– Ах, дорогая моя! – умилился Сеня. – Как чудесно, что у нас с тобой столько общих интересов! Я могу поговорить с тобой обо всем… о литературе, о музыке, о театре… не то что с этой грубой, ограниченной женщиной, с моей женой! Ее ничто не интересует, кроме еды и домашнего хозяйства! Имя бедной Лизы для нее – пустой звук!
– Или Офелии… – подхватила Лиза. – Помнишь, как она лежала в воде, увитая цветами?
– Помню ли я?! – воскликнул Сеня с глубоким чувством. – Конечно, я помню! Офелия, о, нимфа!
– Офелия… – повторила Лиза странным тоном и уставилась на что-то поверх Сениного плеча.
– Офелия, о нимфа, помяни мои грехи в своих молитвах… – продекламировал Сеня по инерции, не заметив странного тона возлюбленной.
– Офелия… она там, в воде! – испуганно проговорила Лиза, вцепившись в локоть своего спутника.
– Что ты, Лизонька! – Сеня удивленно покосился на нее. – Тебе, должно быть, показалось!
– Да вон же она, вон…
Лиза показала на темную воду возле мостков. Сквозь нее действительно проступило человеческое лицо.
В первый момент Сене показалось, что это и впрямь прекрасное лицо несчастной Офелии, обрамленное венком из белых речных лилий. Но затем, под воздействием каких-то природных сил, тело поднялось ближе к поверхности воды и стало видно, что в озере плавает вовсе не прекрасная юная дева. Лицо утопленницы (скорее – утопленника) было опухшим и безобразным, того отвратительного белесого цвета, какой приобретает человеческая плоть после нескольких часов, проведенных в воде, и обрамлено оно было не белыми лилиями, а буро-зелеными прядями водорослей.
И в довершение, словно этого было недостаточно, утопленник тянул вперед большие белесые руки с грубыми корявыми пальцами, растопыренными, как рачьи клешни, как будто хотел ухватить кого-нибудь и утянуть в подводное царство.
– Ой! – вскрикнула Лиза в ужасе и крепче вцепилась в своего возлюбленного.
Семен, однако, не проявил к ней должного сочувствия. Напротив, он оттолкнул ее и припустил вверх по склону, чтобы как можно дальше убежать от ужасного утопленника.
Бедная Лиза не удержалась на ногах и упала в воду, прямо в объятия бледного монстра. В тишине прозвучал дикий, отчаянный вопль. Неизвестно, чем в большей степени объяснялось ее отчаяние – ужасом от холодного прикосновения утопленника или подлым вероломством возлюбленного.
Семен, даже услышав вопль несчастной Лизы, не бросился к ней на помощь. Наоборот, он только прибавил ходу и через минуту скрылся за кустами.
Казалось, утопленник добился своего и вот-вот утянет несчастную женщину на дно, в безмолвное царство смерти. Однако, к счастью, на крик Лизы тут же сбежалось несколько человек, находившихся неподалеку от озера. Кто-то ловил рыбу, кто-то прогуливался вдоль берега, кто-то просто покуривал, сидя в привязанной лодке.
Первым к берегу подбежал крупный мужчина в очках. Он тут же бросился в воду и вытащил Лизу на берег вместе с распухшим трупом, который вцепился в нее, как будто не желал расставаться со своей добычей. Добровольный спасатель с трудом освободил женщину из рук утопленника, оттащил ее в сторону и принялся делать искусственное дыхание. Лиза быстро пришла в себя, но беспрестанно тряслась, визжала и повторяла что-то бессмысленное. Тогда мужчина как следует встряхнул ее и пару раз ударил по щекам. Зубы Лизы клацнули, и глаза приобрели осмысленное выражение. Она обняла своего спасителя, прижалась к его широкой груди и зарыдала.
Мужчина поглаживал ее по спине и уговаривал:
– Ну все, ну все, это же просто покойник! Он уже не может сделать ничего плохого!
