Сказочные самоцветы Дагестана - Назаревич Ф. А. 14 стр.


Пока он разбирался в этой численности, я воспользовался тем, что был ниже и незаметнее всех, набил свой хурджин хлебом и мясом и ушёл из этого дома навсегда.

Я шёл день, шёл второй, шёл третий и к вечеру пришёл к ещё одному селению – самому большому в этих краях. Мой хурджин стал тощим, и его худоба перешла и на мой живот.

Голодный, я забрался на стог сена, сложенный у крайнего двора селенья. Когда луна спряталась за гору, к стогу подошел юноша, а потом прибежала девушка с узлом и стала обнимать юношу и говорить, что она сегодня припасла для него пироги и мёд. Мой живот толкал меня поближе к съестному, и я свалился со стога. Девушка и юноша испугались и убежали.

Я сказал «бисмиллах» своему животу, а потом зарылся в сено, чтобы поспать.

Под утро возле стога появился вор. Он стал перекидывать сено на арбу и вместе с сеном подхватил вилами и меня. Я коротышка, но вор кинул меня поперек арбы, а она оказалась короче меня, и ноги мои стали волочиться за колесом. Аульские собаки набросились на них, и я закричал. Вор испугался и убежал.

На мой крик собрались люди и стали ругать меня, думая, что я вор.

Я обиделся и сказал, что под горой Харами люди никогда не были ворами, что сено мне не нужно, и я его никогда не ел и что в моём краю все знают меня как мутаалима из Кижани. В толпе, которая собралась у арбы, я увидел девушку и юношу, объяснявшихся в любви и угощавших друг друга то поцелуями, то мёдом и сказал, что хочу вернуть им кувшин и платок, в которых было съестное.

Девушка испугалась, что я расскажу о ночном свидании, и сказала, что я гость её дяди из соседнего селения. А юноша сказал, что его отец, который был самым учёным муллой в этом ауле, знает кижанинского муллу, и что тот писал ему обо мне как о самом почётном и умном мутаалиме.

Главный мулла слышал всё это, знал, что коротышка растёт в хитрость, но не желал позора своего сына и подтвердил правоту его слов. А дома он дал мне бумагу, в которой на языке арабских священных книг написал, что я прошёл все науки и знаю теперь больше, чем мулла из Кижани.

Я вернулся с этой бумагой в свой аул и стал первым и самым достойным его учёным.

Если не верите, посмотрите в эту бумагу! Вассалам ва каллам, посмотрите и на эту печать!

Счастливчик Араш (Агвалинская сказка)

Был не был в нашем ауле маленький Араш. Отец его был старый охотник, и у него была ещё не старая жена – мачеха Араша. Она ругала старого мужа, который уже ничего не приносил с охоты, и пасынка, которого надо было кормить. Старый охотник молчал, а сын его отворачивался и улыбался. Он никогда не унывал и улыбался так хорошо, что это всегда выручало его.

Нет у Араша хлеба, а он улыбнётся – и вот уже и верхняя и нижняя соседки несут ему по куску горячего чурека. На дворе зима, у Араша прохудились чарыки, а он улыбнётся – и в ответ ему улыбается солнце, и становится так тепло, что хоть ходи босиком. Потому-то и прозвали его – Счастливчик Араш.

Однажды отец Араша ушёл на охоту далеко в горы и заметил на дереве пёструю курочку. «Ой, какая же ты красивая», – сказал он и опустил ружьё. Тогда курочка сама слетела к охотнику и села ему на плечо. «Вот обрадуется Араш!» – сказал он, а курочка ответила: «Дах-кудах-кудатлу!»

Ночью Араш пригрел курочку возле себя на старой соломе, а под утро она спела ему «Дах-кудах-кудатлу» и снесла яичко. Оно было такое прозрачное и так сияло, что в комнате стало светло, как днём.

Мачеха Араша понесла яичко соседнему купцу и тот дал за невиданную диковинку золотой.

