– Понимаю, – печально покачала головой Марина. – Мы тоже беглые. Нас ведь Тимофеичу в рабы тоже мент продал. А трактор вы у кого сперли?
Она все поняла по-своему.
– Это не трактор, – покачал головой священник. – Это пээрпэ – передвижной разведывательный пункт. И мы будем признательны, если вы поможете нам его как-нибудь замаскировать.
– Чего это вы сказали? – не поняла женщина.
– Вот за солью пойдем, там в бардачке есть, и сами увидите, – приветливо улыбнулся ей священник.
– У вас соль есть?! – восхищенно всплеснула руками бомжиха. – Так чего мы ждем?! Пошли скорее!
* * *Только увидев огромную бронированную красавицу, бомжи поняли, во что их втягивают, и приуныли.
– Это где ж вы такую скоммуниздили? – присвистнул Петя.
– Ты не прав, – хохотнул Исмаил. – Мы ее ненадолго в аренду взяли! На днях вернем. Ты лучше подумай, как нам ее припрятать на время.
– Тут, на задах, свалка есть, – неуверенно начал бомж. – Комбайны там всякие, «дэтэшки»…
– Пошли, покажешь, – приобнял его за плечо мулла. – Нам все сгодится. А ты, Марина, нормальной еды как раз приготовишь, у нас еще три головки чесноку осталось – Иса, отдай Марине все, что у нас есть!
* * *Через несколько часов напряженного труда, уже к сумеркам, маскировка была завершена. Расплющенная крыша от комбайна легла на броню сверху, желтые дверцы от тракторов они примотали по бокам, а несколько ржавых радиаторных решеток совершенно закрыли передок.
Поп и мулла несколько раз обошли творение рук своих и удовлетворенно зацокали языками. Опознать машину в таком виде, пусть даже и сверху, с вертолетов, стало решительно невозможно.
– Ну, что, ребята, – хлопнул Исмаил приунывшего от непривычного физического труда Брыкалова по плечу. – Теперь ужинать и спать!
Весело перешучиваясь в предвкушении горячей, соленой на этот раз пшеничной каши, мужики пересекли отделяющее их от фермы поле, по ходу дела стукнули в окно подсобки, чтобы напомнить Марине: «Мы идем!» – и один за другим прошли сквозь приоткрытые ворота фермы.
– Я тебе говорил, что я тебя под землей достану! – эхом отдалось от стен, и Петька испуганно присел.
Отец Василий старательно вгляделся. В бьющем из каморки слабом электрическом свете виднелись три крупные мужские фигуры. И все трое поигрывали увесистыми обрезками труб. «Знакомый почерк! – хмыкнул священник. – Наш, усть-кудеярский».
– На колени! – жестко распорядился стоящий посредине мужик, и Петя рухнул на землю.
– Тимофеич! Не надо! Я отработаю! – заскулил он.
– Конечно, отработаешь! – усмехнулся Тимофеич. – Уж я об этом позабочусь! А вы что стоите?! – прикрикнул он на Исмаила, Брыкалова и попа. – Вас что, команда не касается?! На колени, я сказал!
– Товарищи, – выступил вперед Брыкалов. – Извините, но вы не так поняли. Мы не бомжи. Я, например, Брыкалов, Василий Петрович, коман… Ой! Что вы делаете?! Больно же!
– Когда я говорю, все молчат, – пояснил Тимофеич, постукивая обрезком трубы по ладони.
– Ты не понял, мужик, – вступился за единоверца Исмаил. – Мы на тебя не работаем.
Тимофеич с усмешкой посмотрел на грязное, густо заросшее бородой лицо муллы и повернулся к одному из своих бойцов.
– Покажи ему, кто здесь имеет право голоса, – язвительно распорядился он.
Боец взвесил в руке свое оружие и нанес мулле сокрушающий удар.
