Чуднов. А по-моему, не надо.
Рыбаков. А по-моему, надо. Он забыл — и без чаю останется. Продрогнет. Приехали мы рано.
Чуднов. Нá ложку. Помешай чай, чтобы морковка в нем распространилась, а я, пожалуй, пойду. (Уходит.)
Рыбаков (напевает какую-то песню, потом про себя припоминает стихи). «Русалка на ветвях сидит; там на неведомых дорожках…»[23]. О чем сейчас думает Ильич? Зачем я послал егеря? Не надо было посылать! Конечно, не надо… (Тихо зовет.) Чуднов, Чуднов! А если недаром он всю дорогу рисовал нам Россию. «И на неведомых дорожках следы невиданных зверей. Избушка там…». Чай из морковки — одно недомыслие.
Возвращается Чуднов.
Звал?
Чуднов. Ежели тебе надо, иди зови сам. Я не решился. Я издалека его увидел. Сидит он там на чем-то, на пне ли, на камне ли, — не пойму, облокотился, на тот берег смотрит… Может быть, в эту минуту он планы какие составляет, а мы, дураки, этого не понимаем и тащим его чай пить.
Рыбаков. Хорошо. Давай ждать.
Слышатся паровозные гудки.
Паровоз надрывается.
Чуднов. Проголодался.
Рыбаков. Серьезное положение — не пускают. Послушай, как на озере шелестит, шепчет… Эх, ночка!.. Чуднов, а у вас тут русалок не бывает?
Чуднов. Русалок? Русалки в эту пору по избам дрыхнут.
Рыбаков. Я у тебя про тех русалок спрашиваю, которые на ветвях сидят.
Чуднов. Таких в нашей губернии не водится.
Рыбаков. Жалко.
Чуднов. Чем богаты, тем и рады.
Рыбаков. Я думаю, Тихон Иванович, сколько начудили мы всякого за революцию, а звезды как были, так и есть. Непостижимое дело — вечность.
Чуднов (от порога шалаша). А я думаю, Лександра, жениться тебе пора.
Рыбаков. Наверно, пора…..
Чуднов. То русалок просишь, то на небо глядишь… Приезжай после пасхи, мы тебе русалочку просватаем.
Рыбаков. У меня своя есть.
Чуднов. Есть, а ходишь без покоя.
Рыбаков. Любовь у меня получилась, Тихон Иванович.
Чуднов. Сочувствую. Такой геройский матрос, и попался, значит. Ты смотри, знаю я этих московских! С ними так, абы как — не сладишь!
Рыбаков. Не по себе дерево рубить хочу. Чуднов. Тоже скажу, и бояться их нечего. В этом деле испуг, как на войне, — пропадешь! Пускай она тебя боится, а ты перед ней гоголем ходи.
Рыбаков. Нет, товарищ Чуднов, я серьезно говорю… Ты смотри… Ильичу не надо об этом… Чуднов. А что — боишься?
Рыбаков. Ну, бояться…
Чуднов. Боишься.
Рыбаков. Так что же будем делать, чай наш остывает.
Чуднов. Тише, Рыбаков. Я его шаги слышу. Он сам идет сюда…
У Чуднова движение вперед по направлению к Ленину. Рыбаков поднимается.
Картина четвертаяВ избе Чудновых. Чистая половина избы в три окна. В проходе, у сенец, русская печь. Лавки, стол, божница и на стене меж лубочными картинами и семейными фотографиями портрет Ленина, дешевая и плохая литография. Старуха Чуднова Анна и ее сноха Лиза прибирают избу. Дети Лизы, Маруся и Степка, восторженно перешептываются.
Анна (Лизе). Лиза, Лиза, вынеси сапоги. К чему у вас сапоги на лавке стоят и дегтем воняют? Вот-вот охотники придут, а у нас ералаш. (Детям.) Я вам пошепчусь! Марш по местам, на печку.
Лиза уносит сапоги, входит Казанок.
Казанок. С праздником тебя, Анна Власьевна.
Анна. И тебя также.
Казанок. Пришел упредить: сей минут Владимир Ильич будет.
Анна. Ах ты, батюшки! Казанок! Беги ка колокольню!
Казанок. Вот тебе раз! Зачем?
Анна. «Зачем», «зачем»… Вот память-то! Не знаю.
Входит Лиза.
Анна. Лиза! Пошла и пропала. Лиза, скажи, зачем Казанку надо быть на колокольне?
Лиза. Роман велел на случай митинга в большой колокол ударить.
Казанок. Ударим! (Пошел к двери.)
Лиза. Постой… Ох, наделает он трезвону!
Анна. Постой, Казанок!
Казанок. Чего вам?
Анна. На колокольне надо быть тихо, благородно. Ты оттуда все время выглядывай на проулок. Мы к тебе Степку пошлем. Степка тебе с проулка жердью махнет — тогда ты бей в большой колокол. Постой! Ты не часто бей, а редко, как к заутрене вроде.
