– Ей нравится, когда Маккензи рядом, – сказала Джина. – Я знаю, у тебя с ней не все гладко, но я рада, что девочка здесь. Она так хорошо относится к Рани и так хорошо с ней ладит.
Лейси кивнула головой.
– Маккензи только меня ненавидит.
– Ну, это ты слишком, – отмахнулась Джина, но Лейси знала, что невестке больше нечем поддержать ее, кроме как ободряющими словами.
– У меня из бумажника сегодня утром опять пропали деньги, – призналась Лейси.
– А ты спросила ее об этом?
Лейси покачала головой.
– Я ничего не могу доказать, поэтому разве могу я обвинить ее хоть в чем-то?
Она не уследила и вновь оставила бумажник в зоне досягаемости Маккензи.
– По крайней мере, она начинает ладить с Бобби, – пожала плечами Лейси. – Это забавно, не так ли? Я хочу сказать, что в ее жизни никогда не было мужчины, и тем не менее с ним ей комфортнее, чем с кем-либо из нас. Накануне Бобби повез Маккензи далеко, в Гаттерас, чтобы она впервые покаталась верхом на лошади. Она не так уж много разговаривала с ним, рассказал потом Бобби, но она перестала дерзить и раздражаться при каждом его слове, и это, конечно, было больше, чем Лейси могла от девочки требовать.
– Готова поспорить, ей действительно не хватало отца, – закусила губу Джина. – Она, кажется, и к Клею тянется.
– Потому что он работает с собаками.
– Вперед, Рани! – крикнула Джина дочери. – Ты можешь сесть рядом с Маккензи. Она будет держать тебя за руку.
Рани повернулась и покачала головой, показывая матери, что отказывается, а потом запустила пальчики в волосы Маккензи и продолжила смотреть на волны.
На ней был крохотный цельный купальник, закрывавший длинный шрам от перенесенной операции. Кожа у нее была орехового цвета, а волосы отросли до плеч и были смоляно-черными.
– Бобби предложил, чтобы я поручила Маккензи какую-нибудь работу по дому, – сказала Лейси.
Они разговаривали об этом накануне в гимнастическом зале, куда она достала для него гостевой пропуск. Посещая зал по вечерам, она теперь общалась чаще с ним, чем с Риком. Бобби не был предупредительным, очень внимательным слушателем, как Рик, но в их разговорах была глубина, которой ей не хватало, когда она беседовала с Риком.
– Он сказал, что ей пойдет на пользу, если у нее будет какое-нибудь дело, – добавила она.
– Думаю, он прав, – задумалась Джина. – Это даст ей возможность почувствовать себя частью нашей семьи!
– Что мне ей поручить?
– Пылесосить? – предложила Джина. – Вытирать пыль? Подметать кухню? Ты же знаешь, сколько мы приносим туда песка и не успеваем выметать его как следует. Эти полы придется переделать перед открытием музея.
– Ладно. – Лейси уже сейчас начала страшиться разговора с Маккензи. – Мы начнем с подметания кухни каждый вечер.
– Бобби показал мне вчера свои работы. Резьбу по слоновой кости, – вдруг вспомнила Джина. – Это что-то невероятное.
– Я знаю, – согласилась Лейси. – Он многое продал на ярмарке ремесленников, и это было здорово, потому что здесь у него еще нет вереницы поклонников.
У Лейси не возникло никаких проблем с тем, чтобы ему предоставили тент на ремесленной выставке в Мантео. Бобби находился с другой стороны выставочной площадки от нее, но она видела, какая куча народа на протяжении всего дня толпилась вокруг столов с его изделиями.
– Знаешь, – сказала Джина, – мы с Клеем не будем против, если ты предложишь Бобби переехать к нам на время, ну, пока он находится на Внешней Косе. Он так много времени проводит здесь, работая в мастерской на террасе или занимаясь с Маккензи, что было бы лучше, если бы ему не приходилось ездить изо дня в день туда и обратно. Все-таки Рик живет далековато.
