- Ага, вот только его мы с собой и таскаем, - заметила обладательница того самого неугомонного голоса; у неё были фиолетовые волосы и вздёрнутый носик. - Буквально спать без него не ложимся!
Кто-то снова рассмеялся.
- Когда в позапрошлом году у тебя получилось впервые вызвать настоящего Патронуса? - деловито поинтересовался Люпин.
- На матче с Рэйвенкло, - отрапортовал Гарри. - До тех пор на занятиях получалось только облачко…
- Всё в порядке, Аластор, это Гарри.
Они все заулыбались, не отрывая от него взглядов, и Гарри отчего-то пришло на ум, что он чуть ли не месяц не причёсывался.
- А вы точно те, за кого себя выдаёте - за кого бы вы там себя ни выдавали? - уточнил Гарри. Его слова отчего-то вызвали у собравшихся внизу приступ громового хохота. Гарри терпеливо подождал, пока они поутихнут, и спросил:
- Профессор Люпин, когда я впервые попросил Вас заниматься со мной чарами Патронуса?
- В Хэллоуин, - незамедлительно откликнулся Люпин. - Тогда я спас тебя от Филча и показывал загрыбаста в аквариуме.
- Далеко пойдёшь, Гарри! - одобрил Грюм, улыбаясь до ушей; в исполнении старого аврора подобная эмоция несколько напрягала. - Так и надо, парень - бдительность, бдительность и ещё раз бдительность!
Гарри, опустив палочку, спускался по лестнице - медленно и осторожно, чтобы не упасть.
- С тобой что-то не так? - глазастый Люпин, знавший его лучше прочих, заметил неладное.
- Всё в порядке, - открестился Гарри. - Я просто три дня просидел в комнате, отвык за учебный год…
Люпин и Грюм синхронно нахмурились, но ничего не сказали.
Гарри познакомился с Тонкс - той самой обладательницей фиолетовых волос, а также громоздкого имени Нимфадора, а посему предпочитающей называться по фамилии, с Кингсли Шеклболтом - как и Тонкс, аврором, со Стурджисом Подмором, с Гестией Джонс, Эммелиной Вэнс, Эльфиасом Доджем и Дедалусом Дигглом; новые имена и лица разом смешались у него в памяти.
- Мы твоя охрана, Поттер, - веско пояснил Грюм. - Я знаю, что ты отлично летаешь, так что готовься к тому, чтобы сидеть на метле долго.
Гарри не возражал бы, даже если бы он летал из рук вон плохо. Даже лучше было бы, если бы было так - тогда он попросту упал бы с метлы, разбился, и финита ля трагикомедия.
Когда он вернулся на кухню к «своей охране» вместе с собранными вещами, Люпин заклеивал какой-то конверт.
- Я написал твоим дяде и тёте, чтобы они не беспокоились…
- Они не будут, - с глубочайшей внутренней убеждённостью сказал Гарри.
- …что с тобой всё в порядке…
- А вот по этому случаю они могут и траур объявить.
- …и что следующим летом они снова тебя увидят.
- Это обязательно?
Ответа Гарри не получил.
Грюм наложил на Гарри заклятие прозрачности; странно было сознавать, что теперь ты сливаешься с фоном, незаметный обычному глазу - Гарри смотрел на свои руки и видел только пол и мебель.
Грюм проинструктировал всех на случай, если кто-то из них погибнет («Чёрта с два», - Гарри что-то не верилось, что сегодня на них кто-нибудь нападёт), и по сигналу в виде снопа искр они взлетели.
Они летели так высоко, что от холода у Гарри зуб на зуб не попадал; Тонкс поблизости периодически высказывала своё искренне мнение о перестраховщике Грюме - она тоже замёрзла. Остальные молчали, но думали примерно то же самое - Гарри чувствовал их дискомфорт. Когда они приземлились, Гарри был чрезвычайно удивлён тем, что его не пришлось специально отмораживать от метлы.
- Прочти и запомни, - Гарри послушно прочёл про себя подсунутую Грюмом бумажку: «Штаб-квартира ордена Феникса находится по адресу: Лондон, Гриммаулд-плейс, двенадцать».
