«Точно, поеду в Штутгарт, – подумал Бруно. – Давно пора навестить Юргена Хааса, закадычного студенческого друга, ныне владельца небольшой частной радиостанции, гоняющей рок-н-ролл и хеви-метал…»
Пока «Мерседес» полз в пробке, Вагнер пытался понять причину ее возникновения. Протолкавшись к перекрестку, все понял: опять легавые кого-то ловят. Мало им было облав в Кройцберге, теперь шутцманы врываются в элитные районы.
Возмущенно загудев клаксоном, Бруно протиснулся вперед, мимо полицейского «Фольксвагена», увидев мельком в парке, между деревьями, санитарную карету, людей в белых халатах и пластиковые мешки, лежащие на земле.
Не стал останавливаться, очень торопился. Из машины удалось чудесно, с первого раза дозвониться до экономки фрау Борзиг, десять лет работающей у него, и предупредить о своем отъезде. Осталось заехать домой, собрать кое-какие вещи и… – здравствуй, Штутгарт!
Внутрь гаража Вагнер заезжать не стал, оставил машину снаружи. Открыл дверь, вошел в просторную, со вкусом обставленную прихожую, и свет в глазах померк.
Очнулся он от жуткой боли в голове и конечностях. В первые секунды вообще не мог понять, где находится. Наконец, сообразил, что находится на собственной чистенькой кухне. Окна, несмотря на солнечный день, почему-то закрыты жалюзи. Прошло не меньше минуты, прежде чем Бруно понял, что его крепко связали и посадили на высокий барный стул. Отсюда такая боль в руках и ногах. Герр Вагнер увидел на кухне посторонних. Двое мужчин в темно-синих рабочих комбинезонах. Крепкие, рослые, как на подбор. Можно было подумать, что это команда стриптизеров, вызванных на гей-вечеринку. Если бы не бахилы на ногах и перчатки на руках у каждого. Довершали картину обычные медицинские маски, полностью закрывающие лицо.
Один из незнакомцев сидел в углу, возле холодильника, внимательно рассматривая очнувшегося Вагнера. Другой неспешно что-то раскладывал на обеденном столе. Минимум еще один был сзади – Бруно слышал его тихое дыхание и чувствовал запах дорогого мужского одеколона и дешевого табака. Странное сочетание…
Тот незнакомец, что сидел возле холодильника, громко щелкнул пальцами, привлекая к себе внимание остальных. Человек, возившийся у стола, повернул голову к Бруно и, удовлетворенно хмыкнув, сказал:
– Der guten tag, herr Wagner!
Говорил незнакомец с легким акцентом. Так обычно говорят выходцы из Померании или польские мигранты.
Прежде чем Вагнер успел что-то ответить, ему одним ловким движением заклеили рот скотчем. Бруно промычал и попытался разорвать путы. Бесполезно, крепкие провода лишь врезались в кожу.
Сидящий в углу выдал короткую фразу на каком-то тарабарском, но знакомом языке. Стоящий перед ним кивнул, взял со стола строительный пистолет и снова повернулся лицом к Вагнеру.
«Что они собираются забивать! И зачем класть строительный пистолет на чистый стол?!» – почему-то подумал Бруно, совершенно не понимая, что делает инструмент на кухне.
Стоящий перед ним человек слегка наклонился и, глядя прямо в глаза Бруно, сунул ему под нос огромный оранжевый пистолет:
– Вот это, герр Вагнер, называется гвоздезабивной пистолет Paslode IM 350/90.
Огромный пистолет приблизился к лицу Бруно еще на пару сантиметров.
– Эта штука незаменима для кровельных и монтажных работ. Использует гвозди до девяноста миллиметров. Вы меня хорошо слышите, герр Вагнер? – осведомился говоривший.
Вагнер кивнул. Происходящее ему нравилось с каждой секундой все меньше, к тому же не давал покоя подозрительно знакомый язык сидящего в углу незнакомца. Что-то в этом языке казалось опасным. Через пару минут Бруно все понял и вспомнил…
– У меня и моих друзей будет к вам несколько вопросов, герр Вагнер. Постарайтесь ответить на них максимально правдиво и быстро. Причем честность в данном случае важнее скорости ответа. Чтобы убедить вас в серьезности намерений, позвольте маленькую демонстрацию наших возможностей.
Говоривший резко нагнулся и всадил гвоздь в ступню связанного Бруно. Мозг взорвался фонтаном боли. Вагнер глухо взвыл и забился, словно рыбешка на разделочной доске.
Незнакомец положил пистолет обратно на стол, но так, чтобы Бруно видел его постоянно. Здесь он был прав: Вагнер действительно не мог оторвать взгляда от оранжевой машины для истязания.
