Главные правила жизни - Диана Машкова 15 стр.

Очень люблю пение в опере, потому что это, как и футбол, командная игра. Но не меньше люблю и сольные концерты, потому что мне нравится брать ответственность на себя.

Однажды после моего сольного концерта в Париже на Елисейских Полях ко мне пришла грузинская семья (они были выходцами из первой эмиграции, из старинного рода князей) и пожаловалась, что их 15-летний сын не считает себя грузином, не хочет учить родной язык и ехать в Тбилиси. А после моего концерта он им сказал: «Я грузин». И они меня благодарили: «Вы для нас такое сделали!» Я этим очень горжусь.

Чтобы чего-то добиться в музыке, нужно иметь огромное терпение и очень много трудиться. И тогда где-то все равно «выскочишь». Если человек очень талантлив, не может этого не случиться. Но нельзя ни в коем случае уходить в депрессию.

Сегодня для меня дороже всего успех, связанный с восприятием слушателями не популярной эффектной музыки, а более тонкой, не известной широкой публике, особенно когда это происходит на гастролях в глубинке. Это было очень важно и в молодости, но тогда хотелось иметь и все самые обычные атрибуты успеха, то есть высокий уровень приглашений, предложений, престижность залов, в которых собираются ценители музыки. И я всегда очень боялся возвращения в тот город, где имел большой успех.

У меня супруга – пианистка, и если я чуть-чуть витаю в облаках, то она меня тут же меня опускает на землю. После каждого выступления она часа в два-три ночи начинает мне объяснять: «Вот это было не так, это было не так, а это было так». Я говорю: «Давай спать, завтра утром поговорим». Но она не может уснуть, пока все мне не выскажет. И так каждый раз. Всю жизнь не могу отучить ее от этого.

То, что у меня все так успешно сложилось в жизни, – огромная заслуга моей семьи. Мне повезло с женой. Она была такой красивой, что я даже не знаю, как она за меня замуж вышла. Думаю, я ее пением взял. Она работала, но, когда появился первый ребенок, бросила. Потом, через четыре года, появился второй ребенок. А я был самым худшим ребенком. И она пожертвовала своей карьерой: создавала мне все условия, чтобы я занимался и чтобы мне никто и ничто не мешало.

Я знаю, что такое отсутствие денег. Когда играл в футбол, хорошо зарабатывал. А в консерватории только стипендию получал. Отцу было тяжело, и я спросил его: «Ты можешь меня выдержать еще пять лет, кормить меня как студента?» И он ответил: «Знаешь, если бы у меня было двое сыновей, я же должен был бы обучить обоих». Мне это очень понравилось, и я сказал ему: «Давай, отец, потерпим тогда».

Моя большая боль, что родители смогли увидеть только мои первые шаги. Я готовился к первому выступлению в Большом театре, и мама, счастливая, сшила себе красивое платье. И в это время у нее случился инсульт. В этом платье я и похоронил ее. Буквально через год ушел из жизни отец. Мама видела меня в одном спектакле, в котором я провалился, а отец успел побывать в Большом театре на нескольких спектаклях.

Многое прощаю людям. Но очень не люблю хамства и ненавижу предательство. Хамство иногда даже хуже, чем предательство.

Я всегда был свободным в своей жизни, в своей работе. Во всем, кроме выездов за рубеж. И мне не нравятся люди, которые были очень свободными в советское время. Когда они, имевшие уже тогда и звания, и огромные зарплаты, в общем, абсолютно все, включая близость с первыми лицами страны, сегодня жалуются на ту власть, рассказывают, как их преследовали, меня просто тошнит.

«Начни заниматься с учениками, потому что, обучая других, сам будешь учиться», – сказал мне мой педагог. Это случилось в 1968 году. Я преподаю 50 с лишним лет и получаю от этого удовольствие.

Виктор Сухоруков «Счастье – это бесстрашие во всех смыслах. Не бойся, живи!»

Актер театра и кино. Народный артист Российской Федерации, кавалер ордена Дружбы. Снялся в фильмах «Брат», «Брат-2», «Бедный, бедный Павел», «Про уродов и людей», «Пассажирка», «Остров» и др.

