Толстяк Гарсиа спас его в очередной раз. На сей раз на проселок выскочил небольшой русский автомобиль, аналог «Хаммера», и буквально через секунду система оповещения взорвалась тревожным визгом. Пуск!
Прошла еще одна бесконечная секунда, прежде чем пушка «Апача» превратила автомобиль в кучу исковерканного металла и мертвой человеческой плоти.
Дальше все происходило, как в замедленном кино. Пара «Апачей», клюнув носами, пошла над лесом, стараясь обнаружить русских, преследующих «зеленых беретов».
Господи, где же связь? Почему они молчат, почему не корректируют наши действия?
Вот на поляну выскочил человек. Машет руками, что-то кричит, но лица издалека не видно.
– Лесник два ноль, движение в лесу. Много целей… С запада…
«Блэк Хоук» резко нырнул вниз. Ага, значит, узнали, кто-то из наших. Где же остальные?
– Лесник два ноль, говорит Лесник один ноль. Мы подобрали Кипариса. Отряд уничтожен, повторяю, отряд уничтожен. Уходим на базу. Срочно!
– Что случилось?
– Кипарис тяжело ранен, отряд попал в засаду. Вызывайте «Тандерболты», пусть все здесь зальют напалмом!
Снова прорезался оператор «Сентри»:
– Змей два ноль! Змей два ноль! Немедленно уходите, немедл…
Пара Ка-52 подобралась к нам снизу. Кто мог ожидать, что русские атакуют нас снизу, ведь мы сами шли на малой высоте. «Сентри» их, понятное дело, не видел, «иваны» выскочили, как привидения из трубы. У нашей четверки не было ни одного, даже малейшего шанса.
Ракеты «воздух – воздух» АА-11 «Archer»[141] рванули к нам, ориентируясь на раскаленные двигатели. «Апач» Кусманека мгновенно исчез во вспышке взрыва. Один из «Блэк Хоуков», пытаясь уклониться от летящей смерти, потерял высоту и зацепился лопастями за верхушку сосны. Его крутануло вокруг своей оси, и, теряя лопасти, машина рухнула в лес. Это последнее, что видел Роджер. Раздался оглушительный треск, приборы истерично выли, мигая красными и желтыми индикаторами, уши заложило. Тяжелый «Апач» Логана, потеряв от взрыва ракеты хвостовую балку, переломился, как жук, пойманный птицей на лету. Машина провалилась вниз и камнем рухнула в небольшую, но глубокую речушку, протекающую параллельно старой железной дороге.
Окрестности Олесно. Польша. 11 августа
– Долго нам еще здесь сухпай жрать, господин полковник? – Подполковник Слоенов, командир третьего танкового батальона, вопросительно посмотрел на комбрига.
– Что, Слоенов, по шашлыку соскучился? Сыру моцарелла? Извините, в меню также нет вареников, – ядовито ответил Громов, в упор рассматривая веснушчатую физиономию комбата.
Слоенов развел руками, как бы соглашаясь с Громовым, но в то же время остервенело пнул пустую консервную банку из-под тушенки с гречкой, подогретой на спиртовой таблетке.
– Просто в горло не лезет! Я уже неделю ничего, кроме тушенки, не ел… Скоро щетиной покроюсь и хрюкать начну.
– Терпи, подполковник, полковником станешь. – Хлопнув комбата по плечу, Громов пересек поляну, и отдернул полог штабной палатки.
– Фу, ну и жара! – Начальник штаба двадцатой танковой бригады полковник Слепнев утер пот со лба платком не первой свежести.
Да, жара была страшная, причем не столько из-за погоды, сколько из-за теплоизолирующего материала. Между деревьями, укрывая расположение бригады на целые километры, были натянуты синтетические маскировочные сети нового поколения «Тулуп», сделанные на основе «накидки». Они и давали это ощущение пекла.
Но и без маскировки не обойтись. А как спрятать под носом у противника целую танковую бригаду? Да очень просто: укрыть «накидками» всю технику, сверху все затянуть «Тулупом», соблюдать режим радиомолчания и не шляться по окрестностям. Одним словом, сидеть тихо и не отсвечивать. Только стратеги из Генштаба не учли, что теплоизоляционный материал создает эффект парилки. Особенно летом. Так что обычный восточноевропейский лес казался сейчас Громову влажными джунглями мелового периода. Не хватало только динозавров.
– Что с демонстрацией? Прошла успешно? Как думаешь? – спросил комбриг Слепнева, задумчиво пялящегося на бумажную карту, расстеленную на походном столе.
– Да. Все отлично. Американцы купились. Сегодня ночью эшелон с «демонстрантами» раздраконили.
– Почему не сказал?