– Теперь послушайте меня, герр адвокат. Расскажите, пожалуйста, про муллу Абу-Барака и его друга, врача Керима Месди.
«Господи, это же русские…» – с ужасом понял Бруно, и струйка мочи потекла внутри штанины. А этот варварский язык Бруно слышал во время судебного процесса в Дрездене. Тогда рожденный в России немец буквально раскромсал ножом египтянку прямо в здании суда из-за банальной бытовой ссоры[105]. Контора Вагнера тогда предоставила адвоката для семьи пострадавшей от действий расиста. Посетив оглашение приговора, Бруно слышал, как яростно ругался на русском обвиняемый и как угрожал судье и государственному обвинителю.
Вагнеру эта гневная речь почему-то напомнила его детство. Бруно родился и вырос в Эссене – городе сталеваров и оружейников, и помнил рассказы деда, матери и отчима о жестокой войне с русскими, как бабушка с его матерью на руках спасалась из родной Восточной Пруссии, которую наводнили толпы русских с танками и конями. Почему-то запомнились именно кони. Такими он русских и представлял. Рослыми, бородатыми, в лохматых шапках, с изогнутыми саблями и длинными пиками в руках и сидящими на огромных конях.
Затем была обязательная служба в бундесвере, и новобранец Бруно старательно зубрил ТТХ русской бронетехники, привыкая к мысли, что, если случится война, красные орды пройдут через ФРГ, как нож сквозь масло, стремясь выйти к Ла-Маншу. Позже, с годами, детские и юношеские страхи о войне с русскими ушли. Казалось, навсегда. Сегодня старые детские страхи вернулись. Как и сами русские. Стоят перед ним. Только без коней и сабель. С гвоздезабивным пистолетом.
– Если вы согласны, моргните, герр Вагнер, только сразу предупреждаю: не пытайтесь кричать. У вас в доме хорошая звукоизоляция, так что никто вашего крика не услышит, зато расплата будет мгновенной и очень болезненной. Вы уж мне поверьте, гвозди – это так, разминка. У нас в арсенале есть более действенные способы наказания лжецов и упрямцев. Понятно?
Вагнер зажмурился и активно закивал. Он не будет кричать и звать на помощь. Он бы и дышать не стал, если бы мог. Бруно был готов делать все, что ему прикажут эти незнакомцы, лишь бы они снова не сделали ему больно. Господи, как же болит ступня…
От одной мысли, что с ним могут сделать еще, адвоката мутило.
Скотч сорвали мгновенно, вместе с кусками кожи с верхней губы и прилипшими волосинками. От неожиданности Бруно чуть не вскрикнул. В ту же секунду незнакомец сжал рукой в перчатке его горло, не давая вздохнуть:
– Мы же с вами договорились, герр Вагнер, что вы не будете шуметь. А вы решили тут же нарушить наш договор. Так дело не пойдет. А еще юрист… Хотя все адвокаты – лжецы. Придется вас наказать. За вранье нужно наказывать.
Не отпуская горла, незнакомец резко пнул ногой пробитую гвоздем ступню. Кричать Бруно не мог, поэтому захрипел от боли, и слезы потоком хлынули из глаз…
– Вы еще будете кричать и нарушать договоренности?
Бруно снова замотал головой. Больше всего его поражали спокойствие и вежливость незнакомца. Будто перед ним стояла двуногая человекоподобная машина и задавала вопросы.
– Итак, что вы нам расскажете про господина Али-Барака? – снова осведомился незнакомец, не ослабляя захвата на горле.
Бруно чувствовал слабый запах чего-то пряного, исходящий изо рта говорившего.
Крушение еще одного стереотипа: злодеи не смердели, как животные, не сквернословили и не орали, размахивая кухонными ножами. Видимо, это открытие добило Бруно окончательно. Вагнер живо себе представил, как эта троица отморозков ежедневно, позавтракав, тщательно почистив зубы и побрызгавшись дорогим одеколоном, шла мучить и расчленять несчастных берлинских адвокатов и будущих депутатов бундестага. Мучила – до обеда. Потом шла в бассейн или на теннисный корт, отдыхала, а вечером снова возвращалась к начатому делу.
– Абу-Барак, лидер шиитской общины Кройцберга, был моим постоянным клиентом. У беженцев из Ирана и Ирака часто бывают проблемы с властями. Моя адвокатская контора помогает их решать, – сдавленно прошептал Бруно, задыхаясь от стального захвата на горле.
Захват чуть ослаб.
– Нам это известно. Конкретно интересует ваше общение с Абу-Бараком и доктором Месди 18 июля. Важна каждая минута, каждое слово, герр адвокат. Напрягите память, не заставляйте меня снова делать вам больно.
