– Я же журналист, – сказал я. – Мне нужно было взять у него интервью и договориться о съемках.
– Сколько вы у него пробыли? – поинтересовался следователь.
– Тоже часа полтора, – ответил я. – Самого писателя не было дома, пришлось его ждать.
– С кем? – прищурился капитан Милованов.
– С супругой писателя, – прищурился в ответ и я. Получилось хитровато. Даже не знаю, о чем он там подумал.
– Интересно было? – улыбнулся Милованов и снял фуражку.
– Очень, – сказал я и улыбнулся тоже. Ну не врать же мне!
– Мы и это проверим, – заверил меня капитан юстиции.
– Да ради бога, – еще шире улыбнулся я.
– Что потом? – спросил следак.
– Потом я заглянул к старушке Дробышевой, соседке четы Чекулаевых, – ответил я. – Занятная такая старушка…
Милованов нахмурился. Похоже, на время убийства бывшего опера Коломийцева у меня было железное алиби. Но все же он произнес:
– Мы, конечно, проверим все ваши показания. И еще вот что, не отлучайтесь из города…
Потеряв ко мне интерес, капитан юстиции надел фуражку и решил заняться Севой. Но тот на его вопрос: что он делал двадцать четвертого мая ближе к вечеру, односложно ответил:
– Играл в карты.
– Где? – спросил Милованов.
– Дома, – сказал Сева.
– А во что вы играли? – поинтересовался следак как бы между прочим.
– В подкидного дурака, – ответил Сева.
– И кто это может подтвердить? – снова спросил следователь.
– Три человека, – Сева поднял ясный взгляд на капитана юстиции. – Мы играли пара на пару.
– И кто эти трое? – достал Милованов крохотный блокнотик.
– Вадим Притыкин, Соня Григорянц и Маша Чечулина, – ответил Сева.
– Телефоны, адреса, – попросил капитан Милованов.
– Каво? – спросил Сева.
– Вадима Притыкина, Сони Григорянц и Маши Чечулиной, – глядя в блокнотик, произнес Милованов.
– А-а, – протянул Сева. И без запинки исполнил просьбу следака.
– Вас я тоже порошу из города не уезжать, – предупредил Всеволода капитан юстиции.
– Зачем? – по простоте душевной спросил Сева.
Милованов подобного вопроса не ожидал, поэтому сначала с интересом глянул на Всеволода, а потом ответил:
– Вы можете нам понадобиться.
– А-а, – снова протянул Сева. – А я тут на дачу хотел съездить, теще помочь картошку выкопать. Стало быть, нельзя.
– Стало быть, теща немного подождет.
Больше с нас взять было нечего. Капитан Милованов оглядел нас с ног до головы и без особой радости произнес:
– Свободны.
Сева невозмутимо повернулся к выходу и потопал. Я бросил прощальный взгляд на бывшего опера Коломийцева и тоже заторопился к выходу.
Да-а, теперь частный детектив без лицензии уже никогда и ничего не скажет. Оборвалась ниточка, ведущая к заказчику убийства Геннадия Павловича. Да не ниточка, тут целый канат лопнул!
Жаль-то как…
Глава 12 Вика сдержала слово, или Вторая встреча со следователем Ермаковым
Все утро четверга я размышлял о том, кто бы мог нанять бывшего опера Коломийцева для устранения Нехватова.
Что нанявший Коломийцева был тот самый человек, что убил Анну Чекулаеву, я почти не сомневался.
А что мне известно о заказчике-убийце?
Что его рост не более ста шестидесяти пяти сантиметров. Под этот рост подходят:
1. Вика.
2. Валентин Чекулаев (кажется).
3. Его супруга Жанна.
4. Старушка Дробышева.
А может, это старушка так грамотно упекла алкаша Павлова в тюрягу? И зря я ее раньше времени списал со счетов? Надоел он ей до чертиков своими пьяными выкрутасами, вот она его и подставила, подбросив ему свой молоток и запачкав шею и рубашку кровью убитой ею соседки. Потому что Анна Чекулаева ей почему-то страшно не нравилась. Возможно, Дробышева ненавидела Анну всеми фибрами своей дряхлой души. Бесила она Дробышеву почему-то, так бывает. Отравляла последние годочки ее жизни. А потом в старушечьей башке что-то переклинило или включился какой-то потайной тумблер, и Дробышева нашла молоток покойного мужа и уделала им ненавистную ей Чекулаеву. Старухи – они о-го-го какими плотными и жилистыми бывают. Помню, совсем недавно ехал в автобусе, а когда он резко затормозил, так меня бросило на такую вот старушку, после чего я отлетел от нее, как мячик… Так что же тогда получается, Дробышева и Нехватова заказала? Может, эта баба-яга «костяная-нога» и Коломийцева сумела замочить, отрубая все концы, что вели к ней?