Казанок. Не вам учить меня. Знает Казанок, как ему для товарища Ленина в колокол ударить. {Уходит.)
Анна (детям). Марш на печку!
Лиза. Зачем вы детей прячете?
Анна. Сама подумай: такому гостю и наших анчуток[24] выставить? На ключи. Вынай из сундука скатерть, бери мою, с бахромой…
Лиза. Не пугайтесь вы, ради Христа, чего вы испугались?
Анна. Неси скатерть, ведь стол голый!
Лиза уходит.
(Детям.) А вы — на печку!
Степка. Бабушка, мы знаем…
Анна. На печку! И не выглядывать, не пересмеиваться, не кряхтеть!
Степка. Бабушка, а посмотреть на него можно, когда он нас видеть не будет?
Входит Лиза.
Анна. Я тебе посмотрю ремнем по заднице!
Лиза. Господи, чистые рубахи хотела на них надеть, глянула, их и чинить нельзя.
Анна. Лизавета, что ж ты прохлаждаешься? Не завесить ли нам иконы? А то пускай, к чему это притворство.
Лиза вышла было, но вернулась.
Лиза. Идут!
Анна. Кто да кто?
Лиза. Ленин и папаша!
Анна. Одни?
Лиза. Одни.
Анна. Значит, наши деревенские его не признали. Ты у дверей стань. Смотри, что подать, принять. Покройся платком, нехорошо!
Входят Ленин и Чуднов.
Чуднов (Ленину). Это моя старуха, Анна Власьевна.
Ленин. Здравствуйте.
Чуднов (Ленину). А то сноха — Лиза.
Ленин. Доброе утро.
Анна. С чем пришли с вашей охоты?
Ленин. Ни с чем, представьте себе. Мы такие знаменитые охотники, что на фунт дичи нам надо фунт пороху.
Чуднов. Зачем напраслину на себя возводить? Туману наволокло — чистая беда. Никогда я такого дуравьего туману и не видал… Как одеялом озеро накрыло.
Ленин (раздеваясь, у дверей). Чья это пятка? (Заметил детей на печке).
Анна. Ну вот… сконфузили.
Ленин. Кто там? А ну-ка, товарищ, пожалуйте сюда! Позвольте, вас тут двое? Пожалуйте сюда двое!
Степка. Бабушка, слезать?
Анна. Слезайте… (Ленину.) Они у нас чумазые, как анчутки.
Ленин. Ничего. (Степке). Как тебя зовут?
Степка. Степка.
Ленин. Степка… А почему не Степан?
Степка. И Степан и Степка.
Ленин (Марусе). А тебя?
Степка. А ее — Маруська.
Ленин (Степке). Почему ты за нее отвечаешь?
Степка. Она у нас боязливая.
Ленин (Марусе). Ты меня боишься?
Маруся (весело). Не.
Ленин. Не боишься, а на печку залезла?
Степка. Нас от Ленина спрятали.
Ленин. Ну? А вот и пришел Ленин.
Степка. Где?
Ленин. Вот он.
Степка. Ну да… Ты не Ленин.
Ленин. Неужели? А кто же я?
Маруся. Вы просто чужой мужик… пришел в гости.
Степка. Ленин как раз не такой.
Ленин. А какой?
Степка. Посмотри на его портрет, тогда увидишь.
Ленин (подошел к своему портрету). Этот важный, надутый господин ни капли на Ленина не похож.
Степка (с иронией). Может, ты похож?
Ленин. А вот я похож!
Анна. Степка!
Ленин. Нет, вы не мешайте нам довести спор до конца. {Степке). Я утверждаю, что я похож.
Степка. Ты ни капли не похож, а там настоящий, раз его машиной напечатали.
Ленин. Нет, я настоящий, а он нет.
Степка. Нет, он.
Ленин. Нет, я.
Степка. Давай спорить.
Ленин. Давай.
Степка. На что?
Ленин. На что хочешь.
Степка. На кусок сахару.
Ленин. Хорошо. (Снял шапку.) Ну, теперь скажи, кто настоящий?
Степка смотрит на Ленина, потом на портрет его, отступает к взрослым. Маруся удивилась.
А теперь? (Надел шапку.)
Маруся. А теперь опять не похож.
Ленин (снял шапку). А снова?
Степка. Настоящий Ленин! Где ж я возьму ему сахар? (Вдруг, с большой решительностью.) Бабка, бежать на колокольню? (Убегает.)
Ленин. Зачем на колокольню?
Анна. Так он, буровит[25].
Ленин. Шустрый мальчик.
Чуднов. Баловной, беда.
Ленин. Я тоже в его пору шустрый был, кажется, и баловной. Мальчишки — загадочный народ, только мы еще не умеем с ними обходиться. Умения мало. А нам многое сейчас надо уметь. Нам не уметь нельзя… (Увидел светец.) Светец, настоящий старинный светец?