Исмаил легко отошел в сторону, перехватил его руку, мягко провел ее на излом и несильно нажал. Сустав хрустнул.
– Ой! – выдохнул мужик и повалился наземь.
– Прошу вас, – сделал шаг вперед священник. – Давайте обойдемся без насилия. Мы же разумные люди…
Тимофеич удивленно глянул на корчащегося от боли бойца, затем на Исмаила, потом на священника. Что-то шло не так, как надо, но что именно, он еще не понял.
– Ты что, – не обращая внимания на отца Василия, направился он к Исмаилу. – На моего человека руку поднял?! А, вошь?!
Исмаил ждал.
Тимофеич полез в карман куртки, но священник сделал решительный шаг вперед и перехватил его за кисть.
– Не надо, Тимофеич, себе дороже станет, – мягко предупредил отец Василий и вытащил из его кармана пистолет.
– Ты кому угрожаешь? – разъярился мужик. – Ты мне угрожаешь?! Да ты, бичара, кровью у меня будешь харкать! Пощады просить!
Отец Василий немного прижал его кисть, и Тимофеич охнул и сполз вниз, на утоптанную грязную солому.
– Ты что делаешь, гад?! – с ненавистью и недоумением выдохнул он, поняв, что уже стоит на коленях, и попытался ударить дерзкого бича свободной рукой.
Священник прижал пойманную кисть сильнее, и Тимофеич взвыл от боли. Второй боец стоял и не знал, что ему делать. В отличие от своего хозяина, он сразу врубился, что здесь все не так просто.
– Я еще раз вас прошу, – тихо произнес священник. – Давайте обойдемся без насилия. Мы все взрослые, нормальные люди. Неужели не сумеем договориться?
– О чем? – выдохнул очумевший от боли Тимофеич.
– Спроси, у него машина есть, – предложил мулла, – или он пешком сюда пришел?
«Точно! – мысленно охнул священник. – Мы на их машине можем черт-те куда забраться! И безо всяких проблем!»
– Вы на какой машине приехали? – поинтересовался он. – А то наша забарахлила чего-то.
– Чего?! – возмущенно выдохнул Тимофеич. – Моя машина?! Да кто ты такой?! Я же тебя до конца жизни упеку!
Священник вздохнул. Все было просто и понятно как день. Или как кусок хлеба без масла и соли. Прямо перед ним на коленях стоял классический рабовладелец, давно не видящий в людях равных себе и разрешивший себе все, что душа ни пожелает. А желала его черная, грязная душа только одного – насилия. Беспрепятственного и безостановочного.
– Я повторяю свой вопрос, – тише, чем обычно, так, чтобы заставить этого самоуверенного человека вслушиваться в его слова, ловя малейшие интонационные оттенки, сказал отец Василий. – На какой машине вы приехали и где она стоит?
Второй боец боком обогнул священника и метнулся к выходу.
– Стоять! – подсек его ногой мулла. – А теперь лежать! Руки на затылок! Ноги врозь! Врозь, я сказал! Что ты лежишь, как девочка?!
Петя медленно, неуверенно поднимался с колен. Он все никак не мог поверить, что на этот раз бьют не его.
– Слышь, Мишаня, – проскулил он и дернул священника за рукав бушлата. – Не надо Тимофеича трогать. Он же мне потом все нутро отобьет!
– Это от него вы сбежали? – спросил священник.
– От него, Миша, – выглянула из каморки хлюпающая носом Марина.
– Что, плохо обращался? – спросил священник.
Марина горестно кивнула.
До Тимофеича начало помаленьку доходить, что он попал, и грязные, заросшие бородами мужики вовсе не бичи. Но кто тогда? Геологи? Зэки беглые? Он не знал.
– Ты меня лучше, мужик, отпусти, – превозмогая боль и стараясь казаться сильным, потребовал он. – У меня здесь все схвачено!
– Иса, – повернулся к Брыкалову священник. – Глянь там, во дворе, машина какая-нибудь стоит?
