Может, Вася тоже сказал что-то не то, после чего его назначили мальчиком-колокольчиком?
Да, тут выяснилось, что на музыке его просят не петь. Он не поет, а гудит. Это очень странно, потому что Вася занимается музыкой два раза в неделю и слух у него, если верить преподавателю по музыке, абсолютный. Дома Вася поет чистенько, а в школе гудит. Все на одной ноте. А еще он сказал учительнице, что она фальшивит, когда играет. Заявил уверенно. Боюсь, что он был прав, но учительнице было, наверное, не очень приятно. С урока его выгнали в два счета. Если так пойдет дальше, то мы в школу не будем ходить. До этого его выгнали с дополнительного урока развития логики. Что он там заявил — не знаю, а Вася не признается.
14 марта «Знинае сали»
Вчера вечером, часов в семь, Вася сказал, что завтра у него праздник — прощание с букварем. Родители приглашены.
— Мне нужен колокольчик, — сказал Вася, — я же буду звонить. Учительнице я сказал, что у нас есть.
Колокольчик у нас был, но Вася так активно им пользовался, что у него отвалилась эта фиговина, которая звонит. Язычок.
— Вася, он же не звонит, — сказала я сыну.
— Надо найти колокольчик. Я же не могу без него, — строго сказал Вася таким тоном, что было понятно — вынь да положь ему колокольчик, — а еще мне нужны костюм и галстук. Учительница велела.
Я выпучила глаза.
— Она сказала, что хотя бы галстук, — добавил сын.
Позвонила мужу на работу. Звоню я ему редко, поэтому он испугался.
— Что случилось? — спросил он.
— Нам срочно нужны галстук и колокольчик, — сказала я таким тоном, что мужу стало сразу понятно — вынь да положь.
— Но я не могу прямо сейчас, я на работе, — замямлил муж.
— «Детский мир» работает до девяти. Успеешь.
— И где я там колокольчик буду искать?
— Спроси у продавщиц.
— Вообще-то Олег собирает колокольчики. Может, ему позвонить?
Олег — друг мужа. Он-то и подарил нам колокол из своей обширной коллекции.
— Нам нужно к завтрашнему дню.
— А почему ты раньше не сказала?
— Потому что только что об этом узнала.
Муж выдохнул и сказал, что сделает все возможное.
Весь вечер я обзванивала знакомых и спрашивала, нет ли у них случайно под рукой колокольчика. Знакомые дружно тупели. Первый вопрос: «Какого колокольчика?» Приходилось объяснять, что это такая штука, которая звонит. Второй вопрос: «А тебе зачем?» Я рассказывала, что Вася у нас на празднике мальчик-колокольчик, только без колокольчика. Знакомые офигевали окончательно и говорили, что чего-чего, а колокольчика нет. В результате я за вечер поговорила даже с теми людьми, с которыми не созванивалась примерно год. Уже потеряв надежду, я позвонила Кате, которая у нас убирает. Катя обладает редким даром — она из подручных средств может сделать нужную вещь. Последний раз она оторвала от шкафа ручку и привинтила ее к холодильнику, у которого ручка оторвалась, решив, что ручка на холодильнике важнее. А еще Катя не задает лишних вопросов, за что я ее особенно люблю.
— Катя, у тебя нет колокольчика? — спросила я.
— У тебя стоит на полке, — ответила Катя будничным тоном, как будто каждый вечер в одиннадцать ей звонят и спрашивают про колокольчики.
— Там оторвалась эта штуковина, — заныла я.
— Я знаю. Она лежит в корзинке в коридоре. Что ты ноешь? Возьми и привинти.
— Нет в корзинке.
— Ну, возьми гвоздь или шуруп, проволоку и сделай новый язычок.
— Катя, ты — гений.
— Я знаю. Давно страдаешь?
— Весь вечер.
— Ну и дура.
Когда я приделала к колокольчику конструкцию из шурупа на проволоке, нашелся настоящий язычок. Он лежал там, где сказала Катя, только я его не заметила. Отвинтила шуруп и прилепила язычок.
— Вася, у тебя будет колокольчик! — закричала от восторга я. — Самый лучший, самый громкий!
— Спасибо, мамочка, — чуть не расплакался от счастья сын.
С работы пришел муж.
— Галстук купил, еле успел, — сказал он.
— Ну слава Богу.
Утром Вася стоял в белой рубашке, синем новом галстуке в тонкую полоску под джемпером и белой рубашке. Муж им явно любовался.
— Может, все-таки надо было костюм купить? — спросила я. — Все буду в костюмах.
— Это кембриджский стиль. Классический, — обиделся за ребенка муж.
— Вася, не забудь, колокольчик у тебя в портфеле, — напомнила я.