Именно эту сцену застала Надежда Николаевна, когда услышала шум и прибежала на берег озера.
Уже знакомый ей рослый мужчина (любитель утренних купаний в ледяной воде) утешал рыдающую женщину не первой молодости. Мокрое платье облепило ее худую и мосластую фигуру. Зрелище, надо сказать, было не слишком приятное. Рядом же на песке лежал опухший мужской труп с широко открытым ртом и выпученными глазами, в волосах его запутались водоросли. Руки утопленника были гостеприимно раскинуты в стороны, пальцы растопырены, как будто он хотел кого-то схватить и утащить на дно озера. С невольным ужасом Надежда Николаевна заметила, что в левое ухо утопленника вцепился рак.
Тут же поблизости оказался молодой худенький парнишка из обслуги пансионата, курносый, с розовыми оттопыренными ушами – тот самый Алексей, который не так давно безуспешно пытался починить Надеждин телефон. Он не уделил должного внимания рыдающей женщине, а опустился на колени перед утопленником и запричитал:
– Дядя Паша! Да как же ты так? Да как же тебя угораздило? Да как же теперь я буду без тебя? Кто же меня теперь всему научит? Да кто же мне теперь покажет, как чинить распределительный щиток и менять предохранители? – Но, видимо, почувствовав неуместность своих слов, парнишка сменил тему: – Да как же это случилось? Ты же ведь даже не купался никогда, ты же к этому озеру и близко не подходил!
– Ага! – проговорила Надежда вполголоса, ни к кому не обращаясь. – Вот, оказывается, куда пропал тот самый мастер Черенков! Вот почему его никто не мог найти! Интересно…
В этот момент на «сцене» появилось еще одно действующее лицо: уже знакомая Надежде рыжая, коротко стриженная женщина, ревнивая жена добровольного спасателя.
Увидев своего мужа, обнимающего рыдающую особу, рыжая мегера налетела на обоих, как тайфун.
– Кобелина! – заорала она визгливым истерическим голосом. – На минуту нельзя оставить – уже с какой-то шлюхой обжимается! Дай тебе волю, ты тут со всеми…
– Лапочка! – попытался утихомирить жену героический спасатель. – Ты все неправильно поняла…
– Все я поняла, как надо! – вопила женщина. – Уж я тебя знаю как облупленного! – Тут она повернулась к рыдающей Лизе и переключилась на нее: – А ты, кошка драная, на чужих мужчин кидаешься? Своего заведи, а то я тебе последние волосенки выдеру!
Лиза от неожиданности перестала рыдать, заморгала и удивленно уставилась на визжащую особу:
– Тетенька, вы кто? Что вам от меня нужно?
– Тетенька? – Жена спасателя задохнулась от возмущения. – Да ты на себя-то посмотри! Тебе самой на пенсию пора, а туда же – с чужими мужьями обнимаешься!
Надежда, которая наблюдала за этой сценой со стороны, почувствовала в поведении рыжей мегеры какую-то ненатуральность.
«Что-то тут не так, – подумала она. – Эта ревнивая тетка явно повторяется. Те же самые слова, те же самые выражения, те же самые интонации, как тогда, когда она налетела на меня. Как заезженная пластинка. Нет в ней настоящего чувства, как будто надоевшую роль играет…» Она внимательнее пригляделась к рыжей особе и вдруг перехватила быстрый взгляд, которым та обменялась с мужем. В этом взгляде не было ни возмущения, ни ревности, а только безмолвный вопрос и ответ, каким могут обменяться на сцене актеры, играющие важную сцену.
– Интересно… – вполголоса повторила Надежда.
Она отложила свои подозрения до более подходящего случая и протиснулась к самому берегу – туда, где Лёша оплакивал своего покойного наставника.
Лёша то и дело всхлипывал, размазывая слезы рукавом.
