– Ты прав, не стоит.
– Мы должны ехать вместе. Есть основания думать, что пуля на самом деле предназначалась для того парня.
Краудер ничего не ответил, и Босх решил, что он намерен отменить поездку и предложить решить вопрос по телефону.
– Вы слышали, что я сказал? Мы думаем, настоящей целью преступника был этот трубач из Талсы.
– Да, я слышал. Ты только забыл добавить, что он предположительно живет в Талсе. А на самом деле может быть где угодно, хоть в Тимбукту.
– Верно. Но если он там, у нас появится хорошая зацепка.
Краудер снова промолчал.
– Послушайте, капитан, у начальства есть депозитный фонд для инвестиций, – напомнил Босх. – Малинс заинтересован в этом деле. Почему бы ему немного нам не помочь? Или обратимся к бывшему мэру – раз он так любит разбрасываться деньгами…
Капитан остановил его движением руки:
– Забудь о бывшем мэре. Он уже и так подкинул нам проблем. – И тут, в неожиданном приливе щедрости, шеф решил дело в его пользу: – Ладно, не волнуйся о деньгах, я с этим разберусь. Когда вы хотите ехать?
Босх поспешил воспользоваться моментом, пока Краудер не передумал:
– Чем скорее, тем лучше. У нас есть информация, что парень работает в баре. Я бы поехал завтра. Если он действительно бармен, то наверняка будет там: завтра день получки и начало уикенда.
– Отлично, так и сделаем. Утром уточню насчет денег.
– Спасибо, капитан.
Босх вернулся в свой офис. Он еще издали увидел, что его кресло передвинуто к столу Сото и в нем сидит Сара Холкомб – детектив, которой Сэмюэлс поручил отвечать на звонки по поводу обещанной награды.
– Есть хорошие новости? – спросил он, зайдя в маленький отсек.
Холкомб хотела было встать, но Гарри положил руку на ее плечо:
– Сидите, все в порядке. Я схожу за кофе.
– Вы уверены?
– Да. Кому-нибудь взять чашечку?
Обе женщины отказались.
– Ну как, раскрыли наше дело, Холкомб? Получили чистосердечное признание?
– Не совсем.
Сото протянула ему листочек с записями звонков.
– Вот, взгляни, это интересно.
Босх взял бумажку и прочитал краткое резюме, сделанное Холкомб:
«Звонивший сообщил, что стрельба связана с делом Бонни-Брае и пожаром в 1993-м. По словам звонившего, Мерсед знал, кто устроил пожар, и получал угрозы».
Босх на всякий случай проверил, нет ли записи с обратной стороны листка. Там было пусто. Он вернул бумажку Сото, которая развернулась в кресле и посмотрела на него с невозмутимым видом, хотя прекрасно знала, что звонил он.
– Звонок был анонимный? – спросил Гарри.
– Да, – подтвердила Холкомб. – С платного автомата на Юнион-стейшн. Я проверила номер.
Босх бросил на нее быстрый взгляд. Он не ожидал, что Сара будет проверять. Впрочем, именно ради такого случая он и решил позвонить с платного автомата.
– Пожалуй, надо этим заняться, – заметил Гарри. – Девяносто третий? Скорее всего расследование вели Уиттакер и Дюбоз. Нужно с ними поговорить, посмотреть, нет ли какой-нибудь связи. Вряд ли что-то получится, но можно заглянуть в их досье по Бонни-Брае. Сверить имена и все такое.
– Хотите, я этим займусь? – с готовностью предложила Холкомб.
– Нет, мы сами справимся, – ответил Босх. – Не стоит придавать большого значения этим звонкам. Люди просто хотят заработать деньжат, только и всего.
– Само собой, – согласилась Холкомб. – Многие этого даже не скрывают.
– Есть еще что-нибудь интересное?
На столе лежала целая стопка бумаг с записями по звонкам.
