– Ма-а-асик!
В полном ужасе я влетела в комнату и остолбенела. В середине обеденного стола, расталкивая в разные стороны посуду, крутился огромный многоцветный меховой клубок. Нечто бело-рыже-черное угрожающе шипело и плевалось. Со скатерти падали куски хлеба, летели ошметки чего-то зелено-красного, очевидно салата, приготовленного Катериной к ужину, падали тарелки и чашки. У стола в ужасе стояли Дегтярев и Ритка.
– А-а-а, – вопила Замощина, – Масика сейчас убьют, сделай что-нибудь, живей!
– Что, что? – бестолково топтался полковник.
– Скорей же, скорей, – орала Ритка, – стреляй в нее! Кто из нас мент?
– У меня нет с собой табельного, – растерянно сообщил Александр Михайлович.
В этот миг шар докатился до края стола и рухнул на ковер. Тут только я сообразила, что вижу двух остервенело дерущихся котов – Масика и еще одного, незнакомого.
– Разними их, – стонала Ритка.
Полковник попытался было выхватить одного из участников битвы, но тут же с криком отдернул руку. Белый рукав рубашки мигом окрасился кровью.
– Вот зараза, царапается!
– А-а-а, – исходила криком Рита, – убьют, спасите! Дашка, дура, что стоишь, растаскивай их.
Я с сомнением поглядела на животных, катающихся по полу. Влезать в кошачью драку? Ну уж нет, живо когтями исполосуют! Надо бы их растащить, но как?
В голову, как назло, не лезло ничего путного. Кстати, наши собаки, мигом смекнув, что сейчас может достаться и им, забились в укромные места. Хучик заполз в гору подушек на диване и лежал там тише мышки, если, конечно, уместно сравнение десятикилограммового, довольно тучного мопса с мелким грызуном. Наши храбрые питбуль и ротвейлер забились под стол. Черри распласталась в ящике, подпихнув под себя всех щенят – черных, белых, рыжих. Пуделиха явно была в ужасе и готовилась защищать потомство до последней капли крови. Внезапно по моим ступням что-то потекло. Я опустила глаза вниз и увидела трясущуюся крупной дрожью Юню. Толстым задом мопсиха уселась на мои тапочки. Очевидно, ее испуг был так велик, что собачка описалась.
– Что за шум, а драки нет? – раздался веселый голос, и в столовую вошел Кеша.
В одной руке он держал мобильный, в другой большой черный кожаный портфель. Мигом оценив ситуацию, сын бросил вещи на пол, схватил со стола двухлитровую бутылку с минеральной водой и вылил ее на воющий комок. Тот тут же распался на составляющие. Справа оказался вздыбленный Масик, слева – взъерошенный бело-рыжий, совершенно незнакомый мне кот.
– Сыночек, – зарыдала Ритка и ринулась к Масику, но тот выгнул спину дугой и юркнул под буфет.
Бело-рыжий кот зашипел, словно раскаленная сковородка, на которую по недомыслию вылили пару ложек воды.
– Заткнись, гадость, – топнула ногой Замощина.
Незнакомец коротко фыркнул и в мгновение ока взлетел по оставшейся в одиночестве драпировке на карниз. Он уселся там и принялся умываться.
– Что здесь произошло? – грозно поинтересовался Кеша. – Драка из-за чего получилась? Кто инициатор?
– Да вот этот черный, – показал Дегтярев пальцем на буфет, – только вошел, как набросился на несчастную киску. Типичный разбой, за такое срок дают.
– Ну ты, ментяра, – обозлилась Замощина, – кота и того готов в тюрьму упрятать.
– Откуда он взялся? – спросила я.
– С Ритой пришел, – сообщил полковник.
– Нет, другой – рыжий.
– Не знаю, приехал домой, а он сидит в столовой на стуле. А жирный какой, просто кабан, – кряхтел Дегтярев.
– Маня!!! – заорали мы с Кешей.
– Чего кричите? – спросила девочка, входя в столовую.
– Откуда кот?
– Это кошка.
