Святое дело - Серегин Михаил Георгиевич 29 стр.


И только когда Карташов вышел, священник откинулся на спинку стула и рассмеялся тихим, шизоидным смехом. Никогда прежде он не имел дела со столь высоким профессионализмом. И теперь он совершенно не был уверен в том, что полученная Карташовым от него информация не будет повернута против своего источника.

Он мысленно перебрал то новое, что прозвучало за три часа беседы, и понял, что принципиальных моментов было несколько. «Первый эшелон» и предположение, что и за ним, еще выше Бачурина по иерархической лестнице, может кто-то скрываться; информация о том, что ни самого Бачурина, ни кого-либо еще чекисты на бывшем пятом отделении бывшего Софиевского совхоза не обнаружили; и неведомая «машинка».

И чем дольше священник размышлял, тем больше приходил к выводу, что заданный между делом вопрос, а не упоминалась ли в разговорах эта самая «машинка», имеет для Карташова принципиальное значение. Уж очень вскользь, мимоходом, он об этом спросил, и уж очень внимательным к мимическим реакциям священника был все это время Карташов.

Отец Василий хмыкнул. «Машинкой» могло оказаться что угодно: адская машина террориста, предназначенная для подрыва гражданского либо военного объекта, какое-нибудь новомодное изобретение в сфере компьютерной техники и программирования или даже просто кодовое название для того, о чем священник и понятия не имеет.

И тут ему стало плохо. Отец Василий не был ни дураком, ни окончательным лохом и четко осознал три вещи. Первая – если о неведомой «машинке» известно Карташову, значит, ФСБ и впрямь контролировала «процесс», а значит, дело напрямую касалось государственной безопасности России. Вторая – если Карташов озабочен ее поисками, значит, в данный момент ФСБ уже ни хрена не контролирует. И третья – если он пошел на столь изощренные психологические ходы, вместо того чтобы просто вызвать попа на допрос, и потратил три часа своего рабочего времени на улыбки и любезности, значит, дела обстоят серьезно. Слишком серьезно.

Священник вскочил, заметался по кабинету, выгнал к чертовой матери не вовремя просунувшего голову в дверь диакона и понял, что его это пугает. Пугает настолько, что даже профессиональное терпение и выдержка уже не срабатывают. Он вышел в церковный двор, сделал несколько кругов вокруг храма и вдруг осознал, что идет, нет, почти бежит по направлению к автобусной остановке. Ему было слишком страшно: за Ольгу, за Мишаньку, за весь этот долбаный город!

Уже позже он поймет, что было невероятной глупостью идти к Анзору вот так, в рясе, да еще средь бела дня. Это вообще было дурацким шагом. Но в тот момент он себя контролировал плохо.

Священник запрыгнул в подошедший автобус и добрался до района, в котором жили многочисленные анзоровские родичи, стремительно пересек наискосок огромный, давно превращенный местным кирпичным заводом в гигантскую помойку пустырь и кинулся к знакомым воротам.

На той стороне ворот спросили, кто это, открыли, удивились и провели его в гостиную. Священник вошел и обомлел.

Ольга, одна, без Мишаньки, сидела на диванчике рядом с Мадиной, и обе были тихи и задумчивы. Анзор, вместо того чтобы «рубить капусту» в своем кафе да еще в самый сезон, стоял у окна и нервно кусал свисающий ус. А посреди гостиной стоял мрачный, но, похоже, вполне вменяемый Виктор Сергеевич Бугров.

Отставной капитан кивнул попу и продолжил:

– Ты, Анзор, головой подумай. Сам знаешь, до царя далеко, до бога высоко. И если Щеглов сказал, всем встать под знамена, значит, так оно и будет. А твой Артур ничем не лучше других. Отзанимается свое, строевым с ним походим, приемам рукопашного боя научим, в противогазе побегает и пойдет он следующей осенью служить, как миленький...

– Артур в университет пойдет, – сглотнул Анзор.

– Дурак ты, Анзор, прости господи, – мелко перекрестился Бугров. – По-другому и не назовешь! Я же тебе все объяснил! Для Артура, как для участника незаконного военизированного формирования, только одна дорожка проторена – в зону. И Щеглов это устроить может. Он мне прямо сказал – ни один не отмажется; или пусть на деле докажут, что они сознательные и законопослушные граждане, и тогда я еще посмотрю... или в прокуратуру и под суд!

– Постой, Виктор Сергеевич, – встревожился отец Василий. – Что, так прямо и сказал?!

– А то ты Щеглова не знаешь? – устало вздохнул Бугров. – Был он дураком, дураком и остался. Думаешь, мне в радость по домам ходить? Да только пока он над нами поставлен, ничего мы не сделаем...

Это была чистая правда.

