– И венками. И еще у него есть мастерская, где из мрамора делают памятники.
– Замечательно!
– Ты тоже так считаешь?!
– Ха! – сказала я саркастически. – Отличный бизнес, идет в гору, когда люди мрут оптом.
– Но нужно же кому-то их достойно отправлять в последний путь.
– Софочка! Ты заговорила его словами?!
– Мы проговорили об этом всю ночь.
Стало легче оттого, что не одна я мучилась сегодняшней ночью.
Софочка схватила меня за руку, больно сжала ладонь и принялась дальше раскрывать семейные тайны.
– Его до меня никто не понимал. Он боялся признаваться женщинам, чем занимается на самом деле. Некоторые сбегали сразу, другие – после того как посещали его магазины.
– Так-так, – прищурилась я. – Я позвонила тебе, Софочка, надеясь на то, что ты прольешь на мои раны бальзам утешения. Вместо этого ты ждешь утешения от меня.
– Нет, – мотнула головой Софочка, – я жду от тебя другого.
Мне стало как-то не по себе. Еще одного подвоха я не выдержу. У самой личная жизнь дышит на ладан, а тут еще Софочкины гробы!
– Ташенька, поехали со мной!
– Куда?! – напряглась я.
– По его магазинам.
– Да что я там не видела?! Да в гробу я их видала! Ох, мамочки…
– Я должна это вынести, – призналась Софочка. – Я не могу потерять Гришу из-за пустяка.
– Ну да, чужая смерть – это пустячок.
– Перестань, пожалуйста. Для меня это очень важно. Для меня важна… твоя поддержка.
– Извини, это я себя так настраиваю.
– Значит, поедешь?! – обрадовалась Софочка.
– Куда я денусь. Только с одним условием.
Условие было простое: я соглашалась ехать только в том случае, если Григорий купит у нас в газете для своей ритуальной сети рекламный модуль. Для него это копейки, а я все-таки нахожусь на работе.
Когда он приехал и составил нам компанию, я прямо задала ему этот волнующий меня вопрос. Григорий кивнул, тогда я позвонила нашей Ольге и сказала, что нашла отличного рекламодателя. Такого, заинтриговала я, в газете еще не было.
Вот какой я разносторонний профи – по свадьбам и гробам. Надеюсь, писать статьи на тему вечной жизни Ольга меня не заставит.
Григорий помог нам усесться в свою машину. Пока мы ехали, я думала, что со мной происходит. Жизнь начинает наматывать такие виражи, о которых я даже не мечтала. Впрочем, Соня тоже не о гробовщике мечтала. Я посмотрела на нее.
Она сидела рядом с водителем и нежно ворковала с ним, сверля ласковым взглядом.
Григорий же время от времени бросал взгляд в зеркало заднего вида и настороженно приглядывался ко мне. Чувствовал, что от моего решения Софочка зависела полностью или, по крайней мере, могла к нему прислушаться. Я отвечала довольно дружелюбно, наивно хлопая ресницами. Подумаешь, говорил весь мой вид, бизнес как бизнес. Ничего в нем особенного нет, мне вот даже нравится. Чем?!
Мы заехали в большой магазин на окраине, где Григория встретили как крутого начальника. Пока он что-то проверял, мы прохаживались по длинному прохладному залу с затененными окнами. Я раньше никогда здесь не была, Софочка тоже. Стройные ряды гробов – от простеньких, обтянутых дешевой тканью, до дорогих, блестящих лаком красного дерева – навевали грусть и тоску. Развешанные по стенам образцы венков словно подчеркивали тщетность бытия. Продавалась даже одежда с обувью! Для меня это было открытием.
– Скажи ему что-нибудь приятное, – прошептала Софочка, – про магазин.
– Что? Что мне понравился венок с лентой «От друзей-сотоварищей, доведших меня до гробовой доски»?
В этот момент Григорий повернулся к нам и посмотрел на меня.
– Здорово, – брякнула я и правой рукой с указующим перстом махнула в сторону ритуальных принадлежностей. – Живенько так!
