не волнуйся. Храни молчание — и ни одна собака на тебя не гавкнет. Точнее, ни одну собаку на тебя не повесят. И — продолжай работать. Ты, как изобретатель, можешь найти в Хрониках очень важные технические решения. Ты и раньше там их находил. Только набредал на них случайно, а теперь будешь искать целенаправленно, самые интересные и прорывные.
Куратор почему-то перешел на «ты». От волнения? Обычно о таком переходе договариваются.
— Например?
— Тебе виднее. Я подготовлю список, но, чтобы ты не ограничивался им… Подготовь вначале свой. Подчеркиваю: именно технологии. Можно сказать, по твоей специальности. И… будь осторожен. Если заметишь что-то непонятное или подозрительное — сразу ко мне. Номер моего мобильника ты теперь знаешь.
— Замечу… где? В Библиотеке?
— В ней тоже все малопонятное и подозрительное. Но не такое опасное, как в реале.
— Вы уверены? А что случилось с Йогом?
Куратор погрустнел, сцепил пальцы.
— Он перестал приходить на встречи. Наверное, разуверился в Проекте, как и другие. Почему ты спросил именно о нем?
Куратор что, действительно не знает о том, что произошло с Йогом? Вполне возможно. Сказать?
— Йог умер, при странных обстоятельствах. Могла его убить Библиотека?
— Вот как? Я не знал. Печально… Не думаю, что это из-за Библиотеки. Попробую выяснить по своим каналам, что с ним произошло.
Куратор посмотрел на часы, заторопился.
— А сейчас иди, у меня еще одна встреча.
Выйдя из здания, я не пошел сразу в метро, а остановился перед ближайшей витриной. Интересно, кого ждет Куратор? Если это кто-то из тех, кого я видел на собраниях группы, надо рассказать о судьбе Йога, посоветовать уходить из Проекта. Пусть Куратор занимается им сам.
Потоптавшись минут пять и никого не заметив — в общество «Знание» сейчас мало кто приходит, — я уже повернул было к метро, но увидел Хиромантку. Длинная цветастая юбка, белая блузка, черные волосы разбросаны по плечам… Она шла, чуть покачивая бедрами, словно не по улице, замусоренной и заплеванной, а по подиуму на показе мод. Меня не замечала, как не замечают топ-модели, случайно оказавшиеся на улице, мужчин, бросающих на них вожделенные взгляды. Еще бы, ведь для таких женщин улица — почти панель.
Я пошел Хиромантке навстречу. До разговора со мной красавица, надеюсь, снизойдет? Очень важного разговора.
Между нами появился высокий парень, в черной майке, что-то сказал Хиромантке.
Будь у меня такие плечи и бицепсы, я бы и зимой в майке ходил.
Брови женщины поднялись вверх, губы приоткрылись, но сказать она ничего не успела. Подскочил еще один парень, чем-то брызнул Хиромантке в лицо. Оба качка быстро и слаженно погрузили ее в машину. Сами они запрыгивали в черную иномарку уже на ходу.
Движение на улице было плотным, но за пять метров до машины похитителей минутой раньше остановился старенький «Москвич», мигая поворотниками с двух сторон. Водитель вышел, открыл капот, но почти сразу же закрыл его и вернулся в машину. Пока он это делал, а другие водители раздраженно сигналили, черная иномарка безболезненно влилась в поток. Москвич тронулся вслед за нею. Я, хоть и бежал к проезжей части, увидел только последние цифры и буквы номера иномарки: 76 КА.
— Что, подружка уехала с другим? — посочувствовал мне неопрятно одетый старик, выуживая из урны пустую бутылку. — Все они такие: у кого машина круче, в ту и прыгают. А у тебя есть машина? То-то и оно, — ощерился он в улыбке и назидательно погрозил мне грязным пальцем.
— Вы номер машины не запомнили?
— Нет. Оно мне надо?
Я оглянулся. Люди спешили по своим делам. Кто-то смеялся, кто-то ел мороженое. Никто не остановился, не встревожился, не удивился. Как будто ничего не произошло.
— И никому не надо, — прокомментировал старик мой взгляд. — Сигаретки не найдется?
— Не курю, — повернулся я к нему спиной.
— Правильно, здоровье надо беречь. А то в старости не будет сил бутылки по урнам собирать.
Старик еще что-то говорил, но я быстро вернулся в знакомый подъезд.
— Что-то случилось? — спросил Куратор, едва я приблизился к его столу.
— Да. Хиромантку на моих глазах запихнули в черную иномарку и увезли. Я успел заметить только окончание номера: семьдесят шесть ка а.
Куратор молчал, только пальцы сложил в замок так плотно, что они побелели.
— Каа… так звали удава в сказке Киплинга, — зачем-то добавил я.
— Да, кольца сжимаются.
Куратор смотрел сквозь меня и морщил лоб. Впервые я видел его таким… неуверенным.