На следующую ночь мачеха положила пёструю курочку возле себя, но та уже не пела «Дах-кудах-кудатлу» и яичко не снесла. Так было и ещё одну ночь, и ещё… Жена охотника рассердилась и погнала мужа в горы за другой курочкой. «Если не найдешь, – кричала она, – то лучше не возвращайся домой».

Пока жена охотника следила, чтобы муж забрался повыше в горы, Счастливчик Араш пригрел курочку Дах-кудах возле себя, и она снова снесла ему светлое яичко.

Мачеха понесла яичко купцу, но его не было дома, а в лавке сидел его сын, долго странствовавший по свету, и только вчера вернувшийся домой. Он был такой гладкий и сильный, что женщина воспылала к нему страстью. Сыну купца были неприятны ласки старухи, но ему захотелось посмотреть курицу, которая несёт удивительные яйца, и он сказал жене охотника, что придёт к ней ночью.

Мачеха прогнала пасынка к соседке, и в доме охотника, пока женщина не потушила лампу, сын купца раздул перья курицы и заметил мелкие буквы. Снизу было написано: «Кто обглодает мои коготки, тот станет великим целителем», сверху: «Кто съест гребешок, тот станет могучим ханом». Сыну купца не хотелось ласк старой жены охотника, и он сказал: «У меня заболел живот и началась икота, я приду к тебе завтра. Только ты свари для меня эту курицу – доктора велели мне есть белое мясо».

Жена охотника до утра возилась с курицей, сварила её, но, чтоб не полакомился Араш, выставила кастрюлю па крышу. Счастливчик Араш, ночевавший у верхней соседки, утром увидел кастрюлю, подумал, что курица соседская, обглодал коготки, съел гребешок – такую малость ведь никто не заметит!

Вечером сын купца пришёл в дом охотника и за ужином разозлился: «Кто съел гребешок? Кто обглодал коготки?» Жена охотника догадалась, что это сделал Араш. Сын купца ушёл и сказал: «Зарежь пасынка и свари мне его хохолок и коготки».

Мачеха стала точить большой охотничий нож, но Счастливчику Арашу и тут повезло – он соскучился по отцу и отправился искать его в горы.

Он пришёл в ближний аул, потом в дальний и там услыхал, что хан этой земли только что вернулся с похода со смертельной раной. Он обещает полханства и свою дочь тому, кто сумеет спасти его.

Счастливчик Араш почему-то подумал, что сумеет это сделать, и отправился в ханский дворец.

Так Счастливчик Араш стал мужем ханской дочери и владыкой могучего ханства. Он наказал преступную мачеху и коварного сына купца, а отец Счастливчика Араша, старый охотник, стал жить во дворце и рассказывать внукам, как он нашёл волшебную курочку, и как она пела «Дах-кудах-кудатлу».

Искания народных волшебников слова

Самые прекрасные кувшины

Делаются из обычной глины.

Так же, как прекрасный стих

Создают из слов простых.

Расул Гамзатов.

Кечал и золотое кольцо (Лезгинская сказка)

Был не был когда-то один бедняк. Все его звали Кечал, потому что «кечал» – по-лезгински – не только плешивый, но и просто бедняк. Была у него старая-престарая мать, но и она никогда ничего не имела ни от земли, ни от неба. Не было у них в доме из вещей ничего, кроме старого, давно треснувшего горшка, а из живности – никого, кроме собаки и кошки, таких же голодных и тощих, как старуха и её сын.

Однажды Кечал, выйдя на улицу, увидел, как дети, окружив маленькую змейку, кидали в неё камнями. Змейка пыталась юркнуть то в тень, то в траву, но нигде не могла найти ни одной щёлки, чтобы укрыться. Кечал пожалел змейку, принёс её домой и уложил в старый разбитый горшок, постелив на дно мягкий сырой мох. Чего-чего, а мха в доме было сколько угодно.

