— Думай, старик! — Питер был в отчаянии. — Если не можешь их убить, то что ты вообще можешь?
— Я особенно силен в обряде обрезания, — объяснил наконец-то Матенива. — Конечно, магия в нем не участвует, и вам придется доставлять англичан поодиночке. Некоторые из них могут испугаться при виде моих инструментов и перейти на вашу сторону.
— Мало же от тебя толку…
— Я о том и говорил.
— Эй, ты! — рявкнул воин. — Я не вернусь в горы, пока мы не исчерпаем все возможности!
— Мы уже все перебрали.
— Тебе легко так говорить! Тебе не придется докладывать генералу Кимаси!
— Некоторые из нас — воины, а некоторые — мундумугу, — отвечал Матенива, пожимая плечами.
— Старик, ты от меня так легко не отделаешься. — Питер обнажил свой панга и поднес клинок к горлу Матенивы. — Правила игры меняются. И моя жизнь, и твоя жизнь зависят от того, избавимся ли мы от англичан. Понял это?
Матенива отвел голову назад, когда лезвие надавило ему на шею, и ответил:
— Мне не призвать богов войны, пока я не принесу в жертву хотя бы две тысячи коров и быков.
— Призови хоть кого-нибудь, кто может их прогнать, иначе мы оба с тобой покойники.
Ведун глубоко вздохнул и промолвил:
— Сделаю, что сумею.
— Вот и хорошо.
— Подай мне вон ту сумку.
Матенива показывал на кожаный мешочек, лежавший в дальнем углу пещеры, и Питер поднял мешочек и подал его старому ведуну. Матенива выудил оттуда двух дохлых ящерок-гекконов; положил у своих ног. Снова запустил руку в мешочек, достал горсточку мелких костей и трижды бросил их об пол, бормоча что-то нараспев. Крепко зажмурился и замер.
— Это и есть оно? — нетерпеливо спросил Питер.
— Нет еще. Теперь надо смочить этих ящериц каплей крови живой змеи. — Старик схватил одну из змей, обитавших в пещере. — Дай мне свой панга.
Питер подал ему клинок.
— Понимаешь ли, — объяснил Матенива, — кровь одной змеи заменяет кровь двух здоровых быков.
— Это и вправду важно? — поинтересовался Питер.
Ведун пожал плечами.
— Э, не знаю. Прежде этого не делал. — Он испытующе взглянул на воина. — Ты действительно хочешь, чтобы я продолжал?
Питер кивнул, и старик осторожно проколол кожу змеи, извивающейся в его руке, и выдавил по капле крови на обеих дохлых ящериц.
Прошла секунда, другая. Питер вздохнул:
— Не сработало…
— Прости меня. Я полагал, что она действительно заменяет кровь двух здоровых…
И тут Матенива умолк, потому что взлетел клуб дыма, всколыхнулся воздух, и перед ними возник высокий осанистый белый человек с бородой. На нем был светло-синий костюм в тонкую полоску, с белой гвоздикой в петлице. На макушке красовалась шляпа-котелок, с запястья свисал зонт, а под мышкой был зажат плоский, сильно потертый кожаный портфель.
— Добрый день, господа мои, — произнес человек на безупречном английском. — Не желательно ли вам оставить это темное и сырое обиталище… — Он брезгливо повел рукой, указывая на стены пещеры. — Оставить и повидать мир? Если мы приступим к делу немедля, то путешествие на Бермуды на борту лучшего из роскошных английских лайнеров, в первом классе, обеспечено вам с неправдоподобно высокой скидкой в цене. Поразмыслите об этом, господа мои! Пятизвездочная французская кухня, три — представьте себе, три! — ночных клуба, бассейн олимпийских размеров и телефон в каждой одноместной каюте! — Человек умолк и выжидательно уставился на слушателей.
— Эт-то кто такой? — угрюмо спросил Питер.
Матенива пожал плечами.
— Представления не имею.
Человек еще секунду их разглядывал, затем щелкнул пальцами, и тут же костюм его исчез. Взамен появилась драная набедренная повязка; правда, котелок, зонтик и портфель остались, где были.
— Прошу прощения, — произнес этот белый человек на суахили. — Похоже, мне дали неверные сведения. Я полагал, что должен вести дела с группой английских господ.
— Кто вы такой? — осведомился Питер.
— Разве вы не знаете? — ответил вопросом осанистый человек. Он выглядел более чем странно в своем новом облачении. — Напоминаю: вы сами меня призвали.
— Он, он вас призывал, — сказал Питер, указывая на Матениву. — Я только зритель.
— А! Ну, хорошо, я Гермес, сын Зевса.