Бруно испуганно моргнул и стал осторожно, стараясь ничего не путать, выдавать информацию. Вагнер понимал, если спутает время или фразы, ему снова станет очень больно. В пистолете, лежащем на столе, было еще много гвоздей. Пришельцы слушали молча, не перебивая и не поторапливая.
Бруно едва смог закончить повествование – во рту пересохло, и он закашлялся, одними глазами умоляя о глотке воды. Ему сунули бутылку с минералкой, найденной в его же холодильнике. Но едва он успел сделать пару глотков, снова заклеили рот скотчем.
Тот, который допрашивал, отошел к сидящему в углу и что-то тихо ему сказал. Разговор шел на русском языке, так что понять ничего Бруно не мог, да и вряд ли что-то расслышал. Говорили незнакомцы тихо и очень быстро.
Тот, что был в углу, резко поднялся и подошел к Вагнеру. Бруно в ужасе съежился, ожидая гвоздя в конечность или удара по лицу. Но подошедший бить не стал. Только внимательно посмотрел в глаза Бруно и что-то сказал на русском.
Опять сорвали скотч со рта, но Вагнер в этот раз промолчал, ждал подобного хода. Говоривший с ним ранее человек резко задрал Бруно голову и спросил:
– Вы можете сейчас позвонить доктору Месди и вызвать его сюда?
– Да, конечно, он в Берлине, пока никуда не уехал.
– Отлично. Вам сейчас дадут мобильный телефон. И не советую давать нам повод усомниться в вашей лояльности. – Человек в маске красноречиво скосил глаза на стол, где лежал гвоздезабивной пистолет.
Трясущемуся от страха Вагнеру удалось придумать правдоподобную историю про проститутку, впавшую в психоз от передозировки амфетамина, которую снял ночью.
Зная, что Вагнер весьма охоч до элитных ночных бабочек, доктор Месди не удивился и сообщил, что скоро будет.
– Молодец, ситуацию понимаешь правильно. Будешь и дальше послушным мальчиком – проживешь подольше, – сказал разговорчивый незнакомец.
Через полчаса белоснежный автомобиль «Audi Q7», принадлежавший преуспевающему врачу Кериму Месди, остановился напротив дома адвоката Вагнера. Молодой спортивный доктор с «тревожным чемоданчиком» в руках быстрой походкой обошел виллу, направляясь к запасному входу. Так они договорились с Бруно – незачем соседям знать о его визите.
К главе Службы национальной безопасности Блинову экстренная информация, выбитая из Вагнера и Месди, поступила немедленно. Еще несколько часов ушло на то, чтобы обобщить ее, сравнить с данными, полученными от американцев по «личному» каналу связи между руководителями СНБ и Национальной разведки США.
– Не провокация ли это американцев? – усомнился шеф директората контрразведки СНБ генерал[106] Корчагин, после того как вся верхушка службы собралась в кабинете Блинова. – Сейчас американцам очень здорово достается как в Европе, так и дома. В их интересах пустить нас по ложному, скажем, тому же иранскому следу.
– Предположим, что провокация. Что от этого выигрывают американцы? – вступил в разговор Лапников, отвечавший в СНБ за внешнюю разведку.
В отличие от большинства присутствующих, Игорь Иванович Лапников мундира никогда не носил, воинских званий не имел, в разведку попал из дипломатического корпуса. Что, без сомнения, пошло на пользу разведке. Качество информации, поступающей в штаб-квартиру СНБ, резко увеличилось, количество позорных провалов и громких скандалов, с ними связанных, почти сошло на нет.
Естественно, тут же началось скрытое противостояние между разведчиками Лапникова и «профессиональными чекистами» Корчагина. Соперничество между двумя директоратами искусственно подогревалось Блиновым, дабы взаимно улучшить качество работы вверенных ему подразделений.
– На тотальную проверку данных, полученных от спецгруппы Харона и тем более от американцев, уйдет много времени. Возможно, несколько недель. За это время американцы могут быть разгромлены в Европе полностью. Или начнется полномасштабная война в самих Штатах. Не надо считать парней из Лэнгли круглыми идиотами. Они понимают, что их информацию будут тщательно перепроверять. Так есть ли смысл подкидывать нам такую примитивную дезу?
– Что скажут наши борцы с террором? – Блинов обращался на этот раз конкретно к генерал-лейтенанту Уланову, возглавлявшему директорат по борьбе с терроризмом.
Как и сам Блинов, Анатолий Никитич Уланов был выходцем из армии, особо отличившимся на Кавказе. Настолько отличившимся, что немногие выжившие боевики пугали его именем детей. Уланов вывел и проводил в жизнь простую, но эффективную формулу: «Терроризм – это варварство, и бороться с ним можно только варварскими методами». Акции «возмездия», «устрашения», «превентивные удары», проводимые против любителей подкладывать фугасы в автобусы, захватывать самолеты и школы, быстро дали эффект. Причем объектами для таких акций становились не только (и не столько) сами террористы, но их близкие родственники и члены семейных кланов. Так что после Украинской кампании[107] на некогда тревожном Кавказе настала почти гробовая тишина.