Кошка приносила Кечалу зелёную травку, чтобы лечить змейкины раны, собака зализывала их языком, а старая мать ворчала:

– Валлах, ты вот занял этой змейкой горшок, а теперь нам и суп сварить не в чем.

– Ничего, матушка, – утешал Кечал, – всё равно нам не из чего варить суп.

Пока они горевали так, змейка подняла из горшка голову и заговорила вдруг по-лезгински:

– Милый Кечал, отпусти меня к моей матери, и тогда у вас всегда будет и суп, и что-нибудь получше супа.

– Глупая ты змейка, – засмеялся Кечал, – да ведь на улице ты снова попадёшься человеческим детям и на этот раз не уйдёшь от их камней.

Но змейка так жалобно просила отпустить её в родную нору, что Кечал взял её, наконец, в шапкy и понёс в горы. Ну, конечно же, с ним пошли и его верные друзья – собака и кошка.

– Смотри, Кечал, – предупреждала змейка, – захочет тебя моя мать отблагодарить, будет предлагать шапку золота, – не бери. Попроси лучше, чтобы она глянула на твои зубы.

– Вот уже там она ничего ее найдёт, – засмеялся Кечал, – у меня на зубах со вчерашнего дня и маковой росинки не было.

– А ты всё-таки попроси, – уговаривала змейка,– она тебя научит плевать через золотое кольцо.

Только она это сказала, как вдруг из-за скалы поднялась змея, Кечалу сперва показалось, что это был вол, – такая она была огромная.

Змея зашипела, а когда увидела змейку, обрадовалась и не знала, как отблагодарить человека.

Кечал протянул было шапку, но вспомнил совет змейки и сказал:

– Нет, лучше. Научи меня плевать через золотое кольцо.

Глаза у змеи были зелёные, холодные, и Кечал так испугался, что и не заметил, как во рту у него очутилось золотое кольцо.

Вставила змея кольцо и сейчас же исчезла. Остался Кечал перед скалой один, с пустой шапкой, с голодными, как и он, собакой и кошкой, и пожалел:

Кечал протянул было шапку, но вспомнил совет змейки и сказал:

– Нет, лучше. Научи меня плевать через золотое кольцо.

Глаза у змеи были зелёные, холодные, и Кечал так испугался, что и не заметил, как во рту у него очутилось золотое кольцо.

Вставила змея кольцо и сейчас же исчезла. Остался Кечал перед скалой один, с пустой шапкой, с голодными, как и он, собакой и кошкой, и пожалел:

– Эх, было бы у меня сейчас золото, мы бы целый год пировали, как следует!

Он даже плюнул с досады, – так ему жалко стало, что он отказался от шапки золота. И только плюнул, как из-под земли сейчас же выросли три огромных дубовых бревна и, поклонившись Кечалу, в один голос сказали:

– Приказывай, эфенди! Мы – твои слуги. Что тебе нужно?

Это было так неожиданно, что собака Кечала поджала хвост, на кошке шерсть стала дыбом, а сам Кечал отшатнулся и опасливо пробормотал:

– Как бы вы… не ушибли нас, – больше мне, пожалуй, ничего и не нужно.

– Слушаемся, эфенди, – сказали брёвна.

Они ещё раз низко поклонились Кечалу и, осторожно обойдя его, исчезли так же неожиданно, как и появились.

Дома мать поставила перед ним суп из крапивы. От супа шёл пар, а сытости не было. Крапива была горькая, и Кечал плюнул.

Только он сделал это, как на пороге появились три огромных дубовых бревна. Было просто удивительно, как они смогли уместиться в этой маленькой комнате.

– Приказывай, эфенди, – сказали брёвна, – мы – твои слуги. Чего бы ты хотел?

На этот раз Кечал не растерялся и, кивнув на горшок с крапивой, горько сказал:

– Чего бы я хотел? Да чего-нибудь получше крапивы.

Только он это сказал, как в горшке появились румяные куски мяса, шипящие в жирном рассыпчатом рисе, потом появились вино и шербет.