– Почти нет, – сообщила Холкомб, взглянув на свои заметки с кратким содержанием звонков. – Я как раз излагала Люси главные моменты. Вот, например: звонивший посоветовал обратиться к некоему Соне, который знает всех в районе и может дать информацию про «Белую ограду».
– К Соне, – повторил Босх. – Ладно.
Холкомб провела пальцем по списку.
– Звонила женщина, сказала, что мэр знает, кто и почему стрелял. Наверно, она имела в виду бывшего мэра, но я не общалась с ней лично. Звонок был ночью, анонимный, я слушала его в записи. Говорили с сильным испанским акцентом.
– Мило, – заметила Сото. – Закладывать парня, который сам объявил награду.
– А что, хорошая идея, – улыбнулся Босх. – Зейас не просто подстрелил, но и парализовал Мерседа, чтобы потом выкатывать его в коляске во время избирательной кампании.
– Гениальный план, – буркнула Сото. – И сработал на все сто.
– Что еще? – спросил Босх.
– Некоторые предлагали обратить внимание на нацистов, – продолжала Холкобм. – Другие уверяли, что за всем стоят наркокартели. Один из звонивших сообщил, что стрелок – это его сосед по имени Феликс, который ненавидит всех мариачи, поскольку однажды нанял их, а они сыграли хуже некуда. А еще какой-то парень объявил, что это дело рук мексиканской мафии, но не объяснил почему.
– Масса полезной информации, – подытожил Босх.
– Полезнее некуда, – согласилась Холкомб. – Я не упомянула множество звонков от расистов, утверждавших, что Мерсед получил по заслугам, просто потому, что он мексиканец.
Это была обычная реакция общества на объявление награды: психопаты начинали активизироваться. Босх не услышал ничего неожиданного или интересного, если не считать проверки его звонка по Бонни-Брае. Он поблагодарил Холкомб за терпение и отправился за кофе.
Когда он вернулся, Холкомб уже не было. Босх и Сото поговорили о деле, и он объяснил, что завтра утром ей лучше явиться на работу с чемоданом, поскольку скорее всего они поедут в Талсу на встречу с Охедой.
– Это может быть проблемой, – отозвалась Люсия.
– А в чем дело?
– Я посидела за компьютером и нашла тот бар, «Эль-Чиуауа», но когда позвонила и спросила…
– Ты туда позвонила?
– Да. Ты же сам сказал, что сначала нужно убедиться, там ли он.
– Только не связываясь с ним напрямую. Ты могла его спугнуть.
– Ну, на самом деле я не говорила с ним напрямую, да и вообще никак. Я попросила позвать его к телефону, но мне сообщили, что никакого Охеды у них нет.
– Может, он уволился. Это было десять лет назад.
– Я спросила. В смысле – стала уточнять, работал ли он там раньше, а парень на другом конце провода ответил: нет, никогда о таком не слышал. Хотя сам он в этом баре уже десять лет.
Босх обдумал эту информацию, пытаясь увязать ее с рассказом Кабраля. Кабраль говорил уверенно и, похоже, не врал.
– Все равно поедем, – решил он наконец. – Завтра. Надеюсь, у тебя не было других планов.
Сото покачала головой. Босх уже знал, что у нее нет парня, и, как вчера выяснилось, большую часть свободного времени она тратила на дело Бонни-Брае.
– Может, мне позвонить в полицию Талсы и спросить, что они знают об Охеде?
– Ни в коем случае. Помнишь, что я рассказывал тебе про Бикон? Лучше не обращаться к местным, пока можно этого избежать.
Столкнувшись с критикой, Сото поспешила сменить тему.
– Как ты будешь договариваться с Уиттакером и Дюбозом? – осведомилась она.
– Поручу это тебе. Если я подключусь к делу, они могут что-то заподозрить. Но не наседай на них слишком сильно. Просто скажи, что у нас есть зацепка, и попроси показать досье.
