Артем обратил внимание на самое первое слово: Шс(33)Z – а после него запятая. Возможно, это имя того, кому написано письмо. Третья буква – (33), то есть а. К примеру, Иван. С другой стороны, это может быть также слово итак, с которого начинаются предисловия или, еще чаще, послесловия. Оно тоже отделяется запятой, потому что это вводное слово. Поскольку ш, как Артем раньше заметил, часто встречается отдельно, это запросто может быть буква и. Ну, предположим… Тогда в слове Шс(33)Z известны уже две буквы, получается: ИсаZ, где с и Z – пока загадки. Если первое слово – Иван, то с – это в, Z – н. Если первое слов – Итак, то с – это т, а Z – к. И как это можно использовать?
Что-то пока не использовалось никак… Вот если бы знать наверняка их значение, а то или – или…
Или! Вот именно! Надо поискать буквосочетание, к котором будут две ш, а между ними – еще какая-то буква. Она почти наверняка окажется л, и это будет слово или.
К изумлению Артема, это слово нашлось довольно-таки быстро. Оно выглядело так: шLш. А может, это не или, а иди? И L – это д? Нет, что-то подсказывало, что первая его догадка верна: L – это именно л!
И он с удовольствием записал в свой алфавит: и – ш, л – L. Итак, у него уже три – почти стопроцентно точные – буквы, ура! А это что за странное знако-буквосочетание: аLа-аLа в конце первого предложения? Как это он на него сразу внимания не обратил? А ведь оно очень приметное. Напоминает выражение еле-еле… Допустим? Допустим! Тогда а – это е? В смысле, е – это а? В смысле, наша буква е в шифровке обозначена как а? Да запросто!
Алфавит еще немного пополнился. Артем вновь и вновь бегал глазами по тексту. Нервно хмыкнул: тут и там встречается буквосочетание ха, но тут же взглянул на него повнимательнее. Если е обозначена как а, то, может быть, ха означает не? И тогда х – это н. Очень похоже на правду, очень!
Он поскорее записал отгадку в алфавит.
Но если так, если х – это н, то Шс(33)Z – явно не Иван. Допустим, это – итак. А тогда получается, что с – это т. А Z, именно прописная Z, – к.
Ишь ты, алфавит растет как на дрожжах!
Артем оживленно потер руки. А дешифровка, оказывается, не такая уж и сложная штука! Или это у него так лихо получается? Может быть, он вообще упустил свое призвание? А не исправить ли ошибку судьбы, не податься ли потом, когда вся эта невнятица закончится, в дешифровщики?
Ладно, о будущем потом, сейчас о настоящем.
Вот, к примеру, слово, обозначенное как аа* – если нам известно, что а – это е, то что такое а*, если не ё?! Значит, загадочный автор писал свой текст, используя ё, которое обычно принято писать как е. Интересно, он делал это для того, чтобы затруднить возможную расшифровку? Или просто этот поступок характерен для его натуры и показывает его как человека, привыкшего поступать наперекор общепринятым установкам?
Как бы то ни было, алфавит пополнился еще одной буквой!
А это что такое – а1**а*? Е, потом что-то, обозначенное как 1**, потом ё… Наверняка это слово ещё! Итак, вернее, выражаясь языком шифровки, ис(33)Z, в алфавите Артема теперь есть буква щ. Но просматривается аналогия… если а – е, а* – ё, 1** – щ, то просто 1* – стопроцентно ш!
А вот слово с=. Известно, что с – т. Что такое =? Еще = встречается в сочетании х=, а х – это н. Тогда, возможно, = – это о? Получается, что с= – то, а х= – но. Логично! Тем более что перед но всегда ставится запятая – стоит она и перед х= по всему тексту.
Автор зашифровал т под буквой с. А он не мог поступить наоборот? Зашифровать с под буквой т? Тогда сочетание тс= легко читается как сто!
Смелая догадка? Ну и что? Зато у него теперь есть еще одна буква!
