Разведывательно-диверсионная группа. «Кабарда» - Андрей Негривода 10 стр.


– Скажи, Зураб-брат… А на шее у меня такая же противная, уродливая отметина, как и на ладони?

– Не-ет! – улыбнулся прапорщик. – Не волнуйся! Не такая!.. Еще хуже!..

– С-сука… Мне теперь всю жизнь придется шею прятать, да?

– Зачем? Боевые шрамы украшают настоящего джигита, брат! – улыбнулся прапорщик, перевязывая руку Кабарды. – И женщинам такие шрамы нравятся – сразу видно настоящего мужчину, повидавшего жизнь на войне! Так что… Живой, и это хорошо!

– Да… Это хорошо!..

Пока прапорщик оказывал первую помощь Кахе, «зачистка» Парваза закончилась…

Кишлак был пуст…

Видимо, последний утренний авианалет здорово напугал «духов», и они, оставив свой форпост, ушли от греха подальше через перевал в кишлак Джанбулак… Очень поспешно ретировались, опасаясь продолжения бомбежек, побросав не только свои вещи, но кое в каких домах даже оружие…

Прапорщик Гущин, узнав, что произошло у саперов, прибежал в сопровождении четырех солдат:

– Слушай, Зураб… А ведь это был единственный «дух» на весь Парваз, который тут остался – больше нигде и никого мои пацаны не обнаружили!..

– «Растяги» находили?

– Ни одной!

– Значит, «бородатые» «сматывали удочки» отсюда очень быстро, если даже ни одной «растяжки» не поставили на тропе к перевалу…

– Парни прошли по ней метров сто, дальше ходить не стали, но «растяжек» не было!

– «Духи» просто смывались! Даже оружие, говоришь, оставили?

– Пацаны нашли двенадцать «АКМов», из которых совсем недавно стреляли, скорее всего вчера, во время утренней атаки…

– А какого ж тогда этот придурок здесь остался? Один?! – подал голос Кабарда. – Он что, совсем баран был?

– Или шахид-смертник… – проговорил задумчиво Гущин.

И тут Каха решительно поднялся и подошел к колодцу-дикану:

– Я туда спущусь!

– На хрена? – рявкнули в один голос прапорщики.

– А если он там остался что-то охранять? Если там схрон есть?

– Может, и так, конечно, быть… Только… Как же ты туда спустишься с такой рукой, Каха-брат? – спросил Зураб.

На что Кабарда только улыбнулся:

– Бывало хуже, брат… На Эльбрус когда ходил, и руки, и ноги обморозил, и ничего, вернулся… Тем более ты ее хорошо перевязал, помог… Справлюсь! Не волнуйтесь! А проверить все равно надо!

Его спустили в кяриз на альпинистском репшнуре, снабдив одной из раций, на всякий случай. Хотя надежды на то, что ее мощности хватит, чтобы вести переговоры из-под земли, оставалось мало, но так все же было спокойнее и Кабарде, и прапорщикам…

Он ушел вниз и пропал на долгих двадцать минут…


10.55 АМ

– Слушай, Иван! – Зураб метался около колодца-дикана, как тигр в клетке. – Надо что-то делать! А вдруг этот «дух» там не один был, а? Давай я сам спущусь, да? Помогу брату!

– А он разве тебе брат? – проговорил Гущин, но лицо его было чернее самой черной тучи.

– Да, брат! С сегодняшнего дня! Он мне жизнь спас! Там, на тропе перед Парвазом!.. Если бы не Каха, то я уже давно превратился бы в бастурму для шашлыка!.. Давай я пойду, да!

Гущин думал не долго:

– Значит, так!.. Ждем до 11.00, и если он не объявится, то ты, Зураб, полезешь туда и еще трое бойцов!..

– Не надо никуда лезть! – вдруг прохрипел наушник рации голосом Кабарды. – Я уже снаружи!

– Ты где?! Докладывай!!! – рявкнул просветлевший лицом Гущин.