– Вот они, списки, у меня на руках, – тряхнул стопкой бумаг Бугров. – И по каждому человечку я персонально отчитаться должон. Отмазка только одна: если по осени в армию уходит. А кто нет, милости просим ко мне...

Отец Василий понимающе кивнул. У Щеглова и на субботники до сих пор в добровольно-принудительном порядке ходили, и на Первое мая, правда, теперь под другим названием...

– Постой, Витя, – внезапно озаботился он. – Ты что, сам по всем адресам ходишь?

– Не-е... – отмахнулся Бугров. – Ребята мои ходят, а я только там, где у них не получается...

Отец Василий подумал и признал, что это разумно.

– Он прав, Анзор, – цокнул языком священник. – Лучше Артуру у Бугрова дважды в неделю отмечаться, чем в черные списки попасть. Насчет зоны не знаю, но что в университет пацану дорогу перекроют, это точно.

– На платное устрою, – мрачно возразил Анзор. – Там не перекроют.

– Если Щеглов захочет, то по области он везде перекроет, – подала голос Ольга. – Или подальше от дома придется Артура учиться отправлять – в Москву или Питер. Решайся, Анзор...

Анзор недовольно буркнул и снова отвернулся к окну. Посылать сынишку учиться за тридевять земель он не хотел, а представить себе любимого умненького Артурчика в тельнике и камуфляжных штанах ему было сложновато. Но шашлычника загнали в угол.

Бугров и священник ждали.

Во дворе громко хлопнула калитка, тявкнула и тут же пронзительно завизжала беззлобная дворовая собака по кличке Пушок, скрипнула входная дверь, священник вздрогнул и резко повернулся к двери.

В проеме стоял, недобро ухмыляясь... Чичер.

– Привет, поп, – сглотнул он. – Вот и свиделись...

Чичер изогнул шею.

– И баба твоя, как я посмотрю, здесь... Так что, никуда тебе не деться... Поехали.

– Что тебе надо, Чичер? – каменея от напряжения, поинтересовался отец Василий.

– Я с тобой разговор интересный не договорил, поп.

Стоящий рядом со священником Бугров тяжело и неровно задышал. Конечно же, он узнал помощника своего главного конкурента – Бачи. И видел, что прямо сейчас, на его глазах, этот бандюга угрожает его главным жизненным устоям в лице священника.

– Я не понял, ты что, урка, на православную церковь лапу задираешь? – сквозь тесно сжатые зубы поинтересовался Бугров.

– Я не с тобой разговариваю, – отвадил отставного капитана Чичер и посторонился.

Из-за его спины вышли и встали по бокам два парня: те самые, что всего-то сутки назад уже «отметились» профессиональным похищением священника; те единственные двое изо всех «чичеровцев», кого отец Василий опасался всерьез.

– А ну, пошли вон! – опережая возмущение хозяина дома, двинулся вперед Бугров. – Салаги!

– Подожди, Витя, – перехватил его за рукав отец Василий. – Здесь разговор серьезный. И люди серьезные...

Бугров пожевал губами и расслабился. А точнее, сделал вид, что расслабился. Вероятно, внезапная реакция отца Василия подсказала ему, что лучше впопыхах на рожон не лезть.

– Не получится у нас разговора, Чичер, – отказался от навязанной ему провокации священник. – А хочешь поговорить, так я тебе обещаю, будешь говорить, да только не со мной, а там, где тебе и положено быть, в СИЗО.

– Сначала я с тобой дела закончу, – ухмыльнулся Чичер и кивнул своим бойцам.

Те двинулись вперед, и священник вместе с Бугровым быстро разошлись в разные стороны и приняли боевые стойки. Парни мгновенно отреагировали и сместились в сторону священника, и отец Василий даже цокнул языком от неудовольствия – драться бок о бок с женщинами и ни в чем не повинным Анзором, рискуя ими, было не с руки.

– Анзор, уведи женщин, – бросил он через плечо и тут же поставил блок: чичеровские бойцы били без предупреждения.

Парни отскочили и снова резко сократили дистанцию. Они явно «пробовали» его, смотрели, изучали, на что он способен. Запоздало вмешался Виктор Сергеевич, оттянувший одного из бойцов на себя, священник резко пошел на встречное сокращение дистанции и чуть не сбил «своего» с ног. Но именно, что «чуть» – парень мгновенно отреагировал и своевременно переместился.

«Нахрапом этих ребят не взять!» – мгновенно сообразил отец Василий.

Сзади шмыгнули в соседнюю комнату женщины, за ними поспешил Анзор, а Чичер стоял в дверном проеме и наблюдал. И пока ни во что не вмешивался.

– Оп-па! – крякнул Бугров и швырнул своего противника на пол, и в тот же миг получил от него мощнейший удар ногой в живот из положения лежа, пошатнулся и осел на колени. Чичер улыбнулся – «по очкам» отец Василий и Виктор Сергеевич определенно проигрывали.