А не пора ли вернуться к двум первым фразам, которые недавно показались ему совершенно нечитаемыми?
Шс(33)Z, б(33)ю=с(33) ь=G =Z=х4*ах(33). =Z=х4*ах ш а(66)е(33) Lш ха ю=Lаа сG2*а*Lпш* сб(401)(66): 1*ш(н8)б=еZ(33).
Но теперь картина иная! Все получается легко и непринужденно!
Итак, баюота ьоя окон4*ена еле-еле. Окон4*ен и е(66)еа ли не юолее тя2*елпш* тб(401)(66): ши(н8)боека.
Теперь легко угадать, что б – р, ю – б, ь – м, 4* – ч, (66) – д, е – в, 2* – ж, п – ы, ш* – й, (401) – у, (н8) – ф.
Итак, работа моя окончена еле-еле. Окончен и едва ли не более тяжелый труд – шифровка.
Да, можно представить, как ему было тяжело, человеку, написавшему и зашифровавшему это! Артем поражался его упорству: ведь он, конечно, сначала выучил этот свой шифр, прежде чем писать с его помощью, потому что это, разумеется, не просто отчет какой-то – это, похоже, совершенно свободное, вдумчивое, эмоциональное повествование, которое не получилось бы живым и впечатляющим, если бы за каждой буквой алфавита этот неизвестный человек лез в свой зашифрованный алфавит.
Разгадывать легче, чем писать шифром… Артем постепенно сообразил, что, если в тексте стоят просто цифры, то это цифры, а если после них стоит *, значит, это буква; одна буква может быть обозначена двумя и даже тремя цифрами и сочетанием буквы и цифры, но они всегда в скобках… заметил также, что латинские буквы всегда прописные, даже если они находятся в середине слова. Постепенно он улавливал систему, выстраивал алфавит и скоро мог прочесть почти весь текст, но посреди него наткнулся на нечто, от чего у него снова помутилось в голове: «3%ю3%ю3%ш3%т3%т3 %(401)» и «3%ж3 %=3 %б 3%ю3%ю3%ш3%т3%т3 %(401)».
Как это может быть – три процента от ь?! А три процента от =? Или от ю, а, ж??? Может быть, надо найти цифровое обозначение этой буквы, высчитать из него три процента, а по полученной цифре найти снова букву?
Артем начал считать: а – 1, б – 2, но сразу споткнулся. От 1 три процента – это 0,03, ну и какая буква у нас стоит под этим номером??? Может, просто 3 – в, ведь она третья в алфавите? А как насчет знака равенства??? Он-то какой по счету? Нет, логики тут нет… или есть, но она существует лишь для автора этих строк. Вернее, существовала, судя по виду бумаги и качеству чернил. Возможно, его уже нет в живых. Давно. Чего же он так боялся, этот человек, если так тщательно спрятал от людей даже намек на возможность пробраться к своим мыслям?
Ну ладно, пока что Артем решил прочитать то, что уже было безусловно понятно. А это оказался практически весь текст!