«Орден Феникса? Это ещё что такое?»
Грюм сжёг листок; Гарри прокрутил в памяти эти слова: «Гриммаулд-плейс, двенадцать…». И между домами одиннадцать и тринадцать появился дом. Он рос, словно вытесняя собой соседние дома, обитатели которых ничего не замечали; немытые окна, грязные стены, обшарпанная и облупившаяся чёрная дверь с серебряным молотком в виде клубка змей.
Внутри всё тоже внушало мало доверия. Длинный мрачный холл, потёртый ковёр, лампы и канделябры - снова в форме змей, мерцающий тусклый газовый свет. Почерневшие от времени портреты на стенах, опутанная паутиной люстра, подозрительное шуршание под плинтусами. «Гермиониного Косолапсуса сюда - он бы живо вывел всё это шебуршание; не съел, так распугал бы».
- Только тихо, Гарри, - тёплая, вопреки всем законам физики, ладонь Люпина сжала закоченевшее во время полёта плечо Гарри. - Говори тихо, как все.
Все и вправду разговаривали практически шёпотом и старались ничем не греметь; даже Молли Уизли, вышедшая откуда-то из коридора и кинувшаяся обнимать Гарри сразу же, как Грюм снял с него заклятие, причитала о том, как он похудел и осунулся у «этих ужасных людей», исключительно шёпотом. Когда она наконец отпустила его, Гарри отступил на шаг, чтобы оглядеться как следует, но натолкнулся спиной на Тонкс, не ожидавшую такого подлого нападения. Она сдавленно ойкнула и тоже наткнулась на что-то, упавшее с оглушительным стуком; Гарри вздрогнул и поморщился. Но ягодки были впереди: холл заполнил ужасающий вой. Это кричал один из портретов: старуха в чёрном чепце. Её желтоватая кожа собралась гроздьями морщин, глаза закатились, изо рта капала слюна. Она размахивала руками, как будто пыталась поймать кого-нибудь и удушить, не отходя от кассы, и истошно кричала:
- Грязь! Гнусность! Порождение мерзости и скверны! Прочь, полукровки, мутанты, полоумные! Как вы осмелились осквернить порог дома моих отцов...
Люпин и миссис Уизли пытались задёрнуть портрет побитыми молью шторами, но те не хотели закрываться; вопли становились всё громче, Тонкс с бесконечно виноватым лицом поднимала и тащила на место тяжёлую подставку в форме ноги тролля, а Гарри хотел сначала помочь, но забыл об этом, когда из двери в конце холла стремительно вышел высокий мужчина с длинными чёрными волосами. Гарри так давно не видел крёстного… он мог только стоять, широко раскрыв глаза, и жадно впитывать каждое движение Сириуса, своего единственного родного человека на этой чёртовой земле (Дурслей Гарри решительно не брал в расчёт).
- Тихо ты, старая ведьма! - Сириус вместе с Люпином ухватился за шторы.
- Ты-ы-ы! - с остервенением взвыла старуха. - Позор рода Блэков!
- Тихо, я сказал! - вдвоём им удалось задвинуть шторы, и в холле воцарилась звенящая тишина; Гарри даже помотал головой, чтобы вытрясти лишний звон из ушей, но безрезультатно. «И почему все вокруг орут, как будто сели на ёжика? То Дурсли три дня назад, то этот портрет… витаминов им, что ли, не хватает?»
Сириус повернулся к Гарри, раздражённо откидывая со лба чуть вьющиеся тёмные пряди.
- Привет, Гарри, - немного криво улыбнулся он. - Вижу, ты уже познакомился с моей мамочкой.
- Твоей мамочкой? - машинально повторил Гарри, которого вовсе не занимала личность на портрете.
Ему хотелось кинуться Сириусу на шею и сказать, как он скучал по крёстному всё это время; поговорить о родителях, о Седрике, обо всём на свете; но Сириус, казалось, был не так же рад встрече с крёстником.
- Да, это моя милая, добрая мамочка, - кивнул Сириус. - Вот уже месяц пытаемся её снять, но она, кажется, наложила на задник холста неотлипное заклятие... Пойдём отсюда, пока все портреты не проснулись; я покажу тебе, где ты будешь спать.