Праздник начинался в одиннадцать. Пошла пораньше, чтобы занять место. Взяла фотоаппарат.
Наконец на входе в актовый зал появились дети. Их построили по парам. Вася стоял первый, с Лизой. Все девочки были в красивых бальных платьях, туфельках, с цветами в волосах. Вася себе не изменил. Белая рубашка торчала из штанов, на рукаве — пятно. Я не удержалась, вскочила с места и побежала поправлять.
— Я же тебе говорила, заправься, — сказала Лиза и помогла мне запихнуть рубашку в брюки. — Галстук поправь, — велела она и сама стала поправлять ему галстук, как родному мужу.
Зашли под музыку, стали рассаживаться. Вася сел с Димой наискосок от меня — впереди. Прямо передо мной села завуч начальной школы с учительницей. Мальчик, сидевший рядом, испугался такого соседства и стал отползать. Но его не пустили одноклассники. Мальчик стоял и в панике искал свободное место.
— Садись, начинается, — дернула его за руку завуч и усадила рядом с собой. Мальчик сел и затих.
Начинали с песни. Певцы выстроились на сцене и с серьезными лицами начали петь. Учительница музыки знаками показывала, что надо крутиться, улыбаться и качать в такт головой.
— Улыбаемся! — крикнула с места завуч.
Дети дружно заулыбались.
— Ручками машем, все дружно! — крикнула опять завуч.
Дети замахали руками, кто как мог.
— Ты тоже маши и пой, — сказала завуч своему несчастному соседу.
Мальчик лихорадочно замахал руками.
На сцене тем временем мальчик пихал локтем девочку. Поскольку они размахивали руками, кто вправо, кто влево, девочка заехала мальчику по голове. Тот, продолжая петь, как бы случайно, врезал ей в ответ. Девочка пихнула мальчика локтем, мальчик наступил ей на ногу. Так они и пихались до конца песни.
Следующими вышли чтецы.
— Вася, Вася, иди скорее, — зашептала ему Лиза.
— Вася, где твой колокольчик? — спросила громким шепотом учительница.
— Я его в портфеле забыл, — с ужасом осознал ребенок.
— Ну, иди так, без колокольчика, — велела учительница, — просто по сцене пробежишь.
Вася с ногами забрался на стул, свернулся клубочком и зарыдал. Не в голос. Сотрясался плечиками. Я пыталась прорваться к сыну через ряд родителей, но на моем пути вырос папа с фотоаппаратом. Завуч была ближе. Она кинулась успокаивать Васю. Я замерла. Надеялась, что Вася, который не любит, когда его успокаивают чужие люди, не даст ей рукой в живот. Но сын еще крепче свернулся и продолжал рыдать.
— Что вы стоите, ничего же не видно, — сказала мне мама.
Я села, потому что над Васей стояла завуч, подружки Настя, Лиза и друзья Антон с Димой. Настя гладила Васю по голове, завуч что-то говорила, а Антон отрывал Васины руки от лица. Спереди Илюша, который у них самый послушный и рассудительный, тоже не удержался и стал успокаивать:
— Что ты расстроился? Подумаешь, номер… Вышел на сцену, прошел один раз с колокольчиком, и все. Нашел из-за чего плакать. У тебя еще столько таких выходов с колокольчиками будет. Учителя опять какой-нибудь праздник придумают. Сиди и смотри, как другие мучаются. А ты зритель — тебе хорошо.
Вася продолжал тихо рыдать. На сцену никто не смотрел. Все смотрели на Василия, и всем его было жалко.
— Ну дали бы ему другой колокольчик, тоже проблема, — пожалела его чья-то бабушка.
— Точно. И вообще, почему одни дети участвуют в нескольких конкурсах, а другие — нет? — поддержала ее та мама, которой я мешала смотреть. — Моя дочка тоже еще на сцену не выходила. А она и танцует, и поет. Почему ее не отобрали? Где справедливость? Все дети должны участвовать.
— Вот-вот. Да где вы справедливость в этой жизни видели? — поддакнула бабушка.
Чтецы читали стихи без выражения — им тоже было интересно, что там случилось в зале. Наконец девочка со сцены громко сказала: «И прозвенел веселый звонок». Все замолчали и посмотрели за кулисы. Девочка сказала еще раз, громче и задорнее: «И прозвенел веселый звонок». С двух сторон на сцену выбежали мальчики, человек пять, с колокольчиками. Пронеслись, трезвоня что есть мочи, и скрылись. Номер закончился. Видимо, Вася должен был тоже так пробежать. Сын сполз под стул от страдания.
Потом опять вышли певцы и стали петь про буквы.
— Смотри, смотри скорее, — сказал Антон Васе и буквально выдернул его из-под стула.