Он искренне удивился.
– И ботиночки дешевые! Я, пожалуй, своему соседу куплю.
– А он что, – нахмурился Григорий, – преставился?
– Нет еще, – растерялась я, – наверное.
– Они одноразовые, девушка, – хмыкнула пожилая продавщица, – для упокоившихся.
– А мне венки понравились! – отчаянно сказала Софочка.
– Да, – поддержала я ее идею, – венки очень хороши. И срок годности радует, быстро не завянут. Мне вот живые розы недавно дарили, так они уже на следующий день полудохлые стояли… полуупокоившиеся… м-да…
– Подождите меня на улице, – сказал Григорий, глядя на наши потуги.
Мы вышли на улицу и рассмеялись. Казалось бы, должны огорчаться и плакать, как все нормальные люди на пороге такого дома. Но мы же с тетушкой ненормальные!
Ненормальные.
– Так что, – резюмировала я, – все с ним будет хорошо, если после такой новости о его бизнесе у тебя осталось здоровое чувство черного юмора.
– А в чем юмор-то?
– А ботиночки соседу? Прикинь, Сонь, я б Леониду Парфеновичу их преподнесла. Он бы на митинг пошел, а там подошва одноразовая отвалилась…
И мы опять захихикали.
Григорий застал нас радостными и веселыми.
– Правильно, девчонки, – обрадовался он. – Один раз живем!
По большому счету они с Соней подходили друг другу. Было в них что-то неуловимо общее, тайное, личное. Они даже молчали одинаково, сосредоточенно пыхтя о чем-то своем. Говорят, супруги, долго пожившие в браке, становятся похожими. А я нашла, что Софочка с Григорием схожи при разной внешности. Интересно, у всех такое бывает или только моей тетке повезло?
А что, Софочке ведь точно повезло.
Я сидела позади них и видела, что они счастливы.
Молча, без слов, могут понимать друг друга только очень близкие люди. И когда они только успели сблизиться? Для серьезных отношений срок совсем крохотный. С другой стороны, за это время и я успела влюбиться.
Кстати, а как же моя проблема?! Софочкину я решила, но она разрешилась бы и без моей помощи. Ей на самом деле все равно, чем занимается любимый мужчина. Если бы он оказался разбойником с большой дороги, я б и тогда не удивилась их трогательным взаимоотношениям. Такая уж Соня – минутные колебания здравого рассудка начисто сметаются чувственными импульсами сердца. А что делать мне с Максимом? Не могу я с ним молчать, мне нужно дать выговориться. И я решила поехать к маме.
– Ма, у тебя уксус еще не кончился?
Купила еще один бутылек, оседлала свой «пыжик» и помчалась по родным просторам. Нет, я не плохой работник, как могут подумать некоторые. Совесть свою я успокоила тем, что нашла для газеты серьезного рекламодателя. Куда уж серьезней вечного!
Через час я уже сидела в кустах малины и подслушивала, что делается у соседей. Конечно, если бы Софочка не была озабочена Григорием, она могла бы подсказать что-то дельное. Иногда у нее возникают поистине блестящие мысли, пробивающиеся сквозь сумбур. Помнится, как она отговорила меня покупать зимнюю куртку на гагачьем пуху. Куртка висела до конца сезона и попала под распродажу, я купила ее с хорошей скидкой. С одной стороны, совет дельный – экономичный. С другой – обидно как-то, что моя куртка больше никому не была нужна.
Темы для раздумий я искала отвлеченные, чтобы меньше думать о Максиме. Но готовилась, как только услышу его голос, тут же дать о себе знать. А там – будь что будет. Должны же мы выяснить отношения!
Даже если у нас ничего не получится, я бы не хотела оставаться в его памяти как ветреная девица с гагачьим пухом вместо мозгов. Как раз я полная ей противоположность. И у меня есть… Да! И у меня есть свои принципы.
– Дети, идите спать! – прокричала за оградой Светлана.