«Нахрапом этих ребят не взять!» – мгновенно сообразил отец Василий.

Сзади шмыгнули в соседнюю комнату женщины, за ними поспешил Анзор, а Чичер стоял в дверном проеме и наблюдал. И пока ни во что не вмешивался.

– Оп-па! – крякнул Бугров и швырнул своего противника на пол, и в тот же миг получил от него мощнейший удар ногой в живот из положения лежа, пошатнулся и осел на колени. Чичер улыбнулся – «по очкам» отец Василий и Виктор Сергеевич определенно проигрывали.

И тогда священник пошел на хитрость. Он отступил к дивану, а когда оба противника последовали за ним, оставив Бугрова за спиной, отец Василий навязал многоходовую «игру» с ложными выпадами, уходами и перемещениями. Но оставшийся за спиной бойцов Бугров непонимающе тряс головой, покачивался, даже схватился рукой за кресло, но встать с колен не мог.

Священник пропустил один удар, второй, ударил снова, опять пропустил... Ему почти удалось вывести одного из бойцов из строя, но опять-таки «почти». Боец на удивление быстро оклемался, и попу снова пришлось выдерживать эту чудовищную по своей нагрузке «игру».

В кармане у Чичера затренькал мобильник, один из бойцов на долю секунды отвлекся, и священник мгновенно воспользовался этим и сшиб его с ног. Второй сразу же отступил. Но Бугров уже поднялся с колен, и вдвоем с попом они быстро зажали в угол и второго. «Господи! Лишь бы Чичер не подключился!» – мелькнула в голове отца Василия отчаянная мольба.

– Уходим! – распорядился Чичер, стремительно и мощно поставил упавшего на ноги и так же стремительно двинулся к выходу.

Снова завизжал во дворе, видно, попавший под ноги, ни в чем не повинный Пушок, снова хлопнула калитка, а священник и Бугров стояли и недоуменно переглядывались.

– Не понял! – мотнул головой Бугров. – Что за цирк?

– Ты думаешь, я сам что-нибудь понял? – невесело хмыкнул поп и промокнул разбитую губу рукавом рясы.

Бегство было настолько внезапным и внешне немотивированным, что оставалось лишь развести руками.

Сзади и сбоку от них с грохотом полетели на пол стекла, в дверях вырос человек в «бронике», и священник с ужасом осознал, что со всех сторон на них смотрят черные стволы.

– Всем на пол! – заорали от входа.

Бугров и поп рухнули, как стояли.

– Ноги врозь! Руки за голову!

Священник торопливо исполнил команду.

– Готово?

Голос был знакомый.

По комнатам загрохотали тяжелые армейские ботинки, кто-то сдвинул в сторону диван, заглянул в лицо священнику, а потом и Бугрову...

– Его здесь нет.

– Вижу, – все тем же знакомым голосом зло произнес подполковник ФСБ Карташов и внезапно перешел на крик: – По машинам! Первое на мост! Второе на трассу! Третье – соцгородок!

Отец Василий бросил взгляд в сторону дверей. Бронированные и камуфлированные ребята исчезли.

– Встать! – жестко скомандовал Карташов. – Давно он ушел?

– Чичер? – сглотнул поднимающийся с пола священник.

– Да! Вашу мать!

– За четверть минуты до вас. Им по мобильнику позвонили...

Карташов снова матюгнулся и исчез за дверью. Из соседней комнаты осторожно выглядывал Анзор.

– Блин, мужики, – расстроенно произнес он. – А кто теперь мне стекла будет вставлять?

– Руки есть, вставишь, – мрачно отреагировал Бугров. – И чтоб пацан твой завтра после школы был на построении, в школе место сбора уже знают.

Анзор печально кивнул.

* * *

Оставлять Ольгу с Мишанькой у Анзора отец Василий уже не хотел. Особенно увидев, как рады домашние Ольгиному отъезду. Хотя понять их было можно: натерпелись люди страху.

И поэтому он быстро отвез жену и сына в больницу к Косте и поручил главврачу. Костя удивился, но возражать не стал. Наверное, потому, что ему оставаться каждый вечер одному в его огромном пустом доме было еще хуже. А отец Василий вышел из больницы и побрел по городу, осмысливая то, что увидел.

Теперь сомнений в том, что на Чичера в органах кто-то работает, не оставалось. Причем, не просто в органах, а конкретно в московской группе. Кто именно, судя по всему, не ведал даже Карташов.

Это объясняло неуязвимость мерзавца районного масштаба; это же означало, что Чичера будут предупреждать всякий раз, а следовало из этого то, что Чичер будет опасен еще неопределенное время, а поп все это время будет дергаться на всякий шорох и спать вполглаза. Его это ни в коей мере не устраивало.