«Итак, работа моя окончена еле-еле. Окончен и едва ли не более тяжелый труд: шифровка. Не ради спасения собственной жизни занимался я ею, а чтобы наверняка уберечь этот труд, даже если меня настигнет кара закона, для которого все, что делал втайне, однозначно – преступление, ибо стоит за пределами официальной медицинской доктрины, утверждающей, что 3%ю3%ш3 % т3%т3 %(401) в нашем обществе нет и не может быть, а если они есть, то их не должно быть… А может быть, меня покарает Бог, ошибки которого я пытаюсь поправить… Словом, заканчивая свои записи, вполне отдаю себе отчет в том, что вырыл сам себе яму, причем довольно большую… Как будто мне еще мало тех неприятностей, которые я уже испытал. Если все откроется, если меня схватят, если я не успею уничтожить ключ к шифру (а он нужен мне, ибо память несовершенна!), меня ждет бед в сто раз больше, чем может вообразить себе обычный человек: тюрьма, ссылка, принудительное лечение в психушке… Штука в том, что обычным человеком я себя назвать уже не могу. И поэтому ничто меня уже не страшит. Я столько перенес из-за своих метаморфоз, что иногда смерть казалась избавлением. Не пожелаю врагу… нет, лишь врагу пожелаю побыть в исконном, глубинном, самом потаенном, низменном и возвышенном, разладе с собой, не узнавать себя в зеркале, ужасаться словам, которые по сути своей не мог до сего момента произносить, проклинать новые, обуревающие тебя желания, которые раньше вели к наслаждению, а теперь покрывают тебя позором даже в собственных глазах… Пока я понял, что в моем случае всему виной не перерождение личности, не физиологическое безумие, а помрачающее действие «3%ж3 %=3%б 3%ю3%ш3 % т3%т3 %(401)», прошло немалое время, и сухие слова «гендерная дисфория», определяющие мое состояние в те месяцы моей жизни, так же «правдиво» описывают ее, как нейтральная фраза «мне было не по себе». Но теперь я знаю, что испытывают те, кто от рождения обречены на подобные страдания, теперь я знаю, как им помочь… бессмысленно воздействовать на них гипнозом, уговорами или электрошоком! Мозг можно перестроить, я это знаю, из развалин можно создать прекрасный дворец, а какие у него будут крыша, шпили, башни, балконы и окна, решит тот, кто захочет обрести себя истинного. Решит сам! И поможет ему в этом «3%ж3 %=3%б 3%ю3%ш3 % т3%т3 %(401)», но теперь его сила изучена и приручена. Я знаю все тонкости его воздействия, я знаю, как его можно синтезировать, я знаю о нем все! И если мне удастся моими знаниями помочь тем, кто незаслуженно страдал от Божьей несправедливости и репрессивной морали общества, я буду знать, что все мои мучения были не напрасны».
– Эй, а про суп-то мы забыли! – раздался вдруг голос Лизы, и Артем аж подскочил, уронив свои листки:
– Какой суп?
Какой может быть суп, когда речь идет о гендерной дисфории?! И не о врожденной, а… приобретенной? Приобретенной насильственным путем? Или он что-то неправильно понял?
Надо все же разгадать те процентные шифровки. Вернее, трехпроцентные. Видимо, в них и кроется ответ.
– Супа больше нет, – грустно сказала Лиза, выходя из кухни. – Он весь выкипел. Но есть куриная каша с вермишелью. Такая красивенькая, оранжевая от морковки. И посредине луковица лежит. В шелухе.
– Слушай, Ли… – начал было Артем, но она сердито перебила его:
– Если ты меня назовешь Лизой, я тебя стукну.
– А как тебя называть?
– Никак, – буркнула она.
– Слушай, Никак, мне нужно еще полчаса. Если ты очень хочешь есть, то садись и ешь. А мне нужно еще полчаса! Поэтому извини, не мешай пока, ладно?
Она смотрела на него во все глаза.
– Потом расскажешь, что ты делаешь? – спросила она наконец.
– Конечно, конечно, – буркнул Артем, снова утыкаясь в бумаги и не замечая, что Лиза не уходит и по-прежнему не сводит с него глаз.
Ему было не до нее. Сейчас ему было дело только до 3 %!
Если автор – медик, а в этом Артем уже не сомневался, то он не мог обойтись без специальной терминологии. А на каком языке у медиков специальная терминология? На латыни! Так, может, это латынь? Зашифрованная латынь?!
Врачу не надо слишком напрягаться, чтобы воскресить в памяти латинский алфавит: а, b, c, d, e, f, g… и так далее. Артем выписал его на отдельном листке.
Почему 3 % стоит перед каждой буквой? А что, если это всего лишь указание на то, что именно в этом случае используется латынь? А принцип шифровки – точно такой же, как прежде, когда шифровались русские буквы?