– Ну что уж ты так убиваешься? – сочувственно проговорила Надежда Николаевна. – Все же он тебе не такой близкий родственник… Все же только двоюродный…
– А все равно жалко, – всхлипнул Лёша. – Он меня еще не всему научил… Главное дело, жалко, что так глупо помер…
– Жалко… – согласилась Надежда Николаевна. Она наклонилась и через Лёшино плечо посмотрела на утопленника.
Дядя Паша лежал, вольготно раскинувшись на прибрежном песочке. На нем были широкие штаны от китайского тренировочного костюма, утратившие в воде свой исходный фиолетовый цвет, и свободная клетчатая рубаха. И на этой рубахе, на уровне груди, Надежда заметила широкий ровный разрез.
– Интересно! – повторила она уже не первый раз за последние полчаса и протянула руку к утопленнику.
Это было очень неприятно, но инстинкт сыщика превозмог отвращение, и Надежда отвернула край рубашки в месте разреза.
На груди под рубахой зияла глубокая ровная рана. Крови было не видно.
– Что это? – вполголоса проговорил Лёша, который удивленно следил за действиями Надежды.
– А сам-то ты как думаешь?
– Может быть, он на какую-нибудь корягу наткнулся? Уже там, под водой?
– Ага, на корягу! Как от коряги могла получиться такая ровная рана? И как коряга могла разрезать рубашку?
– То есть… то есть вы думаете, что это – рана от ножа? – испуганно проговорил Алексей.
– Или от чего-то похожего…
– Но ведь крови-то нет!
– А ты подумай, сколько времени он пролежал в воде! Понятное дело, что кровь смылась…
– Значит… значит, дядю Пашу убили? – пролепетал Лёша.
– Очень может быть! – вполголоса отозвалась Надежда.
– Но кто? Кому он мог помешать? Дядя Паша… он был такой безобидный!
– Очень может быть! – вполголоса отозвалась Надежда.
– Но кто? Кому он мог помешать? Дядя Паша… он был такой безобидный!
– Трудно сказать… – протянула Надежда, но тут же спохватилась: – Только ты никому ничего не говори, что заметил эту рану, а то сразу попадешь под подозрение!
– Да я-то при чем? – удивленно заморгал Лёша.
– А, им только кого-нибудь найти виноватого… – пробормотала Надежда, – и вообще, пускай полиция сама разбирается, если что…
– Верно, – неожиданно согласился Алексей, – тут вы правы…
Надежда выпрямилась и под задумчивым взглядом Алексея побрела прочь от берега. В прострации она свернула не в ту сторону, и когда поняла, что удаляется от коттеджей, пошла напрямик через кусты сирени. Внезапно со стороны дорожки раздались приглушенные голоса.
Повинуясь инстинкту, Надежда тихонько двинулась вперед и выглянула в просвет между кустами.
На дорожке стояла хорошо знакомая ей парочка – рослый мужчина, любитель купания, и его не в меру ревнивая жена. Но на сей раз было непохоже, что она устраивает мужу сцену ревности. Наоборот, он ее за что-то отчитывал, а рыжая мегера выслушивала отповедь, как нашкодившая ученица слушает учителя.
– Я тебе еще раз говорю – переигрываешь! – говорил мужчина негромко, но строго. – И потом, все время повторяешься! Ну сколько можно повторять одно и то же – «кобелина»! Что, других слов не можешь придумать? Русский язык очень богатый!
Надежда Николаевна подумала, что мужчина прав: ей и самой только что показалось, что ревнивая жена слишком однообразна в своих проявлениях эмоций.
– Ну, извини… – вяло оправдывалась рыжая. – Я уж старалась действовать по обстановке…
– По обстановке! – передразнил ее мужчина. – Вот и действуй по обстановке, а для начала придержи коней! Я тебя зачем пригласил? – Он сделал паузу, но женщина промолчала. – Я тебя пригласил, чтобы меньше бросаться в глаза, а ты, наоборот, только привлекаешь к себе внимание! Мне это нужно?
