Но Золотухин, как всегда, своего добился: в течение нескольких недель он методично обхаживал Тамару, после чего та сдалась. У них начался роман, который продолжился и после съемок. Золотухину опять пришлось жить на два города, а вторым городом снова стал Ленинград. Поскольку оба любовника на тот момент были несвободны (у Тамары были муж, директор Русского музея Владимир Гусев, и маленькая дочь Катя), им приходилось прилагать массу усилий, чтобы про этот адюльтер не узнали их вторые половины. Встречались влюбленные… в отстойнике, где поезд «Красная стрела» стоял в ожидании следующего рейса. Золотухин обычно подкупал проводников, и те разрешали им по нескольку часов проводить в купе наедине. Так продолжалось довольно долго: Тамара успела сделать от Золотухина 4 или 5 абортов. Когда Шацкая обо всем узнала, то в свою очередь завела роман с Леонидом Филатовым (тот тогда, кстати, тоже был женат). Лишь в 1978 году между Золотухиным и Шацкой произошло серьезное выяснение отношений, после чего семья окончательно распалась. В одну из суббот Золотухин приехал в Ленинград с твердым намерением забрать Тамару с собой. Он купил два литра коньяка и отправился в отделение милиции, чтобы договориться о выписке Тамары. Договорился. Спустя несколько месяцев, в августе 1979 года, у Тамары и Валерия родился сын Сережа.
Стоит отметить, что, несмотря на развод, отношения бывших супругов не испортились и они еще несколько лет работали вместе на одной сцене. Золотухин был желанным гостем в доме Шацкой и Филатова, поскольку там жил его сын Денис. Он даже ночевал там неоднократно. Однако в начале 90-х, когда начался дележ «Таганки», судьба развела актеров по разные стороны баррикад: Золотухин взял сторону Юрия Любимова, а Филатов и Шацкая ушли к Николаю Губенко.
Спустя несколько лет после рождения Сергея Валерий Золотухин снова почувствовал настоятельную потребность в кого-то влюбиться. Такой женщиной стала для него Ирбис (так он называет ее в своих дневниках). Тамара узнала об их романе случайно – когда наткнулась на дневники мужа. Узнав о том, что жена без разрешения листала его записи, Золотухин устроил ей грандиозный скандал. А потом Тамара заставила его определиться: «Не мучайся, уезжай к ней. Я тебя отпускаю. Я ведь понимаю, что ты не хочешь меня видеть… Разлюбил одну, полюбил другую – при чем тут я? Беда в том, что только я тебя люблю». Именно последняя фраза остановила Золотухина, который уже был готов уйти из семьи. И хотя его роман с Ирбис какое-то время еще продолжался (всего он длился 10 лет), из семьи актер не ушел.
Но в середине 90-х у Валерия появилась новая муза – молодая актриса Ирина Линдт (родилась в апреле 1974 года). Он разглядел ее на сцене родной «Таганки», где она репетировала в спектакле «Братья Карамазовы». Поскольку сам Золотухин в нем занят не был, он решил во что бы то ни стало сыграть в одном спектакле с Ириной. И придумал хитрый ход: поставил спектакль про Моцарта и Сальери, где роль первого играл он сам, а Сальери – Ирина. Когда Тамара узнала об этом, она сразу все поняла, но закатывать истерик не стала – за многие годы успела привыкнуть к романам мужа. Только удивилась: мол, надо же, в тебя еще кто-то может влюбиться!
В 2001 году с Ириной случилась беда. Во время репетиции она сорвалась с металлической конструкции и упала на сцену с высоты трех метров. Далее послушаем ее собственный рассказ:
«Я потеряла сознание. Потом застонала и вдруг громко и внятно сказала: «…твою мать!» Хотя обычно так не выражаюсь. Всем почему-то сразу стало легче: ругается – значит, жить будет!
Когда пришла в себя, первым увидела Золотухина (он поехал со мной в Институт Склифосовского). «Все в порядке, – говорит, – все кости целы». У меня шевелилась только левая рука – больше ничего. Ног не поднять, в правом плече жуткая боль, глазами резкое движение сделаешь – уже хочется вцепиться в кровать! У меня был разрыв связок и компрессионный перелом позвоночника…
В течение трех месяцев Золотухин приходил ко мне в больницу каждый день. При этом он не делал испуганного лица, говорил со мной как со здоровой. Он умел предугадать любое мое желание, с ложечки кормил, пока я не научилась есть левой рукой. Молитву надо мной шептал.