– Да вы спали, господин полковник. Вот проснулись, и докладываю. Демонстрация прошла успешно.
Громов хотел высказать своему начштаба все, что он думает о его самоуправстве, но осекся. Демонстрация ведь прошла успешно!
Сразу после выхода из боя Громова вызвали в штаб тринадцатого армейского корпуса, к генералу Бородулину. Поздоровавшись, генерал кивнул полковнику на стул напротив рабочего стола:
– Садись, Громов. В ногах правды нет. Как там твоя двадцатая танковая?
– Держимся, господин генерал-лейтенант, хотя и несем потери. Да и измотаны люди до предела, с ног валятся. ГСМ и боеприпасы – на исходе.
– Знаю, знаю… Но война, Громов, не учения. Есть к твоим орлам и к тебе лично одно интересное предложение. Рискованное, черт возьми, но если все срастется, эту кампанию закончим за пару недель. Потом будем пить немецкое пивко. И заметь: прямо в пивоварне. Заодно отдохнете, дня три…
Громов превратился в слух.
– Значит, так, Громов, всю технику спрячешь в лесу. Личный состав выводишь в Кельце. Технику маскирует специальный батальон какими-то новыми материалами. Говорят, только что из Москвы самолетами перебросили. Также сюда стягивают два штрафных батальона. Они будут изображать вашу бригаду.
– Господин генерал, если это вскроется, наше расположение сметут одним ударом. Как в тире.
– Не должно вскрыться! Сидеть тихо, не звучать никак. Вообще никак. Даже кухни полевые забудьте.
– Но американцы – не круглые идиоты, спецназ пустят.
– Молодец, Громов, верно мыслишь. Сейчас познакомлю тебя с одним человеком, он как раз на вопросе диверсантов специализируется.
«Одним человеком» оказался бритоголовый крепыш с пятнистым беретом, зажатым в кулаке, и погоном полковника на клапане. Портрет дополняли сломанный нос и шрам на левой щеке. Красавчик, ничего не скажешь…
– Полковник внутренних войск Маслов, – представился крепыш и протянул руку. – Прибыл на Западный фронт для обеспечения противодиверсионных и противопартизанских мероприятий в тылу действующей армии.
– Кавказец? – спросил Громов.
– Есть немного. Еще в Крыму успел повоевать.
Бородулин подошел к интерактивной электронной карте:
– Нужно перекрыть этот квадрат, создав завесу от проникновения разведывательных групп противника. И еще два – здесь и здесь…
– Сделаем, господин генерал-лейтенант, – ответил Маслов. – Со мной прибыло пятьсот человек, каждый – троих стоит. Развернем секреты, пустим пешие патрули, плюс посты скрытого наблюдения. Мышь не проскочит!
– Будем надеяться. Поймите, господа офицеры, в случае провала маскировки и обнаружения наших войск отвечать будем все. Головой!
Через десять часов Громов лично наблюдал, как старенькие Т-72 демонстрационного штрафного батальона, искусно загримированные под «Барсы» с помощью пластиковых каркасов и вставок, колонной уходили в направлении на восток. Туда же, на восток, ушли девять десятых его бригады, чтобы раствориться в массе тыловых и запасных подразделений и ждать сигнала.
Замысел командования Западного фронта был таков: пропустить контратакующий третий американский корпус вместе с немецкими и британско-голландскими контингентами ближе к Варшаве, а затем ударить во фланг прорвавшейся группировке. Но перед этим ВВС собирались применить Х-555 с экспериментальной боевой частью. Серия воздушных электромагнитных импульсов должна была вызвать паралич системы управления и связи Верховного командования НАТО. Нескольких часов хаоса хватит, чтобы нанести по наземным силам союзников сокрушительный удар, от которого они уже не оправятся.
– В США, как говорится, полный абзац. Лос-Анджелес оставлен первой дивизией морской пехоты. Город во власти мятежников. Феникс сожжен и разграблен, там хозяйничают мародеры и уголовники. Вспыхнули Алабама, Луизиана и Флорида. В первых двух штатах восстали негры, во Флориде – кубинцы. Сводят друг с другом счеты. Массовые беспорядки в Чикаго, Новом Орлеане, Луисвилле. – Бородулин выпустил в потолок толстую струю дыма. – Они на пределе, господа. Серьезное поражение в Европе, разгром лучших сил здесь похоронит Америку. Не будем забывать про Китай…
– Это правда, господин генерал? С Китаем все серьезно?
– Серьезнее некуда, Громов. Но все решится здесь, на Западе. У нас один шанс, и его надо использовать. Провал здесь, господа, поставит точку на нашей истории.
