‹‹Бет – Дженнифер›› Нет. Тебе случалось ехать за кем-нибудь? Это трудно, хотя машина у него заметная – «тойота-королла», – древняя такая, на них ездили еще тогда, когда японских машин стеснялись. Надеюсь, это надо понимать так: он разведен и приличную машину просто не может себе позволить. Но надежда слабая – ребенок. Жаль, не разглядела, есть у него обручальное кольцо или нет.
‹‹Дженнифер – Бет›› Не думаю, что Эмили стала бы на него вешаться, если бы у него было обручальное кольцо.
‹‹Бет – Дженнифер›› А ведь верно. Даже так… Сомневаюсь, что смогу стать приемной матерью.
‹‹Дженнифер – Бет›› Есть о чем подумать.
‹‹Бет – Дженнифер›› Есть.
‹‹Дженнифер – Бет›› Ты ведь все равно попробуешь его выследить, да? Ты же теперь знаешь, какая у него машина.
‹‹Бет – Дженнифер›› Хм… Может, и не попробую. Но в комнату отдыха буду заглядывать почаще – случайная встреча и…
‹‹Дженнифер – Бет›› Правильно. Вряд ли за это арестовывают. А на случай случайной встречи план действий есть?
‹‹Бет – Дженнифер›› Буквально – случайной? Не знаю точно… Но вот свой свитер после этого стирать никогда не буду.
‹‹Дженнифер – Бет›› А говорить будешь? Флиртовать?
‹‹Бет – Дженнифер›› Шутишь? Я, по-твоему, совсем ку-ку? У меня есть друг. И не просто друг. Я живу во грехе.
‹‹Дженнифер – Бет›› Любишь ты все усложнять.
‹‹Бет – Дженнифер›› Нет. Я серьезно.
Глава 53
Вечером Линкольн не подходил к столу Бет. В следующую встречу с Кристиной ему бы хотелось честно сказать ей, что он этого не делал. Но в самом конце работы он распечатал тот абзац, где Бет писала о нем. И понял, что подведена еще одна черта. А сколько их всего? Текст очень походил на любовное послание. Линкольн в жизни ни одного не написал, но понял, что это так, и ему очень хотелось перечитать его. Распечатку он положил к себе в кошелек.
На следующий вечер Линкольн поставил свою «короллу» прямо перед входом «Курьера».
«Здесь я, – подумал он. – Ищи меня. Следи. Пусть это случится».
Глава 54
От: Бет Фремонт
Кому: Дженнифер Скрибнер-Снайдер
Дата: Вторник, 21.12.1999, 11:46
Тема: А «Индиан-Хиллс» в марте закрывается
Мне сейчас позвонил старый владелец. На выходные они закатывают прощальную церемонию, а уж потом начнут снимать кресла. Ждут, что из города кто-нибудь приедет. Какие-нибудь фанаты «Синерамы».
‹‹Дженнифер – Бет›› Очень плохо. Каждый раз, когда я там проезжала и видела – вот он, стоит еще, я все надеялась, что, может, передумают.
‹‹Бет – Дженнифер›› Я тоже. Ну, по крайней мере, прощальный вечер будет. А весь сбор пойдет в какой-то там благотворительный кинофонд. Я об этом как раз пишу.
‹‹Дженнифер – Бет›› К обеду закруглишься?
‹‹Бет – Дженнифер›› Наверное, а что?
‹‹Дженнифер – Бет›› Да я хотела узнать, можешь ты меня подвезти или нет. Я встречаюсь с Митчем у гинеколога. Первое плановое посещение. Может, мы услышим, как стучит сердце.
‹‹Бет – Дженнифер›› Конечно подвезу. Как здорово! Теперь он почти как настоящий. Не волнуешься? Хоть чуть-чуть?
‹‹Дженнифер – Бет›› По идее, должна. Я наконец-то маме сказала, что беременна. Только если уж совсем переволнуешься или отупеешь, можно такое ляпнуть.
‹‹Бет – Дженнифер›› А она обрадовалась? Могу спорить – обрадовалась!
‹‹Дженнифер – Бет›› Конечно. Мы с ней отправились платить за газ, ну и зашли пообедать в «Харди». Я ей так сразу и бабахнула, и она чуть жареной картошкой не подавилась. Ну а потом сказала примерно так: «Ребенок? У нас будет ребенок? Ага… Ребенок… Наш ребенок». Сначала я подумала, что она говорит как собственница, но потом до меня дошло: это же сплошной позитив. Она все хотела приобнять меня.
И еще сказала: «Ой, хоть бы девочка, они такие забавные…» По-моему, она хотела добавить «когда морщатся», но какая разница.