Брыкалов кивнул и кинулся во двор.
– Ты за это поплатишься, мужик! – прошипел Тимофеич. – Ох как поплатишься! До конца жизни жалеть будешь, что со мной повстречался!
– Я уже жалею, – кивнул отец Василий. – Такую гниду, как ты, нечасто встретишь.
– Стоит! – выдохнул уже вернувшийся Брыкалов. – Старый «Ниссан». Ключей нет.
– Ключи! – потребовал у Тимофеича священник и усилил нажим на кисть.
Тот снова зашипел от боли и, судорожно обшарив карман брюк свободной рукой, протянул ключи.
– Я тебя предупредил, – сглотнув, произнес он.
Отец Василий принял ключи и глянул на Марину.
– Вы как, здесь остаетесь?
– Нет, – печально покачала головой женщина. – Здесь уже нельзя.
– Вас подвезти?
– Нет, Миша, спасибо, не надо, – испуганно ответил и за себя, и за Марину Петя. – Нам бы смотаться отсюда поскорее.
– Тогда вот что, – отец Василий легонько двинул Тимофеича по шее и, аккуратно уложив моментом вырубившегося рабовладельца на утоптанную солому, взял Петю за плечи и отвел его в сторону. – Пойдешь в Усть-Кудеяр, найдешь дом священника. Понял?
Петя кивнул.
– Жене священника Ольге скажешь, что пришел от Мишани. Она вас откормит и одежонку какую-никакую даст. А там бог укажет, что делать. Вы поняли? – посмотрел он на Марину.
Женщина кивнула.
– Не теряйте времени, – улыбнулся им священник. – Спасибо за хлеб-соль и простите, если что не так вышло.
Петя и Марина кинулись в каморку собирать свой нехитрый скарб.
– Ну что, мужики, – повернулся к товарищам по несчастью отец Василий. – Как думаете, поместятся эти трое красавцев в один багажник?
– Если не поместятся, – с угрозой произнес Исмаил, – я их пешком за машиной бежать заставлю!
– Если не поместятся, – с угрозой произнес Исмаил, – я их пешком за машиной бежать заставлю!
* * *В багажник поместился только Тимофеич, и то с трудом. Этот крупный, плотный мужик уже открыл к тому времени глаза, но что происходит, соображал с трудом.
– Давай, Тимофеич, подбери ноги, а то у нас крышка плохо закрывается, – попросил отец Василий, и Тимофеич послушно попытался подобрать ноги, но колени все одно торчали вверх и упирались в крышку багажника.
– Слушай, мужик! – с угрозой в голосе произнес Исмаил. – Если ты немедленно не поместишься, я из тебя камбалу сделаю, так и будешь всю жизнь двумя глазами на одной щеке хлопать!
Тимофеич обиженно хлюпнул носом и… поместился.
А вот бойцов уже пришлось усаживать на заднее сиденье. Исмаил сел посередине и, по-хозяйски приобняв мужиков, сурово распорядился:
– Сидеть тихо. Если у меня с вами будут проблемы на копейку, то у вас со мной сразу появятся на рупь! Всем понятно?
Мужики дружно закивали головами, но с этой стороны опасность явно не исходила. Оба бойца были настолько сломлены своим быстрым и позорным поражением, что о сопротивлении даже не помышляли.
Отец Василий глянул, сколько в баке топлива, попробовал пристегнуть ремень, убедился, что оный не работает, и, все еще не веря, что им так повезло, весело оглянулся.
– Ну что, поначалу в поселок на заправку, а там и на трассу можно вырулить.
– Давай, Мишаня! – командирским тоном разрешил Исмаил, и отец Василий, усмехнувшись, повернул ключ зажигания.
* * *До поселка они добирались почти два часа. Буквально через несколько километров от фермы грунтовка утратила свою целинную заброшенность, и разбитая грузовиками колея приобрела свой нормальный сельский и абсолютно непроезжий вид.
