Главные правила жизни - Диана Машкова 14 стр.

Когда власть и ее представители перестают лицемерить, это не стремление к правде. Это тест: я сейчас буду плевать вам в лицо, и вы утретесь. Утерлись? Значит, можно продолжать в том же духе.

Для души нации, здоровья народа важнее не правда, которую народ высказывает, выпевает и вырисовывает через своих творцов, а мифы. Мифы – это идеальное представление о себе, своем прошлом и будущем. Такие фильмы, как «Чапаев», «Два бойца», «Весна на Заречной улице», не имеют прямого отношения к реальности, но они мифологичны. Если народ перестает творить мифы о прошлом и будущем, он не хочет уже ни того, ни другого. Он просто очень устал.

Счастье – это возможность делать то главное, ради чего ты на Земле. Надо, конечно, еще понять, в чем это главное.

Любовь – наркотическое опьянение, для которого не нужен даже сам наркотик: достаточно мыслей о нем. И симптомы такие же – приход, передозировка, ломка. Это не совсем всерьез, но всерьез о любви я до сих пор говорить не умею. Слишком личное.

Друзья появляются в детстве, юности. Так вышло, что лучшие мои друзья умерли. Нажить новых после этого так и не сумел. Куча приятелей, в том числе хороших, но друзей в полном смысле этого слова – ни одного.

Никогда не чувствовал себя свободным от множества житейских обязательств. Но это моя собственная заслуга.

Я человек большинства, человек народа – всегда в тех же состояниях, что и большинство. Для писателя это как бы нехорошо, он должен быть впереди. А может, как раз и не должен. Так вот, народ сейчас растерян и боится перемен. Я ловлю себя на том, что тоже растерян и тоже боюсь.

Для меня не время – деньги, а деньги – время. Именно время есть то самое ценное, что можно купить за деньги. Вот я полгода пишу всякие сценарии. Получаю деньги. И полгода не пишу сценарии, а сижу и пишу для себя. Деньги кончаются. Я снова пишу сценарии, и так далее по кругу.

У каждого, как известно, есть свой идеальный возраст. У меня – 30–33. И вот мне 40, вот мне за 50, а я все еще чувствую себя, в душе, на 30. Отсюда все проблемы, отсюда радости и печали.

Людей, пожалуй, я начал понимать лучше, потому что стал лучше понимать себя. Это взаимосвязано. Женщин, мне кажется, иногда понимаю. Слышу, чувствую. Но это редко бывает. Как полет вслепую: больше догадываешься, чем знаешь. Можешь угадать и благополучно приземлиться, а можешь и врезаться.

Мужчины и женщины в разных системах координат: даже спорить бывает трудно. Ты говоришь: «Квадратное», а женщина упрямо возражает: «Нет, зеленое!» Ты говоришь: «Холодное», женщина ласково соглашается: «Да, голубое». Если и бывают совпадения, то там, где холодное действительно одновременно является голубым.

Анатолий Смелянский «Настоящий успех – это возможность заниматься любимым делом, которым занимаешься лучше других»

Театральный критик, историк театра, доктор искусствоведения. Автор и ведущий циклов телепрограмм о театре на телеканале «Культура». Заслуженный деятель искусств, лауреат Государственной премии Российской Федерации. Награжден орденами «За заслуги перед Отечеством» IV и III ст.

Слово «успешный» имеет психологическое наполнение: внешний успех и внутренний успех. Когда начинаешь путь, куда-то пробиваешься и чего-то хочешь, доля внешнего успеха велика и важна. Но потом имеет значение только одно – качество работы, особенно по мере того, что с годами все становится рутинным.

Знаю некоторых крупных бизнесменов – они все какие-то грустные: видимо, у них жизнь занудная. Мне очень богатый человек однажды сказал: «Сейчас мне 55. Ну я еще проживу, скажем, лет 20–25. Чтобы хорошо провести эти 25 лет – ездить куда угодно, принимать друзей, – мне нужно, грубо говоря, 25 млн долларов. А у меня намного больше. Скучно».

Настоящий успех – это возможность заниматься любимым делом, которым занимаешься лучше других. Совершенно не устаешь, если делаешь то, что приносит радость. А успех, как признание, почести, – все это детские погремушки как говорил иногда Михаил Козаков – популярка.