— Но разве я вас вызывал? — спросил ведун.
— Мне было сказано, что у вас есть группа англичан, желающая посетить дальние страны. Это верно?
— В некотором роде, — буркнул Питер.
— Вот как! — с воодушевлением воскликнул Гермес. — Если кто-то может устроить им путешествие, то именно я. Ибо я бог путешествий.
— Правда?
— Сверх того, я бог ораторского искусства, что вы, без сомнения, заметили, а также бог торговли.
— Торговли? — переспросил Питер.
— Именно так! Меняю свой зонт на ваш панга.
— Не пойдет.
Гермес вскинул голову.
— Если так, что скажете насчет двух открыток с Микки Мэнтлом за одну с Уилли Мэйсом?
— А что это?
— Девятый выпуск «Бэтмена» за шестой «Капитана Марвела»? Юбилейную монету «Мемориал Линкольна» за серию марок с Рузвельтом? Или полное собрание Джейн Остин в кожаных переплетах за — внимание, получите сразу! — иллюстрированное издание «Фанни Хилл»![12]
— Наверно, нам лучше остановиться на путешествиях, — предложил Матенива.
— Ну, конечно! — Гермес открыл свой портфель, набитый, как оказалось, туристическими проспектами. — Куда желаете отправиться: Очо-Риос[13], Фиджи, Самарканд? Говорят, что Дулут, штат Миннесота, исключительно прекрасен в это время года.
— Мы не хотим никуда ехать, — сказал Матенива.
— Какое-то недоразумение, должно быть, — хмуро проговорил Гермес. — Меня уверили, что я должен устроить поездку для большой группы англичан.
— Верно.
— А-а! — Гермес широко улыбнулся. — Теперь понятно! Вы всего-навсего их слуги-нубийцы…
Он снова щелкнул пальцами, и тут же его набедренная повязка сменилась прежним костюмом в полосочку — правда, теперь гвоздика в петлице была красная.
— Ну-с, господа, не покажете ли, как найти ваших хозяев?
— В общем, они не совсем наши хозяева, — ответил Питер.
— Простите?
— Они наши враги.
— Тогда чего ради вам понадобился агент по туризму? — вопросил Гермес. — Вам необходим бог войны.
— Вы сами сказали, что сумеете заставить их убраться.
— Я говорил, что могу организовать для них поездки. Это совсем иное дело. — Он поднял свой портфель. — У меня здесь все новейшие расписания, групповые расценки, проспекты, даже бланки паспортов. Однако не в моих силах заставить людей уехать. Я только могу оформить их путешествие. — Гермес помолчал. — Но вы убеждены, что не хотите посетить Буэнос-Айрес? Мало того, что я вам забронирую комнаты с видом на океан: вы оставите эту войну позади.
— Нет, — сказал Питер. — Нам надо, чтобы англичане выкатились с наших гор.
— Ах, почему вы не сказали об этом с самого начала? — с энтузиазмом откликнулся Гермес. — Могу предоставить «олдсмобили», «кадиллаки», «крайслеры», «фольксвагены». У меня даже сохранилось несколько «студебекеров». Для этой местности, надо заметить, вам понадобятся машины с двумя ведущими осями. Что скажете насчет, э-э, тридцати «лендроверов»?
— Вы не понимаете… — начал было объяснять Матенива.
— Он прекрасно все понимает, — сказал Питер и повернулся к Гермесу. — Ясное дело, вы будете договариваться о цене прямо с пассажирами?
— Несомненно. Умение вести переговоры — одна из моих сильных сторон. — Гермес немного помолчал. — Сверх того, в моих таблицах пересчета валюты не упоминаются коровы и козы. По правде говоря, я предпочел бы английские фунты.
Питер проводил Гермеса наружу и показал дорогу.
— Спуститесь с гор по этой извилистой тропе, и все. Ручаюсь, что попадете к англичанам.
— Чертовски благородно с вашей стороны, — отозвался Гермес. — А теперь, господа мои, если позволите, скажу вам сердечное «adieu» и отправлюсь по своим делам.
С этими словами бог путешествий зажал под мышкой портфель и, мурлыкая себе под нос развеселую мелодию, начал спускаться с горы.
Полковник Смит-Робертс восседал за своим столом, барабаня пальцами по гладкой деревянной столешнице.
— Ну, что? — грозно спросил он.
— Э-э… сэр… — мямлил сержант Майкл Уилкокс, тяжело переступая с ноги на ногу. — Это… кажется, что… ну, вроде бы…
— Разродись наконец, парень! — гаркнул Смит-Робертс. — Двадцать семь моих людей дезертировали за два последних дня, и мне надо знать, почему!