Чем старше человек, тем больше в его жизни переломных моментов, если он находится в пути, движении, активной фазе. Только инертный, ожидающий чего-то не имеет этих переломных моментов.

Переломный момент – это шлагбаум, который опускается и поднимается в жизни каждого из нас. У меня их было много: когда победил глухоту после осложнения от скарлатины, когда пошел в армию, когда поступил в театральный вуз Москвы, хотя все, начиная от родной матери и заканчивая друзьями, внушали, что дорога туда мне заказана. И когда выгнали из театра.

Однажды на вопрос «Как живешь?» я случайно ответил: «Незаслуженно хорошо». И понял, что переломные моменты в моей жизни затихли.

Только прошлое напоминает человеку, кто он есть, отрезвляет и сохраняет ум в ясности. Я иногда неожиданно, ассоциативно что-то вспомню и даже вздрагиваю: «О, это же было! Почему я об этом забыл?» Это от скоростей, а не от склероза. От вихрастости жизни.

Плохое вспоминаю, как ни странно, с благодарностью и удивлением. С благодарностью потому, что я это пережил, а с удивлением потому, что это со мной было и осталось в прошлом.

Человеку после определенного возраста говорят «уже с горки». А что в этом плохого? Горка может быть два метра, а может – высотой с Эверест. У меня с Гималаи. «С горки» – это прекрасно: значит, достиг каких-то вершин.

Я всегда был одинок – в своих мечтах, в своих фантазиях. И одинок в своем понимании окружающего мира.

Иллюзии – это самообман или внутренняя вера. Можно ошибаться, но продолжать верить. Мне говорят: это – иллюзия. Но моя иллюзия, мое заблуждение. Пусть оно будет, тем более если оно меня не испортило и не превратило в какое-то животное или какую-то тварь.

У меня было очень упрямое отношение к своей мечте. Меня сгибали, унижали, презренно смеялись над моими желаниями. А я считал, что они все не правы: не понимают меня, не слышат, не чувствуют моих порывов. Я почему-то очень верил, что приду к своей мечте и материализую ее.

Судьба – это результат, а случай – это неожиданность. Эту неожиданность будущее назовет судьбой. Вся жизнь состоит из случайностей и неожиданностей. Но надо находить в себе мужество говорить: нет, это не случайно. К этому надо быть готовым.

Меня раскрепостило одиночество, освободило именно отвержение, отрицание меня как личности. И чем больше меня отрицали, отвергали, отодвигали, забывали, тем я становился смелее, бесстыднее и свободнее.

Деньги привнесли в мою жизнь радость от того, что я никому не должен, что у меня есть средства, которые могу потратить так, как хочу. В этом был элемент независимости и свободы. Но чем благополучнее я живу, тем меньше мне надо, тем меньше мне хочется. И этому нет объяснения.

Счастье – это бесстрашие во всех смыслах. Сегодня что-то есть, а завтра нет – не бойся, живи! А мы все время сравниваем что-то и делаем вывод. Вывод регулирует настроение, а настроение отражается на здоровье. Любая зависимость – это беда.

Я сегодня очень счастлив, потому что работаю и потому что заработанные деньги могу потратить на собственные желания. Если бы не работал, то желания так и остались бы желаниями. Но главнее для меня – сама работа.

Я отвоевал, даже выклянчил у судьбы право выбора и теперь иногда злоупотребляю им. Смотрю, стоит ли мне идти за этим режиссером, смогу ли я с ним существовать какое-то время, не причинит ли он мне творческой беды. И, конечно же, сегодня я церемонюсь и думаю, хочу я с этим человеком работать или нет.

Когда порой после спектакля я слышал: «Ты молодец, а остальное все г…» – то страшно печалился, потому что, если человек сидит в дерьме, он тоже пахнет дерьмом. В творчестве не надо спасать себя, а надо спасаться вместе. Если не получается, то делать жесткие выводы, даже жертвенные.

У меня работа не переходит в личные отношения. Это было в начале пути, особенно в кино. Но в результате я понял, что все это – дружба, привязанность, влюбленность – вредно, опасно и не нужно. И уже много лет со мной этого не происходит ни в театре, ни в кино: отработал и ушел.