– Без разницы. Откуда она взялась?
– Хотела сразу тебе объяснить, а ты не пожелала слушать, – надулась дочь.
– Давай рассказывай, – велел Кеша.
– Олеся Ковальчук оставила на десять дней. Она в Египет уехала! Сегодня вечером привезла. Тихое такое, милое и спокойное животное.
Я только вздохнула, оглядывая разгром, учиненный в нашей некогда уютной столовой. Лишившись одной занавески, комната потеряла нарядный вид. Теперь же, после этой драки, общий пейзаж просто удручал. Повсюду клочки шерсти, фрагменты еды и разбитая посуда.
Все наши друзья и знакомые в курсе того, сколько собак и кошек имеет наша семья. И поэтому считают, что одним питомцем больше, одним меньше – нам уже без разницы. А то, что мы обитаем в просторном доме за Кольцевой дорогой, снимает последние колебания относительно того, куда деть хвостатого любимца, собираясь в отпуск. Всем ясно куда – подбросить Даше Васильевой! Значит, теперь к нашему ковчегу прибило…
– Как ее зовут?
– Флора, – вздохнула Маша, – богиня цветов и весны.
– Ага, – пробормотал Кеша, – понятно, это цветочки, ягодки, значит, будут впереди. Где мой телефон?
И он начал осматривать пол. Ритке наконец удалось вытащить Масика из-под буфета. Теперь она душила «сыночка» в объятиях. Дегтярев отправился в ванную, наклеивать на царапины пластырь. Собаки оживились и вылезли из укрытий. Ирка принесла пылесос и заворчала:
– Не дом, а Театр зверей имени Дурова! Сколько хорошей посуды переколотили! И ужин весь пропал, такой салат был вкусный, из тунца.
Ага, теперь понятно, откуда несет рыбой.
– Где мой телефон? – недоумевал Кеша. – Вроде уронил на пол возле портфеля, и нет!
– А ты позвони на него, – предложила сообразительная Маня.
– Верно, – согласился Аркадий и взял трубку стационарного телефона.
– Масинька, – причитала Ритка, – заинька…
– Мы будем ужинать? – поинтересовался полковник.
– Сейчас накрою, – бубнила Ирка, – не дом, а жуть.
– Дзынь, дзынь, – понеслось с пола.
– А, где-то тут валяется, – обрадовался Кеша и начал шарить руками по ковру.
– Чего потеряли? – полюбопытствовала Ирка.
– Да телефон.
– Его тут нет.
– Как нет? Слышишь, звенит?
– Нет, – уперлась Ирка, – только что весь пол пропылесосила.
– Не заметила небось, он крохотный.
– Ну да, – обиделась Ирка, – я кретинка убогая, трубку не увижу!
– Но ведь звенит.
– А на полу нет!
Чуть не столкнувшись лбами, Кеша и Ирка начали ощупывать пол и ковер. Юня, до сих пор сидевшая тихо-тихо на моих ногах, встала и вспрыгнула на диван.
– Слышите, Аркадий Константинович, – насторожилась домработница, – с дивана тренькает, небось в подушки завалился.
– Похоже на то, – пробормотал Кеша, – странно как-то, только что на полу звенел.
Он двинулся к софе, но тут Ритуська издала вопль раненого вепря.
– Умирает!
– Кто? – заорала я и уставилась на Масика.
Кот выглядел вполне бодрым. Он сидел у Замощиной на коленях и энергично вылизывал хвост.
Ритуська указала пальцем на окно. Я посмотрела в указанном направлении и взвизгнула:
– Ой, мамочки!
Кошка Флора распласталась в странной позе на карнизе. Они у нас широкие, массивные, и места ей для этого вполне хватило. Выглядела Флора ужасно. Даже снизу было видно, как она тяжело и нервно дышит. Бока животного ходили ходуном. Но не это было самым страшным. По единственной оставшейся у нас занавеске сползала струйка темно-красной крови.
– Масик, наверное, перекусил ей вену, – дергалась Ритка, – сейчас эта Флора окочурится у вас под потолком.
