Первым на дым, появившийся с правой стороны дороги, обратил внимание снайпер Карл Дейтон:
– Что-то горит, сэр. Ориентировочно меньше трех миль на северо-запад.
Пока Боб изучал через окуляры бинокля пылающие постройки, видимо бывшие когда-то фермой, «впередсмотрящий» Дейтон вдруг заорал:
– Сэр, ребенок!
Это была девочка. Она брела, спотыкаясь, вдоль хайвэя, не обращая внимания на проносящиеся машины, и была похожа на худенького белокурого ангела, попавшего под грузовик. Ноги ребенка были разбиты в кровь, значит, шла она давно, и никто, никто не остановился ей помочь или хотя бы вызвать полицию и «Скорую»… Говорить малышка не могла, только жалобно скулила, умоляя не трогать ее и ее семью. На теле девочки не было ни одного живого места, так сильно она была избита. А засохшая кровь и синяки на внутренней стороне бедер свидетельствовали о жестоком, возможно, неоднократном изнасиловании.
Отвезя ребенка в больницу, Хитли решил отправить разведгруппу к горящим строениям, выделив ей один из бронеавтомобилей. Возможно, именно оттуда и шла девочка. Вызвалось шесть бойцов во главе с его новым заместителем агентом Уэсли Гордоном.
Связь, несмотря на постоянные помехи, работала сносно, поэтому Боб услышал удивленные интонации в голосе Гордона, когда тот связался с ним минут через десять:
– Сэр, здесь… ммм… такое… лучше вам увидеть самому…
Отца семейства, трех его детей и жену просто освежевали. Сняли кожу, как снимают с животных на бойне. Предварительно размозжив суставы на ногах и отрезав языки, чтобы не смогли уползти или закричать. У отца и мальчика лица были сожжены паяльной лампой. Женщина и девочки многократно изнасилованы, половые органы у всех разорваны. Над изуродованными телами с жужжанием кружили сотни жирных мух. Рядом, на позавчерашней газете, лежали рабочие перчатки, заскорузлые от крови. Вот так.
– Сюда их вытащили умирать, а началось все там, – Уэсли махнул рукой в сторону горящих построек. – Посмотрите на кровавый след, он…
– Я все вижу, Уэсли! – грубо оборвал Боб своего зама. – Вызывайте местного шерифа или городскую полицию Гилберта. «Скорая» здесь уже не поможет.
– Связи с полицией нет, сэр. Вся полицейская волна забита помехами, похоже, ее специально глушат.
– Их звали Маккол, сэр, семья Маккол. – К Бобу Уэсли подошел один из спецназовцев. – На почтовом ящике написано.
Хитли почувствовал внутри горла какой-то твердый комок. Стало нечем дышать… Обычные американцы, трудяги, хребет Америки. А их, как баранов, как свиней, зарезали в собственном доме.
– Какие-нибудь следы есть?
– Так точно. Автомобильные, и много. Они уехали туда, на юг. Ферма на отшибе стоит, хоть и у дороги. Возможно, это были сезонные рабочие…
– Возможно, возможно… – Хитли поднял глаза на своих бойцов. Шесть пар глаз внимательно смотрели на своего командира. Пришло время поговорить, поговорить о очень важном.
– Такие твари жить не должны. Это даже не бандиты, бешеные звери, которых надо уничтожать без пощады, – говорил Боб без истерики, даже не повышая голоса, но у всех слушавших его бежали мурашки вдоль позвоночника. – Всю ответственность я беру на себя.
– Ты что, командир? – удивился Гордон. – Здесь стукачей из отдела омбудсмена и внутренней безопасности нет. Никто на тебя ответственность сваливать не будет, чтобы зад свой прикрыть.
– Значит, так, продолжаем двигаться на Феникс, приказ из Бюро никто пока не отменял. Но маршрут поменяем, не нравится мне молчание полиции из Гилберта. Пойдем прямо через город. Возражения или вопросы есть?
Через Гилберт прошли, словно на параде. Чиканос, методично грабившие город и соорудившие баррикаду в центре, увидев внушительную колонну автомобилей ФБР, мгновенно рассеялись. Проблемы это не решало, но в данный момент Хитли был доволен и таким результатом.
– Вы что, уезжаете, специальный агент Хитли? – с негодованием накинулся на него шеф городской полиции. – У меня всего сотня патрульных офицеров и два десятка детективов! У вас же – полсотни лучших в США специалистов по борьбе с терроризмом. Так помогите нам!
– Обещаю, шеф Ругер, едва обстановка прояснится, сюда прибудут подразделения полиции штата.