Когда ему кто-то ляпнул, что меня сглазили, он взял у своего старшего сына-священника молитву от сглазов. Ее надо было читать рано утром и одновременно дуть на больное место. Он думал, что я сплю, но я все слышала: лежала молча и плакала…
Золотухин вообще человек безмерной доброты. Он готов помочь любому. Не может ни на кого ни рассердиться, ни обидеться. Когда я через три месяца после падения поехала в Авиньон на гастроли, он очень нервничал. Я постоянно чувствовала на себе его взгляд. Как он морщился, когда я что-то не то выделывала на сцене! Мне больно – и он страдает вместе со мной. После всего случившегося у нас с ним сложилось абсолютное доверие друг к другу. Мы превратились в единое целое: он для меня и брат, и отец, и сестра, и муж, и любовник, и… все на свете! Вот сейчас он лег в больницу (в апреле 2002 года у Золотухина обнаружили тромб в ноге. – Ф. Р.), и меня жуткий страх охватил! Когда рискуешь потерять человека, начинаешь понимать, как он дорог…»
В отличие от большинства своих коллег, которые редко кого впускают в свою личную жизнь, Золотухин этого делать не боится. Во многих своих интервью последнего десятилетия он откровенен до удивления. Например, газете «Декамерон» он рассказал следующее:
«Конечно, и у меня бывали случайные связи, но секс не являлся самоцелью, и даже если утром я не помнил имя женщины, с которой проснулся, я всегда старался дать ей понять, что сегодня хочу ее не меньше, чем вчера, что наш роман только начинается. И это в общем-то не было обманом, потому что большинство моих связей так и заканчивалось – красивыми романами. По крайней мере, мне так казалось…
Однажды был такой случай. Я приехал в город, в котором давно не был. Ко мне в гримерку пришли две женщины, одну из которых я смутно припомнил – что-то когда-то между нами было хорошее. Обменялись любезностями, поговорили о том о сем. Мне уже пора концерт начинать. Женщины попрощались, уходят… Вдруг на пороге моя знакомая поворачивается и как бы невзначай говорит: «А сыну 10 лет». И – ушла. Вся интрига в том, что она не сказала, что МОЕМУ сыну – просто сыну, – а я до сих пор этим мучаюсь…»
Судьба сына Валерия Золотухина от первого брака – Дениса – сложилась необычно. В детстве он посещал музыкальную школу, был увлечен кинематографом. Отслужив в армии, поступил во ВГИК, на режиссерский факультет. Однако проучился в нем недолго – всего два года. Затем внезапно бросил институт и совершил неожиданный (даже для близких) шаг: пошел учиться в Духовную семинарию. В середине 90-х он ее окончил и был назначен настоятелем Свято-Тихоновского храма, что в поселке Московский. Однако прослужил в нем недолго. Денис начал читать своим прихожанам проповеди о монархии, о том, что во главе православной церкви должен стоять царь, а если его нет, то никакая церковная служба не может считаться полноценной. Вскоре об этих проповедях молодого настоятеля стало известно в Московской патриархии. Дениса вызвали, потребовали объяснений. Он рассказал все как есть и заявил, что взглядов своих менять не собирается. В итоге его лишили прихода.
Валерий Золотухин рассказывает: «Я не могу осуждать сына, потому что он взрослый человек и сделал свой выбор обдуманно. Тем более не могу заставить его заниматься чем-то другим, если он сам того не захочет. Единственное, что я могу и должен делать, – это помогать ему, его семье, двум моим любимым внучкам…»
Младший сын актера, Сергей, отучился три курса в музыкальном училище, потом играл в разных ансамблях на ударных. Но затем перестал заниматься музыкой – подался в коммерцию. Понял, видимо, что одной музыкой сыт не будешь.
Дальнейшая судьба Сергея сложилась трагически. 2 июля 2007 года он покончил жизнь самоубийством в собственной квартире на Профсоюзной улице. Для многих, кто знал его, эта трагедия не стала неожиданностью: оказывается, еще в 1996 году Сергей предпринимал попытку уйти добровольно из жизни – выпил большое количество снотворного. Но тогда его успели спасти врачи Института Склифосовского. На вопрос «Зачем?» Сергей тогда ответил: «Жизнь бессмысленна». И вот новая попытка – на этот раз бесповоротная. Вот что рассказал о своем погибшем брате Денис Золотухин («Твой день», номер от 4 июля, автор – А. Степанов):
«Мы достаточно хорошо друг друга знали, общались. Серенька был замечательным мальчиком. Правда, он почти никогда не был доволен жизнью. Одна депрессия сменялась другой. Наверное, это достигло критической точки…»
Что касается Валерия Золотухина, то его личная жизнь по-прежнему проходит бурно. В 2004 году у них с Ириной Линдт родился совместный ребенок Иван. Причем влюбленные не стали скрывать этого факта и расказали обо всем публично. Что, естественно, понравилось не всем, в особенности жене Золотухина Тамаре. Но она в итоге… простила мужа и не стала подавать на развод.