Любой толчок, любой разговор с великим человеком является наукой. Как-то после одной из замечательных лекций Юрия Лотмана мы шли к нему домой, – я был тогда завлитом Горьковского ТЮЗа, – и он мне говорит: «Поставьте пьесу Крылова “Трумф”». А я ее не читал. И он спросил: «Вы читали эту пьесу?» Я замялся, тогда он сказал: «Вы, знаете, я вам дам один совет, можете им воспользоваться, а можете нет. Никогда не стесняйтесь сказать, что вы чего-то не читали или не знаете. Я тоже многого не читал».

Кто-то из древних историков сказал: «От власти надо быть достаточно близко, чтобы пользоваться ее теплом, и достаточно далеко, чтобы не сгореть и не обжечься». Вот это правильное взаимоотношение человека искусства с властью. Я, честно говоря, пытаюсь, не знаю, насколько мне удается этому следовать, но пока не обжегся.

На административной работе изнашивается душа. Я совершенно сознательно, в полном здравии совершил этот шаг – ушел с руководства Школой-студией МХАТ. А все ищут каких-то подтекстов, мне звонили масса журналистов, каналов: «Придите, расскажите, пригвоздите к позорному столбу». Они решили, что меня кто-то выпихнул, кто-то там интригует.

У нас, к сожалению, чаще то, что общество считает удачей на самом деле неудача и наоборот. Помните у Пастернака? «И пораженье от успеха ты сам не должен отличать». Но как же это трудно – не отличать успех от неуспеха, удачу от неудачи.

Стать первым сюжетом трудно: его отбирает время, вываривая во всех щелоках, и тогда вдруг кто-то выдвигается вперед. Нужна колоссальная способность человека взять на себя все – обстоятельства, время, подходящее и неподходящее, хорошее или нехорошее.

У нас всегда нужно было зависеть от царя или от народа. И сегодня это, увы, так. Причем зависеть от народа лучше, что ли? От публики, от того, кто приходит или не приходит. А если полный зал, то артисту уже кажется, что это успех. Но это не всегда так.

Если выступаешь, скажем, на центральном канале каждую неделю, тебя знает каждая собака. А канал «Культура» – это кто? Народные артисты в овощном магазине или люди, стоящие в очереди в АО «Медицина»? Поэтому этот вид славы мне неизвестен, хотя и образовался какой-то круг зрителей.

Телевидение – это мертвый экран: ты не знаешь, смотрят тебя или нет. Говорят, рейтинг такой-то – 2 %. Правда, я как-то посчитал: 2 % в нашей стране – это много. Естественно, когда ведешь программу с Табаковым, смотрят в 10 раз больше.

Меня совершенно не интересует, смотрели не смотрели. Вышел цикл программ о Станиславском. Я 10 лет этим занимался и сказал то, что должен был. Я всего себя попытался вложить. И это связано только с позицией «делай, что должно» – больше ни с чем.

Не считаю себя мудрым человеком, потому что очень эмоционален, не выдержан. И совершаю из-за этого ошибки: слишком быстро реагирую на то, что мне не нравится, и так же быстро на то, что нравится.

Огромный опыт жизни – в самом старении. Происходит определенное накопление если не мудрости, то ума, понимания многих вещей. Почти все человеческие прозрения совершаются, когда есть ощущение, что скоро уйдешь. Понимаешь: нужно освободиться от всего лишнего и делать только то, что действительно можешь, хочешь, любишь. Это очень трудно.

Мне кажется, страдания просветляют человека, если это не связано с физической нищетой, позорной нищетой. Вот это ужасно. А болезни, если они несмертельные, потери друзей, близких, житье в ограниченном достатке – все это душевно усложняет человека и оставляет на лице те шрамы и морщины, которые украшают. Не знаю как женщину, но мужчину точно.

Человек отвечает за свое лицо. Годы откладывают на нем печать вырождения, глупости, ненависти, брезгливости. Или же печать человека думающего, чувствующего, пытающегося вникнуть. Посмотрите на Ульянова, на Ефремова с его желваками. На их лицах читались биографии.

Светлана Сорокина «Мы все время живем с головой, повернутой назад. Нельзя так идти вперед: ничего не получится!»