Можно проверить по самому короткому слову: 3%ж3 %=3%б. В русском варианте ж – к, = – о, б – р. Кор? Ерунда… А вот и не ерунда, только, наверное, все же не кор, а cor! По-латыни это значит – сердце. Ну что ж, возможно, шифруется не сама буква, а звук, произношение. И о чьем сердце идет речь? Наверное, разгадка здесь: 3%ю3%ш3%т3%т3 %(401). В русском разгаданном алфавите ю – б, ш – и, т – с, здесь два т, то есть слово пишется с двумя с, на конце (401) – то есть у. Получается биссу. Латинскими буквами – bissu. Почему-то это слово ничего не говорит Артему. Но, очевидно, у этого биссу есть сердце, и оно помогает человеку одолеть гендерную дисфорию. И это самое «сердце биссу» можно создать искусственно. Это что, лекарство какое-то?
Биссу, bissu… Надо бы у какого-нибудь Гугла спросить! Артем все же не семи пядей во лбу. Всего знать не может!
Он поднял голову. Лиза сидела на диванчике и рассматривала исписанные листки.
– Ты что? – недоверчиво показала она шифрованный текст и перевод. – Ты это сейчас перевел?!
– Ну да, а что?
– Ты гений, слушай! – протянула Лиза. – Невероятно…
– А что, я, вообще-то, кажусь идиотом? – обиделся Артем. – Уверяю, это только на первый взгляд.
– Что за ерунда, никаким идиотом ты не кажешься, – усмехнулась она. – Я говорю – невероятно, что кто-то это зашифровал! Да, он сильно боялся чего-то, видимо! А что такое гендерная дисфория?
– Это… это то, что происходит с тобой, только врожденное.
– Не понимаю.
– Гендерная дисфория – это расстройство гендерной идентичности. Гендерная идентичность – это сопоставление человеком самого себя с каким-то полом. К примеру, Вася рождается, имеет первичные половые мужские признаки, осознает себя мужчиной и живет в соответствии с правилами жизни мужчины. Маша рождается, имеет первичные половые женские признаки, осознает себя женщиной и живет в соответствии с правилами жизни женщины. Но если Вася, имея первичные половые признаки и внешность мужчины, с самого рождения осознает себя женщиной, а Маша – мужчиной, это и значит, что у них случилось расстройство гендерной идентичности – или гендерная дисфория. Хочешь подробней – посмотри в Инете. Кстати, мне бы тоже там найти одно словечко.
– Не получится, – огорченно сказала Лиза. – Не могу выйти в Интернет. И Опера не открывается. Я пока комп выключила. Потом включу – может, все наладится. Такое уже бывало.
– Ладно, – разочарованно проговорил Артем. – Пошли пока что поедим, в самом деле!
– А кстати, почему ты сделал копию? Где тот листок, ну, чернильный? Докторша его забрала? Или нет?
Вдруг зазвонил Лизин телефон.
– Алло? Да, это мое имя… по документам. Кто? Оксана?.. – голос Лизы зазвучал встревоженно. – Откуда я знаю ваш телефон? А какое это имеет значение?
Артем так и подскочил.
Приложил палец к губам, схватил листок бумаги и начал быстро на нем что-то писать.
– Да ну, какая разница откуда… – мямлила Лиза, мигом сообразив, что надо потянуть время.
Артем подсунул ей исписанный листок, она прочла, кивнула и оживленно сказала в трубку:
– Ну, раз это так важно, то пожалуйста! Мне рекламку дала на улице какая-то девушка… знаете, из тех, что всякие проспекты раздают? И об этом… вспомнилось, когда… когда со мной это случилось. Вспомнилось, что целительница Оксана… вернуться к себе… все такое. Да, я помню, на прием – в шесть… нет, конечно, не опоздаю. – Положила трубку и повернулась к Артему: – Почему их так интересует, откуда я взяла телефон?!