— Ужасно нелепая история, сэр, — сказал наконец Уилкокс. — Вы не слышали о старом колдуне, что живет в холмах? Матенива — так, кажется, его зовут…
— Слышал. И ты хочешь сказать, что он за это в ответе?
— Ну, не напрямую, сэр.
— Ты пытаешься со мной говорить не напрямую?
— Нет, сэр. Я говорю, что не совсем в ответе, сэр.
— Объяснись.
— Понимаете, сэр, мне представляется… ну, что он прибег к колдовству, чтобы помочь мау-мау.
Полковник Смит-Робертс сочувственно воззрился на сержанта и пробасил:
— Бедняга, ты слишком долго торчал под здешним солнцем… Что я тебе говорил насчет плетеного шлема?
— Носил постоянно, сэр. Но говорю вам, старик исхитрился призвать бога.
— Ну да, конечно, — не мигнув глазом, согласился полковник.
— Клянусь вам, сэр!
— Как этот бог выглядит?
— Я слышал, совсем как вы или я, сэр.
— Выдыхает дым и пламя? Крушит скалы? Призывает себе на помощь небесные воинства?
— Нет, сэр.
— Так что он делает, черт побери?!
— Он… э-э-э… торгует праздниками, сэр.
— Праздниками? Вроде Рождества, Пасхи и так далее?
— Нет, сэр. Он продает путешествия. Экскурсии… — Уилкокс секунду подумал. — Некоторые поездки по-настоящему шикарные. Например, одна — в Новую Зеландию…
— Это все, что он делает? — прервал сержанта Смит-Робертс.
— Еще меняет французские открытки на оружие.
— Что такое?!
— Французские такие открыточки, сэр. Знаете, вроде…
— Мне известно, как выглядят французские открытки, сержант. И на этом основании вы решили, что он бог?
— Не только на этом основании, сэр.
— Что же еще?
— Он говорит всем, что он бог, сэр.
«Спокойствие, — приказал себе полковник. — Бедолага рехнулся — солнечный удар. Кто-то должен был быть первым. Жаль, что это Уилкокс, но факт остается фактом. Полагаю, разумней всего потакать ему до тех пор, пока не удастся утихомирить и отправить назад в Найроби.
Да, но как, черт побери, потакать человеку, если он в таком состоянии? Хм, он верит, что некий бог разгуливает среди его товарищей… Вот на это и нужно опереться».
— Благодарю за рапорт, сержант, — сказал Смит-Робертс.
— Мы будем что-то делать с этим… ну, с этим самым? — робко спросил Уилкокс.
— Несомненно. Они заполучили бога. Мы должны получить своего!
— Осмелюсь спросить…
— Приказываю этим заняться, сержант, — распорядился полковник, прикидывая в то же время, когда должен вернуться военврач. — Возлагаю на вас эту обязанность. Обеспечьте нам бога к шестнадцати ноль-ноль.
— Но, сэр…
— Не благодари меня, сынок. Ты самый подходящий человек для такого задания.
— Но…
— Кр-ру-угом!
— Капрал! Мне нужен опытный колдун, — сказал сержант Уилкокс.
— Колдун!?
— Да — и бегом.
— Рядовой Джонс!
— Слушаю, капрал!
— Сержант Уилкокс приказал найти искусного колдуна.
— Здорово придумано, сэр. — Джонс покачал головой. — Это солнечный удар, не иначе.
— Раздобудь ему колдуна!
— С вашего позволения, капрал, где я, черт побери, должен искать колдуна, да еще искусного, сэр?
— Ничего не знаю. С нами вместе сражаются масаи и самбуру. Поспрашивай у них.
— Сэр, ведь вы шутите, правда?
— Нашел шутника… А теперь шевелись. Бегом… марш!
Перед входом в палатку Уилкокса возник длинноногий воин-масаи. Спросил:
— Вы посылал за мной, сэр?
— Посылал. — Сержант поднялся. — Слава Богу, ты говоришь по-английски… Входи.
Масаи вошел в палатку.
— Ты вроде слишком молод для искусного колдуна, — сказал Уилкокс.
— Я не есть он.
— Тогда зачем ты пришел?
— В нашем отряде нет ни один лайбон — по вашему, искусный колдун. Начальник подумал, можно хотя бы послать, кто говорит на вашем языке, и узнать, зачем нужен колдун.
— Мне надо призвать бога, — объяснил Уилкокс, ощущая крайнюю неловкость.
— Это, наверное, можно, — отвечал масаи.
— Прекрасно! Как тебя зовут?
— Олепесаи.