Журналистка, член Академии российского телевидения, преподаватель Высшей школы экономики, телеведущая, радиоведущая, автор программы «В круге света». Награждена орденом «За личное мужество», трижды лауреат премии «ТЭФИ» и других телевизионных премий

Журналистка, член Академии российского телевидения, преподаватель Высшей школы экономики, телеведущая, радиоведущая, автор программы «В круге света». Награждена орденом «За личное мужество», трижды лауреат премии «ТЭФИ» и других телевизионных премий

Восприятие мира менялось в течение моей жизни несколько раз. Его меняли потрясения, которые помогали перескочить на другую ступень, что-то сумасшедшее, счастливое или, наоборот, потеря близких людей. Я бы сказала, что трагедия чаще выдвигает человека на новую ступень, толкает к переменам.

У меня долго было ощущение того, что меня ведут по судьбе: случайное появление на телевидении, переезд из Питера в Москву, переход с канала на канал, дальнейшие изломы… А вот сейчас это ощущение прошло. То ли тот, кто следит за моей судьбой, подустал, то ли я сама уже плохо озираюсь по сторонам и не вижу, где еще есть какая-то возможность, поворот.

Мне кажется, что счастье – это прирожденный талант. В последнее время я стала задумываться об этом и обнаружила, что есть люди, которые живут той же жизнью, что и все: с огромными проблемами, заедающей бытовухой, кучей необходимостей, которые рвут человека на нитки. Но при этом они умудряются радоваться каждому дню и жить с ощущением счастья. Этого нельзя приобрести и даже не воспитать в себе.

Для большинства людей счастье – это мгновения. Из разряда «Сто часов счастья… Разве этого мало?». Поэтому состояние счастья ситуативно, моментно и никак нельзя сказать, что оно присутствует постоянно.

Конечно, человек скроен так, как он скроен биологическими родителями: гены нельзя списать. Но, когда я нашла свою дочку 10 лет назад, я вообще об этом не думала. Да и сейчас вспоминаю о том, что не я родила Тоську, только когда на эту тему заходит какой-нибудь разговор. Во всех остальных случаях даже в голову это не приходит. Моя и моя – со всеми плюсами и минусами.

Не вижу разницы – родить ребенка или усыновить. Я себе изначально влила в голову ту здравую мысль, что и со своими детьми далеко не всегда выходит сахарно. Единственное, о чем беспокоюсь, – насколько могу выполнять свой родительский долг. Я не зарекаюсь: может быть, генетическая дубинка еще пока не ударила по голове. Но думаю, все хорошее, что есть у Тоси, так и останется в ней, а остальное – это издержки моего воспитания.

Сейчас отношение к усыновлению в нашей стране изменилось, а 10 лет назад была тишина, как будто детей без родителей не существует. Помню, пока скиталась по детским домам, хотела сделать либо передачу, либо серию документальных фильмов. Даже придумала, как. По сути, вся история нашей страны с ее замороченной психологией прослеживается через отношение к сиротам. Но это никого тогда не интересовало.

Жизнь – это как езда на велосипеде: если остановишься, то упадешь. Что-то все время происходит. За более или менее сносное существование все время приходится бороться.

Всегда радуюсь успехам своих друзей – меня это даже приподнимает. Не подстегивает к собственным успехам, а дает повод для гордости в том смысле, что я дружу или знакома с человеком, который чего-то в этой жизни добился.

Сильнее всего мне приходилось меняться ради любви к работе. Это касается и привычек, и особенностей характера, и внешнего вида. Необходимо было постоянно работать над собой, и я в этом смысле благодарна своей профессии: она не позволяет махнуть на себя рукой.

Чувствую определенную свободу от многих внешних обстоятельств. Я уже научилась общаться только с теми, с кем хочу. У меня появилась свобода делать то, что хочу. Это великая вещь: даже если не хватает денег, я лучше перекантуюсь, чем буду делать то, с чего меня воротит. И еще есть свобода самостоятельно строить свой день, свое время в силу первых двух обстоятельств. Я располагаю собой, и это здорово.

До сих пор не могу получить свободу от комплексов и отношений с самой собой. Власть над собой дается мне тяжело. Как говорится, сила есть, воля есть, а силы воли нет. Я человек эмоциональный, часто неуравновешенный и заложник непростых отношений с самой собой.

Хорошо, когда можно не слишком часто думать о деньгах. Это важная составляющая жизни, и, когда не хватает средств, эта мысль постоянно сидит в голове. Но в последнее время я обнаружила, что для жизни мне надо очень немного. Наверное, счастье в том, чтобы осознать, сколько тебе на самом деле нужно, и поддерживать этот уровень.