Словом, это был такой удивительный пир, о котором и не мечтали Кечал и его старая мать.

Так прошло много дней. Однажды мимо селения, где жил Кечал, проезжал караван падишаха – самого большого из всех падишахов земли. Кечал увидел дочь падишаха, а это была такая красавица, ради которой можно было отказаться и от еды, и от питья.

Кечал и говорит матери:

– Матушка, иди и сейчас же засватай за меня дочь падишаха!

– Не смеши людей, – сказала мать. – Где это видано, чтобы царскую дочь выдавали за бедняка?

– А мне наплевать, что она царская дочь, – сказал Кечал.

И только он сказал это, как показались три бревна:

– Приказывай, эфенди!

– Ну, что ж, и прикажу,– засмеялся Кечал. – Перенесите мою матушку во дворец сватать дочь падишаха.

Три бревна сейчас же стали ниже и тоньше, превратились в трёх старых свах, перенесли мать Кечала во дворец, а сами исчезли.

Падишах сидел на золотом троне, окружённый советниками и визирями. Старуха, как увидела его, так и бросилась в ноги. Еле-еле посмела она сказать, зачем послал её сын. Падишах рассердился, и старуха еле живая выскочила из дворца. Она так ничего и не смогла рассказать своему сыну.

А падишах тем временем развеселился и говорит своим людям:

– Ну, что ж, я, пожалуй, согласен выдать дочь замуж. Только спросите сперва у этого Кечала, чем он будет кормить свою жену?

Все рассмеялись, а Кечал, как только узнал о словах падишаха, сейчас же плюнул.

– Что прикажешь, эфенди? – поклонились три бревна.

Кечал приказал им пригнать такую отару овец, чтобы хватило прокормить целое государство, а мать попросил отвести эту отару падишаху. Напуганная старуха и слушать не хотела об этом. Тогда три бревна снова стали тоньше и ниже, превратились в трех свах, перенесли мать Кечала во дворец, а сами исчезли.

Овцы окружили весь дворец падишаха, а мать Кечала, как увидела падишаха, так и бросилась ему в ноги:

– Вот, – говорит, – чем кормить твою дочь! Падишах видит, что от слова не откажешься, и говорит:

– Ну, что ж, пожалуй, твой Кечал теперь сможет прокормить свою жену. Но что они будут пить?

И он засмеялся, довольный своей выдумкой. Все придворные тоже рассмеялись, а Кечал, как только узнал о словах падишаха, сейчас же плюнул.

– Что прикажешь, эфенди? – поклонились три бревна.

Кечал приказал достать такой караван верблюдов, груженных бурдюками с вином, чтобы этого вина хватило на целое государство.

И снова старуха-мать Кечала очутилась с этим караваном перед дворцом падишаха.

Падишах даже побледнел от страха, что теперь уж придётся выдавать свою дочь за Кечала, но тут на помощь пришли советники и визиры.

– Теперь молодым хватит и еды и питья, – сказали визиры, – но где же они будут жить?

– Да, да, где они будут жить? – обрадовался падишах. – Скажи, старуха, своему Кечалу, что я завтра же отдам за него мою дочь, но пусть сперва выстроит к утру свой дворец по соседству с моим.

И он так развеселился, что старуха-мать Кечала совсем опечалилась. А Кечал, как только услыхал о словах падишаха, – плюнул.

– Что прикажешь, эфенди? – появились три бревна.

– Прикажу, чтобы к утру рядом с дворцом падишаха появился такой дворец, какого ещё на свете не было, – один кирпич муравлёный, другой золочёный, а окна – и того ярче.

– Слушаемся, эфенди! – поклонились брёвна.

Что человеку не под силу, то брёвнам – нипочём.

К утру рядом с дворцом падишаха вырос такой дворец, что во всём городе стало светло. Все жители, как проснулись, так и стояли перед дворцом целый день, разинув рты, а у падишаха даже голова закружилась. Он ведь привык на всё смотреть сверху вниз, а тут пришлось смотреть снизу вверх.