Лейси уже думала об этом. В доме оставались еще две свободные спальни, и Бобби действительно проводил у них значительную часть времени, как и сказала Джина. Но в то же время Лейси знала, что это будет ошибкой.
– Я не могу, – помотала головой она.
– Почему?
Лейси помедлила, глядя на воду. Маккензи сдвинулась с места, чтобы расположиться немного дальше от воды, и Рани теперь смело села с ней рядом, там, где набегавшая волна лишь слегка касалась ее ног. Саша расслабленно лежал рядом с малышкой, его живот омывала прохладная вода.
– Меня чересчур сильно к нему влечет, – признала Лейси. – Если бы он поселился здесь, мне было бы очень непросто отказаться от соблазна проснуться однажды с ним в одной постели.
– Вау, Лейси. – Джина села прямо, одной рукой придерживая шляпу, чтобы ветер не сорвал ее с головы. – Я даже не подумала об этом. Я думала, ты с Риком.
– С милым, надежным Риком, так? – Лейси улыбнулась ей.
– Да, – сказала Джина. – Но теперь, когда ты сказала об этом, я понимаю, что Бобби из тех, кто относится к твоему типу мужчин, не так ли?
– Боюсь, что так.
– Тогда очень хорошо, что ты понимаешь, что приглашать Бобби пожить здесь было бы ошибкой, – подбодрила ее Джина. – Послушай-ка, а Рик не пытается давить на тебя, чтобы… ну, ты знаешь, чтобы добиться близости, правда?
– Подозреваю, что у Рика отсутствует либидо, – Лейси засмеялась. – Он для меня идеален.
– Я думаю, он – отличный парень, – продолжила Джина. – Он симпатичный, хорошо к тебе относится, с ним приятно быть вместе, он умный и образованный и, вероятно, зарабатывает кучу денег, как юрист. И, кажется, ты ему действительно нравишься.
Она была права во всех отношениях, но Лейси было все равно. С приездом Маккензи она забыла о своем решении вести себя так, как будто она была и вправду увлечена Риком. Тем более чувства к нему так и не пробудились.
– Я так запуталась, Джина, – буквально простонала она, впервые вслух признаваясь в своей неуверенности.
Джина придвинулась к Лейси и обняла ее одной рукой.
– Дорогая, ну что ты… Почему ты так говоришь?
Лейси провела пальцем черту на песке. С одной стороны она начертила букву Р, а с другой Б.
– Вот Рик, – она указала на ту сторону от черты, где располагалась буква Р. – Он очень красивый. Выглядит как модель или что-то в этом роде, правильно? И вот Бобби. – Она ткнула пальцем в букву Б. – Он носит в ухе кольцо, у него на руке татуировка.
– Я заметила, – отозвалась Джина. – А что там изображено? Я видела только то, что выглядывает из-под рукава.
– Это мохнатый мамонт, – улыбнулась Лейси. Неделю назад она наконец попросила Бобби показать ей свою татуировку.
– Мохнатый мамонт? – Джина рассмеялась.
– Да, ведь он использует бивни мамонта для резьбы, – Лейси просияла, вспомнив об этой его милой выходке. – Не волнуйся, у него всего одна татуировка.
Она была уверена, что Джина с содроганием вспомнила мужчину, с которым Лейси познакомилась прошлым летом и который весь был покрыт татуировками. Он обижал Лейси.
Джина наклонилась вперед и начертила букву Л над рисунком, который создала Лейси.
– А вот это Лейси, – сказала она. – И ей хорошо и без всяких мужчин.
– Я знаю, Джина, – ответила Лейси, слегка недовольная вмешательством невестки. Джине было легко говорить: она нашла в Клее партнера по духу. – Если я чему-нибудь научилась в этом году, так это тому, что могу обходиться без мужчины. Но это не значит, что я хочу быть одна всю оставшуюся жизнь.