Я немного зачерствел в плане чувств: знаю, что расставание намного тяжелее, чем встречи. Намного. Не хочу этот груз сам в себе накапливать, а потом нести. Наверное, просто облегчаю себе жизнь.

Идеология общества формирует наши удивления. Я удивился в школе тому, что быть левшой – это плохо, это презренно. Когда я в газете вычитал, что девочке, собравшей 2,5 тонны металлолома, подарили путевку в «Артек», я тоже захотел и был удивлен, что это оказалось пропагандой, иллюзией. Я был удивлен, что Ленин лежит в мавзолее столько лет и что это не игрушка, а он настоящий. Мы были одеты в идеологию жизни, в идеологию партии, государства, и это тоже на нас влияло, а сегодня мы другим вещам удивляемся.

В художественной самодеятельности я никогда никуда не добирался высоко. Занимался в орехово-зуевском народном театре и никогда не играл больших ролей. Я всегда был на подлете, на подхвате, таким подсобным артистом, как подсобный рабочий. Начиная от детского сада. Но был!

Делаю заявление: я прекрасен в своем труде, все, что я делаю, мне интересно, и вообще, Сухоруков – талантливый человек. Серьезно к этому заявлению относиться неловко. Но у артиста должен быть наив. Если человек говорит: «Нет, я на ”троечку” сыграл» – ну и живи себе на «троечку». А мне нравится цифра 8.

Олег Табаков «Если человек не имеет прошлого, он не имеет будущего»

Актер театра и кино, педагог. Художественный руководитель МХТ им. А.П. Чехова. Основатель, художественный руководитель Театра п/р О. Табакова. Народный артист СССР, лауреат государственных премий СССР и РФ. Кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» I, II и III степеней, ордена Трудового Красного Знамени, ордена Дружбы народов и других, лауреат многочисленных кино– и театральных премий

Режиссура портит характер, потому что это всегда вождизм. Надо априори быть лидером. А лидерство связано с необходимостью подавления инакомыслия и подтверждения собственных исключительных прав. Это никогда не увлекало меня до такой степени, как актерство.

Честно говоря, «хвалу и клевету приемлю равнодушно». Но мне в этом смысле легче многих, потому что очень велика инерция моих ранних успехов. Если в стране 140 миллионов, то боюсь, что половина, если не больше, – моя зрительская аудитория. А это очень большой запас прочности.

Наша сегодняшняя всеядность подготавливает нашу завтрашнюю ненужность. Это одна из моих мыслей, достаточно жестко сформулированных, которая к нашей профессии очень применима.

Ничто человеческое мне не чуждо: бывают и сомнения, и печаль, и горечь от собственных иллюзий. Но утрата иллюзий – это вообще болезненный процесс, потому что их наличие все равно связано со способностью увлекаться, влюбляться, любить. Если это утратится, потеряется смысл.

Надо уметь отсекать от себя плохое, уметь отталкивать плывущие на тебя фекалии, которые день сегодняшний поставляет в большом количестве. По крайней мере сводить это до минимума.

Почему-то у нас в стране все лучшее исчезает, теряется в отличие от Европы, где берегут и лелеют традиции. Но в актерской профессии при всем отрицательном школу мы не растеряли и пока еще можем этим гордиться.

Это моя земля, это моя страна, и я ее люблю. Дважды американцы предлагали мне поменять место жительства, и дважды в жизни я делал выбор.

Один раз это было связано с работой, второй – с женщиной, причем из очень знаменитой семьи. Но меня не купили ни на профессиональные, ни на матримониальные цели.

Во взаимоотношениях с любой властью человек моей обслуживающей профессии должен сохранить себя. Это означает, что нужно быть тем, кто напоминает о нравственности, о сострадании, наверное, обо всем том, что и отделяет людей необслуживающих от людей обслуживающих.

Меняет ли человека власть, зависит не от власти, а от того самого человека. Борис Николаевич Ельцин предлагал мне быть министром культуры, я отговорил его от этого. Потом депутатом, я его и от этого отговорил, объясняя, что лучше для всех, если я буду заниматься своим делом.

Не считаю, что творческий человек должен всегда находиться в оппозиции к власти. Из художников, что были в оппозиции, «иных уж нет, а те далече». Кто-то является гуру в Европе, кто-то – еще где-то. Ну, а здесь-то как быть?