Что-то не вяжется. Не могла эта глухая старушенция замочить троих, в том числе здорового мужика и бывшего оперативника Коломийцева. Хотя в нашей жизни может быть, конечно, всякое…
А если все-таки это Вика? Сработал тот самый единственный процент, по которому получается, что она – великая актриса? Развела меня, как непроходимого лоха, а сама она и есть убийца Геннадия Павловича Нехватова. А бывшего оперативника Коломийцева она попросту приплела. И грохнула его, подстраховавшись, чтобы все на него затем и списать. Анну Чекулаеву она же убила, расчищая себе путь к Валентину Чекулаеву. И Павлова подставила тоже она…
Может быть такое?
Вполне. Если до убийства Анны Чекулаевой она была знакома с Валентином и имела на него виды. Чем не мотив?
Интересно, позвонила ли она следователю Ермакову?
* * *– Вячеслав Всеволодович?
– Да, – ответили мне в трубке.
– Это Аристарх Русаков. Ваш свидетель по делу об убийстве Нехватова при взрыве на автобусной остановке, – сказал я.
– Помню вас, – прозвучал ответ, и в голосе Ермакова мне послышались нотки удивления. Интересно, чему он удивляется…
– Вы сказали, что я могу вам позвонить, если что вспомню, – сделал я побойчее свой голос.
– А вы что-то вспомнили? – настороженно спросил Ермаков.
– Да, я вспомнил, – сказал я. – О том, что обещал одной девушке, что позвоню вам и узнаю, была ли она у вас…
Повисло молчание. Потом Вячеслав Всеволодович спросил:
– Это вы к чему? Какая еще такая девушка? И при чем здесь я с вашими ей обещаниями?
– Ну как же? – Я придал голосу удивление. – Эта девушка должна была прийти сегодня именно к вам.
– Какая девушка? Ничего не понимаю, – сказал следователь, и я почувствовал в его голосе фальшь.
– Да вы не беспокойтесь, – внутренне усмехнулся я. – Мне лишь узнать, приходила к вам сегодня девушка или не приходила…
– Все равно не понимаю вас, – ответил капитан Ермаков с небольшим раздражением. – Простите, но если у вас нечего мне сообщить, то разговор окончен. У меня очень много дел…
– Эту девушку Викторией зовут, – быстро сказал я, боясь, что Ермаков отключится.
В трубке мобилы снова повисло молчание. Наконец Вячеслав Всеволодович произнес:
– Откуда вы ее знаете?
– Ну как же мне ее не знать, если это я ее к вам направил, – ответил я с легким смешком.
Опять короткое молчание. Кажется, следователь Ермаков сообразил, что к чему. Мог бы догадаться и пораньше:
– Вы что, ведете собственное расследование по делу взрыва на автобусной остановке?
– Именно так, – просто ответил я. – Веду. Такое расследование называется журналистским.
– И что вам уже известно? – вежливо и мягко (нет, скорее всего, вкрадчиво) поинтересовался Вячеслав Всеволодович.
– Так она была у вас или нет? – задал я свой вопрос вместо ответа.
– Была, – ответил Ермаков. – Ушла минут пятнадцать назад.
– И что она вам рассказала? – поинтересовался я, в свою очередь.
– Этого я вам сказать не могу, – последовал ответ.
– Тайна следствия? – спросил я.
– Что-то вроде того, – ответил Ермаков.
– А она рассказала вам о бывшем оперуполномоченном Коломийцеве? – задал я вопрос так, словно забил решающий гол в финальном матче на первенство Европы.
Ермаков снова малость помолчал. У него что, такая привычка собираться с мыслями?
– Может, нам стоит встретиться и поговорить? – предложил он, завершив паузу.
– Я не возражаю, – сказал я.
– Вы можете ко мне подъехать? – спросил Ермаков.
– Да, – коротко ответил я.
– Сколько вас ждать? – последовал новый вопрос.
– Я поеду на метро или автобусе, – ответил я. – Это займет час. Может, даже меньше.
– Хорошо. Я вас жду, – сказал Ермаков и отключился.
Кривоарбатский переулок маленький, не больше дюжины домов. Выйдя на «Смоленской», я прошел, наверное, без малого полкилометра, после чего увидел шестиэтажный дом недалеко от пересечения с Плотниковым переулком. На доме красовалась вывеска:
Отдел внутренних дел по району Арбат ЦАО города Москвы
Когда я вошел в отдел, то возле дежурки увидел Ермакова, разговаривающего о чем-то с дежурным старлеем, сидящим за окошком. Заметив меня, Ермаков произнес, обращаясь к дежурному:
– Это ко мне.