– Понимаю, – Джине показалось, что она наступила на больную мозоль, и она умолкла.
Лейси вернулась к своей схеме, указывая на букву Р.
– Рик ездит на «БМВ», тогда как Бобби – на том же старом ржавом фургоне, на котором ездил в юности. И у Бобби были проблемы с алкоголем, а Рик выпивает не больше бокала вина за обедом. Рик был лучшим на своем курсе юристом, а Бобби даже не закончил образование, у него нет степени. У Рика есть деньги, а у Бобби их очень мало. И знаешь, с кем из них мне хочется проводить время? Спать? Рожать детей? – Пожалуй, Лейси преувеличила по поводу последнего пункта, но Джина поняла ее.
– Бобби, – тихо сказала она.
– Что со мной не так? – вскричала Лейси, и Саша приподнял свою большую голову и встревоженно посмотрел на нее. – Почему меня всегда тянет к парням, которые не годятся для комфортной жизни? Я – прямо как моя мать. Занимаюсь саморазрушением так же, как…
– Перестань, Лейси, – успокоила ее Джина. – Ты совсем не такая, как твоя мать. Ты поняла, что именно ты делаешь неправильно, и попыталась измениться. Твоя мать никогда этого не делала. И знаешь, что еще?
– Что?
– Думаю, что ты путаешь страстную влюбленность с любовью.
– Возможно, – признала она. – Я была страстно влюблена в Бобби, когда мне было четырнадцать, и чувства, которые я испытываю сейчас, почти такие же. Я понимаю это умом. Но моему сердцу все равно.
– Я думаю, что Рик из того сорта мужчин, которому стоит дать шанс, и вскоре все само закрутится, – сказала Джина. – Помнишь, как я была безразлична к Клею, когда впервые встретилась с ним? Как я постепенно влюбилась в него?
Лейси кивнула, хотя она знала, что безразличие Джины к Клею было связано с ее отчаянным желанием удочерить Рани, а не с отсутствием чувств к мужчине.
– Что?
– Думаю, что ты путаешь страстную влюбленность с любовью.
– Возможно, – признала она. – Я была страстно влюблена в Бобби, когда мне было четырнадцать, и чувства, которые я испытываю сейчас, почти такие же. Я понимаю это умом. Но моему сердцу все равно.
– Я думаю, что Рик из того сорта мужчин, которому стоит дать шанс, и вскоре все само закрутится, – сказала Джина. – Помнишь, как я была безразлична к Клею, когда впервые встретилась с ним? Как я постепенно влюбилась в него?
Лейси кивнула, хотя она знала, что безразличие Джины к Клею было связано с ее отчаянным желанием удочерить Рани, а не с отсутствием чувств к мужчине.
– Оставайся открытой с Риком, – попросила Джина. – Встречайся с ним чаще, чем ты это делаешь. Ты совсем позабыла о нем с тех пор, как приехал Бобби.
Джина была права. Ей нужно больше видеться с Риком, как она и планировала до того, как узнала о смерти Джессики. Ей нужно почаще напоминать себе о том, насколько маргинальной была жизнь Бобби в юности, что ее влечение к нему было инстинктивным, скорее физическим, нежели интеллектуальным. Ей нужно перечитать ту любопытную книжку, в которой говорилось о том, как сделать правильный выбор. Ей нужно помнить о том, как был к ней добр Рик, как внимательно выслушивал ее всякий раз, когда она звонила ему, чтобы банально поплакаться.
Она рассматривала букву Р на песке. Ну как заставить себя чувствовать что-то, когда чувствовать было нечего?
Глава 27
На следующее утро по дороге к Ноле Маккензи настроила радио в машине Лейси на какую-то станцию, которую она обнаружила раньше, и начала подпевать. Лейси огорчало то, что песня, явно хорошо знакомая Маккензи, была совершенно не известна ей. Она любила музыку, у нее было несколько десятков дисков, она регулярно слушала радио. Но было ясно, что она совершенно не разбиралась в том, что нравится девочке подросткового возраста.