Уланов же переместил свои усилия за рубеж, где предметом бдительного внимания стали идеологи и финансисты международного террора. С прежним размахом действовать, правда, не пришлось, но точечные операции и ликвидации продолжались. Антитеррористический директорат как бы говорил потенциальным шахидам: только попробуйте! Мы придем и убьем ваших родителей, жен, братьев, сестер, похороним их вместе со свиными тушами, и их души будут гореть в аду.
– Что здесь сказать? Террористический акт в Фюрстенвальде совершила организация, имеющая мощную государственную поддержку. То, что они засветились в Кройцберге и Данциге, это скорее случайность. Никто не ожидал наличия у СНБ еще одной нелегальной информационной сети. На этом организаторы и прокололись. Здесь, могу сказать честно, вся моя агентура, все технические средства оказались бессильны. Проникновение в шиитские общины крайне затруднено. Мы в отличие от Израиля в основном сталкивались с ваххабитами и суннитами. Это моя вина и мой недосмотр.
Уланов сконфуженно замолчал.
Крыть ему было действительно нечем. Если бы не помощь калабрийских мафиози, его доблестный директорат так бы и тыкался носом в пустоту. Да еще неожиданная помощь из-за океана…
– Ладно, некогда посыпать голову пеплом. Здесь не сеанс групповой психотерапии. Вы, генерал, будете наказаны в соответствии с решением главы государства. Пока же директорат должен бросить все силы на иранский вопрос. Даже если это ложная тема, изучите ее досконально. Все, что у нас наработано по шиитам, «Хезболле», иранским спецслужбам – мне на стол. Доклад ежедневно, ровно в час дня, – сказал Блинов, похлопывая ладонью по папке для доклада.
– Лапникову – особое внимание Китаю и Центральной Азии. Заострить внимание на перемещении войск, особенно ВВС, спецназа и ВДВ. Корчагину – контроль над агентурой противника. Если не кормите агента дезой, то немедленно задерживайте. Хватит уже, кого надо, дезинформацией перекормили, остальных задерживайте.
Отпустив подчиненных, Блинов снял пиджак, кобуру, с которой по старой привычке никогда не расставался, и помассировал виски. Это хорошо, что лично ему подчиняется независимая группа «чистильщиков» Харона. Без них такого быстрого результата поисков они бы не достигли. Нет, что ни говори, неформальные решения много эффективней бюрократической волокиты.
Блинов открыл блокнот и аккуратно, по пунктам, набросал план для вечернего доклада главе государства. Никаким референтам этого доверять нельзя. Зачем нужна лишняя возможность утечки сверхсекретной информации? Он лично скажет Стрельченко то, что, по его мнению, является самым важным.
По большому счету самым важным является появление иранского следа…
Что он, как глава мощнейшей спецслужбы, знает про Иран? Ядерная программа, ракетная программа, бесноватый фюрер Низами в окружении бородатых мулл с портретами аятоллы Хомейни, поддержка шиитской революции по всему миру. Интересов Руси, за исключением противодействия ядерной и ракетной программе Низами, там нет никаких. Какого хрена они все это замутили? Хотели отомстить Руси за «кидок» по атомному и ракетному сотрудничеству? Вряд ли… Китайцы, пришедшие позже, сделали персам все быстрее и дешевле…
Может, действительно американская ловушка? Подсовывают Харону своих «слепых» агентов, адвоката и доктора, нам – пустышку про мифических «ассасинов» из «Куат-аль-Кудс». Причем делают это в разгар боевых действий и кризиса внутри самих США. Понятно, дяде Сэму нужна передышка, чтобы придавить латиносов у себя и зачистить север Мексики от наркокартелей. Потом, подавив мексиканцев, примутся за нас. Знаем, это мы уже проходили, причем не один раз[108].
Блинов встал с кресла, прошелся по обширному кабинету, разминая ноги и разгоняя мысли. Из папки, где лежали последние разведывательные сводки по регионам мира, взял сводку из района Персидского залива и, прохаживаясь, стал ее перечитывать. Может, пригодится для доклада.
Так, «бои с курдами на северо-востоке и востоке Турции, массовые беспорядки в Иордании, попытка наступления талибов на Герат, массированная переброска бронетанковых, артиллерийских и ракетных подразделений иранской армии и КСИР в остан Хузистан и другие, приграничные с Ираком провинции. Анализ темпа переброски и состояния коммуникаций говорит о том, что пика перемещение войск в приграничные районы достигнет 11–13 августа сего года…» Стоп… стоп…