— Вот что… Мы предвидели такой поворот событий, но не думали, что уже на ранней стадии… Не надо было лезть в политику, в ней все — грязь, подлость и кровь.
— Так чего полезли? Да еще и сбродников в нее вляпали…
— Меня не послушали. А заказывает музыку тот, кто платит.
— Кто?
Куратор перевел взгляд на меня. Вернее, не перевел — он и так на меня смотрел, — но изменил фокусировку, с бесконечности переставил дистанцию на два метра.
— Один известный политик и бизнесмен. Он, собственно, и финансирует Проект.
— А его настоящая цель?
— Как для политика — стать президентом, как для бизнесмена — миллиардером. Но я смотрю на Проект шире. Узнать настоящую историю развития человечества и его потенциальное будущее — разве эта игра не стоит свеч? Поэтому, кроме сбродной группы, я создал еще одну и планировал организовать третью.
— Но планы изменились?
— Предлагаю перейти к варианту Б. Оформи отпуск на три месяца за свой счет. Предупреди родственников, что уезжаешь в санаторий лечиться. И это действительно будет санаторий, в котором ты и другие сможете спокойно работать… некоторое время.
— А потом?
Куратор встал, подошел к окну.
Вряд ли его интересует, что будет со сбродниками потом. Да и сейчас тоже. Ему-то ничто не грозит. Или наоборот, он первый на очереди?
— Вы научитесь считывать информацию из будущего, касающуюся вас самих. Будете точно знать, кто и что замышляет против группы. А за счет знания потенциального будущего мы сможем гибко варьировать свою стратегию и тактику в настоящем. Нас не догонят!
Куратор отпрянул от окна, словно увидел снайпера, уже нацелившего винтовку.
— Так… За нами приехали. Быстро уходим.
Он вскочил и бросился к двери так быстро, что догнал я его лишь в фойе.
— Да не сюда! Через планетарий! — пресек он мое движение в сторону лестницы.
Мы побежали каким-то длинным коридором. С обеих сторон, словно часовые по стойке «смирно», высились высокие двери, крашенные белой эмалью. Мне казалось, что они следят за нами и запоминают, куда мы спешим. Поворот, другой, еще один короткий коридор…
Чуть не врезавшись в группу детей, мы обошли ее, как струйка воды огибает неожиданное препятствие, просочились через толпу посетителей, ожидающих начала следующего сеанса. Куратор вынул мобильник, нажатием двух клавиш сделал вызов, сказал только одно слово: «Запасной» — и отключил телефон. Мы подошли к входной двери, но Куратор остановился и притормозил меня жестом руки.
— Сейчас подъедет машина. Садимся быстро, но не торопясь. Не стоит привлекать… Выходим!
Не торопясь не получилось, и не из-за меня. Куратор почти втолкнул меня на заднее сиденье черной иномарки; едва он плюхнулся рядом, машина тронулась, так что дверцу он закрывал уже на ходу.
— Куда едем? — спросил водитель. Смотрел он через зеркало почему-то на меня.
— Ты в каком районе живешь? — спросил Куратор, вытирая со лба пот.
— Оболонь.
Некоторое время мы ехали молча. Куратор казался спокойным, но пальцы его дрожали. Он заметил мой взгляд, сложил кисти рук замком на коленях и плотно сжал пальцы.
— Приехали, скорее всего, за мной, — сказал он. — Но если бы тебя увидели рядом — взяли бы обоих.
— Они проверят записи камер видеонаблюдения. А мы наверняка в них попали.
— Думаю, они выяснили, где мы встречаемся, но не знают, кто участвует в Проекте. Он был достаточно хорошо законспирирован. Так что анализ записей ничего не даст.
Я оптимизма Куратора не разделял. Хотелось съехать вниз по сиденью и закрыть лицо руками.
Машина выехала на Метромост, ведущий на левый берег Днепра, и только после этого я сообразил, что едем мы как-то неправильно.
— Оболонь вообще-то на правом берегу.
— Я проверяю, нет ли хвоста, — пояснил водитель. — Назови улицу и дом.
Едва я уточнил адрес, Куратор кому-то позвонил.
— Стоянка возле супермаркета, метро Оболонь.
— Вообще-то я живу…
— Надо подстраховаться. Надеюсь, сегодня все обойдется, но советую уже завтра взять отпуск. Промедление аресту подобно! — попытался напугать меня Куратор.
Но у него ничего не вышло: я и так был напуган дальше некуда.
И угораздило же меня влезть в эту аферу! Грант захотел, блеском золота заворожился! Нужно было сразу уходить, как только зашла речь о политике. Да нет, раньше, после гибели Йога. Но хотелось предупредить остальных…
Машина остановилась. Водитель вышел, открыл капот.
Вообще-то никаких признаков поломки до этого не было. Ничто не скрежетало, не стучало, двигатель работал нормально…