Антон показывал пальцем на сцену. Дети вокруг тоже зашептали: «Смотри, смотри», — и стали показывать пальцами.
Потом опять вышли певцы и стали петь про буквы.
— Смотри, смотри скорее, — сказал Антон Васе и буквально выдернул его из-под стула.
Антон показывал пальцем на сцену. Дети вокруг тоже зашептали: «Смотри, смотри», — и стали показывать пальцами.
Вася выполз и заулыбался. У одной из девочек задралось бальное платье. Мальчишки дружно хихикали. Девочки с мест кричали: «Платье, платье поправь!» Певцы, которые пели алфавит, перепутали буквы и пели вразнобой — кто «эл», кто «эн». Все девочки на сцене судорожно поправляли платья. Только та, у которой подол застрял в колготках, ничего не поправляла.
Антон обрадовался, что ему удалось успокоить и развеселить друга, и, когда на сцену вышли танцоры-ромашки, стал все комментировать:
— Смотри, а Никита в девчачьей шапке. Во дурак. Сейчас точно буквы перепутают, как на репетиции.
Дети действительно держали буквы и в конце танца выстроились в линейку и подняли буквы над головой. «Знинае сали», — прочитала я.
Антон с Васей валялись на полу и держались за животы от хохота.
— Буквы, поменяйтесь местами! — крикнула с места завуч. Дети, толкаясь, стали меняться. Опять не получилось.
— Абракадабра, — хохотал Антон.
— А что там должно быть написано? — спросила у всех мама.
— Знание — сила, — перевела бабушка.
Дети все еще пытались составить фразу. Девочка, которая держала букву «И», пыталась впихнуться хоть куда-нибудь. Но дети ее отгоняли — «Тебе не сюда, туда, ты там стоишь».
— Уходите, уходите, — махала им из зала завуч.
Потом все встали на заключительную песню. Вася тоже пошел на сцену и занял место в первом ряду. Эту песню даже я знала наизусть, потому что Вася ее распевал дома на все лады. Но на сцене он так и не раскрыл рот. Ни разу. Просто стоял и молчал. Впрочем, Антон тоже не пел. Он выкрикивал окончания слов. «Школа любимая», — пели дети. «Ла», «Мая», — выкрикивал Антон.
На выходе из актового зала Васю с Антоном ждал их друг Денис.
— А тебя почему в зале не было? — спросила я его.
— А я не в костюме и в водолазке пришел, — равнодушно ответил мальчик. — Чего я там не видел? И песни мне не нравятся. Там рифмы нет.
— Давайте я вас сфотографирую, — сказала я.
Фотографировать пришлось всех. Отдельно Настю с Лизой, которые не могли решить, кто будет первый фотографироваться с мальчишками. Мальчики продолжали позировать и в раздевалке. Картинно били друг друга сменкой, обнимались, садились друг на друга, тянули девчонок за платья.
— Васенька, — сказала я, когда мы вышли, — ты у меня самый лучший.
— Я знаю. Пошли подарок покупать, чтобы я не расстраивался из-за колокольчика.
— Пошли.
— Ура! Настя, пока, мы с мамой идем подарок покупать.
— Несправедливо, — сказала Настя, — я пела-пела, а мама не смогла прийти, и подарок мне не купят. Больше не буду петь.
— Хочешь, в снежки поиграем, снег же выпал, — остановился Вася, пожалев свою подружку.
— Хочу, пока за мной няня не пришла, — обрадовалась Настя.
— Настя, ты в платье, — пыталась остановить ее я.
— Да ну его. Оно все равно прошлогоднее, — махнула рукой девочка и залепила Васе снежком.
Настя была совершенно счастлива в заляпанном грязным снегом бальном белом платье и с цветком, который болтался у нее около уха.
— Настя, пошли! — крикнула ей няня.
— Не могу, мы с Васей прощаемся, — строго сказала девочка.
Они стояли голова к голове и шептались. Только когда из школы вышли Антон с Димой и Денисом, Вася нехотя отлепился от Насти и кинулся к друзьям.
— Несправедливо, — выдохнула девочка.
17 марта Преимущества галерки
— Мама, я все-таки решил, что меня нужно пересаживать, — сказал Вася.
— Тебе опять девочки мешают?
— Нет. Меня никак стих не спросят. Очередь не доходит.
Вася сидит на самой последней парте в самом последнем ряду, у стеночки. Выучить наизусть стихотворение им задали давно. Сын его выучил и был готов отвечать. Но все рассказывали друг за другом — с первого ряда.
— Спрашивали сегодня? — интересовалась я.
— Нет, еще полряда осталось, — отвечал обиженный ребенок, — хочу, чтобы меня пересадили. Антона ведь пересадили и Лизу — тоже. Они друг другу мешали.