И тогда он плюнул на все свои страхи и субординацию, прикинул свои реальные возможности и прямиком отправился в Союз ветеранов.

* * *

– Вы что, батюшка, хотите и нас в это дерьмо втянуть? – с ужасом посмотрел на священника председатель Союза.

– Да, – признал отец Василий. – Там работы немного. А чекистам я доверять не могу.

– И речи быть не может, – затряс головой председатель. – Мои ребята свое отмантулили. Пусть его ищут те, кому положено.

– Я же не заставляю вас собственноручно этого подонка ловить, – усмехнулся священник. – И сам я этого делать не собираюсь. Но чекисты могут и облажаться, а я точно знаю, где могли остаться его следы.

Он не хотел говорить о своих главных подозрениях в адрес чекистов – зачем человека пугать...

– И где эти следы? – попытался съязвить председатель Союза, но вышло это неубедительно – страх выдавал его с головой.

– Восьмое отделение Софиевского совхоза, – прокашлялся отец Василий. – На складах с порченым комбикормом. Вонища, конечно, там жуткая, но Чичер там был и даже что-то делал.

– И вы думаете, чекисты могли что-то пропустить? – подключился к разговору молчавший доселе заместитель председателя. – Ну, в смысле, не заметить...

– Конечно, – хмыкнул священник. – Вспомни сам, как из Афгана джинсы вывозил... Вспомнил? А ведь шмонали...

Насчет джинсов отец Василий брякнул наугад. Но попал в точку. Зампредседателя покраснел от удовольствия.

– Особисты бы в жисть их не нашли...

– О чем и разговор, – кивнул священник. – Так что давайте созывайте ребят и поехали прочесывать...

– Исключено, – решительно покачал головой председатель. – И не мечтайте.

– Жаль, – приподнялся над столом отец Василий. – Только вы, кажется, забыли, что именно вы и дали дорогу этим ребятам: и Баче, и Чичеру. А раз так, то и моя совесть будет чиста.

Ветераны недоумевающе уставились на попа.

– Вас ведь Карташов про денежки Бачины спрашивал? – ехидно поинтересовался поп.

Мужики густо покраснели.

– Ясно, что спрашивал, – устало махнул рукой священник. – И спрашивал, и обещал глаза закрыть, если следствию поможете... Вот только я вам такого обещания не давал, и на суде обязательно выступлю. Возможно, с собственным иском.

Мужики офигели. Такой подлости они от местного священника никак не ожидали. Разумеется, Бача покровительствовал Союзу. И квартиры наиболее заслуженным, то есть, нужным, членам Союза покупал, и в бизнесе участвовал... Чтоб не задавали лишних вопросов. И если фээсбэшники и могли сдержать обещание и в награду за сотрудничество с органами следствия закрыть глаза на некоторые грязные денежные вопросы, то ведь поп и впрямь такого обещания не давал. А значит, финансовое благополучие Союза могло треснуть по швам.

– Ну, ты... Ну, вы... – не мог разродиться председатель.

– Все просто: если поможете, значит, и я шорох наводить не буду, – пожал плечами отец Василий. – А не поможете... что ж, я предупредил.

Воцарилось молчание. Тягостное. Долгое.

– Ладно, – выдохнул, наконец, председатель. – Когда едем?

– Сегодня.

* * *

Отец Василий поехал в отделение на своей машине. Конечно, угнаться за новенькими «Рено» и «Мерседесами» верхушки Союза он не мог, а потому все эти «Рено» и «мерсы» послушно телепались за ним в хвосте, а водители, надо полагать, на первом десятке километров исчерпали весь свой запас ненормативной лексики. Но не считаться с волей председателя они не могли, а воля была выражена до предела ясно – батюшке, как человеку, безусловно, хорошему, да и просто нужному, надо помочь.

Потом были все те же склады с перепревшим комбикормом, шесть часов беспрерывного и очень тщательного досмотра окрестностей, матюги, ненужные вопросы и снова матюги, а потом даже священник был вынужден признать: это пустышка. Да, Чичер здесь был и, судя по словам одного из его людей, даже принимал какой-то неведомый «груз», но теперь на складах пусто, на близлежащей свалке сельхозтехники пусто, и вообще во всех окрестностях пусто.

– Ну что, батюшка, еще какие-нибудь поручения будут? – не без издевки поинтересовался взопревший и насквозь провонявший комбикормом председатель.

Священник печально покачал головой.

– Тогда мы поехали, – хмыкнул председатель и повернулся к своим ребятам. – Поехали, мужики!

Парни, все два десятка, забрались в машины, и вскоре машины, подняв тучу пыли, скрылись за ближайшей рощей, а священник остался один. Медленно садилось за горизонт огненно-красное солнце, свиристели птахи, пахло комбикормом и навозом...

Назад Дальше