Я вытянула шею, чтобы убедиться, что там одни дети.
– Здравствуйте! – обрадовалась мне Светлана.
– Добрый день! – прокричала я нарочно громко. Пусть не только она услышит. – Я ненадолго сюда приехала! Маме уксус привезла! У меня времени мало!
Я тогда не подумала, почему мама слишком быстро согласилась взять у меня вторую бутылку этого действенного заготовительного средства. Некогда было думать, я действовала.
– Жаль, – улыбнулась мне Светлана, – я бы пригласила вас на чашку чая.
– Правда?! Тогда я задержусь.
Мы договорились, что я зайду к ним, когда Светлана уложит детей. У них режим, его нарушать нельзя, а то детям тяжело придется в дошкольном учреждении. После этих слов я решила, что Светлана планирует остаться с братом надолго. Собирается пойти работать, а детей пристроить в садик. Все-таки из меня получился бы хороший аналитик.
– Ты, надеюсь, ненадолго отойдешь? – поинтересовалась мама, когда на соседнем участке стихло.
– Нет, мне сегодня еще в редакцию заехать нужно, снимки забрать.
– Заработалась совсем, – сказала мама, обнимая меня. – Все одна тянешь на своем горбу!
Вот спасибо! Мама всегда умела подчеркнуть, что я сутулюсь.
– У меня для тебя есть сюрприз, – пообещала она.
– Приятный?
– Очень. Придешь, покажу.
Наверное, малиновое варенье, прикинула я. Я много лет скрывала, что мое любимое варенье на самом деле – абрикосовое.
У соседей дом был похож на наш, планировка одинаковая, строили дачный поселок по одним проектам. Светлана показала взглядом на мансарду, где спали дети, и мы тихо прошли на кухню. По моим расчетам, комната Максима должна была находиться рядом с блоком питания. Во всяком случае, ее окно выходило как раз на наше крыльцо. Я представила, как он встает возле него и долгим проникновенным взглядом вглядывается в сумрак, ища глазами стройный силуэт. Меня то есть. Мама у меня полная женщина, нас не перепутаешь.
У соседей дом был похож на наш, планировка одинаковая, строили дачный поселок по одним проектам. Светлана показала взглядом на мансарду, где спали дети, и мы тихо прошли на кухню. По моим расчетам, комната Максима должна была находиться рядом с блоком питания. Во всяком случае, ее окно выходило как раз на наше крыльцо. Я представила, как он встает возле него и долгим проникновенным взглядом вглядывается в сумрак, ища глазами стройный силуэт. Меня то есть. Мама у меня полная женщина, нас не перепутаешь.
– Максим на выходные должен приехать, – внезапно сказала Светлана, разливая чай по чашкам.
Вот облом!
– Да я просто зашла узнать, как вы устроились.
– Если бы не Леша, – улыбнулась Светлана, – возились бы еще с вещами долго. Теперь ведь каждый погожий день на счету, детям нужно на солнце больше находиться. Они пережили стресс.
Мне Светлана нравилась, честная, откровенная женщина. Не знаю, смогу ли я быть с ней так откровенна. Чаем ее, безусловно, напою.
– У нас состоялся нелегкий развод с их отцом. Он ушел к другой женщине.
Нет, какие все-таки сволочные бабы существуют на свете! Отбивают родных отцов у детей! Нет у них ни стыда, ни совести.
– Сначала мы решили, что будем жить под одной крышей, чтобы дети не чувствовали потери. Квартира большая. Но я не смогла. Каждый день видеть перед глазами его новую жену…
– Ужас! Я б ее убила.
– Зачем? Чувства не вернешь. И то, что было, не вернешь. Нужно не зацикливаться на прошлом, а искать новые отношения. Двигаться вперед. И я очень рада, что мне помог брат. И его друг. У него очень хороший друг.
– Да, – протянула я, – он очень хороший.
– Вам нравится Максим?
Уф-ф-ф! Полегче на поворотах!
– Я его совсем не знаю.