Мы прошли в кабинет Ермакова. То есть в этом кабинете была еще пара столов, но кроме него, никого в данный момент не было. У меня в телекомпании «Авокадо» тоже есть кабинет. Я зову его своим. Однако там находятся рабочие места еще четырех корреспондентов. Просто их часто нет на месте, и это мне позволяет иногда думать, что это кабинет мой. Наверное, нечто подобное происходило и с кабинетом Ермакова.
– Значит, это вы подослали Вику ко мне? – спросил меня Вячеслав Всеволодович, усаживаясь за свой стол.
– Не подослал, а направил, – ответил я, усевшись на стул с противоположного конца стола.
– А почему это она вас послушалась? – внимательно посмотрел на меня Ермаков.
– Я записал весь наш разговор на диктофон. И поставил ее перед выбором. Сказал, что если ее использовали втемную, то пусть она придет к вам сама и все расскажет. Чистосердечно, так сказать. И ее тогда не посадят. А если она не придет, то эту запись я отнесу к вам. И уже не факт, что она не получит тюремного срока. Вот она и пришла, – отрапортовал я.
– Что она рассказала вам про Коломийцева? – спросил Вячеслав Всеволодович.
– Все, – ответил я. – Что, будучи оперативником, Коломийцев зацепил ее на хранении и распространении марихуаны и заставил быть его осведомителем. Что, уволившись из органов и занявшись нелегальным частным сыском, Коломийцев все равно не оставлял ее в покое, шантажируя ее тем, что если она не будет исполнять его поручения, он сообщит некоему Геше, который в районе держал торговлю наркотиками, что она сдавала его дилеров. И Геша оторвет ей голову в буквальном смысле этого слова. Вика знала, что собой представляет этот Геша, и была вынуждена исполнять поручения Коломийцева. Их было немного, но вот последним поручением отставного опера была как раз подмена «дипломата». Тогда, двадцать второго мая, в пятницу, они проследили за Нехватовым и дождались момента, когда Геннадий Павлович придет на автобусную остановку. Вика, загримированная под старушку и одетая соответствующим образом, была высажена Коломийцевым из автомобиля недалеко от остановки, после чего, как ей и было велено, подсела к Нехватову, отвлекла его вопросом и, пока тот отвечал, незаметно поменяла свой «дипломат» на его. – Я глянул на Ермакова, внимательно меня слушавшего. – Вика говорит, что не знала, что находится в «дипломате», который передал ей Коломийцев. И что когда она села на первый попавшийся автобус, поменяв «дипломаты», как велел ей Коломийцев, то раздался взрыв. Она якобы поначалу даже не сразу поняла, что случилось.
– Якобы? – переспросил меня Вячеслав Всеволодович, удивленно подняв брови.
– Ну она сказала, что не сразу поняла, что это взрыв, – ответил я.
– Но вы ей не верите, так? – удивление не сходило с лица Ермакова.
– Да как вам сказать, – замялся я. – Когда я с ней разговаривал, мне показалось, что она не врет. Она говорила так искренне и убедительно… Вот и к вам она пришла, как и обещала. Но позже…
Я замолчал.
– Что – позже? – заторопил меня Вячеслав Всеволодович.
– Знаете, – начал я нерешительно, – Вика ведь дважды поступала в Щукинское училище. Что она не прошла – это еще ни о чем не говорит. Может, она гениальная актриса. И великолепно играет роль. К тому же она работает в театре. Реквизитором, но все же в театре! Полностью исключать ее из подозреваемых я бы не стал…
– А еще чего бы вы не стали делать? – полюбопытствовал Ермаков не без внутренней язвочки, которую я все же расслышал. Я бы, конечно, ему ответил. В таком же духе и в той же тональности. Но Вячеслав Всеволодович был мне симпатичен еще с первой нашей встречи. Тогда, двадцать второго мая, после взрыва на автобусной остановке, потому я не стал язвить и ответил просто:
– Я бы не стал искать отставного оперативника Коломийцева…
– А это еще почему? – не понял значения моей реплики Вячеслав Всеволодович.
– Потому что его убили три дня назад на своей квартире, – ответил я.
– Как это? – оторопел Ермаков.
– Так, – сказал я. – Ударами молотка по голове.
– И кто это сделал, по-вашему? – спросил Вячеслав Всеволодович.
– Тот, кто заметает следы, – ответил я. – Заказчик убийства Геннадия Павловича Нехватова.
– А почему вы думаете, что заказчик не Коломийцев, – посмотрел на меня Ермаков. – Потому что его убили?
– Не только, – немного поразмышляв, ответил я. – Он частный сыщик. Он берет к исполнению заказы, а не рождает их. Как говорят в американских фильмах, в убийстве Нехватова у Коломийцева не было ничего личного. Не удивлюсь, если Коломийцев услышал о Нехватове впервые, когда ему сделали заказ на устранение Геннадия Павловича. А Вика, – я чуть помедлил, – она, скорее всего, все же использовалась втемную, как рядовая одноразовая помощница.