– Самый крайний, отдельно стоящий дувал, на западной окраине кишлака! От того места, где я спустился, метров двести по прямой!.. Я тут нашел кое-что… Так что давайте все ко мне!..

Через пять минут, поплутав немного в лабиринте улочек, рейдовая группа в полном составе ввалилась в довольно широкий двор, огороженный высоким дувалом…

Уставший, весь перепачканный глиной Каха сидел на пороге дома и нервно курил…

– Ну, что тут?

– А кто проверял этот дом?

Гущин оглянулся на солдат, и из толпы вышли трое во главе с младшим сержантом.

– Воронин! Ты был старший тройки, что было в доме?

– Вон там, в углу двора, был колодец, туда «эфку» бросили, а в самом доме нашли два автомата – это все…

– Что ты нашел, Кабарда? Парни все правильно сделали, как я и приказывал!

– Да… Все правильно… Только под топчан не заглянули… А там, между прочим, люк… И лестница вниз… А внизу большая галерея, не меньше чем весь этот дом…

– Что там, Кабарда? – спросил Зураб. – Склад нашел?

– Склад, брат… Склад… Большой склад…

Каха поднялся, подошел к Гущину, отдал ему миниатюрную Р-147 и сказал устало:

– Связывайся с капитаном, товарищ командир… Пусть вызывает сюда транспортную «вертушку»… Мы все это добро сами не унесем…


11.35 АМ

…«Улов» был более чем солидным!

В этом схроне был обнаружен целый арсенал: около шести десятков автоматов «АКМ» и «АКМС», аккуратно упакованных в ящики, 8 пулеметов «РПК», около 10 000 патронов калибра 7,62 миллиметра в запаянных оцинкованных коробках, 6 пулеметов «ПК» с тремя снаряженными боекомплектами к каждому, 2 пулемета «ДШК» с большим запасом снаряженных лент к ним! А еще спутниковая радиостанция, архив одного из «духовских» отрядов, большое количество медикаментов и агитационной литературы…

«Разгружали» этот схрон около получаса, а потом бегом, «на полусогнутых», грузили все это хозяйство в прилетевший «Ми-8»…

– Кабарда… Капитан знает о твоем ранении и сказал, что ты можешь улететь с «вертушкой» в Мазари-Шариф в госпиталь!.. Ты как?

– Я не ранен, товарищ прапорщик! Просто немного обжегся… В Мазари-Шариф я не полечу! Вот если бы было можно…

– Что, разведчик?

– Чтобы меня на «вертушке» на плато, на нашу «заставу» подбросили… Что-то я устал сегодня немного…

Гущин поговорил с пилотом «Ми-8», старшим лейтенантом, ровно минуту, а потом вернулся к Кабарде:

– Давай, джигит! Бери свои пулеметы-автоматы и грузись в «вертушку», через пять минут доложишь Игнатьеву о своей находке лично!..

…Вся эта операция пограничников по «зачистке» Мармольской впадины продолжалась 12 дней…

А потом на горных заставах начали сменять десанты на постоянные гарнизоны, и… Кабарда и Зураб Шенгелия наконец-то вернулись в родной «Летучий Голландец», доложив о своих «похождениях» старлею Ратенко и капитану Мальчеву…

Часть третья Летают «голландцы», а погранцы быстро передвигаются!

14 марта 1984 г. Кишлак Янги-Кала… «…Причешем бороды «караванщикам»?..»

…16 января сводную десантно-штурмовую группу «артходжинцев» сменили пограничники из Термезского погранотряда, и из того же погранотряда в кишлак Мармоль была введена на постоянное место дислокации ММГ в полном составе, которая простояла там аж до 88-го года. Она впоследствии так и называлась – ММГ «Мармоль»…

А «артходжинцы» 19 января вернулись в родное расположение в бывшем городке мелиораторов на берегу реки Кокча, в кишлаке Артходжа.