Поднялась суматоха. Кеша встал на стул и сообщил:
– Дело плохо, из нее кишки лезут.
– Ой, горе, – запричитала Замощина, – Масик не хотел никого насмерть загрызть!
– Дай, дай, дай погляжу, – суетилась Машка.
– Стойте, – разозлилась я, – звоните Денису.
Но юноши, как назло, не оказалось дома. Я решительно схватила телефон, набрала номер ветеринарной лечебницы на улице Пасынкова и уже собиралась вызывать врача, как Манюня, влезшая-таки на стул, заорала:
– Ну и дурак ты, Кешка! Это не кишки, она котенка рожает.
Трубка чуть не выпала у меня из рук. Нет, только не это.
– Ветлечебница, говорите!
– У нас кошка рожает, что делать?
– Не стоит беспокоиться, – завел приятный женский голос, – как правило, у этих животных процесс проходит без осложнений.
– Простите, – перебила я тетку, – но нам нужен ветеринар, видите ли, Флора оказалась в очень неудобном месте, она забилась…
– Ничего, ничего, – успокаивала регистраторша, – это в порядке вещей. Кошки лезут под кровати, прячутся в шкафах…
– Наша лежит на карнизе.
Повисло молчание, потом ветеринар переспросила:
– Где, простите?
– Под потолком, на такой штуке по которой ездят кольца с занавесками. Снять ее мы не можем.
– Первый раз подобное слышу!
– Нам от этого не легче, – рассердилась я, – могут ваши сотрудники что-нибудь сделать?
– Попытаемся, – ответила женщина, – только не бесплатно.
– Пишите адрес, да поторопитесь! – устало попросила я.
Надо же, какой тяжелый день выдался, сплошные нервы.
Врач прибыл через сорок минут. Все это время Кеша стоял на стуле, зорко следя, чтобы новорожденный котенок не шлепнулся вниз. Очевидно, сыну было страшно, потому что он без конца тяжело вздыхал, а один раз робко спросил:
– Если родится, мне ЭТО руками брать?
– Ну не ногами же, – заявила Ритуська. – Дурдом, ей-богу.
Тут зазвенел телефон.
– Это мой, – оживился Кеша, – мать, ответь.
Звук явно шел с дивана. Я подошла к нему и решила прогнать с него собаку.
– Ну-ка, Юня, уходи.
Мопсиха спрыгнула на пол и пошла в кресло.
– Дзынь, дзынь, – незамедлительно донеслось оттуда.
Я обомлела. Интересное дело.
– Эй, Юня, подойди ко мне.
Послушная собачка явилась на зов. Телефон перестал звенеть, наверное, нетерпеливый человек на том конце провода, не дождавшись ответа, повесил трубку. Я поглядела на Юню. Нет, такого просто не может быть, мне, должно быть, показалось.
– Дзынь, дзынь.
– Мать, – возмутился Кеша, – сколько можно тебя просить! Ответь же!
Я подняла мопсиху на руки и прижалась ухом к ее животу.
– Дзынь, дзынь, – донеслось оттуда.
– Мать, – начал злиться Аркадий, – стою тут, как идиот, караулю котят, неужели нельзя спросить, кто меня добивается с таким упорством?
– Нет, – ошалело ответила я.
– Почему это, интересно?
– Его Юня проглотила.
– Что? – закричал Кеша.
Но тут в столовую вошли двое мужчин с чем-то похожим на сундучок.
– Добрый вечер, – весело сказал один.
– Что тут? – спросил второй.
– У нас кошка на карнизе рожает! – заорала Маня.
Врачи задрали головы вверх.
– Оригинально, да? Видел когда-нибудь такое, Леня?
– Не-а, – ответил Леня.
– Еще у нас собачка мобильный проглотила, – сообщила я.
– Да ну? Не может быть, – сказал Леня.
Я набрала номер Кеши.
– Дзынь, дзынь, – раздалось из нутра Юни.
– У вас прямо черт-те что, – развел руками Леонид. – Что за аппарат-то?