Прошло минут эдак сорок пять, и она не удержалась-таки от любезности: «Смотри снова вес не набери. Митч никогда тебя толстой не видел». Вот и неправда! Когда мы с Митчем начали встречаться, я здоровенная была – аж восемнадцатый размер! Только через несколько лет сумела похудеть. Я ей так и сказала, а она ответила: «Восемнадцатый? У тебя? При твоем росте? Я и не подозревала, что все было так запущено!»
‹‹Бет – Дженнифер›› Бывает, я твою маму жалею. А бывает, не выношу.
‹‹Дженнифер – Бет›› Вот такие были последние двадцать лет моей жизни. Она как будто думает: хорошо сделала, что воспитала меня в полной уверенности, словно весь мир против меня и ни одна моя мечта ни за что не исполнится.
Когда я добралась до дома, Митч возился со светом в гостевой спальне – знаю, что он устраивает там детскую, но говорить об этом пока не готова. Переключаться с мамы на Митча всегда непросто. Так и кажется, что из старой жизни в новую я так и не сумела выбраться, будто между ними нет никакой дороги.
Ну вот… Я вхожу, а Митч, даже не подозревая, какой ад я только что пережила, говорит такие приятные слова, что я думаю: «Да пошло бы оно все подальше…»
‹‹Бет – Дженнифер›› И что же он сказал?
‹‹Дженнифер – Бет›› Ну, это совсем личное…
‹‹Бет – Дженнифер›› Понятно, что личное, и даже очень. Но не можешь же ты вот просто взять и сказать: «А потом Митч говорит такие чудесные слова, что я и думать забыла про эту бациллу – свою мамашу» – и не передать мне, что он говорил.
‹‹Дженнифер – Бет›› Да ничего такого выдающегося. Вместо «привет» сказал, что я настоящая красавица и, когда мы поженились, он и не подозревал, что с каждым годом я буду для него все красивее. И он сказал это не потому, что я вся сияю. «Хотя ты и правда сияешь». Митч говорил, стоя на лестнице, и в этом было что-то шекспировское.
‹‹Бет – Дженнифер›› Если тебе суждено умереть в сложном ДТП, так и знай: я выйду замуж за Митча и буду счастлива всю оставшуюся жизнь. Буду счастлива, потому что Митч – это мечта любой жены. А вот Митч всю жизнь будет любить только одну тебя.
‹‹Дженнифер – Бет›› Мне к 12:30.
‹‹Бет – Дженнифер›› К двенадцати освобожусь.
Глава 55
Редактор по имени Чак пригласил Линкольна вступить в клуб полуночных завтраков. Редакторы и кое-кто из отдела верстки каждую среду собирались в полночь в одной городской забегаловке. Чак рассказал Линкольну, что отдел верстки – это нечто среднее между редакторами и художниками, только работают там ножами. Как-то вечером он сводил Линкольна посмотреть.
В «Курьере» пока так и не делали пагинацию на компьютерах, поэтому каждую статью печатали в длинную колонку, потом разрезали, приклеивали воском на макет страницы – для каждого издания свой. Линкольн увидел, как верстальщик торопливо выкладывал первую страницу, как разрезал и склеивал колонки, как тасовал их, точно пазл.
Верстальщики и редакторы почти не сомневались, что к утру после Нового года газета выйдет – пусть даже откажут все компьютеры.
– А разве откажут? – спросил с набитым ртом Чак. – Ты только не обижайся, Линкольн.
– И не думаю, – ответил Линкольн.
– Компьютеры откажут? – заинтересовалась какая-то художница и слизнула с большого пальца кетчуп. Вопрос она задала так, будто надеялась услышать «да». Линкольн не мог припомнить, как ее зовут, но у нее были необыкновенной длины волосы и большие карие глазищи. Стало не по себе, когда он вообразил ее с резаком в руке.
– Не должны, – ответил Линкольн. – Код у них совсем простой, а у нас целая международная команда хакеров имеется.
Он хотел, чтобы в его голосе прозвучал сарказм, а вышло чистосердечно.
– Ты имеешь в виду хорвата, который починил цветной принтер? – спросил Чак.
– Кто починил цветной принтер? – поинтересовался Линкольн.
– Знаю только, что не выдержу удара, если за новогодним завтраком, поедая яйцо в мешочек, издатель не сможет прочесть своей газеты, – сказал Чак. – Можно будет на алименты подавать.
Даже Дорис переживала из-за зловредного «жучка».
На той же неделе она спросила Линкольна, выходить ли ей на работу первого января. Дорис волновало: если встанут компьютеры, торговый автомат тоже заклинит? Линкольн заверил ее, что ничего не остановится, и предложил кусок пирога со сладкой картошкой.
– Все равно всю ночь дома, наверное, просижу, – ответила она. – Надо самым необходимым затариться.