«Летучий Голландец» вернулся из этой операции практически без потерь, если не считать тех двух сержантов-саперов, которых потом комиссовали, но наградили за Мармоль орденами Красной Звезды, и Кабарды, с его изуродованными раскаленным осколком шеей и левой ладонью. Младший сержант Каха Каджая после этой операции стал сержантом и был награжден медалью «За отличие в охране Государственной границы СССР»… Хотя Игнатьев писал представление на него и прапорщика Шенгелия на ордена Красной Звезды…

Зураб свой заслуженный орден получил, а вот Каха…

Видимо, посчитали в «больших верхах», что рано давать «младшому» орден, за два месяца службы, мол, такую награду не заработаешь, хватит ему и медальки, да попроще…

В ММГ «Артходжа» все, вплоть до ее командира майора Дяди Вани, понимали, что это вопиющая несправедливость, потому что Кабарде должны были дать как минимум медаль «За отвагу» еще за декабрьский караван, когда он под огнем выволок раненого пулеметчика и спас его от смерти! Не говоря уже обо всем том, что успел насовершать этот суматошный, неугомонный сержант за 12 дней Мармольской операции… Однако…

Теперь Кабарда, прослуживший в «Летучем Голландце» всего-то около трех месяцев, пользовался у своих сослуживцев непререкаемым авторитетом, а среди офицеров и прапорщиков – большим и безоговорочным уважением! Об этом позаботился Зураб Шенгелия, рассказав все мельчайшие подробности их совместных «похождений»…

Эх, если бы те генералы, которые подписывают наградные листы, послушали хотя бы раз этого прапорщика, то Кабарда наверняка уже носил бы на своей груди орден, а то и не один!.. Но… Генералы были далеко, в Москве, а прапорщик, который был обязан жизнью Кабарде, – в Афганистане, в небольшом захолустном кишлаке Артходжа…

Пришла весна 84-го. А вместе с ней – и новые рейды бронегруппы уже капитана Ратенко «Летучий Голландец»…

Она, эта бронегруппа, и в самом деле была «летучей»! Наверное, самой мобильной из всех пограничных групп. И именно поэтому «Летучий Голландец» постоянно перемещался вдоль границы, оказывая помощь в борьбе с «духовскими» бандами мобильным группам не только своего, Пянджского, погранотряда, но и Термезского, и Московского…

В середине марта «Летучий Голландец» был поднят по тревоге и отправлен майором Дядей Ваней в марш до кишлака Янги-Кала, где базировалась ММГ Московского погранотряда. Коллегам-пограничникам нужна была помощь – планировалось провести несколько совместных операций по «зачистке» кишлаков на пянджском острове Урта-Тувай и в округе…

В этом месте река Пяндж странным образом разделялась на несколько проток, образовывая пару десятков островов, от крохотных до больших. Урта-Тувай был самым обширным из них – около тридцати километров в длину и семи километров в самом широком месте… Здесь, на пограничном острове, было около десятка кишлаков.


12 марта, марш

…Кабарда вот уже как неделю принял должность замкомвзвода разведки – предыдущий «замок» капитана Мальчева через месяц-полтора должен был уйти на дембель – отслужил свое старший сержант…

Конечно, весной должно было прийти новое пополнение, в том числе и «молодые» сержанты из «учебок», но Ратенко и Мальчев, посоветовавшись недолго, решили поступить рациональнее… Зачем искать кого-то нового, если в родном разведвзводе вырос такой «кадр»? Тем более что служить ему еще полтора года, то есть на все это время, если, конечно, не случится беды, ни у командира бронегруппы, ни у командира взвода разведчиков «не будет болеть голова»… Были, конечно же, и другие сержанты, и поопытнее, но… Служить им оставалось до осени, а потом «снова здорово», опять ищи замену… В общем… Каха стал «замком» и, надо сказать, так здорово и гармонично «вошел в струю», что уже через три дня всем казалось, что сержант Кахабер Каджая на этой должности был всегда…

Со взводным, капитаном Мальчевым, у них установились дружески-доверительные отношения еще с Мармольской операции, поэтому Кабарда был в курсе не только взводных дел, но и положения всей бронегруппы «Летучий Голландец»…


7.20 АМ

…Каха сидел на броне несущейся по пыльной дороге бээмпэшки и наслаждался весной, подставляя под встречный ветер свое лицо…

В Афган ранняя весна пришла как-то очень резко и даже неожиданно для всех! Только позавчера еще лежал грязный снег, а наутро его совсем не стало! А сегодня уже и земля подсохла, да так, что уже начала пылиться, как это бывает в середине лета!