«Мы достаточно хорошо друг друга знали, общались. Серенька был замечательным мальчиком. Правда, он почти никогда не был доволен жизнью. Одна депрессия сменялась другой. Наверное, это достигло критической точки…»
Что касается Валерия Золотухина, то его личная жизнь по-прежнему проходит бурно. В 2004 году у них с Ириной Линдт родился совместный ребенок Иван. Причем влюбленные не стали скрывать этого факта и расказали обо всем публично. Что, естественно, понравилось не всем, в особенности жене Золотухина Тамаре. Но она в итоге… простила мужа и не стала подавать на развод.
Осенью 2007 года в «Экспресс-газете» было опубликовано большое интервью с И. Линдт (номер от 27 октября, автор – И. Ланская), где актриса рассказала следующее:
«Почитать прессу, так наши отношения – вообще какой-то детектив. Или сказка – кому как нравится. На самом деле мы живем нормальной жизнью, у нас хоть и «нестандартная», но семья, сын Ванечка… Мы не скрываем своей любви, потому что она – абсолютно искренняя…
Официальный брак нужен, чтобы на случай развода иметь определенные права, делить квартиру, машину, дачу. То есть поставить штамп в паспорт женщина стремится для подстраховки. В этом смысле меня он не интересует. Вот венчание – совсем другое дело. Это обет перед Богом, когда мужчина и женщина дают друг другу слово, что будут вместе до конца. У меня, в силу обстоятельств, такой возможности нет. И это грустно. Но я люблю – до кончиков ногтей. Это такое состояние, когда ты принимаешь человека во всех его проявлениях, а твое чувство к нему вечно. Даже если проходит страсть, все равно знаешь, что не перестала его любить. Поверьте, это непередаваемо прекрасно…
Если бы в юности мне кто-то сказал, что такое со мной случится – любовь с человеком, который на 33 года меня старше, – никогда бы не поверила. Когда я впервые увидела Золотухина, то, помню, подумала: «О боже, не подозревала, что он так выглядит в жизни…»
Я не хотела в него влюбляться, не представляла себя в такой роли. Он – народный артист, женат… Но с годами я все больше становлюсь фаталисткой. Потому что убедилась: многое в нашей судьбе от нас абсолютно не зависит.
Мы познакомились, когда я только пришла в театр, он два года меня обхаживал. Я понимала, что не имею права, что так нельзя, но потом влюбилась, впервые в жизни, мне было тогда 24 года.
Валерий Сергеевич – замечательный человек, что бы про него ни говорили. Таких на земле единицы. Возраста его я не чувствую: когда долго живешь вместе, любые границы стираются. И вообще оказалось, что я однолюб…
Моя мама поначалу переживала за мою судьбу. Мы жили на территории воинской части, где у мамы была подруга Дита, такая крашенная в блондинку армянка. И когда в глянцевом журнале вышла статья «Осенний марафон Валерия Золотухина», мама была в шоке: как жить, ведь теперь все всё знают! В этот момент пришла Дита пить с мамой чай и говорит: «Брось, Люда, я бы гордилась, если бы про мою дочь написали, что она – любовница какого-нибудь генерала». Мама мудрая, она быстро успокоилась, а вот бабушка очень переживала, все твердила маме: «Как вы могли такое допустить!» Но потом и она смирилась. Ее уже нет в живых – она умерла, когда Ване было шесть месяцев…
Я никогда не пыталась развести Валерия Сергеевича с женой. Потому что помню поговорку: «На чужом несчастье…» Они прожили вместе 30 лет. Разве было бы правильно, если бы он бросил ее сейчас? Даже если пропадают чувства, брак должен перерастать в какие-то другие отношения. Наверное, это странно звучит в моей ситуации, но я чувствую себя спокойно, потому что стараюсь жить так, чтобы как можно меньше зла приносить окружающим меня людям…»
А вот как охарактеризовал свои взаимоотношения с Ириной сам Золотухин (интервью «Комсомольской правде» от 8 августа 2008-го, автор – Е. Левси):
«У меня православный вектор при мусульманской направленности. С Ириной Линдт мы не расписаны. Правильно Сережа сказал, мой сын покойный: «Папа – человек свободный. Он решил так». Ирина согласилась жить так – и слава богу. Брак диктует иные условия существования. И часто любовь становится жертвой этих отношений. А когда союз вольный, он гораздо ответственнее…»
Людмила ЗЫКИНА
В первый раз Зыкина вышла замуж в 1951 году. Она тогда только начала свою карьеру в хоре имени Пятницкого и еще перебивалась с хлеба на воду. Даже подрабатывать на стороне приходилось: кому-то мыла полы, кому-то стирала, кому-то вышивала. Последним делом она, благодаря матери, владела виртуозно. Вышивки Людмилы – специальные дорожки на пианино – пользовались большим спросом у коллег, в хоре имени Пятницкого. Лишь малая часть заработанных денег уходила у Зыкиной на питание, в основном все тратилось на сценические наряды: туфли, платья, сарафаны.