– «Сони», – вздохнул Кешка, – последняя модификация, с тетрисом и выходом в Интернет.
– Вот, Павлуха, – резюмировал Леня, – видишь, что умные люди покупают! Даже в собачьем желудке бесперебойно работает. А твоя «Нокия» – просто ерунда.
– Я его подержанным покупал.
– Вот говно и получил.
– Вы пришли спорить о телефонах? – ехидно поинтересовалась Замощина.
– С кого начинать? – вздохнул Леня.
– С кошки, – сказал Кеша.
Удивительное дело, но шипевшая на нас Флора спокойно пошла в руки к Павлу. Родильницу устроили на диване и занялись Юней. С ней ветеринары поступили просто. Узнав, что мобильный совсем крохотный, они велели принести таз и промыли мопсихе желудок. Несчастная Юня, совершенно не понимающая, отчего гадкие люди льют в нее воду, отбивалась, кашляла, чихала, и, о радость, на дне таза оказался многострадальный «Сони».
– Каюк аппарату, – подвел итог Леня.
– Вместе с тетрисом и выходом в Интернет, – довольно злорадно заметил Павел, – мой «Нокия» хоть и простой как валенок, зато его схарчить невозможно.
Тут, словно опровергая его слова, из таза донеслось:
– Дзынь, дзынь.
– Мать, – велел Аркадий, – ответь.
– Но это твой телефон!
– Он грязный.
– Тогда пусть звонит.
– Вот качество, – восторгался Леня, – работает!
– Мне надо знать, кто это, – настаивал сын. – Мать, бери аппарат.
Отчего-то все самые неаппетитные обязанности достаются именно мне. Но делать нечего. Двумя пальцами я вытащила телефончик, обтерла его салфеткой и откинула крышечку.
– Да.
– Это кто? – раздался возмущенный голосок Зайки. – С какой стати у вас телефон моего мужа?
– Ты меня не узнала, Заюшка?
– Где Аркадий? – злилась Ольга. – И вообще, зачем ему мобильный? Звоню, звоню, и все без толку!
– У нас тут такое!
– Что же? Пожар? Наводнение…
– Ну, ты не поверишь!
– Выкладывай!
– Сначала кошка начала рожать на карнизе, а потом Юня проглотила Кешкин мобильный. Мы слышали, как ты звонила, но ответить не могли, потому что трубка была у мопсихи в желудке.
– Все ясно, – резюмировала Зайка, – опять по-дурацки веселишься. Ей-богу противно. Пора уже и серьезней стать. Ну погоди, сейчас приеду и побеседую с тобой.
Я тяжело вздохнула. Вот, пожалуйста, опять оказалась первой в очереди за оплеухами.
Понимаю, что в это трудно поверить, но Флора отказалась от котят. Не успел из нее выползти третий и последний комочек, как противная кошка мигом взлетела по занавеске на карниз. Я с тоской оглядела столовую. Вторую драпировку можно выбрасывать: нежно-бежевый шелк весь в жутких кровавых пятнах.
Кеша, Маня, Александр Михайлович и Ритуська с Масиком расползлись по своим комнатам. Котят следовало покормить. Недолго думая, я взяла одного и сунула в ящик к Черри. Пуделиха мигом принялась облизывать приемыша. Я обрадовалась и запихала в короб остальных. Очевидно, бедняга Черри решила, что такова участь всех собак, производящих потомство. Рожаешь несколько штук, а потом невесть откуда сыплются все новые и новые, причем такие разные. Хорошо, что Черри чадолюбива. Вон котятки уже вовсю сосут собачку.
– Любуешься? – грозно спросила Ритка, входя в столовую. – Ну-ну, а что с моим «Бурмилем»? Никто за язык тебя не тянул, сама пообещала!
Выпалив последнюю фразу, Замощина ушла. Я плюхнулась в кресло и, забыв о том, что мне строго-настрого запрещено курить в доме, задымила сигаретой. Господи, ну и ситуация! Куча щенков, малая толика котят, Юня, Флора, к тому же еще Ритка с Масиком. Машина Замощиной стоит неисправная. Подруга теперь с меня не слезет из-за этого «Бурмиля». К тому же большая часть знакомых считает меня наглой воровкой, а я не продвинулась в своих расследованиях ни на шаг.