Отец Василий пытался ехать параллельно дороге, но тут же застревал в пахоте, и они, все вчетвером, исключая бойца с вывернутым плечом и сидящего в багажнике Тимофеича, толкали низко посаженную импортную тачку руками, пока она не возвращалась на место. Он пробовал ехать правыми колесами по высоченному «плато» промеж колеи, а левыми – по краю дороги, но колеса съезжали, и они снова цеплялись дном и начинали буксовать. Как здесь проехал Тимофеич, оставалось тайной, такой же темной, как и вся жизнь российской глубинки.
Но когда они выбрались-таки на асфальт и встали возле указанной бойцами заправки, стало ясно, что все было ненапрасно. Потому что отсюда до Усть-Кудеяра оставалось от силы часа четыре по хорошей асфальтированной трассе.
– Сорок литров, пожалуйста. – Отец Василий подошел к обшарпанному вагончику и протянул в маленькое, прорезанное в металле окошко взятые у Брыкалова несколько купюр. Тонкая женская рука приняла их и исчезла в темноте вагончика.
– А сам Тимофеич где? – раздался за его спиной мужской голос.
Отец Василий обернулся. Сзади него возвышался статный мужчина в милицейском бушлате. «Это, наверное, тот, что Тимофеичу Маринку с Петькой продал», – подумал священник.
– С бомжами разбирается, – ляпнул первое, что пришло на ум, отец Василий.
– А ты кто?
– Новый бригадир, – он глянул на погоны, – товарищ капитан.
– Новый? – возмутился капитан. – А почему я ничего не знаю?! Не-ет, так не пойдет! Давай паспорт!
– Так… это… он и забрал паспорт, – сочинял на ходу отец Василий. – Сказал, сам все дела с вами утрясет.
– Когда вернешься, – сказал капитан, – передай, что я его к себе вызвал, – он хмыкнул, – на «утряску». Ты все понял?
– Конечно, товарищ капитан, – охотно закивал священник. – Обязательно скажу.
Милиционер важно развернулся и направился туда, откуда и вышел, – в дверь вагончика заправки. И в этот самый миг от машины раздался протяжный тоскливый вой.
– Что это? – приостановился капитан. – Ты слышал?
– Не-ет, – замотал головой священник.
Вой повторился. Но на этот раз он был еще громче и еще отчаяннее.
– Что, и сейчас не слышал? – с подозрением уставился на него капитан.
– А-а… – сразу вспомнил отец Василий. – Это мы на собаку наехали. Жалко животное, теперь помрет, наверно.
– Ма-ма!!! – отчетливо взвыла раздавленная где-то там на дороге собака. – Откройте!!! – И замолотила кулаками обо что-то железное.
– А ну-ка! – полез в кобуру капитан.
– Тишь-тишь-тишь… – аккуратно перехватил его за руку священник.
– А ну отпусти, – дернулся капитан.
– Только стрелять не надо, – попросил отец Василий и прижал капитанскую руку еще сильнее. – А то один сегодня уже пытался стрелять, так теперь маму зовет.
– Да я тебя!.. – взревел капитан, рывком выдернул руку и в следующий миг лежал на мокрой весенней земле.
Отец Василий вытащил обойму и зашвырнул ее в кусты, а пистолет за вагончик и в тот же миг ясно осознал, что, один хрен, добром это не кончится. Потому что прямо к ним, аккуратно объезжая колдобины на асфальте, медленно ехал голубой милицейский «уазик».
Он быстро помчался к машине, но увидел, что за рулем уже сидит Исмаил, и сунулся на заднее сиденье.
– Ай! – зашипел боец с вывернутым плечом.