11 августа, утром, вся огневая мощь третьего армейского корпуса авиации союзников обрушилась на две гвардейские механизированные бригады – тридцать вторую и шестую. Первые четыре часа русские отчаянно сопротивлялись, но затем оборона первого гвардейского корпуса была прорвана.
Громов, подняв голову, внимательно слушал ближнюю артиллерийскую канонаду. За последние четыре часа грохот сражения приблизился к Олесно.
– Давят, суки! Не дай бог, про нас прознают. А мы здесь сидим, как в ловушке.
– Не по себе, Слепнев?
– Ага. Я не трус, комбриг, но чувствовать кожей собственную беззащитность – неприятно. Если Маслов недоработает…
– Думаю, сигнал будет скоро. Уже почти трое суток сидим, должно начаться.
Спустя пять часов после начала наступления союзных сил четырехзвездному генералу Марку Уолту стали поступать первые донесения о странном поведении русских. Недавно принявший верховное командование над союзными силами НАТО в Европе и EUCOM из рук тяжело контуженного Беркли, Уолт тут же столкнулся с целым валом проблем, захлестнувших его с головой, словно океанская волна. Ему постоянно трепали нервы европейские генералы, устраивали истерики политики. Из Вашингтона требовали немедленно «переломить ситуацию», «перехватить инициативу», «нанести сокрушительное поражение», ссылаясь на тяжелую политическую ситуацию внутри США. Естественно, в такой нервной обстановке Уолту было не до сообщений о пропаже нескольких разведывательных отрядов «зеленых беретов» в лесах за Вартой.
– Сэр, русская авиация возвращается на аэродромы. Начат отвод тыловых подразделений. Они бегут.
– Отлично, отлично, – пробормотал Уолт, не отрывая взгляда от огромной электронной карты обстановки.
– Думаю, они бегут, генерал Неринг! – Американец повернулся к хмурому немцу, стоящему рядом.
– Что-то раньше за ними такого не замечал, герр Уолт. Три дня назад они предпочитали драться, как черти. Насмерть.
– Три дня назад они еще не знали, что китайцы собираются огреть их по затылку. Три дня назад флот не потчевал двумя сотнями «Томагавков». Чем быстрее русские уберутся из Польши, тем быстрее все закончится. Думаю, сейчас диктатор Стрельченко чувствует себя Саддамом или Гитлером.
Упоминание о Гитлере на Неринга впечатления не произвело, но спорить с главкомом он не стал. В конце концов, американцы несут на своих плечах всю тяжесть этой войны.
На высоте более сорока километров восемь крылатых ракет Х-55, выпущенных огромными, скользящими в пространстве «стратегами» Ту-160, одна за другой превратились в яркие огненные шары, мало чем уступающие естественному светилу.
Чудовищный всплеск энергии выжег микросхемы у десятка спутников, висящих на низкой орбите, затем, отраженный молчаливыми звездами, рухнул вниз, словно нож гильотины. Первой последствия электромагнитного импульса почувствовала авиация альянса. Высокоскоростные, напичканные электроникой и современным оружием, крылатые машины мгновенно превратились в куски металла. Один за другим – F-35, F-16, F-15, «Торнадо», «Тайфуны», «Ягуары» теряли управление и падали на истерзанную танковыми гусеницами и артиллерийскими огнем землю. Следом на землю сыпались боевые вертолеты и беспилотники. Связь вырубалась вплоть до уровня взвод – рота. Танковые колонны союзников, казалось, так легко взломавшие полевую оборону русских и продвинувшиеся вперед на двадцать пять – тридцать миль, встали как вкопанные.
Громов, куривший с утра уже вторую пачку сигарет, удивился, когда на поляну, затянутую маскировочным материалом, ворвался пятнистый БРДМ.
– Полковника Громова! Из штаба корпуса посыльный! – зычно выкрикнул выскочивший из люка сержант.
– Я Громов. Что у тебя?
– Приказ! – Сержант-посыльный козырнул и протянул полковнику допотопный конверт, давненько таких Громову не приходилось видеть, дожили, в следующий раз гонца-скорохода пришлют?
Вслух удивиться Громов не успел. Сзади неслышно подошел бригадный особист майор Твердохлебов с характерным прозвищем Дятел. Получил ли он его из-за рода занятий или фамилии, комбриг не знал. Дятел в отличие от покойного Орангутанга был не переквалифицированным в контрразведчики лагерным «кумом», а стопроцентным, чистым особистом. Окончил Тверское училище ПВО, приглянулся кадровикам службы военной контрразведки и попал в «струю». У Дятла был въедливый характер, неприятный, сухой смех и математический склад ума, поэтому его откровенно побаивались. Было за что. Паре офицеров и нескольким сержантам и прапорщикам благодаря деятельности Дятла, нашедшего у них какие-то грешки, сломали карьеру.