– А если они увидят в отчетах мое имя? Я есть в списке свидетелей. Меня допрашивали.
Босх покачал головой:
– Не увидят. Им плевать на отчеты. Если они полезут в старое дело, то только за научными доказательствами. Они и пальцем не шевельнут, пока не услышат слово «научный».
Но Сото все равно что-то беспокоило.
– В чем дело? – спросил Босх.
– Ты уверен, что у телефонной кабинки, откуда ты звонил, не было видеокамер? – поинтересовалась Люсия.
Босх застыл. Он об этом не подумал.
– Честно говоря, я не обратил внимания, – признался он. – Но поскольку эта зацепка все равно никуда не приведет, никто не станет проверять камеры.
– Мы не ожидали и того, что Холкомб проверит номер, – возразила Сото. – Однако она это сделала. Я не хочу, чтобы у тебя возникли неприятности.
– Не волнуйся, все будет в порядке.
– Знаешь, в управлении ходят слухи, что сотрудников пенсионного возраста всеми правдами и неправдами стараются вытолкать до окончания контракта, чтобы сэкономить деньги.
– Господи, где ты могла это слышать? Тебе еще лет двадцать можно не думать о подобных вещах.
– Прочла в «Синей линии». В последнем номере напечатаны письма нескольких полицейских. Они жалуются на такую практику.
Босх кивнул. Он тоже читал эти письма. Первоначально «Программа отсроченного выхода на пенсию», сокращенно ПОВП, преследовала благие цели. Предполагалось, что она позволит опытным детективам оставаться на службе в органах, вместо того чтобы предлагать свои услуги где-то на стороне. Идея заключалась в том, что после отставки они смогут накапливать свою пенсию на банковском счете, параллельно получая полный оклад сотрудника полиции, причем размер их пенсии при этом увеличивался. Но потом в дело вмешались чиновники и политики, и заключать контракт по ПОВП начали предлагать всем, кто имел стаж больше двадцати пяти лет, независимо от квалификации и качества работы. В результате в полиции резко увеличилось число пенсионеров-контрактников, разорявших бюджет. Чтобы сократить расходы, департамент стал придумывать разные уловки, например досрочно увольнять работников до окончания пятилетнего контракта.
– Мне на это наплевать, – ответил Босх. – Все, что меня сейчас волнует, – это возможность натаскать тебя так, чтобы ты могла подхватить факел после моего ухода.
Сото посмотрела на него, пряча улыбку, и пообещала:
– Я справлюсь.
– Вот и хорошо, – кивнул Босх.
Гарри почти не видел свою дочь по вечерам. Занятия в Учебном корпусе плюс участие в волонтерской службе социальной помощи привели к тому, что домой она приходила только ночевать. Босха это беспокоило: он понимал, что проводит с дочерью слишком мало времени. Но, с другой стороны, был рад, что Мэдди знает, чего хочет, и умеет добиваться своих целей. В школе ее деятельность считалась работой на общественных началах, а это добавляло плюсов в ее послужной список при поступлении в колледж. Мэдди метила в Калифорнийский университет, где имелась углубленная программа изучения криминалистики и уголовного права. Босху нравился ее выбор, поскольку в этом случае ей не пришлось бы уезжать из города. Вдобавок колледж находился в том же комплексе, что и полицейская лаборатория, поэтому Гарри мог бы заглядывать к ней на лекции, по крайней мере пока не уйдет с работы.
Однако сегодняшний вечер оказался исключением, и они провели его, готовя рыбный стейк и обсуждая новое задание, которое запланировали в Учебном корпусе на следующий вторник. Мэдди и ее друзья должны были участвовать в фиктивных закупках алкоголя в Голливуде. Суть операции заключалась в том, что им поставят «жучки» и отправят в магазинчики и винные лавки – проверить, продают ли спиртные напитки несовершеннолетним. На первый взгляд вся эта затея не представляла никакой опасности, и Мэдди была от нее в восторге. Но Босх знал: в любом деле все может пойти наперекосяк, и хотел, чтобы дочь тоже об этом не забывала. Нельзя полагаться на взрослого сотрудника полиции или на уличный патруль, который будет подстраховывать их снаружи. Нужно самой оставаться начеку и смотреть в оба.