Очень хорошо, Олепесаи. С чего мы с тобой начнем?
— Что начнем?
— Наколдовывать бога.
— Я не сказал: умею колдовать. Я сказал, это можно.
— Но разве ты не видел таких обрядов?
— А, видел, но…
— Вот и славно. Мы должны сделать это без лайбона, и только.
— Прошло много очень времени, — возразил Олепесаи. — Наверное, не сумею помнить всех слов, или правильных напевов, или…
— Нет времени беспокоиться о таких деталях. Полковник требует бога к четырем часам пополудни. — Уилкокс посмотрел на часы. — У нас осталось примерно девяносто минут. Что тебе понадобится?
— Лайбон.
— Не будет. Что еще?
— Понадобится… — масаи потер подбородок. — Последний обряд, что я видел, был как будто костер, лайбон пел хвалу богам, потом принес в жертву трех мышей и ящерицу.
— И только?
— Если верно помню, — сказал Олепесаи.
— Ну, это проще, чем я предполагал… — Уилкокс высунул голову Из палатки и распорядился: — Капрал! Поймать трех мышей и ящерицу и доставить их сюда в коробке или клетке!
Он посмотрел на масаи, и тот спросил:
— Но что будет, если получится нет?
— Мы сделаем все, что сумеем, и я доложу об этом полковнику. Пойдем собирать хворост.
Дрова они собрали за каких-то пять минут, но пришлось ждать еще тридцать, прежде чем капрал вернулся с добычей и отрапортовал:
— Вот они, сэр.
— Благодарю. Теперь можете идти, — приказал Уилкокс.
— Ну, — промолвил Уилкокс, когда они остались без свидетелей, — ты готов?
— Наверное, готов.
— Хорошо. Поджигаю.
Сержант чиркнул спичкой и попытался разжечь огонь, но ветер немедленно задул пламя. Две последующих попытки также не принесли успеха.
— Может, знак, чтобы вы оставил свою затею, — заметил масаи.
— Э, чепуха! День сегодня ветреный, и все, — ответил Уилкокс.
Он достал брошюру о норвежских фиордах, полученную от Гермеса, поджег ее спичкой и подсунул под хворост. Через секунду костер загорелся.
— Вы действительно хочет через это пройти? — с сомнением спросил Олепесаи.
—' Приказ есть приказ.
Масаи пожал плечами и монотонно затянул хвалу богам, а Уилкокс стоял неподалеку и размышлял — не перегрелся ли он действительно под полуденным солнцем. Наконец Олепесаи умолк и одним движением прикончил мышей и ящерицу.
Сержант, собственно говоря, не знал, чего он ждет — но уж точно не бестелесного голоса, продекламировавшего:
(Перев. Дм. Раевского.)— Это ты? — осведомился Уилкокс.
— Не-ет, — ответил масаи и попятился от костра.
— И наверняка не я.
— Это я, — заявил голос.
Теперь он исходил из тела: у костра стоял высокий блондин в меховой одежде и металлическом шлеме.
— Кто вы такой? — спросил Уилкокс.
— Браги, кто же еще?
— Кто-кто?
— Норвежский бог поэзии Браги к вам снизошел, дабы смягчить ваши свирепые души.
(Перев. Дм. Раевского.)Уилкокс долго и напряженно разглядывал белокурого бога и наконец воскликнул:
— Но почему именно вы?!
— Ибо ваш слуга настойчиво призывал именно бога поэзии. Но поелику нет ни одного поэта-масаи — не обижайся, мой друг, — необходимы были хоть примерные указания, дабы определить нужного вам бога поэзии. Поймите, нас очень мало.
— Это брошюра… — тупо промолвил Уилкокс.
— Для первого раза сойдет, — сказал Браги и тяжелой своей рукой обхватил плечи Уилкокса. — Предвижу, мы станем большими друзьями.
— Друзьями?
— Женщины ваши разделают пару телят, приготовят жаркое, а затем мы получим десерт — я же прочту вам стихи. — Браги помолчал задумчиво. — Я вызубрил все эти новые вирши. Вот послушайте.
(Перев. Р. Киплинга, И. Грингольца.)— Ну да, все это прекрасно, но мы вас призвали, чтобы вы выполнили для нас одно дело, — сказал Уилкокс.
— Дела — назначенье богов вроде Меркурия, Атласа и им подобных. Я только по части поэзии.
— Но идет война; наши враги воззвали к своему богу!
— И что мне в том?
— Мы надеялись выставить вас против него.
Браги внезапно заинтересовался этой перспективой и спросил:
— А он силен в пятистопном ямбе?
— Не знаю, — честно ответил сержант.