– Ну, извини… – повторила женщина. – Наверное, я неправильно поняла сверхзадачу…
– Сверхзадачу! – снова передразнил ее мужчина. – Тут тебе не выпускной экзамен в театральном училище! Тут жизнь! – Вдруг он прислушался. – Тебе не показалось, что в кустах кто-то шуршит?
Надежда замерла и постаралась даже не дышать.
– Да нет, не показалось, – проговорила женщина. – Может, птица какая-то…
– Может, и птица! – с сомнением проговорил мужчина. – Но лучше пойдем-ка отсюда…
И странная парочка пошла прочь по дорожке.
– Интересно! – в который уже раз повторила Надежда.
Она выждала несколько минут и тоже пошла в направлении своего коттеджа.
* * *Надежда медленно шла по тропинке. Поблизости никого не было – отдыхающие испуганно разбежались, узнав неприятную новость. Кто-то поспешил в коттедж, чтобы запереться на все замки, кто-то отправился в ресторан, чтобы взбодриться солидной порцией спиртного. Среди женщин расцветали пышным цветом слухи о маньяке, несмотря на то, что причина смерти дяди Паши была, кажется, очевидна: выпил человек лишнего и свалился в воду. А там уж выплыть не смог или сердце не выдержало. Полиции пока не было видно, а про рану на груди никто не знал.
Надежда Николаевна не торопилась, потому что нисколько не боялась неизвестного маньяка. Она была уверена, что никакого маньяка не существует.
Хотя в случае дяди Паши имел место вовсе не несчастный случай. Его хладнокровно убили, так сказать, для дела. Убийца заманил его в укромное место на берегу озера, возможно, предварительно напоил, ударил ножом и сбросил тело в озеро.
И полиция вряд ли станет расследовать – кому дело до простого электрика? А если и обратят внимание на ножевую рану, то уж точно никак не свяжут убийство дяди Паши со смертью постояльца из тринадцатого коттеджа.
Да, похоже, что здесь Надежда ничего выяснить не сможет, все концы, как говорится, в воду.
Тут у нее зазвонил мобильник, на дисплее высветился муж.
– Надя, – заговорил он несчастным, страдальческим голосом, – понимаешь…
– Понимаю, – ответила Надежда, – ты не приедешь.
– Да, тут такое дело… – Сан Саныч был так расстроен, что в душе Надежды шевельнулась жалость.
Муж покорно молчал, ожидая положенной порции криков и упреков. Надежда тоже молчала, производя в уме некоторые прикидки. Муж не приедет. Ни сегодня вечером, ни завтра. Что-то у него там не заладилось, а уж какой отдых, если душа не на месте и сердце болит за работу. Что ж, нужно смириться с неизбежным и использовать сложившуюся ситуацию с пользой для себя. Она спокойно может заниматься расследованием смерти Шубина.
– Знаешь что, Саша, – сказала она, тщательно выбирая слова, – ты мне не звони с извинениями. Позвонишь, когда сможешь приехать. А не сможешь – ну и ладно, я уж тут как-нибудь…
– Надя, – занервничал муж, удивленный такой сдержанной реакцией, – а чем ты там занимаешься?
Как видно, в нем зародились некоторые сомнения, все же он отлично знал свою жену.
– Отдыхаю, дорогой, – кротко ответила Надежда, – загораю, книжки читаю, в бильярд вон научилась играть…
И поскорее нажала кнопку отбоя, направившись к коттеджу. Однако дойти до него ей было не суждено.
Когда Надежда проходила мимо бара «Веселый окунь», из кустов выскользнул мужчина, подскочил к ней и зажал ладонью рот.
– Помогите! – попыталась крикнуть Надежда, но вместо этого у нее вырвалось только какое-то нечленораздельное мычание.
– Тише! – зашипел мужчина. – Вы можете не кричать?