Гарри подхватил свои вещи, привычно распределяя по всего двум рукам целых три единицы багажа - клетку с Хедвиг, метлу и сундук - но Ремус, укоризненно покачав головой, отобрал последнее, как самое тяжёлое, и понёс за Гарри следом без видимых усилий. Гарри догадался сказать «спасибо» только секунды через три - слишком ошеломлён был самим фактом.
Они поднимались по тёмной лестнице долго; Гарри, у которого опять кружилась голова, только успевал считать ступеньки и этажи - просто чтобы занять себя чем-то и не брякнуться в обморок прямо на лестнице. Ладно сам пересчитает ступеньки уже не мысленно, а головой, но сзади ведь Ремус идёт...
- Вот здесь, - Сириус толкнул дверь сразу направо от лестницы. - Тут живут ещё Фред и Джордж, но они, я полагаю, опять пытаются подслушать, что говорят на собрании, поэтому их здесь сейчас нет…
- На собрании? Собрании чего?
- Это пока закрытая для тебя информация, Гарри, - отозвался Сириус строго. - Тебе только пятнадцать…
- Надеюсь, там нет ничего неприличного вроде подшивки «Плеймага» за прошлый год, - фыркнул Гарри.
Сириус поперхнулся воздухом от неожиданности и отрывисто, лающе захохотал; Гарри сел на свободную (то есть не заваленную всякой милой чушью наподобие заготовок приколов, мантий, книг и шоколадных лягушек) кровать, пристроив рядом метлу и клетку. Ремус поставил сундук у изголовья и укоризненно покачал головой.
- Сириус, занялся бы ты воспитанием Гарри. Как бы он в следующий раз «Плейведьму» не упомянул…
- Её не упоминать, её внимательно рассматривать надо, - лаконично откомментировал Гарри, чем привёл Сириуса в совершеннейший восторг. Ремус только неодобрительно сощурился и вышел - очевидно, направился на это самое загадочное собрание.
- Сириус, занялся бы ты воспитанием Гарри. Как бы он в следующий раз «Плейведьму» не упомянул…
- Её не упоминать, её внимательно рассматривать надо, - лаконично откомментировал Гарри, чем привёл Сириуса в совершеннейший восторг. Ремус только неодобрительно сощурился и вышел - очевидно, направился на это самое загадочное собрание.
Сириус посерьёзнел и присел на край кровати рядом с Гарри; последний невольно зажмурился, впитывая поток тепла и жизни, шедший от крёстного. Сириус буквально излучал эту жизнь, излучал любовь к ней… один взгляд на Сириуса выдавал то его основополагающее качество, которое принято в прикладной психологии называть сухим, ничего на самом деле не отражающим термином «активная жизненная позиция».
- Чёрт с ним, с этим собранием… надо же, в самом деле, заняться твоим воспитанием, - он улыбнулся. - Как там твои дела? Эти паршивые магглы, твои родственнички, тебя не трогают? Молли и Артур рассказали мне, как тебе у них живётся…
Гарри поморщился, как от зубной боли. Обязательно ещё и говорить об этом?
- Всё нормально, Сириус. В меру паршиво… всё, как обычно. Расскажи лучше, как ты тут живёшь? И вообще, что это за дом мечты Фредди Крюгера?
- Не знаю, кто такой Фредди Крюгер, но это мой дом, - откликнулся Сириус. - Дом моих родителей… я ушёл отсюда, когда мне было шестнадцать, и не думал, что вернусь когда-нибудь, но мы предполагаем, а Мерлин располагает… я предложил это строение в качестве штаб-квартиры для Ордена Феникса. Это единственное, что я могу сделать, пожалуй, - в голосе Сириуса звучала горечь.
- Что такое Орден Феникса?