Ермаков задумался. Наверное, он думал, как использовать меня, поскольку взрыв на автобусной остановке в пятницу, двадцать второго мая, явно напрашивался на откровенный висяк.
– И кто, по-вашему, может быть заказчиком? – спросил наконец Вячеслав Всеволодович.
– Я не знаю, – без затей ответил я.
– Но вы будете расследовать это дело дальше? – осторожно поинтересовался Ермаков.
– Обязательно, – заверил его я.
– Все, что вам удастся узнать, вы обязаны будете сообщить мне, – предупредил меня Ермаков. – Иначе ваши действия могут быть расценены как препятствие следствию и сокрытие улик. А это, хочу вас предупредить по-дружески, есть преступление уже уголо…
– Я в курсе, – не дал я договорить Вячеславу Всеволодовичу. – Можете быть уверены: как только я что-либо узнаю, я непременно сообщу вам. Возможно, мне даже понадобится ваша помощь.
– Ну если будет что-то стоящее, тогда по…
– Я думаю, будет, – снова не дал я договорить Ермакову. – Если что, я вам обязательно позвоню.
– Хорошо, – сказал Вячеслав Всеволодович. – Тогда – до связи, – протянул он мне руку.
– До связи, – ответил я и пожал протянутую ладонь.
Глава 13 Неразделенная любовь Благовещенской, или Круг подозреваемых
На следующий день, в пятницу, мне позвонила Ирина.
– Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили в среду? – спросила она.
– Помню, – ответил я. – Что ты в выходные свободна и хотела бы провести их на природе.
– Да, верно. Ты определился с местечком, куда мы с тобой поедем? – тоном въедливого дознавателя спросила она.
– Пока еще нет, – ответил я, подпустив в голос виноватую печаль. Мне и правда было немного стыдно. – В поиске!
– Я так и думала, – сказала Ира.
– Прости, закрутился, – произнес я еще виноватее.
– Ну поскольку я предполагала, что так и будет, то предприняла самостоятельные действия. И знаю, куда мы с тобой поедем, – кажется, Ирина на меня не обиделась. Я малость приободрился и спросил:
– И куда?
– Это пока секрет, – ответила Ирка. – Готовь пока все необходимое. Палатку, удочки, котелок… Выезжаем в субботу утром. Часиков в пять. Я за тобой заеду, жди.
– Удочки? – переспросил я.
– Ага, – ответила Ира. – Там, куда я тебя повезу, есть река. Вернее, речка. Стало быть, мы будем удить рыбу.
– Понял, – сказал я.
– Все, пока.
– Пока…
На этом разговор завершился.
Что ж, буду готовиться к пикнику на природе с ночевкой и рыбалкой. И приготовлением ухи, если случится хоть что-то поймать.
Палатка у меня есть. Двухместная, хорошая. «Ларн» называется. Котелок тоже имеется. Настоящий. Почернелый от копоти. А вот удочки… Где-то они у меня были, хотя на рыбалку я не ходил уже года четыре, если не больше. И куда я запрятал удочки, я уже не помнил. Придется найти. Но все это – не раньше чем вечером. А пока – дела…
Итак, что у меня в планах на сегодня? Естественно, кроме подготовки к вылазке на природу.
Ага. Поход в университет, где преподает историю русской литературы профессор Валентин Георгиевич Чекулаев. Надо как-то умудриться узнать про личную жизнь Валентина Георгиевича. Не проявится ли в связи с этим на горизонте Вика…
Перед тем как отправиться в университет, я полазил по Интернету и внимательно посмотрел сайт «Кафедра истории русской литературы МГУ». Почитал биографии сотрудников, и чем они славны в сфере науки, более-менее запомнил их лица, и как кого зовут. Это мне пригодилось…
Пройти в МГУ сегодня не так просто. Надо объяснить причину прихода, выписать пропуск, а значит, следует иметь с собой паспорт, поскольку удостоверения сотрудника телекомпании будет недостаточно. Это я все знал, поэтому пройти на кафедру истории русской литературы мне не составило особого труда.
Из восемнадцати сотрудников (в число которых входил профессор, доктор филологических наук Валентин Георгиевич Чекулаев) на кафедре живьем находился только один человек. Это была женщина-доцент. Неопределенного возраста, но точно не старше сорока пяти лет. Скорее всего, малость за сорок. С каштановыми волосами и в складчатой темной юбке до пят. Звали ее Анна Витальевна Благовещенская. Она вела лекционные курсы по истории русской литературы для вечерников и практические занятия как для вечерников, так и для студентов дневного отделения. Словом, готовила филологов, каковая специальность стала достаточно востребованной несколько лет назад и становится сегодня, на мой взгляд, все более актуальной.