Она взглянула на Маккензи, которая крепко сжимала в руках сотовый телефон, будто спасительное средство. Кстати, в том, что касалось сотовых телефонов, Бобби на самом деле был ничуть не лучше Маккензи. Он постоянно проверял, нет ли у него новых сообщений. Несколько раз он даже вышел из помещения, чтобы ответить на вызов, сославшись на то, что вне дома связь лучше, чем в помещении, хотя Лейси было понятно, что ему просто нужно было уединиться. Ей хотелось знать, с кем ему надо было переговорить без свидетелей. Но это не ее дело. Ей пришлось напомнить себе об этом.
Было раннее утро, Маккензи не могла позвонить друзьям в Финикс, и Лейси решила затеять с ней разговор о домашних обязанностях.
– Давай сделаем радио потише на секунду? – попросила Лейси. – Я хотела поговорить с тобой о твоих обязанностях.
Маккензи не притронулась к кнопке громкости.
– В каком смысле? – в ее голосе прозвучала подозрительность.
– В том, что у всех нас есть определенные обязанности, которые мы регулярно выполняем, – вздохнула Лейси, убавив звук сама. – Я подумала, что, возможно, тебе тоже хочется что-нибудь делать. Знаешь, чтобы почувствовать себя частью семьи.
Когда накануне Джина произнесла эти слова, они прозвучали очень хорошо, но она мгновенно поняла, что ее неловкое объяснение не будет иметь того результата, который был ей нужен.
– Я никогда не стану частью этой дурацкой семьи, – заявила Маккензи. – Я не хочу этого.
Лейси покрепче сжала руль.
– Ну что же, я все-таки считаю, что распределять работу между домочадцами очень важно, не так ли?
– Что именно вы хотите мне поручить?
– Можешь выбирать, – предложила Лейси. – Ванная?
– Ни за что.
– Можешь выметать песок на кухне. Или вытирать пыль. Можешь пылесосить, если хочешь, но я никогда не любила пылесосить в твоем возрасте.
Маккензи откинула голову на подголовник и посмотрела наверх. Потом она тяжело вздохнула.
– Мы никогда не просили тебя помочь даже с мытьем посуды. – Лейси снова взглянула на девочку. В профиль нос у нее был как у Джессики, и ноздри раздувались прямо как у нее.
– А почему у вас нет посудомоечной машины? – спросила Маккензи.
– Предполагается, что дом исторически точно воспроизводит обстановку начала двадцатого века, – объяснила она в сотый раз. – Тогда не было посудомоечных машин. – Настала очередь Лейси вздыхать. – Неужели ты не думаешь, что это даже круто пожить в старом доме смотрителя маяка? – Она воспринимала как личную обиду негативное отношение Маккензи к этому сооружению.
– Совсем не круто, – сказала Маккензи. – Чем круто жить в доме без кондиционера?
Лейси невольно засмеялась, но Маккензи, казалось, даже не заметила, что ее слова прозвучали забавно. Возможно, она и не шутила. Господи! Что за недовольное дитя. Это страх, Лейси вспомнила слова Бобби. Помни об этом. Она боится.
– Итак, как насчет мытья посуды или вытирания пыли?
– После каждой трапезы? – В голосе Маккензи прозвучало изумление.
– Нет, только в обед.
– Но иногда я ем у бабушки.
– Ну, тогда тебе не придется делать этого.
– А что сегодня? – спросила Маккензи. – Бобби собирается повести меня в кино.
– Ну, между обедом и кино будет много времени на то, чтобы помыть посуду и вытереть тарелки.
Лейси была благодарна Бобби за то, что он хотел повести Маккензи в кино, – она сама хотела провести этот вечер с Риком, настроившись на то, чтобы попытаться восстановить интерес к нему.