– А вы ему очень нравитесь.
– Почему вы так решили?
– Это же видно, – пожала плечами Светлана.
– Видно?
Я что, слепая? Почему не всегда вижу, когда нравлюсь этому мужчине?! Для этого что, нужен третий глаз на затылке? Я хочу постоянно знать, что нравлюсь ему, я хочу упиваться сознанием того, что он от меня без ума каждый день и час. Только он мне нужен, только он.
– Места у нас шикарные, – я поменяла тему, чтобы снять со своего лица идиотское выражение счастья. – Лес, речка, поля с бурьяном. А в бурьяне пасется коза, ее хозяин продает молоко.
– Максим говорил мне об этом. Близнецы любят козье молоко.
Светлана была такой мягкой, доброжелательной, открытой, что мне захотелось сделать ей приятное.
– А вас любит Лешик. Это тоже заметно.
– Ну что вы, – рассмеялась она. – Кому нужна женщина с двумя детьми?
– Вы на самом деле так думаете?! – изумилась я.
– Конечно, нет, – вздохнула Светлана. – Но я не хочу никого обременять.
– Разве любить и обременять – это одно и то же?
– Вы такая смешная и еще очень молодая.
– Вовсе нет, мне скоро стукнет тридцатник.
Первый раз в жизни накинула себе года! Зачем, и сама не поняла. Захотелось казаться женщиной, умудренной опытом, с неудавшейся личной жизнью, чтобы стать с ней ровней. Чтобы быть такой, как она. Чтобы нравиться Максиму. Какая сложная цепочка получилась. Да, я хотела ему нравиться, ничего плохого в этом не было.
– Наташа, а хотите лисичек в сметане?
– У-у-у-у! Класс! Сами собирали?
Убила бы себя за скептицизм! Словно я одна знала все местные грибы и могла отличить поганки от съедобных. Конечно, постоянно проводя большую часть лета и осени на даче, мы ходили в лес еще с бабулей. Она мне и показала, какие нужно собирать грибы. А Светлане, явно не местной жительнице, кто-нибудь съедобные грибы показывал?
– Я разбираюсь, – она прочитала мои мысли, – в лисичках уж точно. Не сама собирала, не сама. Купила у деревенских.
Грибы были вкуснейшие! Я посоветовала Светлане больше не лепить суши, а тратить время исключительно на грибы. Она спросила, умею ли я готовить. Вот, подумалось мне, пошли каверзные вопросы от будущей родственницы. Конечно, я умею варить магазинные пельмени. И картошку жарить, и сосиски отварить, уже не говорю о яичнице…
Я подумала о ней как о будущей родственнице?!
Безусловно, она женщина приятная, дело в другом.
Я собралась замуж за Максима. Здрасте, приплыли!
– Спасибо, до свидания.
– Заходите еще, буду рада.
А если он не согласится на мне жениться?!
Я зацикленная и закомплексованная дура.
– Умница! Вовремя пришла. Знакомьтесь, Сергей Дмитриевич, моя дочь Наталья!
Мама восседала перед накрытым столом, разодетая по последнему слову дачной моды, и разливала чай, освещая веранду неподдельной радостью, соперничая с солнцем. По правую руку от нее сидел пожилой дядечка представительной наружности в сером льняном костюме. Кепка тоже была серая, я предположила, что она скрывает лысину. По тому, как они любезно вели себя, я решила, что этот мужчина – мамин кавалер. А что? Давно пора выдать маменьку замуж. Может быть, тогда она забудет обо мне и займется своими личными проблемами.
– Очень приятно, – сказала я и уселась с левого бока.
– Со всех сторон положительная девушка, – принялась расхваливать мама, переключившись на мою пустую чашку. – Изумительно готовит, вышивает крестиком, вяжет шарфы и исполняет танец живота.
– Кто? – искренне удивилась я.
– Ты! – строго ответила мама и улыбнулась гостю. – Кто же еще? У меня всего одна дочь. Вы знаете, Сергей Дмитриевич, Наташа варит изумительный холодец!