Линкольн представил себе холодильник, набитый сэндвичами с индейкой, и чуланы, до потолка заставленные баночками пепси.
Линкольн представил себе холодильник, набитый сэндвичами с индейкой, и чуланы, до потолка заставленные баночками пепси.
– Я такого пирога с самого детства не ела, – сказала Дорис. – Пора твоей маме благодарственное письмо писать.
Мать Линкольна все не могла решить, хорошо это или плохо – проблема тысячелетия. Она почти не сомневалась, что все погрузится в страшный хаос, но предполагала, что после него всем может стать чуточку лучше.
– Да не нужна мне никакая там глобальная Сеть, – говорила она. – Мне не нужно, чтобы мой заказ доставляли авиапочтой с других континентов. У нас в подвале стоит стиральная машина с ручным отжимом. Переживем!
Сестра тоже не теряла времени: соорудила у себя в подвале целый склад консервов. «Беспроигрышный вариант! – уверяла она. – Если все хорошо закончится, мне в магазин целый год можно будет не заглядывать. Если не хорошо – маме придется переехать ко мне и истреблять спагетти. Может, тогда они наконец ей понравятся».
В Новый год Линкольн собрался работать – как и весь отдел информационных технологий. Но Джастин с Деной хотели, чтобы он пошел с ними в «Рэнч-боул», где намечался грандиозный новогодний вечер. Играла «Сакагавея», и шампанского обещали просто море. Джастин называл мероприятие «отрывом тысячелетия».
А еще звонила Кристина – звала на праздник второго рождения.
– Это ты что еще за название придумала?
– А что, Линкольн? Новый год – мой любимый праздник. А этот вообще особенный.
– Да что праздновать-то? Подумаешь, колесо еще раз повернулось!
– Людям нравится смотреть, как колеса крутятся, – возразила она.
– Число как число.
– Не как, – сказала Кристина. – А шанс проснуться к новой жизни.
Глава 56
От: Бет Фремонт
Кому: Дженнифер Скрибнер-Снайдер
Дата: Среда, 22.12.1999, 11:36
Тема: Так что…
Как сходили?
‹‹Дженнифер – Бет›› Вот же ведь… Веса набрала уже в два раза больше, чем рассчитывала, хотя меня все время наизнанку выворачивает. Ребенок был не в том положении, так что сердца мы не услышали, и Митч прямо завалил гинеколога вопросами. Ему надо было знать все об эпидуральной анестезии, эпизиотомии и каком-то там созревании матки. Жуть, правда? Мне теперь кажется, мы оба тронулись.
‹‹Бет – Дженнифер››
1. С чего это гинеколог взял, что вы тронулись?
2. Как узнать, созрела матка или нет? Ты ее что, пальцем тыкаешь?
‹‹Дженнифер – Бет››
1. В его кабинете мне вечно всякая чушь лезет в голову. О сексе. О родительском статусе. О том, что надо раздеваться, а тут посторонние смотрят.
2. Не знаю. Я долго старалась не обращать внимания. Но ясное дело: Митч втихаря читает о беременности и родах, носится с мыслью о естественных родах, а я прямо содрогаюсь, когда о них думаю. Я бы не возражала против общей анестезии.
‹‹Бет – Дженнифер›› Жаль, что Митч не может забеременеть.
‹‹Дженнифер – Бет›› Ой, ему бы безумно понравилось!
Глава 57
Пока все вокруг только и говорили, что о Новом годе, Рождество подкралось совсем незаметно.
В Рождество Линкольну выпало дежурить.
– Ну кому-то же надо, – выдвинул Грег неопровержимый аргумент. – А я не могу – костюм Санта-Клауса взял напрокат.
Линкольн встретил Рождество на рабочем месте, потом отправился ужинать в знакомой компании ночных редакторов. Через реку было казино с круглосуточным буфетом.
– По случаю дня рождения Христа там сегодня клешни краба, – объявил Грег.
Миниатюрная Эмили болталась тут же. Линкольн хорошо понимал, что она за ним наблюдает, но старался не попадаться ей на глаза. Не хотелось предавать Бет.
«А то на „Сплэш маунтинс“ не покатаешься», – подумал он.
Назавтра он весь день просидел с матерью, жевал имбирное печенье и смотрел по общественному телевидению старые фильмы с Джимми Дуранте.
Когда Линкольн спустился утром, мать уже говорила с кем-то по телефону о масле.
– Пффф… – говорила она, – ну это же настоящая еда. От настоящей еды тебе никакого вреда не будет. Вот другое все – это да, это нас убивает. Красители, пестициды, консерванты, маргарин!
Мать питала особенное отвращение к маргарину. Если в семье было принято класть в масленку маргарин, для нее это было неприемлемо, как невоспитанное домашнее животное. Она говорила: если маргарин – это так хорошо, почему же тогда Господь не дал его нам? Почему не привел израильтян в страну маргарина и меда? Вот японцы маргарин не едят! И скандинавы не едят.