– Вы не понимаете, Хитли. Здесь война. Те крысы, которых вы разогнали, это мелочь. У них даже оружия нормального нет. За ними придут другие. Вы слышали про тюрьму в Юме? Про прорыв границы? Знаете про бои в центре Феникса? А теперь поймите меня, Боб, мне нечем защитить людей. Пистолеты и дробовики патрульных против наемников наркокартелей и их вооружения просто ничего…
– Сэр, мы останемся, – сказал Гордон, когда Боб поделился с бойцами подробностями разговора с шефом Ругером. – Хотя нас только восемь, но если занять крышу городской больницы, сможем простреливать все окрестности. Больница – здание капитальное, со времен «холодной войны» есть бомбоубежище, склады гражданской обороны, мощный дизель-генератор. Если вместе с ребятами Ругера создать здесь круговую оборону, с месяц сможем продержаться.
– Надеюсь, мы придем на помощь быстрее. Береги людей, Гордон, и не жалей патроны. Мы пришлем еще людей.
До Феникса добрались без приключений, если не считать нескольких попыток обстрела конвоя. Город казался мертвым. Сгоревшие, перевернутые машины загораживали улицы, где-то на северо-востоке, судя по звукам, шла интенсивная перестрелка. Именно стрельба давала осознание того, что в городе еще остались живые. Покойники друг в друга не стреляют.
Здание полевого офиса ФБР на Ист-Индианола-авеню напоминало осажденную римскую крепость, которую неоднократно пытались взять штурмом варвары. Ни одного целого стекла, выщербленные пулями стены, выбитые выстрелом из РПГ входные двери, сгоревшие автомобили на стоянке. Трупы людей вокруг здания придавали этой картине оттенок полного сюрреализма.
Когда бойцы Хитли осторожно, прикрывая друг друга, пересекли брошенную автостоянку, обходя начавшие разлагаться от жары тела, из окна здания раздался предупредительный выстрел, и голос, усиленный мегафоном, заорал на всю округу:
– Стоять! Не приближаться к федеральному зданию! Идентифицируйте себя!
Хитли хмыкнул и, сложив ладони рупором, проорал в ответ:
– Ты идиот? Я, федеральный агент, должен орать на весь Феникс свой идентификационный номер? Делать услугу террористам? Совсем от страха обезумел?
Через минуту в дверном проеме появился незнакомец в армейском пятнистом бронежилете с АК через плечо. При ближайшем рассмотрении это оказался румынский PM md 65, клон русского АКМС с дополнительной деревянной ручкой и металлическим складывающимся прикладом. Бойцы Хитли тут же взяли незнакомца под прицел, но тот, не обращая на них внимания, подошел ближе. На незнакомце была белая, нет, точнее, когда-то белая, рубашка.
Незнакомец проскользнул за стоящий на стоянке «Шевроле Тахо» и уже оттуда прокричал:
– Нужен один человек для идентификации вашей группы, сэр! По-другому никак, иначе будем стрелять.
Боб поправил шлем и зашагал к стоянке, ощущая направленные на него стволы. Делать было нечего, лучше рискнуть самому, чем развязать разборки между сотрудниками Бюро.
Вскоре Хитли уже сидел в кабинете Найджела, отхлебывал гнусный кофе и внимательно слушал рассказ о двух прошедших сутках.
– Откуда у вас такое мощное оружие? Что-то не припомню, чтобы чем-то подобным вооружали полевые офисы Бюро.
Флэтчер ухмыльнулся, расправил огромные плечи. Было видно, что он доволен вопросом:
– Конфискованное. Тут склад изъятого оружия, почти целый этаж. Чего только нет. Вот благодаря ему и отбились.
Боб согласно кивнул. На три десятка агентов и «технарей», сидящих в здании ФБР, приходилось целых три пулемета, два М249, один невесть откуда взявшийся ПКМ, а также несколько десятков «калашниковых» различного производства – китайских, болгарских, румынских. Плюс стандартные М4, германские НК5 и даже один израильский «Tavor» с оптикой.
Из рассказа Флэтчера следовало, что неизвестные боевики атаковали здание после того, как полиция дубинками и слезоточивым газом разогнала толпы чиканос, громящих магазины. Боевики выбили двери, попытались ворваться в здание, но были отброшены шквалом огня из автоматического оружия. Атаковали еще несколько раз, но очень бестолково. Отбились легко. Потом боевики издалека стали обстреливать здание из РПГ и снайперских винтовок, а час назад исчезли, словно растворились.
– Какие потери?
– Убито шесть агентов и трое из технического персонала.
– Что с полицией? Есть связь с департаментом?
– Нет. Ни с ADPS, ни с мэрией, ни с губернатором, ни с Вашингтоном. Последние новости были почти десять часов назад.
– Какие новости?
– Плохие, агент Хитли. Во-первых, отряд SWAT полицейского департамента угодил сегодня ночью в засаду. Вернувшись из Тусона, ребята отправились на прочесывание окрестностей города. А там их уже ждали от ста до двухсот боевиков. Засада была устроена по всем правилам военного искусства. Бой шел почти всю ночь, SWAT почти полностью уничтожен. Мы сидели в осаде здесь и ничего не могли сделать.