– Ладно, ладно, пап, я знаю, – ответила Мэдди.
В последнее время она усвоила эту небрежную манеру отмахиваться от его замечаний: мол, и так все понятно, о чем бы ни говорил отец.
– Напомнить не помешает, – возразил Босх. – Хочешь, я пойду с тобой?
– О нет, ты что!
Мэдди сказала это так, словно Гарри предлагал отправиться вместе с ней на свидание с парнем.
– Ладно, я просто спросил.
Они стояли на задней веранде, и он поджаривал рыбу на маленьком гриле с газовой горелкой. Босх перевернул рыбу и заодно сменил тему разговора.
– Думаю, в воскресенье я вернусь домой, – сообщил он. – Можем поужинать вместе, как сегодня.
– В воскресенье у меня ЗНАК[9], – ответила Мэдди. – Извини.
Ее волонтерство в социальной службе отнимало лучшее время, которое они могли провести вместе – за домашней едой и болтовней.
– Может, и мне заказать ваши услуги? Это лучший способ видеться с тобой по вечерам.
– Пап, ты же знаешь, мне это нужно. Я хочу поступить в Калифорнийский университет и получить стипендию. Все это потом зачтется.
– Знаю, малышка, знаю. Мне грех жаловаться – я сам улетаю в Талсу.
Босх взял вилку и переложил стейки на тарелку. Ужин был готов.
– Тебе обязательно надо ехать, – заметила дочь. – Теперь у тебя каждое дело на счету.
Гарри кивнул. Тут она права.
Когда они возвращались к столу, Мэдди объявила, что хочет вставить себе колечко в нос – чтобы лучше соответствовать роли малолетней выпивохи.
Босх чуть не выронил тарелку.
– Ты хочешь сделать дырку в носу? Там, где никаких дырок не предусмотрено?
– Да, думаю, это будет круто. Потом она может зарасти. Ведь это не на всю жизнь – не тату.
Рыба пахла превосходно, но Босх почувствовал, что аппетит у него пропал.
Глава 14
Босх и Сото отправились в Талсу одиннадцатичасовым рейсом с посадкой в Далласе. Им повезло: они успели на первый рейс, и рядом с ними оказалось пустое место. На свободном кресле поместились папки с материалами по делам Мерседа и Бонни-Брае. Босх планировал использовать время полета, чтобы получше ознакомиться с делом Бонни-Брае, а заодно еще раз просмотреть все отчеты детективов, занимавшихся Мерседом. Он полагал – и опыт подтверждал его мнение, – что ключ к решению большинства дел лежит в деталях. А деталей в обоих случаях было навалом.
Босх решил, что первую часть поездки посвятит досье по Бонни-Брае, а после Далласа перейдет к Мерседу.
В отличие от дела Мерседа, документы по Бонни-Брае не были распределены в хронологическом порядке. Обычно даже в долгих и масштабных расследованиях, не помещавшихся в одну папку, все-таки получалось проследить какую-то последовательность. Детективы сначала заполняли один журнал, потом другой, и в конце концов в следствии появлялась определенная закономерность. Дело Бонни-Брае изначально расследовал отдел по борьбе с организованной преступностью, где имелись свои детективные кадры, занимавшиеся поджогами и связанные с противопожарной службой. Потом следствие начало разветвляться сразу по нескольким направлениям. В первой папке были собраны все данные, связанные с хронологией событий, и отчеты детективов, проводивших следствие. Во вторую поместили подробную информацию о девяти жертвах, погибших во время пожара. Третья целиком посвящалась деятельности «Ла Раса», уличной банды из Пико-Юнион. Четвертая, очень пухлая, содержала результаты экспертизы, посвященной источнику возгорания и распространению огня в апартаментах на Бонни-Брае. В пятую подшили материалы прессы, так или иначе связанные с данным делом. Поскольку все это произошло еще до Интернета, большую часть документов составляли вырезки из газет. Каждая из них хранилась в отдельном конверте, поэтому пятая папка казалась самой толстой.