Не хотелось этого падишаху, а ничего не оставалось, как выдать свою дочь за Кечала. Семь дней и семь ночей в новом дворце был такой пир, что бурдюки вина и отары овец уменьшились сразу наполовину.

Дочь падишаха вынуждена была покориться простому Кечалу, а злая, завистливая жена падишаха, нашептывала ей:

– Узнай, откуда это у Кечала такое богатство и сила?

Когда дочь падишаха в первый раз спросила это ночью у своего мужа, он рассмеялся. Когда она спросила об этом в другую ночь, он ударил её пальцами по рту и вызвал кровь. А когда жена в третью ночь задала этот же вопрос, Кечал аж плюнул. Он спохватился, да было уже поздно, – дочь падишаха успела увидеть его слуг.

Когда утром хитрая жена падишаха услыхала об удивительных дубовых брёвнах, она сразу догадалась, в чём дело. Она еле-еле дождалась ночи, а как только Кечал уснул, сказала дочери:

– Скорей посмотри ему в рот!

Дочь вытащила кольцо, а жене падишаха так не терпелось испытать силу кольца, что она чуть не подавилась им. Она так неудачно пристроила его в своём рту, что и плеваться не могла, а только брызгалась. Потому, видно, и появились перед ней не три дубовых бревна, а всего только три дубовых веника.

– Приказывай, ханум, – поклонились они, – мы твои слуги.

Жена падишаха приказала поднять Кечала и сейчас же забросить его за семь морей и семь земель. Веники подхватили Кечала и понесли его спящего быстрее ветра. Но разве сделать веникам то, что могут сделать только дубовые кряжи, – они донесли Кечала всего за одно море, да и бросили там на песке.

Ну и поиздевалась потом жена падишаха над незадачливыми вениками, – принесите то, да отнесите это! – так она не пробовала командовать даже своим мужем!

У кого же нам узнать теперь, что случилось дальше с Кечалом?

Узнаем у его верных друзей – собаки и кошки.

Они чувствовали, что их хозяину угрожает опасность, но сделать ничего не могли, – хитрая жена падишаха заперла их в чулан.

На третью ночь голодная кошка увидела в углу чулана мышь и поймала её.

– Милая кошка, не убивай меня, я тебе расскажу, где находится твой хозяин.

Так собака и кошка узнали всё, что случилось с Кечалом, а у них узнаем и мы.

Кечал проснулся на берегу моря ещё до утра. Он лежал на сыром песке и никак не мог понять, что с ним произошло. Вспомнив о помощниках, он плюнул, но никто не появился. Тогда он догадался, что кольцо украдено, но сделать уже ничего не мог. Он пошёл по берегу моря, удивляясь, почему солнце вдруг стало всходить с другой стороны. Так он шёл, пока не встретил рыбаков.

С ними он и остался. А мы пока останемся с собакой и кошкой и их новой подружкой мышкой.

– Вы, мыши, – удивительно пролазный народ, – сказала собака. – Почему бы тебе, мышь, не опустить свой хвостик в рот жены падишаха и не вытащить кольцо?

– Хорошо, – сказала мышь, и когда жена падишаха уснула, она вытащила у неё изо рта кольцо и передала собаке.

Собака сейчас же побежала на берег моря и бросилась в воду. Кошка побоялась замочиться и уселась верхом на собаку. Мышка осталась дома.

Так плыли они день и ночь, а на другой день, когда взошло солнце, они были уже недалеко от берега.

Кошка, которой сверху было виднее, первая увидела хозяина и сказала собаке:

– Дай мне скорей кольцо! Ты такая ротозейка, – того и гляди уронишь его в воду.

Собака догадалась, что кошка хочет выслужиться перед хозяином, и зарычала. Тогда кошка вцепилась в собаку когтями, и собака выронила кольцо. Кошка не успела его подхватить, и оно пошло ко дну.

Назад Дальше