– У меня родители были как кони, – говорила она невидимому собеседнику, – а сливки самые жирные пили, и ничего!
Линкольн взял последнее печенье и вышел. На Рождество Ив подарила матери DVD-плеер, и он обещал его настроить. Он уже подумал было, что все в порядке – раньше у них таких плееров не было, – и тут в комнату вошла мать.
– Ну… – сказала она, медленно опускаясь на диван.
– Что? – спросил Линкольн. Можно не сомневаться: она хотела, чтобы он спросил.
– Ну… Сейчас я говорила с женщиной по имени Дорис.
Линкольн быстро поднял глаза. Мать смотрела так, точно уличала его в тягчайшем преступлении. Как будто было ясно: он делал это подсвечником, в консерватории, и при ней тот самый подсвечник-улика.
– Она со мной как со старой знакомой говорила, – сказала мать. – Все «спасибо» да «спасибо».
Линкольн чувствовал, как у него вытягивается лицо. С чего бы это Дорис стала названивать ему домой?
– Сейчас объясню, – начал он.
– Дорис уже объяснила, – ответила мать. Он все не мог понять, сердится она или нет. – Сказала, что почти каждый вечер ты угощаешь ее своим ужином.
– Ну да, – осторожно признался Линкольн, – так и есть…
– Я знаю, что так и есть. Она все меню моей кухни за прошлый месяц знает. Просила рецепт бабушкиных булочек с лососем.
– Извини, не смог удержаться, – ответил Линкольн. – Видела бы ты, что она с собой приносит: индейку и ломоть хлеба, всегда одно и то же, – а ты мне такие пиры закатываешь. Неудобно как-то жевать прямо у нее под носом.
– Делись, ничего страшного, – пожала плечами мать. – Не понимаю только, почему ты мне не сказал, что так делаешь – угощаешь моей едой… ну, скажем так, незнакомую женщину. – Она прищурила глаза и посмотрела на сына. – А я-то голову ломаю, как же так: столько ешь и все равно худеешь. Уж подумала: ты стероиды принимаешь.
– Не принимаю я никаких стероидов, мам! – расхохотался Линкольн.
Вслед за ним расхохоталась и она.
– И больше ничего? – спросила мать, отсмеявшись.
– В смысле?
– Ну, просто жалко, и все?
– Ну… – протянул Линкольн. Как было рассказать матери, что обедал он с Дорис только затем, чтобы повысить шанс встречи с девушкой, которой еще и в глаза не видел. – Ну… мы дружим. Дорис такая смешная. И не всегда нарочно…
Мать глубоко вздохнула, как будто сосредоточивалась.
– Нет, мам, нет… – У Линкольна дрогнул голос. – Это совсем не то. Совсем даже. Мама… Ну…
Мать поднесла руку ко лбу и выдохнула.
– Почему ты всегда ждешь, что я сморожу какую-нибудь глупость? – спросил он.
– А чего я должна ждать? Ты каждый вечер обедаешь с одной и той же женщиной. У меня, знаешь, таких подруг хватает – резвятся себе с молодыми!
– Мама!
– Ты уверен, что Дорис тебя правильно понимает?
– Да! – теперь настала его очередь хвататься за голову.
– Ты жадным никогда не был, – сказала она, кладя руку ему на голову. – Помнишь, как отдал свои игрушки сборщикам из Армии спасения?
Еще бы ему не помнить… Снэглтус, Люк Скайуокер, Пилот… Такой у него случился порыв. В тот вечер Линкольн рыдал, пока не заснул, – до него дошел размер убытков.
Мать откинула ему волосы со лба набок и ненадолго задержала их в руке.
– Вафли будешь? – вдруг спросила она, поднимаясь. – Я уже тесто сделала. Да, и баранину не доедай, пожалуйста. Я Дорис обещала, что ты принесешь.
– Так чего она звонила? – спросил он. – Насчет спасибо сказать?
– Да нет, – громко сказала мать из кухни, – насчет тебя. Она переезжает. Кстати, ты знаешь, что она переезжает? Сказала, что когда грузчики грузили мебель, то швыряли ее, как горилла чемоданы в рекламе «Самсонайта». Бабушкин буфет она им не доверила, и ничего удивительного. Я предложила прислать тебя – ты молодой, сильный, – но она ответила, что дело не срочное. Тебе к вафлям чего – взбитых сливок или кленового сиропа? А может, и того и другого? У нас есть.
– И того и другого, – ответил Линкольн.
Он пошел к ней в кухню с улыбкой, но в смятении. Даже когда они с матерью оказывались на одной волне, у Линкольна всегда было чувство, что он отстает.