– Правда? – недоверчиво спросил тот, ища поддержку в моих глазах.
– Правда! – ответила за меня мама. – Куриный! С перепелиными яйцами!
– О, да, – хмыкнула я. – По несушкам я спец.
Зачем ей это было нужно, я не понимала.
– Рецептиком не поделитесь? – загорелся гость. – Обожаю холодцы!
– Поделимся, – кивнула ему мама. – Запоминайте, Сергей Дмитриевич, все просто. Берете килограмм куриных крылышек, заливаете водой так, чтобы они чуть торчали, и варите два часа на медленном огне. Затем добавляете лук, морковку и специи по вкусу и варите еще полчаса. Разливаете по тарелкам, добавляете мяско с крыльев и отварные перепелиные яйца, разрезанные по половинкам, остужаете, после чего отправляете в холодильник. Застывает в любом случае! Вкуснятина необыкновенная. И прост в исполнении, любой такой холодец сварит!
Я поняла, что это намек. На что? Я никогда в жизни не варила холодцы. Зачем маме приспичило врать? Но мамин холодец из куриных крылышек я люблю, действительно получается очень вкусно.
– Еще Наташа печет удивительно вкусный сметанный пирог, – продолжала мама.
И тут я заподозрила неладное. Все обо мне да обо мне. К чему?!
– Он печется за полчаса, – мама посмотрела на меня многозначительно. – Сметана, сахар, яйца, мука… мука лучше всего – самоподнимающаяся… все перемешивается и в духовку!
Интерес со стороны гостя к моей персоне после слов о пироге явно усилился. К моей персоне! Вот в чем разгадка. Я решила ее проверить.
– Вы что, Сергей Дмитриевич, голодный? Мама, так накорми его, а не занимай выдумками про мой кулинарный талант. Я все равно за такой короткий срок не смогу пройти ускоренный курс обучения. И про крестик неправда!
– Она шутит, – пихнула меня под столом мама. – В пятом классе ты вышивала!
– А шарф я пробовала вязать в шестом. На этом мои эксперименты с рукоделием закончились, – хмыкнула я.
– А холодец? – с надеждой посмотрел на меня гость.
– Никогда не варила.
– Не верьте ей, Сергей! Мы варили его вместе!
Я принялась пить чай и думать, как мне выкрутиться из этого импровизированного сватовства без особых проблем. То есть без ссоры с мамой. Наверняка гость – ее дачный друг, или друг подруги, или чей-то родственник, и мое хамское поведение будет расценено как неуважение ко всему дачному поселку в целом. А у меня здесь живут и мама, и Светлана, мало ли что. В принципе, я человек не конфликтный.
– Мы варили его вместе, – кивнула я. – Этот холодец.
– Вот видите, – обрадовалась мама, – она все умеет!
Конечно, загнула. Но неужели я для нее не хороша такая, какая есть? Неумеха, растеряха, неудачница. Я вздохнула и посмотрела на маму. Нет, она меня любит, переживает. Таким глупым образом повышает мою самооценку в глазах этого чужого мужика.
– Зря ты не обратила на него внимания, – укорила она меня. – Он директор солидного предприятия и вдовец.
Мы стояли на крыльце, прислонившись к балясинам, и смотрели, как за углом исчезает разочарованный визитом Сергей Дмитриевич.
– Неужели ты считаешь, что все так плохо?
– Двадцать восемь лет – это не шутка, Наталья! В твоем возрасте уже хороши любые вдовцы. А этому нет и шестидесяти. Крепыш и добряк, у него пятнадцать соток земли. Все обрабатывает сам. Все у него свое, каталась бы как сыр в масле.
– А я по любви, по любви хочу! – напела я и чмокнула ее в щеку. – Мамуль, судя по всему, он пожрать любит. А кто у нас лучший в мире повар? А-а-а! Ты. Ищи свой путь через его желудок. Слушай, ма, а правда, что холодец из куриных крылышек так элементарно готовить?