- Это такая организация, Гарри, с Дамблдором во главе. Мы занимаемся тем, что боремся с Вольдемортом. Благодаря тебе мы все сразу узнали, что он возродился, - Сириус, не в силах переносить даже подобие затишья, вскочил и заходил по комнате; Гарри, ссутулившись на краю кровати, взглядом следил за крёстным. - Часть из нас следит за Пожирателями, собирает на них досье, часть вербует новых рекрутов… ты знаком с Тонкс? Она не была в прошлом составе Ордена, до падения Вольдеморта, слишком молода была для этого… большая удача, что Артур убедил её, среди авроров у нас мало сторонников, большинство их придерживаются страусиной точки зрения Министерства… третьи до сегодняшнего дня охраняли тебя, Гарри. Каждое собрание договаривались о сменах.
- Вот только как-то это не очень помогло, - заметил Гарри. - В конечном итоге, мне пришлось самому о себе позаботиться.
- Твоя правда, - согласился Сириус. - Мы все думали, Дамблдор съест Мундугнуса сырым и без соли, когда выяснилось, что Гнус ушёл с поста раньше времени… это было что-то!
- Наоборот, хорошо, что он ушёл, - откликнулся Гарри. - А то торчать бы мне у Дурслей до сентября.
- Да, Гарри, здесь ты прав, - Сириус с размаху снова плюхнулся на кровать и озорно ухмыльнулся Гарри, как ровесник. - Я рад за тебя… и даже завидую, если честно…
- А почему мне никто ничего не говорил? Ладно, сов можно перехватить… но и других способов ведь полно!
- Дамблдор велел всем молчать, - пожал Сириус плечами. - Объяснений он не давал… он вообще их редко даёт, и в мудрости и своевременности некоторых его слов все, как правило, убеждаются постфактум, - сказано было довольно мрачно, и Гарри решил, что некоторыми мудрыми и своевременными решениями Дамблдора Сириус более чем недоволен.
- Ладно… а что вообще слышно о Вольдеморте? Что он планирует делать?
Сириус покачал головой, и Гарри готов был прозакладывать последний галлеон, что знает, что крёстный собирается сказать.
- А вот об этом я уже не имею права тебе рассказывать… если Дамблдор узнает, что я посвящал тебя в подробности, он обоим головы оторвёт.
Расхожее выражение продрало Гарри морозом по коже. «Только не про головы, пожалуйста. Про любые другие части тела… но не про головы!!»
Мысль о «других частях тела» вполне ожидаемо проассоциировалась у Гарри с темой личной жизни.
- А как у вас с Ремусом?
Сириус вздохнул.
- Рем по заданию Дамблдора налаживает контакты с британскими оборотнями… каждый раз пропадает подолгу. Вольдеморт, сам понимаешь, тоже надеется на мощную поддержку от них, они ведь ничего хорошего не видели от официальных властей. Я сегодня первый раз за три недели увидел Рема. А когда он здесь, мы сидим на этих треклятых собраниях, и совершенно некогда даже поговорить.
- А прошлый год, пока Вольдеморт ещё не вернулся?
- Прошлый год… - Сириус мечтательно зажмурился. - Да, это было здорово… Я жил в этом склепе, и Рем тоже. Тогда у него было на порядок меньше дел, и у нас было достаточно времени… хм, для остального ты ещё слишком маленький, Гарри, пусть даже ты рассматривал «Плейведьму».
Гарри выдавил из себя улыбку и легонько ткнул Сириуса кулаком в плечо. «А мне кажется, я и сам могу спокойно описать это «остальное», особенно в исполнении Ре… профессора Люпина»…
- И это называется воспитанием? Я же и домыслить могу, что ты оставил за кадром… ладно-ладно, можешь не пересказывать. Домыслить - оно даже интереснее.
- Совершенно очевидно, - глубокомысленно заметил Сириус, - что все мои усердные попытки воспитать тебя в рамках строгой викторианской морали провалились с треском.
Смех обоих наполнил комнату, резко дисгармонируя с обстановкой.
- А у тебя как с этим делом, Гарри? Ты уже определился, кого предпочитаешь?
- Парней, - чистосердечно признался Гарри, будучи уверенным, что уж со стороны Сириуса точно не встретит осуждения. - И про пестики-тычинки мне рассказывать не надо - это я упреждаю следующий по логике этап воспитания.