Первый том более или менее напоминал обычную «книгу убийств», и Босх решил начать именно с него. Пока он просматривал документы, Сото сидела за ноутбуком и составляла отчет по новым данным, объяснявшим их поездку в Талсу. Любая служебная командировка должна быть четко документирована, чтобы оправдать бюджетные затраты. А поскольку капитан Краудер подключил к финансированию инвестиционные фонды, за которые отвечал офис начальника полиции, обосновывать расходы приходилось особенно тщательно.
Большая часть отчетов, лежавших в первой папке, была написана детективом по имени Джек Харрис. Он имел ранг, соответствовавший званию сержанта, и считался старшим следователем в группе из пяти оперативников, которые занимались этим делом. Босх не знал никого из них лично, но о Харрисе кое-что слышал. Теперь он, похоже, ушел на пенсию, но в восьмидесятые и девяностые о нем говорили как об очень перспективном детективе, раскрывшем целый ряд наиболее громких дел. У Босха не было никаких сомнений в его компетентности, и эта мысль лейтмотивом звучала в его голове, пока он рылся в архивах старого преступления, так и не раскрытого за последние двадцать лет. Гарри знал, что у них с Сото очень мало шансов это изменить. Уиттакер и Дюбоз уже объяснили, что тщательно просмотрели все материалы дела, но не нашли никаких зацепок, которые помогли бы взглянуть на него под новым углом. Обычная практика отдела нераскрытых преступлений состояла в использовании последних достижений криминалистики вроде современных технологий анализа ДНК или отпечатков пальцев. Но в деле Бонни-Брае таких улик не было.
Босх не стал делиться своими мыслями с напарницей: боялся, что она примет их слишком близко к сердцу. Он пообещал Сото подробно ознакомиться с досье по Бонни-Брае, но собирался сделать это так, чтобы его помощь Люсии не помешала расследованию дела Мерседа. Командировка в Талсу дала ему возможность осуществить свой план.
Судя по документам, основной ущерб от пожара в апартаментах на Бонни-Брае причинил дым. Сам огонь распространился только в коридоре и подвальном помещении, где стояли огромные мусорные баки и куда сваливали отходы с пяти верхних этажей. Пламя полностью выжгло мусороприемник и вырвалось в прилегавший коридор. Дым от него повалил вверх по лестницам и расположенным выше коридорам. Огонь и клубы дыма отрезали пути отступления детям и учителям, сидевшим в другой подвальной комнате, переоборудованной под частный детский сад.
Дело осталось нераскрытым в основном потому, что происшествие было признано поджогом только через две недели. Когда расследуешь убийство, очень трудно наверстать упущенное время. Дело, не раскрытое в течение первых сорока восьми часов, обычно так и остается «висяком». А пауза в две недели еще сильнее уменьшает шансы.
Задержка была вызвана тем, что эксперты из противопожарной службы вначале сообщили о случайном возгорании. Огонь появился в мусорном контейнере, расположенном под одним из мусоропроводов. По версии экспертов, пожар начался из-за того, что один из жителей бросил в люк тлеющий окурок и тот попал в комок легковоспламеняющихся материалов, уже находившихся в контейнере. Мусор собирались вывезти на следующий день, поэтому стоявшие в подвале баки были набиты почти доверху. Пламя быстро перекинулось на деревянные балки потолка и распространилось по всей комнате. Огонь разгорелся с такой силой, что после того, как потушили пожар, в контейнерах осталась только горстка пепла.