Артем вздохнул:
– Пошли поедим. Потом расскажу. Это долгая история…
* * *Марина так до обеда и не появилась. Когда раздался звонок, возвещавший о начале перерыва, Женька ринулась вон из лаборатории первой. Пробегая мимо туалета, она взглянула на дверь с любопытством: неужели Марина все так же там и сидит, переживает? Стало ее жалко. Захотелось зайти и сказать, что не по той дорожке она пошла: для женщин – мужчины, для мужчин – женщины, а путаницу в этих делах затевать – сущее поганство. Но стоило ей вообразить, что Марина опять может накинуться на нее со своими дурацкими приставаниями, стоило вспомнить ее выбритый лобок и спущенные колготки, как стало противно до тошноты, поэтому Женька поскорей пробежала мимо. Надо было найти парикмахерскую. Потом забежать в торговый центр и…
Планы строились наполеоновские, а толку вышло – чуть. На маникюр, оказывается, нельзя просто так попасть – зайдя в парикмахерскую, как Женька заходила подстричься. Надо заранее записываться, потому что слишком много желающих. Правда, Женьке повезло. Когда она уныло двинулась было к выходу, оказалось, что клиентка не придет, время свободно, и Женька, счастливая, водрузилась за столик к голубоглазой девчонке с крошечными ручками и тоненькими пальчиками. При виде этих пальчиков Женьке стало стыдно своих лапищ и захотелось убежать прочь, но девчонка взялась за работу с невероятным энтузиазмом. Возилась она с Женькой сорок пять минут – кошмар! – уже и следующая клиентка пришла и начала ворчать, что она задерживается и всюду опаздывает. Женька и сама боялась опоздать, но когда, положив на стол пятьсот рублей, она встала из-за столика, ей показалось, что руки ей подменили. Конечно, у нее не возникло таких миндалевидных нежно-розовых ноготков, как у девочки-мастерицы, но все же ногти ее приняли очень приятную овальную форму, они теперь мягко поблескивали – их покрыли бесцветным лаком, потому что девчонка сказала, что цветные лаки «не в вашем стиле», – а кожа смягчилась после массажа так, что аж приятно стало.
– Вам нельзя запускать свои руки, – сказала мастерица. – Надо обязательно раз в неделю ходить на маникюр. Обязательно!
И посмотрела на Женьку – очень строго.
Та растерянно кивнула.
Хм… раз в неделю выкладывать по пятьсот рублей… это крутовато… зато какая неземная красота образовалась! Вот бы теперь Мальчиков ее за руку взял… вот бы удивился! И ей бы стыдно не было…
Из-за маникюра Женька никуда больше не успела, ни в какой магазин, и помчалась обратно на завод.
Марины в лаборатории не оказалось. Пальто ее с вешалки тоже исчезло. Перехватив Женькин взгляд, невзначай брошенный в сторону Марининого стола, Неля хихикнула:
– Наша красотуля приболела. Отпро…
Она, видимо, хотела сказать – отпросилась, но онемела, невзначай взглянув на Женькины руки. А тут вошел и Кощей, который очень даже не поощрял пустую болтовню в рабочее время, так что Неля замолчала надолго.
Вслед за Кощеем ворвался Мальчиков, подмигнул Женьке, кивнул, мол, все ОК, работу принес, – и уселся за свой стол.
Они все более или менее «левачили», ну а как же иначе – при такой зарплате надо же как-то жить-быть! Левачил и Кощей, но тут дела обстояли так: если у завлаба имелась какая-то сторонняя работенка, он ее делал – и закрывал глаза на аналогичные действия подчиненных. Так сказать, жил и жить давал другим. Но если сам Кощей сидел без приработка, никто не смел и рукой пошевельнуть в рабочее время в сторону не основной работы! Приходилось оставаться после звонка, который раздавался ровно в 16.30. Кощей смывался практически первым, поэтому те, кому нужно было сделать «левак», спокойно оставались и «мыли золото», как это у них называлось.