— И куда ты хочешь? На первую парту?
— Нет, только не туда. У нас там Илья сидит. Прямо напротив учительницы. Так Светлана Александровна все время ему в тетрадь заглядывает и поправляет. А когда по рядам ходит, то до меня вообще редко доходит. Я же далеко.
— Где ты хочешь сидеть?
— Ну не знаю. Может, в середине?
— Ладно, тогда я схожу в школу и попрошу, чтобы тебя пересадили.
Но до школы я так и не дошла, а Вася, похоже, забыл про пересадку. Стих он благополучно рассказал, получил пятерку, и необходимость что-либо предпринимать вроде бы отпала.
— Нам опять стих наизусть задали, — сообщил он.
— На когда?
— Светлана Александровна сказала, что в четверг или в пятницу будет спрашивать. Я успею.
— Конечно, успеешь.
Но оказалось, что Вася все перепутал, — стих нужно было выучить к следующему уроку. То есть к завтрашнему дню.
— Я пятерку с плюсом получил, — объявил сын.
— Ты же дома не учил, — удивилась я.
— Я вообще больше дома учить не буду. Пока до меня очередь дошла, пришлось этот стих двадцать раз слушать. Вот я и выучил. Он мне даже надоел. Теперь я понимаю, почему Светлана Александровна много стихов наизусть знает. Она их столько раз слышала, что выучила бы, даже если бы не хотела. Как я. Да, мама, ты не ходи в школу, мне мое место уже опять понравилось.
— Ну слава Богу.
— А тебе твое место нравилось, когда ты училась? — спросил сын.
— По-разному. Я на разных партах сидела, то с мальчиками, то с девочками…
— Это как?
Нынешние первоклассники не знают, что такое сидеть по двое. У них одиночные парты. С одной стороны, хорошо, удобно. С другой — они не знают того, от чего у нас замирало сердце. Они не пихаются локтями, деля парту ровно надвое и устанавливая границы. Мы рисовали черту, отгораживались учебниками. Они не чувствуют плечо и ногу соседа, не пинаются под партой с криками «Ты первая мне наступила!», «Нет, ты первая!». Не закрывают ладошкой тетрадь и не загибают тетрадные листы, чтобы сосед помучился, — он не знает ответ, а ты знаешь, но не дашь списать. Не рубятся в «Морской бой» и «Виселицу». Не мечтают сидеть за одной партой с самой красивой девочкой или самым красивым мальчиком. У них нет одноклассника, к которому могут посадить только в наказание, потому что по доброй воле никто к нему не сядет. Они не знают этой сосущей обиды — твой сосед по парте передал записку, а наказывают тебя. И нет у них этого захватывающего чувства: сосед по парте — твой лучший друг на всю жизнь! Вы всегда будете вместе! Можно забыть, как звали географичку или физичку, забыть имена и лица половины класса, но соседа по парте будешь помнить всю жизнь.
Может, позже, в старших классах, они будут сидеть по двое…
19 марта Робот Вася
По телевизору показывали «Приключения Электроника». Все серии подряд. Мы с Васей случайно наткнулись на фильм в середине второй. Сели смотреть. Я рассказала ему, что фильм про мальчика-робота, который захотел стать человеком, и про его друзей.
— А это робот? — спрашивал все время сын, показывая на экран.
— Нет, это Сыроежкин.
— А это робот?
— Да, это Эл, сокращенное от Электроника.
Эл как раз получал пятерки в школе, а Сыроежкин катался на мотоцикле.
— Вот бы и мне такого мальчика-робота. Чтобы вместо меня в школу ходил, — размечтался сын.
— Да, только Электроник вместо Сыроежкина и дома был — ужинал, спал. Его даже мама за родного сына принимала. А Сыроежкин в сарае жил. Ты тоже хочешь в сарае жить?
— Нет, не хочу. Хочу, чтобы робот только в школу вместо меня ходил и домашнее задание делал.
— Вот Сыроежкин тоже так хотел, а потом ему пришлось доказывать, что он настоящий.
— И все уроки делать?
— Да, экзамены по всем предметам сдавать.
— Да, не повезло. А это правда?
— Что — правда?
— Что были такие роботы, как люди? Фильм же старый.
— Нет, не правда. Это придумали.
— Но ведь изобрели моего динозавра на пульте управления, и еще я читал в журнале, что есть собаки-роботы и другие игрушки, которые как настоящие. А на прогулке я видел девочку с куклой, и эта кукла писать умела и плакать.
— Да, но все равно они не настоящие. На батарейках. И настоящих никто не заменит. Даже те, кто умеет писать.
— А кто придумал Электроника? — спросил через некоторое время Вася.
— Профессор. Ученый.
— Когда я вырасту, тоже ученым буду. И что им за изобретения дают?