– Мама не вытирает тарелки, – сказала Маккензи, казалось, не замечая, что говорит о матери в настоящем времени. – Она говорит, лучше пусть сохнут на воздухе.
– Ну, может быть, их было не так уж много, ведь она пользовалась посудомоечной машиной, правда? – спросила Лейси. – Вас было двое в доме. А когда тарелок много, как у нас, приходится вытирать их, потому что на сушке для посуды не хватает места. И раз уж ты будешь работать на кухне, как насчет того, чтобы подмести после того, как с тарелками будет покончено? Ты же все равно будешь там.
Маккензи коротко вздохнула, вид у нее был шокированный.
– Что я вам, прислуга?
– Нет, ты…
– Вы, наверное, рады, что моя мама умерла и у вас появился кто-то, чтобы убирать ваш дом.
Лейси захотелось ударить ее. Съехать с дороги и надавать ей как следует. Но она продолжала крепко сжимать руль и смотреть вперед.
– Это неправда, Маккензи, – твердо сказала она. – И, я думаю, ты знаешь это.
Между ними прошло напряжение, воцарилась тишина, и Лейси практически услышала, как в голове Маккензи вертятся колесики, веля ей притормозить с нелепыми обвинениями.
– Хорошо, – ответила девчонка наконец. – Я буду вытирать тарелки и подметать на кухне. Но я не буду ни пылесосить, ни вытирать пыль, ни делать ничего другого.
– Прекрасно, – сказала Лейси. – Это справедливо. Спасибо. Метла в кладовке.
– Настоящая метла? – сказала Маккензи так, как будто никогда не видела метлы. – Неужели вы должны пользоваться старьем, даже когда подметаете? Мама всегда пользуется шваброй с насадкой из микрофибры.
– Такая швабра не сможет собрать песок на кухне.
– Вы так не похожи с мамой… – протянула Маккензи, снова увеличив громкость радио. – Трудно поверить, что вы когда-то были подругами.
После обеда в тот вечер Лейси вымыла посуду, а Маккензи ее вытерла. Или, по крайней мере, сделала вид, что вытерла. Тарелки убирали в шкаф с влажными каплями на них, но у Лейси не было сил ссориться с девочкой из-за этого. Она протерла стол и столешницу, пока Маккензи кое-как подмела пол на кухне, как будто метла была слишком тяжелой для нее, чтобы мести как следует. Была ли она намеренно небрежной в работе или она была просто неряхой? Как бы там ни было, Лейси молчала. Они достаточно повраждовали с утра. Она не была уверена, что выдержит еще одну перепалку.
Маккензи сидела в своей комнате, когда приехал Бобби, чтобы забрать ее в кино. Лейси позвала ее вниз.
– У нее теперь есть домашние обязанности, – похвасталась она, вернувшись на кухню. – Вытирать посуду и подметать пол.
– Отлично, – улыбнулся Бобби. – Как она отреагировала на это?
– Она сказала, что я хочу превратить ее в прислугу. И если ты заметил, – она провела босой ногой по полу, – она не сильно старалась.
Все еще улыбаясь, он поправил ей прядь волос, и Лейси испытала такое же острое чувство, как если бы он коснулся ее груди. Его улыбка быстро сменилась ухмылкой, как будто бы он знал, как он на нее действует. Должно быть, знал. Она отвернулась от этого лукавого лица, с облегчением увидев, что Маккензи входит в комнату.
– Вам лучше идти, – поторопила Лейси, притворившись, что смотрит на часы, чтобы избежать взгляда Бобби. Она проводила их до двери, по-матерински приобняв напоследок. – Поезжайте. Всего хорошего.
Когда они вышли, Лейси прислонилась к шкафу, сложив руки на груди и зажмурив глаза. Соберись, уговаривала она себя. С каких это пор ее волосы стали эрогенной зоной?