– Все правильно, господин полковник, так надежнее донесения доставлять. Мы по своей линии это со штабом обсудили. Передавать письменные сообщения под надежной охраной проще, чем нарушать режим радимолчания. Тем более время терпит.
– Ах, по вашей линии, майор… – Громов явно был задет, что особист знает то, чего не знает командование бригады. Что за фигня? Может, у нас особисты и в атаку пойдут? – И что еще известно по вашей линии?
– Не закипайте, господин полковник, прочитаете донесение – сами все поймете.
Чертов контрразведчик! Ему, полковнику на генеральской должности, почти приказывает какой-то майоришка. Дожили…
Громов приказал вызвать шифровальщика, майора Шувалова, и, демонстративно повернувшись к Дятлу спиной, отправился в штабную палатку.
Вскоре после электромагнитного импульса, сжегшего всю работавшую электронику в радиусе четырехсот километров, в расположение бригады стали прибывать первые автоколонны с личным составом и топливозаправщики. За ними шла новая техника.
– Давно прибыли? – спросил Громов первого подвернувшегося капитана-техника, пригнавшего шесть «Барсов» и три разведывательных трофейных бронеавтомобиля «Кентавр».
– Никак нет, господин полковник. Трое суток не прошло. В лесах ховались, верстах в тридцати отсюда. Сидели без связи, думали, забыли о нас, потом посыльный прибыл с пакетом.
Кажется, только сейчас Громов оценил план, разработанный в Москве. Ядерный удар вырубил всю связь и электронную разведку у союзников и дал возможность дедовскими методами доукомплектовать и перебросить на передовую резервы для ударных сил, скрытых в лесах. Кому придет в голову, что в XXI веке можно провести сосредоточение под носом у противника такими архаичными способами, используя только посыльных, сигнальные флажки и современный аналог маскировочной сетки. Даже талибы не приемлют радимолчания… А здесь – целая танковая бригада! Еще не известно, сколько таких бригад таится по окрестным лесам. А леса здесь густые… Теперь понятно, почему подробности знали только контрразведчики, обеспечивающие драконовский уровень секретности. У каждого командира подразделения был только свой кусок маршрута и конечная цель. Теперь, когда противник временно оглох и ослеп, самое время показать им «козью морду».
– Теперь включайте рации и налаживайте связь со штабом корпуса. С Кобальтом, – сказал Громов Слепневу. – Все! Мы в игре!
Третью тяжелую бригадну группу «Grey Wolf» 1-й кавалерийской дивизии[142] бригадного генерала Гэйбла Фокса, преследовавшего отброшенные части русской механизированной бригады и уткнувшегося в бескрайние минные поля, ЭМИ накрыл в меньшей степени. Да, связь отключилась, четыре «Предайтора», круживших над бригадой, рухнули, но основная боевая техника не пострадала. Узнав про минные заграждения, Фокс приказал глушить двигатели и ждать саперов. Внезапных ударов по застывшей стальной колонне бояться нечего – небо контролировалось союзной авиацией.
– Воздушный ядерный взрыв наступления не отменяет. Задачи бригадной группы, как и всей дивизии, не меняются. Связь будет налажена через несколько часов. Продолжайте движение вперед, Гэйбл, – приказал Фоксу командир дивизии генерал-майор Даниэль Аллин.
– Понял, сэр! У меня есть несколько запасных комплектов радиостанций, постараюсь наладить связь самостоятельно. Но срочно требуется авиационная поддержка.
– Поддержка задерживается, Гэйбл. Авиация понесла тяжелые потери, очень тяжелые…
Механизированный патруль из трех «Хаммеров» и двух БРМ М3 лейтенанта Кампоса первым из всей стаи «Серых волков» обнаружил какое-то движение к югу от расположения основных сил бригадной группы.
– Похоже, макаронники… – неуверенно сказал лейтенант, поглядев на опытного мастер-сержанта Карлссона.
– Первые две машины – точно «Кентавр». Сто пять миллиметров, почти семьдесят миль скорость. А что за каракатицы пылят следом? Черт, лейтенант, это «иваны»!
С дистанции в два с небольшим километра, да еще из нарезного орудия «Ото Мелара» промахнуться весьма сложно, и, прежде чем БРМ повернули в сторону приближающегося противника свои 25-мм «трещотки», два бронебойных снаряда насквозь прошили корпуса. Из второй машины удалось спастись двоим, но из первой не выбрался никто. Сдетонировал боекомплект, и башню свечой подбросило в синее польское небо. Вместе с беднягой Карлссоном, точнее, с его половинкой, ноги и нижняя часть туловища остались в корпусе.