– Поэтому и попросили срочно вызвать нас?
– И поэтому тоже… Теперь вторая новость. – Шеф Флэтчер протянул Бобу прямоугольник из плотной бумаги песочного цвета: – Шифрограмма из штаб-квартиры Бюро.
Первое, что бросилось в глаза, это язык шифрограммы. Лаконичный, емкий язык военного приказа – без слюнявых экивоков и двусмысленностей:
«Обеспечить обнаружение и нейтрализацию лидеров организованных преступных сообществ, находящихся на территории штата Аризона. Применять при нейтрализации весь арсенал средств, имеющихся в распоряжении специальных агентов».
– Работаем на уничтожение? – прочитав, спросил Хитли.
– Обязательно. Только поздно. Слишком долго телились в Вашингтоне. Теперь любая вылазка против бандитов превращается в войсковую операцию. Их слишком много, и без армии не обойтись. Проклятье, получи мы эту шифрограмму утром третьего августа, этого дерьма можно было избежать!
– Кстати, об армии, что слышно из Европы?
– Не знаю. Не до этого было. Но, перед тем как у нас вырубился Интернет, успел посмотреть, что русских остановили на основных направлениях и утюжат авиацией.
– Дай бог, как говорится… Что, кстати, со связью? Почему постоянно рвется?
– Наши яйцеголовые электронщики говорят, что причина в мощных вирусных атаках на компьютерные системы управления. Ну и бандитские самодельные глушилки. Они примитивны и маломощны, но дешевы и их много. За полсотни баксов такую соберут из китайских запчастей прыщавые студенты любого колледжа.
– Думаете, весь этот бардак могут организовать русские?
– Вполне. Это их почерк, загребать жар чужими руками.
Стаканчик кофе, стоящий на столе Найджела, стал слегка вибрировать. Боб с оцепенением смотрел, как он дрожит все сильнее, и явно слышал нарастающий звук летящего вертолета.
– Прибыла кавалерия! – удовлетворенно сообщил Найджел и улыбнулся. – Быстро они!
– Надо посмотреть. Главное, не допустить дружественного огня.
Хитли приподнялся в кресле и вместе с Флэтчером вышел из кабинета в узкий коридор, протискиваясь мимо опрокинутого стола секретаря. Тревога кольнула его в грудь, когда ему оставалось совершить до окна еще один поворот. «Что-то здесь не так», – кричала интуиция, и Боб на секунду остановился, пропустив вперед Флэтчера.
– Вот и наши птички! – заорал кто-то в коридоре.
Похоже, «Кобры»! То бишь пилоты двух AH-1 «Cobra», угнанных сегодня утром с авиабазы Национальной гвардии Аризоны. Совсем недавно они служили в колумбийской армии и честно выполняли свою работу, но, когда до пенсии остается меньше двух лет и тебе предлагают сумму, в несколько раз превосходящую твою годовую зарплату, мало кто откажется от такого соблазна. Тем более, вдуть наглым янки, считающим себя хозяевами мира, всегда приятно.
Для удара по зданию полевого офиса не стали применять дорогостоящее управляемое оружие. Тридцать две тяжелые неуправляемые ракеты «Зуни», взятые на той же авиабазе, превратили здание в кучу пылающих обломков, зацепив заодно несколько жилых домов. Стрекоча двигателями, «Кобры» отправились южнее, к еще сопротивляющемуся Департаменту полиции.
Берлин. Фронау. 6 августа
«Беда одна не приходит», – с раздражением думал Бруно Вагнер, пытаясь объехать невесть откуда образовавшуюся пробку на въезде в район Фронау. Впереди и сзади все было забито машинами, возмущенно сигналящими друг другу. Бруно хотелось закурить, но он сдержал себя. Уже три месяца, по настоянию своей молодой любовницы и по совместительству секретаря Магды, Вагнер бросил курить. Стало легче дышать, но повысилась нервозность. Вот раньше выкуришь сигаретку, нервы вроде успокоятся. Как бы сейчас не помешали хоть несколько затяжек, тем более учитывая, какая у него работа и что сейчас творится…
Во-первых, из-за чертовой войны резко сократилось число клиентов его адвокатского бюро. Подавляющее число дел, которые он вел, относились к несчастным мигрантам, третируемым расистски настроенными полицейскими и управдомами.
Мигранты, возмущенные ущемлениями их прав, жаловались в комитет омбудсмена или напрямик в берлинскую прокуратуру. Там сидели верные друзья Бруно, и вскоре интересы «ущемленных» уже защищал он или адвокаты из его конторы. За государственный счет, естественно. В последнее время Вагнер чурался повседневных, скучных дел, занимаясь лишь наиболее резонансными. За них платили гораздо больше, но это было не главное. Куда важнее, что росла его популярность.