- Что-то мне подсказывает, что как раз про пестики с тычинками как таковые ты знаешь куда меньше, чем про то, что принято скрывать под этим эвфемизмом, - парировал Сириус, улыбаясь.
- Наверное, интуиция, - с невинным видом предположил Гарри. - Особенно если учесть, что я в числе лучших учеников на курсе, ты делаешь честь моим познаниям в… гм, эвфемизмах.
Сириус блаженно улыбался.
- Словно на двадцать лет назад вернулся, - признался он. - Вот так же часто сидели с Джеймсом и пикировались… хотя его я, конечно, не пробовал воспитывать. Он сам кого хочешь воспитал бы.
Гарри залез на кровать с ногами, сбросив кроссовки - из обуви он, как ни странно, не вырос, а почему-то только вытянулся вверх - и прислонился к плечу Сириуса.
- Расскажи мне о папе с мамой, - попросил он. Это должно помочь забыться. Непременно должно.
Сириус почесал в затылке.
- Честно сказать, я не умею рассказывать… лучше прочти ещё одно стихотворение Джеймса. Весь июнь вспоминал, мучился.
Сириус вручил Гарри потрёпанный кусок пергамента; Гарри бережно разгладил шероховатую поверхность и только после этого прочёл вслух:
- Облетают последние маки,
Журавли улетают, трубя,
И природа в болезненном мраке
Не похожа сама на себя.
По пустынной и голой аллее
Шелестя облетевшей листвой,
Отчего ты, себя не жалея,
С непокрытой бредешь головой?
Жизнь растений теперь затаилась
В этих странных обрубках ветвей,
Ну, а что же с тобой приключилось,
Что с душой приключилось твоей?
Как посмел ты красавицу эту,
Драгоценную душу твою,
Отпустить, чтоб скиталась по свету,
Чтоб погибла в далеком краю?
Пусть непрочны домашние стены,
Пусть дорога уводит во тьму -
Нет на свете печальней измены,
Чем измена себе самому.
Пергамент дрожал в пальцах; Гарри закусил губу, чувствуя, что вот-вот польются непрошеные слёзы, что вот-вот он расскажет Сириусу про все свои кошмары, про то, в каких «далёких краях» скиталась его душа, таская за собой груз убийства и изнасилования…
Двойной хлопок аппарации словно послужил для Сириуса сигналом; крёстный пружинисто встал.
- Судя по тому, что вы здесь, собрание закончилось, - безошибочно заключил Сириус.
Близнецы беззаботно ухмыльнулись и отсалютовали Сириусу.
- Вы совершенно правы, герр Блэк. Кстати, Вас желал видеть кое-кто кареглазый и русоволосый…
- Тогда я, пожалуй, пойду, - Сирус резво устремился к двери. - Гарри ведь ещё распаковаться надо, а я его отвлекаю…
Дверь закрылась за Сириусом, и близнецы взглянули на Гарри.
- Привет… Как твои дела? Ты на нас не сердишься?
Глава 3.
- У меня нет слов, чтобы выразить, с каким
огромным нетерпением я ждал нашей встречи!
Роберт Шекли, «Агент Х, или конец игры».
И до сих пор сдерживаемые усилием воли слёзы всё-таки хлынули наружу.
Гарри выронил листок со стихами и закрыл руками лицо.
- Гарри? Гарри… - четыре руки сразу обняли его, а он, начав, не мог остановиться, и слёзы, солёные-солёные, горькие, как лекарство, крупные и мутные то ли от боли, то ли просто от того, что им давно пора было пролиться, катились по щекам, просачивались между пальцами, стремительно протачивали броню апатии и бездумья, которой он закрылся этим летом; так чувствуют себя новорожденные, когда впервые холодный воздух касается привыкшего к теплу и безопасности слабого маленького тела, и так больно, так обидно, и надо делать что-то, потому что время, когда можно было спокойно лежать и ждать, прошло, и можно только заплакать, только сказать миру отчаянными слезами, как тебе плохо и как ты против, решительно против, чтобы всё было так, как есть, но ничего, совсем ничего не можешь изменить…