– Отчего у нас так дымом пахнет? – долетел до меня из холла звонкий голосок Ольги.
Я мигом выбросила в форточку окурок и приняла самый невинный вид.
– Ты курила, – гневно заявила Зайка, всовывая в комнату безукоризненно причесанную голову.
Ее лицо было слишком ярко накрашено. Очевидно, невестка поленилась разгримироваться после эфира. Я сделала мину идиотки.
– Кто? Кто курил?
– Ты.
– Никогда! Такое невозможно.
– Отчего же так сильно сигаретами пахнет?
– Это Кеша.
– Кто? – подпрыгнула Ольга. – Аркадий закурил?
– Сама удивилась, – кривлялась я. – Пришел, вынул пачку «Голуаз» и давай смолить.
– Какое безобразие, – заорала Зайка, – совсем с ума сошел! С его аллергией на пыльцу брать в рот курево! Да он клялся, что никогда…
Голова исчезла, послышался бодрый цокот каблучков. Я подождала пару секунд и, опасливо озираясь, забилась в свою комнату. В нашем большом двухэтажном доме совершенно негде спрятаться. Сейчас Зайка выяснит, что я над ней пошутила, и явится убивать несчастную Дашутку.
Глава 14
Утро я начала с того, что набрала телефон неведомой Жанны, которой Анна Константиновна изливала душу. Но трубку никто не брал. Впрочем, часы показывали восемь, а большинство людей к этому часу уже спешат на службу. Следовало поторопиться и мне, в лаборатории нужно быть в десять.
Оставив для конспирации «Пежо» на площадке у роддома, я быстрым шагом пересекла двор, вошла в здание и налетела на Анну Константиновну.
– Зайдите ко мне в кабинет, – велела она мне весьма сурово.
Я перепугалась. Неужели тетка каким-то непостижимым образом догадалась, что вчера чужие глаза изучали ее телефон. Еле сдерживая сердцебиение, я вошла в знакомую комнату. Неожиданно кадровичка улыбнулась:
– Хочешь кофе?
Сказать, что я онемела, значит, не сказать ничего.
– Ну, в общем, да, только опоздаю на работу, Орест Львович рассердится.
– Ничего, – продолжала лучиться Анна Константиновна.
Потом она сняла трубку и рявкнула:
– Орест? Круглова беспокоит. Я тут твою лаборантку задержу на полчасика, анкету она вчера неправильно заполнила.
Я напряглась:
– А что не так?
– Да не волнуйся, – отмахнулась Анна Константиновна, – все в полном порядке. Это я придумала, чтобы повод найти. Пей спокойно, кофе вкусный. Сливочек желаешь? Бери кексик.
Совершенно растерявшись, я глотнула отвратительный растворимый напиток и откусила кусочек от похожего по вкусу на вату польского кекса. Что случилось со строгой, почти неприступной Анной Константиновной?
– Дети у тебя есть?
– Двое – мальчик и девочка.
– А мужа, значит, нет…
Я покачала головой.
– Трудно тебе приходится, – с неподдельной заботой в голосе заявила тетка, – что ж на такую малооплачиваемую работу пошла? Ребят-то одеть надо, накормить, выучить…
– Образования нет, а торговать боюсь, еще случится что-нибудь, потом не расплачусь.
– Это ты верно рассудила, – одобрила Анна Константиновна.
Окинув взглядом мое жуткое бордовое платье и разбитые туфли, в которых наша Ирка ходит полоть единственную грядку с укропом, она добавила:
– Наверное, нуждаешься?
Я кивнула:
– Каждую копейку считаю.
– Заработать хочешь?
– Еще бы!
Анна Константиновна спокойно вынула из сумочки элегантный кожаный кошелек весьма необычного цвета – морской волны, достала оттуда две купюры и протянула мне.