В ближайшее время Бруно собирался оставить адвокатскую деятельность и уйти в политику. Сначала стать депутатом бундестага от СДПГ. А там посмотрим, может сложиться неплохая политическая карьера… И надо же, только размечтался, все полетело к черту. Когда русские рвутся в глубь Европы, избиратели тут же забывают о политике и начинают думать о собственной заднице. Это понимают даже толковые мигранты из Ирака и Турции, так что большинство постоянных клиентов уже слиняло из Берлина и окрестностей. Благо, Европа большая и единая.
Во-вторых, пользуясь войной, совершенно обнаглела полиция. Берлинские легавые, несмотря на тщательную идеологическую обработку и постоянные проверки, на деле оказались настоящими нацистами. Вопреки всем усилиям бургомистра Воверайта, федеральная полиция учинила все-таки в Кройцберге натуральный антимусульманский погром. Видите ли, искали террористов, расстрелявших автобус. А кто сказал, что это сделали мусульмане? Какие доказательства?
Вагнер хлопнул рукой по кожаной оплетке руля. Можно поставить десятку евро против одного цента, что бойню в Фюрстенвальде учинили сами русские. В качестве повода для начала войны. Так же сделал в свое время Гитлер, организовав провокацию в Глейвице. У всех нацистских мерзавцев одни и те же грязные приемы.
В-третьих, война сама по себе была проблемой. Нет, Берлин никто не бомбил и не обстреливал, но это пока. Что будет дальше? Авиабазы США и люфтваффе русские ракеты планомерно превращают в бетонное крошево, почему им не взяться за Берлин?
Серьезные проблемы с Интернетом и телевидением – уже больше недели, по слухам, действует какой-то новый, чрезвычайно живучий и агрессивный компьютерный вирус «Аларих». Опять же, говорят, что русские его вбросили во Всемирную паутину. Одни слухи, сплетни, дешевые пропагандистские ролики и при этом минимум полезной информации. Цензура…
Хотя если обыватель узнает малую часть правды о положении в Польше, начнутся паника и безумие. Миллионы немцев кинутся на запад, спасаясь от надвигающихся русских. Транспортная система рухнет в одночасье, а следом последует власть. В нынешнем информационном обществе маленький слушок, любой призрачный намек может вызвать приступ сумасшествия у целой нации.
У Вагнера было огромное количество знакомых в политическом истеблишменте, которые владели полной информацией о делах на фронте. А дела там были плохие, если не сказать хреновые. «Важные друзья» Бруно откровенно говорили, что, если в ближайшие двое-трое суток не удастся остановить продвижение русских и как следует наподдать им с помощью американцев, войну можно считать проигранной.
– Что, так быстро? – удивился Бруно, глядя на своего собеседника Карла фон Шверина, служившего гражданским специалистом в Министерстве обороны и только вчера прилетевшего из Познани.
– Конечно. Сейчас все происходит очень быстро. Будем надеяться, что генерал Неринг все-таки их остановит.
– Железный Густав? Да он же нацист! – воскликнул удивленный Вагнер.
– Да хоть каннибал! Главное, пусть вместе с американцами отбросит русских от Одера. Ты не понимаешь, Бруно, что происходит. Или сюда придут русские, которые всех возьмут за горло, или такие, как Неринг и Беркли, отправят «иванов» обратно к медведям и самоварам.
– Ты не думаешь, Карл, что после того, как «иваны» уберутся восвояси, публика, подобная Нерингу, возьмет нас за глотку. Любая война – это неминуемое усиление армии и спецслужб.
– Не возьмут. Американцы не позволят. Да и гражданское общество…
– Смешно слышать от тебя про американцев, Карл… В самих США обстановка хуже, чем в Польше. Или вы, сидя в Познани, об этом не знали?
После взаимной пикировки разговор уже не складывался, и фон Шверин, наспех допив кофе, отчалил по своим министерским делам.
Недовольный Бруно сел в «Мерседес» и, как назло, попал в пробку. Прямо на въезде в район Фронау, где располагалась его уютная вилла. Пока ехал, пришло в голову простое решение: бежать из Берлина. Можно на запад, но лучше – на юг. В Баварию, к примеру, или в Швабию.
«Точно, поеду в Штутгарт, – подумал Бруно. – Давно пора навестить Юргена Хааса, закадычного студенческого друга, ныне владельца небольшой частной радиостанции, гоняющей рок-н-ролл и хеви-метал…»
Пока «Мерседес» полз в пробке, Вагнер пытался понять причину ее возникновения. Протолкавшись к перекрестку, все понял: опять легавые кого-то ловят. Мало им было облав в Кройцберге, теперь шутцманы врываются в элитные районы.