Выйдя замуж, Зыкина покинула родительский дом на Канатчиковой Даче и переехала к мужу. В те же годы она сменила и место работы – из хора Пятницкого ушла в хор русской народной песни Всесоюзного радио и телевидения. Там Людмилу выбрали секретарем комсомольской организации, которая насчитывала без малого полторы тысячи комсомольцев. Спустя несколько лет она хотела вступить в ряды КПСС, но ее не приняли – подкачали личные обстоятельства. К тому времени Зыкина уже развелась со своим первым мужем, и секретарь партийной организации, хорошо осведомленный о ее семейных делах, заявил, что она морально неустойчивый человек. Что конкретно он имел в виду, непонятно, потому что с мужем Зыкина развелась по-хорошему, без скандала. Чуть позже она предприняла очередную попытку вступить в партию, но ей опять не повезло. Певица написала заявление и принесла его в партком, но оказалось, что документ оформлен неправильно – она написала его тушью. Предложили переписать заново, однако Зыкина отложила это дело «на потом» и уехала на гастроли. А когда вернулась, желания вступить в партию у нее уже не было.
В 60-е годы Людмила вышла замуж во второй раз. Ее избранником стал журналист. В отличие от жены, которая к тому времени была уже чрезвычайно популярна и даже водила дружбу с сильными мира сего (в ее подругах, например, ходила министр культуры СССР Екатерина Фурцева, с которой они регулярно парились в Центральных банях), второй муж певицы был мало кому известен. Поэтому в богемных кругах и ходили слухи, что женился он на певице исключительно «ради престижу». Жили они в «высотке» на Котельнической набережной, он пользовался ее «Волгой». Самого его кормильцем назвать было трудно: частенько сидел и без зарплаты, и без гонораров. Поэтому иногда Людмила шла даже на хитрость – отправляла ему перевод, а потом, придя домой, говорила: «Смотри, тебе деньги за публикацию пришли!» И муж в ответ платил ей вниманием и чуткостью. Когда она приходила домой не в духе, он собирал рыболовные снасти и утром вез ее на рыбалку: тогда это было одним из самых сильных увлечений Зыкиной. И все же после нескольких лет совместной жизни их брак распался. Этот развод снова «аукнулся» певице: при очередной попытке вступить в КПСС ее «тормознули», обвинив в распущенности.
В начале 70-х по стране поползли слухи, что Зыкина – любовница самого председателя Совета Министров СССР Алексея Косыгина. Слух родился при следующих обстоятельствах. В декабре 1972 года в Кремле на банкете, посвященном 50-летию образования СССР, Косыгин внезапно предложил поднять бокалы за Людмилу Зыкину – истинно русскую певицу. Косыгин произнес свой тост с таким воодушевлением, что присутствующие усмотрели в этом некий намек на какое-то особенное отношение министра к популярной певице. С того момента – сначала по Кремлю, а затем и за его пределами – и пошел гулять слух об «амурных делах» председателя Совмина и певицы. О том, что эти слухи действительно имели место, можно судить по словам самой Людмилы Зыкиной:
«Я приехала в Чехословакию, и вдруг меня встречают с такой помпой, что диву даюсь: в каждом районе после каждого концерта – подарки! Какие вазы я оттуда привезла! А на прощание мне говорят: «Непременно передайте Алексею Николаевичу низкий поклон от нас и скажите, что мы его очень любим». Я удивляюсь: «С удовольствием передам, если только увижу его». – «А разве вы не его жена?» – «Да нет, – говорю, – у него дочь моего возраста».
Затем Борис Брунов рассказал мне как-то (он дружил с мужем дочки Косыгина, тоже Людмилы), что однажды на встрече Нового года поведал Алексею Николаевичу об этих слухах. А Косыгин ответил: «Ну что ж, я Зыкину очень люблю. Ты ей передай мои самые лучшие пожелания в новом году».
А вскоре приехал Помпиду, и меня пригласили на прием, где был и Косыгин. «Здравствуйте, – говорю, – Алексей Николаевич». – «Здравствуйте, Людмила Георгиевна! Ну как, невеста, дела?» Мне было так неловко, даже покраснела как рак…»
В 1979 году Зыкина вновь выходит замуж. Ее мужем на этот раз стал 36-летний (самой Людмиле было тогда 50) баянист хора имени Александрова Виктор Гридин. На момент знакомства с певицей он был женат, имел детей, однако ради Зыкиной бросил их. Они вместе работали в Государственном академическом русском народном ансамбле «Россия», где Зыкина была художественным руководителем и солисткой.