Вместо ответа Надежда примерилась и изо всех сил наступила каблуком на его ногу. Мужчина вскрикнул и ослабил хватку. Надежда высвободила руки, отлепила ладонь, закрывавшую ее рот, и хотела была позвать на помощь, но тут разглядела того, кто на нее напал.
Это был детектив Мухин.
– Вы что, с ума сошли? – проговорила она сердито. – Отпустите меня сейчас же!
– А вы не будете кричать?
– А вы не будете меня хватать?
Детектив отпустил ее и шагнул в сторону, потирая ушибленную ногу.
– Вы мне чуть ногу не сломали! – прошипел он, покосившись на Надежду.
– А чего вы ждали? – фыркнула та. – Выскочил из кустов, напал, зажал рот…
– Вы что, решили, что я – маньяк-убийца?
– А что я, по-вашему, должна была подумать? И вообще, вы мне объясните, что это было? У вас случилось временное помрачение рассудка?
– Я просто хотел с вами поговорить!
– Ага, и для этого чуть не сломали мне шею!
– Да ничего я вам не сделал! Я просто не хотел, чтобы вы шумели, не хотел, чтобы нас кое-кто услышал… – Он опасливо покосился на окна «Веселого окуня».
– По-моему, так получилось гораздо больше шума, – проворчала Надежда. – Кстати, я тоже хотела с вами поговорить. Вы знаете, что в озере нашли труп Черенкова?
– Кого? – переспросил детектив. – Какого Черенкова?
– Ну, того мастера на все руки, который должен был проверить телефон в коттедже Шубина. Все думали, что он запил, а он, оказывается, все это время лежал на дне озера, а сегодня всплыл… Так вот, по-моему, из этого следует…
– Да? Это очень интересно. – В голосе детектива, однако, не было подлинного интереса. – Так вот, о чем я хотел вас попросить…
– И еще одно. – Надежда поняла, что он ее не слушает, но постаралась не показывать обиду. – Помните такую парочку – крупный мужчина в очках и при нем рыжая истеричная жена?
– Простите, вы мне все это потом расскажете, – перебил ее детектив и снова покосился на кафе-бар. – Сейчас мне очень нужна ваша помощь! Очень нужна!
«Какой невоспитанный человек! – подумала Надежда. – Мало того что налетел на меня как настоящий маньяк, так имеет наглость после этого просить о помощи!»
– Мы ведь с вами договорились объединить наши усилия, – продолжал Мухин тихим убедительным голосом. – И мне как раз сейчас очень нужно, чтобы вы задержали одного человека, отвлекли его разговорами, пока я осмотрю его коттедж.
Надежда, которая только что была совсем не настроена помогать Мухину, неожиданно смягчилась и спросила:
– И кого же я должна отвлечь?
– Вот он, смотрите!
Детектив подкрался к окну бара и показал ей на дальний столик. За этим столиком сидел знакомый Надежде унылый тип с прилизанными волосами.
– Ах, этого! – протянула Надежда, и настроение ее неожиданно испортилось.
– Да, мне кажется, он ведет себя очень подозрительно. Опять же, живет здесь один…
– А по-моему, вы зря зациклились на одиноких мужчинах, – перебила его Надежда. – Я говорила вам о той парочке – крупный мужчина и рыжая мегера?
– Вы мне потом расскажете о своих знакомых! А сейчас – поможете мне? Отвлечете этого человека?
– Ну, так и быть! – проговорила Надежда со смирением. – Но только потом…
Но Мухин ее уже не слушал – он чуть не бежал по дорожке в сторону коттеджей.
«Надо же, он ничуть не сомневался, что я ему помогу! – недовольно думала Надежда, подходя к двери бара. – Что он о себе возомнил? Тоже мне, Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро в одном флаконе! А почему я, собственно, согласилась? Надо было отказаться, просто из воспитательных соображений…»