– Что, не везет нам с тобой, батюшка?! – горько рассмеялся мулла и, заложив крутой поворот, съехал с асфальта. – Чего ты руками размахался?! – кричал он, набирая скорость. – Не мог по-людски с ментом объясниться?! Сказал бы, что свинью резать везем! Вроде русский человек, а со своим же общего языка не нашел!
Священник, вывернув шею, смотрел назад. «Уазик» уже подобрал обезоруженного капитана и теперь тоже разворачивался, чтобы съехать с асфальта и пуститься в погоню.
– А чего ты по асфальту не вжарил? – не оборачиваясь поинтересовался он.
– Что я, дурак? – засмеялся Исмаил. – Чтобы меня гаишники на первом же посту замочили?! Да ты не боись, выскочим! Только от груза избавиться надо, чтобы легче шла!
Священник глянул на своих невольных попутчиков. Бойцы разом побледнели.
– Вперед! – распорядился он и ткнул пальцем в крайнего. – Сначала ты, а затем и ты. Приготовились? Первый пошел!
Боец с выпученными от ужаса глазами приоткрыл дверцу автомобиля, привстал и с криком выбросился наружу. Отец Василий проводил его взглядом и хлопнул по колену второго, с вывернутым плечом.
– А для тебя мы специально притормозим, – он повернулся к мулле. – Тормозни чуть-чуть!
Исмаил сбросил скорость. И только когда и второй боец выпал наружу, священник оценил, насколько прав был мулла. Машина перепрыгивала теперь через колдобины куда легче. Ах, если бы еще избавиться от беспрерывно орущего в багажнике Тимофеича!
«Уазик» то нагонял их, то снова отставал, но сократить дистанцию хотя бы до расстояния уверенного выстрела не получалось. В последний миг Исмаил выкидывал свой очередной фортель: то самым дерзким образом срезал путь, то бодро перепрыгивал через такие препятствия, перед которыми пасовал даже водитель «УАЗа».
Сзади захлопали редкие одиночные выстрелы, священник осмотрелся по сторонам и сразу понял, чего так засуетились менты. На горизонте уже виднелись контуры фермы, а оттуда, насколько помнил отец Василий, разбегались в разные стороны аж три дороги, и все – в камыши. «Лишь бы Петька с Маринкой сорваться успели!» – подумал он.
– Куда? – перегнулся он к Исмаилу. – В камыши?
– Нет, – твердо замотал головой мулла. – Нам там все равно не уйти. Не та у нас тачка.
– Что, неужели снова в пээрпэ полезем?
– Придется.
Исмаил добавил газу, заставив бедную иномарку всем своим брюхом ощутить, что такое бездорожье, круто завернул за ферму и, ткнувшись носом в кучу металлолома, заглушил движок.
– Давай, Иса! – хлопнул он Брыкалова по плечу. – Наша остановка, пора сходить.
– Я не пойду! – внезапно уперся подполковник. – Вы не имеете права!
Отец Василий оглянулся. Момент для сопротивления был выбран точно: «уазик» уже вывернул вслед за ними из-за фермы! Он решительно саданул Брыкалова по шее, выскочил из машины и, взвалив недвижное тело на плечо, побежал вперед.
– Стой! – доносилось сзади. – Стой, стрелять буду! Стоять, я сказал!
Поп и мулла в три прыжка оказались на броне, спустили недвижную подполковничью тушку вниз и один за другим попрыгали вслед.
* * *Когда прикрытый всяким барахлом передвижной разведывательный пункт, раздвигая острым бронированным носом отслужившие свое кабины тракторов, вынырнул в чисто поле, никто ничего не понял. Менты по-прежнему стреляли в воздух, требовали немедленно остановиться, пытались перехватить…
И поначалу Исмаил целых три или четыре минуты мужественно преодолевал искушение показать, кто есть кто на самом деле. Но потом наступил-таки миг, когда наглость водителя голубого «УАЗа» перешла все допустимые границы, и оснащенная неработающими мигалками машина перегородила им путь.