Компромиссы – это опасная вещь, я на них никогда не шел. В советском театре было несколько человек, таких как Георгий Александрович Товстоногов, Юрий Петрович Любимов, Олег Ефремов, которым что-то разрешалось. Они продавливали цензуру силой таланта.

С годами я стал психологически устойчивее, то есть киль, который позволяет сопротивляться волнам житейского моря, сохранять прямой спину и не гнуться, окреп.

В свои 78 лет я не исчерпал интереса к жизни. Мало того, обостряется восприятие очень простых вещей. Владимир Иванович Немирович-Данченко говорил: «На нас жизнь не кончается». Это я могу произнести достаточно уверенно, потому что, думая о своих учениках, твердо понимаю, что русская театральная школа будет существовать и дальше.

Когда называю кого-то другом, то вкладываю в это понятие степень доверия, которую вызывает человек. Отсутствие необходимости изображать что-то. Натуральность и естественность как с одной, так и с другой стороны.

То, насколько люди живы и пытаются понять проблемы дня сегодняшнего, определяется глубиной «человеческого колодца». Поэтому один человек может быть интересен мне, а другой уже исчерпан.

В женщинах я не приемлю корысть и глупость. Вот это я всегда исключал из поля зрения.

Мозгов у отцов должно быть больше, а эгоизма меньше. Многое зависит от их душевного содержания. Никакого серьезного конфликта отцов и детей ни у моих сыновей со мной, ни у меня с родителями никогда не было.

У меня бывают секунды счастья. И именно потому, что это секунды, ты остро их помнишь и надеешься, что такое повторится. А если бы это было по-другому, оно дешевле стоило бы.

Если человек презрительно относится к тому, чего не понимает, для меня он – пошляк. Это проблема номер один современного общества – некая защитная стена, которой окружают себя либо по необразованности, либо по скудоумию, либо от недостатка способности чувствовать.

Всегда пытаюсь понять точку зрения собеседника. Возможно, это вытекает из особенностей профессии – до той поры, пока буду понимать логику своего героя, еще имеет смысл заниматься этим ремеслом.

У каждого человека есть право на свободу волеизъявления и выражения своих мыслей. Но это право не должно нарушать свободу окружающих.

Аутоирония – главное качество, которое я ценю в коллегах. Человек не может быть ироничен в свой адрес и лишен юмора в адрес окружающих.

Нужно уметь получать удовольствие и радость от всех сторон жизни. Нет низменных и высоких. Это все жизнь! И дается она для того, чтобы жить ее набело. Первоначально набело. Одноразово!

Если человек не имеет прошлого, он не имеет будущего. Так что забывать – это просто неперспективно.

У Михаила Аркадьевича Светлова есть выражение: «Дружба – это понятие круглосуточное». Те, у кого эта фраза вызывает смех, люди обделенные, обездоленные. Это от скудости душевного «колодца».

Валентина Талызина «Я не борец. Если меня отталкивают, я отойду»

Актриса театра и кино. Народная артистка РСФСР, лауреат ордена Почета, ордена Дружбы, кинопремии «Золотой орел» и других премий. Снялась в фильмах «Зигзаг удачи», «Ирония судьбы, или С легким паром», «О бедном гусаре замолвите слово», «Линия жизни» и др.

Мне кажется, что все в жизни не случайно. Я свой путь не выбирала. Все случилось так, как случилось. Каждого человека порой водит в разные стороны. И у меня сама собой возникла тяга к актерству, которая привела в Москву, в ГИТИС.

Наверное, если бы не случай, артистки Талызиной могло бы не быть. Я поехала поступать в Москву, окончив два курса сельхозинститута, ничего толком не узнав, не созвонившись ни с одним театральным вузом. А набор уже везде закончился. И на мое счастье оказался дополнительный прием в ГИТИС: начали прослушивать через день после моего приезда. Так что это, как не судьба?!

Мне крупно повезло, что я попала в потрясающий театр, который славился своей интеллигентностью. Руководил им тогда Юрий Александрович Завадский, а работали в нем Вера Марецкая, Валентина Серова, Любовь Орлова, Фаина Раневская, Варвара Сошальская… Они задавали невероятный уровень мастерства, трепетное отношение к профессии и культуре театра!