Кабарда подставлял лицо еще не горячему, как из духовки, но уже по-весеннему теплому ветерку и думал, глядя в спину капитана Мальчева, который сидел перед ним в открытом башенном люке:

«…Эх! Хорошо-то как!.. Морозов уже, наверное, не будет! Закончилась зима, да и хрен с ней! Меньше на себе всякого лишнего барахла таскать придется! А то все эти бушлаты да ватные штаны, кто их только придумал!.. Теперь полегче будет!.. Скоро вообще все зацветет, зазеленеет!.. Красотища-а-а!!! Вот бы сейчас в Сухуми! В море бы искупаться! Вот бы было здорово!..»

Он перевел взгляд на недалекие горы, тянувшиеся цепью вдоль дороги, потом насторожился на какое-то время, когда они медленно проехали печально знаменитый кишлак Дашти-Кала, посмотрел на грунтовку, убегающую к кишлаку Навабад, и опять задумался, когда колонна «Летучего Голландца» вновь вытянулась на дорогу к Янги-Кале:

«…Почему здесь идет война? Что мы здесь делаем? Мы, советские солдаты? Исполняем интернациональный долг? Мы? Но ведь мы, солдаты, ни у кого ничего не одалживали!.. А если московские политики что-то и одолжили у афганцев, то пусть сами этот долг и отдают! Мы-то здесь при чем? Почему простые парни должны отдавать какие-то странные интернациональные долги, заплатив за это своим здоровьем или жизнью?! И что это за долг такой, если мы здесь уже четыре года воюем, а? И сколько его еще отдавать? Месяц, год или пять лет? И что вообще здесь, в чужом государстве, делают мои пограничные войска? Кто это придумал, что охранять свою границу положено за сотню километров и на чужой территории? – Эти мысли довольно часто посещали голову Кабарды. – А страна-то красивая!.. Хотя горы здесь недобрые… У нас, на Кавказе, все зеленое, все цветет, апельсины-мандарины-гранаты растут, много чего! На Кавказе горы улыбаются человеку! И реки наши веселые! Журчат, переливаются!.. А здесь… Одни голые угрюмые скалы и камни!.. Эх! Узнать бы про Афган побольше, да только как? У кого спросить?..»

Кабарда опять посмотрел в спину Мальчева и вспомнил, что от кого-то слышал, будто капитан этот учился в свое время не в военном училище, а в каком-то Горном институте, и по образованию он геолог.

Просто так уж сложилась у него судьба, что институт был с военной кафедрой, и, закончив его, Мальчев был призван в армию на полтора года с погонами лейтенанта, а потом плюнул на всю эту геологическую романтику и остался в армии, потому что понял – именно здесь его настоящее призвание…

Теперь несостоявшийся геолог был уже капитаном, и через полгода, осенью, так же как и «Летучий Голландец» Ратенко, должен был смениться, отслужив положенных два года в Афгане, а там… Может быть, его ждала Академия погранвойск КГБ СССР, а может, просто дальнейшая служба в каком-нибудь из отдаленных погранотрядов, кто знает?

– Товарищ капитан!

– Что, Каха? – Мальчев мельком взглянул на своего «замка».

– Я слышал от кого-то, что вы были геологом?

Капитан обернулся и посмотрел на Кабарду грустным взглядом:

– Был… Только мне уже кажется, сержант, что это было в какой-то далекой, прошлой жизни… А что?

– Да-а… Я так… – Каха замялся немного. – Я уже почти полгода в Афгане, а толком про страну ничего не знаю…

– А что ты узнать-то хочешь? Про местных, про природу? Что? Афганистан, он такой разный, что про него так, за пару часов, сидя на броне, толком-то и не расскажешь!