Думаю, что справедливое правление – это какое-то сказочное событие. Во-первых, всем не угодишь, во-вторых, всех не накормишь и, в-третьих, правление – это все-таки не единоличная история, а огромный коллектив людей. Во всяком случае что касается России, я не верю, что этот газон прорастет быстрее, чем через 300 лет.

Наши мрачность, погруженность в себя и вечные проблемы во многом замешаны на климате. Когда девять месяцев в году плохая погода, это портит характер, порождает «непостижимую русскую душу». Наша привычка к самокопанию, философским размышлениям мешает жить. Мы находим наслаждение в жалости и сочувствии к самим себе.

Мы все время живем с головой, повернутой назад. Нельзя так идти вперед: ничего не получится! Мне надоело то, чем пронизаны вся наша жизнь и журналистская практика в том числе, – это вечное «кто виноват?». Каждый следующий приходящий во власть винит того, кто руководил прежде. Каждый из нас знает, кого обвинить в том, что у него сегодня холодный чай. Бесконечно «и не покаемся, и не забудем». Но мы сейчас живем, мы есть такие, какие есть. И точка – поехали дальше!

Зураб Соткилава «Со мной происходило столько случайностей, что хватит на две-три жизни»

Оперный певец, тенор. Народный артист СССР, профессор Московской консерватории. Исполнитель партий Хозе в «Кармен», Ленского в «Евгении Онегине», Кавародоси в «Тоске», Отелло в одноименном спектакле и др. Награжден орденом Трудового Красного Знамени, двумя орденами «За заслуги перед Отечеством», многочисленный лауреат музыкальных премий

Со мной происходило столько случайностей, что хватит на две-три жизни. Я учился в школе, играл, как все дети, в футбол. Но не мечтал ни о чемпионских титулах тбилисского «Динамо», ни о большой сцене. Хотя еще маленьким пел с мамой и бабушками старинные грузинские романсы, народные песни.

Футбол дал мне две очень хорошие вещи — режим, который сыграл не последнюю роль в моей карьере, и стремление к победе.

К профессору музыки меня отвела соседка по дому, когда мне было 15 лет, но я не стал заниматься: играл тогда за сухумское «Динамо». И вот когда учился уже в Политехническом институте и бросил играть в футбол из-за травмы, мне было почти 20 лет, мы с этим человеком случайно встретились. Он спросил: «А почему ты не пришел ко мне больше?» Повел меня к себе, и я стал учиться. Вот так все и началось.

Я решил поступать в консерваторию, хотя понятия не имел даже о том, что такое сольфеджио. Мой профессор привел меня туда показать. В зале сидел ректор, который подошел ко мне прямо на сцене, обнял и сказал: «Ты нам послан Богом, сынок». В другом месте я бы никогда ни в какую консерваторию не попал. Он приходил на все экзамены, чтобы меня нигде не срезали. Вот такой был человек.

Поступил в консерваторию как баритон, но через пару лет, насмотревшись фильмов, стал петь дома репертуар теноров. И мне показалось, что у меня это получается лучше. Но, когда я сказал об этом своему педагогу, он не захотел меня слушать. Я настаивал на своем, и тогда он меня выгнал. После этого я пошел к Андгуладзе, великому грузинскому певцу и педагогу. И 11 января – день, когда я впервые пришел к нему на урок как тенор, – он назвал моим днем рождения.

Первый раз приглашение в Большой театр я получил после «Орфея», в 1968 году. Уже позже, после конкурса в Барселоне, в 1971 году, меня позвали на столетний юбилей Собинова в Большом театре. И вот тогда мне снова предложили стать артистом Большого театра. Но я снова отказался, потому что переживал, что не приживусь: характер у меня не очень хороший, я вспыльчивый, могу резко реагировать на что-то, а наш мир – жестокий мир.

В 1973 году, когда в Тбилиси сгорел Оперный театр, снова раздался звонок от директора Большого театра. Он просил приехать к ним спеть «Кармен». И вот 21 декабря 1973 года я дебютировал в Большом театре. Пришла вся дирекция вместе с Покровским, сказали, что меня берут. И 20 января 1974 года был издан приказ о том, что меня взяли в Большой театр.