Каха почесал нос.

– Ну… Хотя бы о природе и о тех местах, где мы, пограничники, воюем!

– Значит, о Северном Афгане? Так?

– Ну… Наверное… Иногда хочется иметь хоть общее представление о том, где пострелять придется…

– Добро… Расскажу, пока едем… – Капитан уселся поудобнее и заговорил увлеченно: – Ну что… На большей части территории Северного Афгана местность гористая, труднодоступная вне дорог, особенно на востоке территории, где расположены средневысотные хребты. Здесь абсолютные высоты от 1500 до 2600 метров «над уровнем». Гребни хребтов преимущественно узкие, с остроконечными вершинами, склоны довольно покатые, крутизной в 20–35 градусов…

Кабарда слушал, разинув рот, потому что сейчас абсолютно не узнавал капитана Мальчева, матерщинника, рубаху-парня, немного пьяницу и отъявленного бабника, который не пропустил мимо себя ни одной юбки ни в одном гарнизоне, где бывала бронегруппа «Летучего Голландца»! Эдакий русский гусар от погранвойск!.. В общем, за комвзвода разведки капитаном Мальчевым уже давно закрепилась репутация бесшабашного, отчаянного поручика Ржевского!..

А теперь капитан вещал академическим голосом университетского профессора, в котором явно сквозили менторские нотки… Он словно втолковывал нерадивому студенту простые и всем известные вещи…

Кабарде было отчего удивиться! А Мальчев тем временем все говорил и говорил, видимо, вспоминая свои студенческие годы:

– Западную и северную часть этой территории к западу от реки Кызылсу занимают преимущественно невысокие горные гряды и хребты с абсолютными высотами от 700 до 1200 метров. В общем, и не горы даже, а так, холмы. Но среди них выделяются отдельные средневысотные, но очень труднодоступные скальные хребты.

– А долины? Как у нас, на Кавказе?

– Есть, конечно!.. Между грядами и хребтами расположены неглубокие котловины и впадины с ровной или плоской поверхностью. Есть в горах и долины рек, но они сравнительно узкие, от пятисот метров до полутора километров в ширину…Но они с крутыми склонами, а в восточной части территории нередко типа ущелий… Вот именно эти, бля, сраные речные долины образуют наиболее удобные пути в горах для «духовских» караванов! – Капитан сорвался немного с преподавательского тона, но тут же поправился и продолжил «ликбез» для Кабарды: – С севера на юг территорию пересекает обширная межгорная котловина, образованная долинами рек Пяндж и Кызылсу. Дно котловины сильно изрезано руслами рек и густой сетью арыков. Они очень ограничивают передвижение транспорта вне дорог…

– Да уж… Тут особо не разъездишься!.. – вставил Кабарда. – Или на арык налетишь, или на мину, мать их! Понатыкали, где ни попадя!.. Я тут еще совсем недолго, лета в Афгане еще не видел… Горы здесь зеленые? Много чего растет? Как у нас, на Кавказе? Есть леса или заросли?

– Эти «леса или заросли», Кабарда, мы называем «зеленой зоной» или просто «зеленкой»… – ответил Мальчев. – Самое излюбленное место, где «духи» делают свои засады… – Капитан помолчал полминуты, отвлекшись мыслями от «ликбеза», а потом заговорил вновь: – Растительность в здешних горах в основном травянистая и кустарниковая. Шиповник, боярышник, миндаль и кизил… Леса, Каха, здесь совершенно не такие, как у тебя на родине… Здесь в основном редколесье из арчи или древовидного можжевельника и фисташки, а высота деревьев от трех до десяти метров, но это довольно редко. Встречается орешник, иногда дуб, но его здесь совсем мало, а южнее, уже в Гиндукуше, тибетская сосна… В долинах Пянджа большие площади занимает хлопчатник, зерновые, а вблизи городов и кишлаков довольно крупные массивы садов и виноградников…

Назад Дальше