Чуднов. Неужто знаете, Владимир Ильич, как жгут лучину?
Ленин. Знать-то знаю… Но неужели и вам приходится зажигать эту штуковину?
Чуднов. Когда керосину не дают, то с ней обходимся.
Анна. Трещит. С ней и то веселей, чем впотьмах.
Ленин. Да, конечно, веселей.
Входит Роман. В руках мешок, до половины наполненный какими-то легкими вещами. Роман не ожидал в эту минуту найти дома Ленина.
Чуднов. А это мой сын Роман. Председатель Совета и еще… Вообще.
Ленин. Здравствуйте, председатель! Что это у вас в мешке?
Роман. Реквизит.
Ленин. Интересно, что за реквизит. Можно посмотреть?
Роман (запинаясь). Можно.
Ленин. Цилиндр… (Взял, повертел, щелкнул пальцами по цилиндру.) Атлас… Чудесная штука. Значит, у вас есть свой театр?
Роман. Пролеткульт.
Ленин. А что это такое — Пролеткульт?
Роман. Я сам хорошо не знаю. Это, как бы сказать, пролетарская культура.
Ленин. Откуда вы добыли цилиндр?
Роман. В Москве на Сухаревой[26] купили.
Ленин. Кто же будет играть в нем?
Роман. Я.
Ленин. Кого же вы будете представлять?
Роман. Банкира.
Ленин. Банкира? А трудно представлять банкира?
Роман. Нет.
Ленин. Я бы ни за что не взялся.
Чуднов (горячо). Чистая беда, Владимир Ильич,
Ленин. Отчего — беда?
Чуднов. Пришел из армии человек-человеком — и вдруг стал представлять! Дети растут, а отец — артист!
Ленин. И чудесно, что артист. Я, например, банкира не умею представлять, а он может. Мы с вами, товарищ Чуднов, старомодные люди.
Чуднов. Разве что… старомодные.
Вбегает Казанок.
Казанок. Во имя отца и сына и святого духа…
Ленин. Что-о?
Казанок. Ох, что же я понес… Это я, Пантелей Казанок, звонарь здешний и общественный пожарник. Помните, зимой в метель с вами в лес на лыжах ходил?
Ленин. Еще бы… конечно, помню!
Казанок. Помнит… Пришел показаться! Живой я… (Окружающим.) Я на своем месте буду, не сумлевайтесь! (Ленину.) Мы рады… весь народ! Я сейчас буду звонить не по уставу, а от всей души… Вот и весь Казанок, что на нем, то и в нем — весь наружу. Прощайте, извините, я спешу на место. (Убегает.)
Ленин. Почему же он убежал?
Анна. Простой он… бесхитростный…
Роман. Позвольте, Владимир Ильич… позвольте, товарищ Ленин, просить вас выступить у нас на митинге. А также просить вас в Пролеткульте откушать чаю.
Анна. Нет уж, Владимир Ильич, чай пить в Пролеткульт не ходите. У них там и самовара порядочного нет.
Ленин. А что? Может быть, не стоит идти в Пролеткульт? Мы и здесь чаю напьемся, а? Позвольте мне остаться здесь. И хорошо бы нам без митинга обойтись.
Вбегает Рыбаков.
Рыбаков. Подстрелил! Трех птиц подстрелил… {Показывает уток.) Я подождал ветерка с поля и не обманулся… под ветром все воды открылись. {Чуднову.) Вот тебе и туман.
Ленин (сокрушенно). Тихон Иванович…
Чуднов. Сознаю, Владимир Ильич…
Ленин. Утки… Настоящие дикие утки. Мы с вами философствовали о причинах туманов, непогод и прочих стихий, а он подстрелил…
Анна. Что же ты, егерь! Осрамился.
Чуднов. Не говори, мать! А вы, Владимир Ильич, как я понимать могу, нынче охотой совсем не занимались.
Ленин (удивленно). Неужели?
Чуднов. Мне так оно показалось.
Ленин. Неужели показалось? А может быть, и правда. Я сегодня был очень плохим охотником, товарищ Чуднов, но зато… (Не договорил, Рыбакову.) Зато вы молодец! А ведь не охотник — моряк.
Рыбаков. Так что же, я всех расстроил?
Ленин. Конечно, расстроил. Какой же охотник не расстроится? Ветерка подождал с поля и обштопал старых охотников. Цените, Тихон Иванович, прекрасные утки! Вы их спрячьте, чтобы кошка не утащила.
Слышен колокольный звон.
Набат? Набат…
Анна. Это ведь Казанок не стерпел.
Чуднов. Ах, леший, вот леший-то!
Роман (у окна). Ну, теперь ничего сделать нельзя. Вся деревня поднялась.
Ленин. Если так, то и мы пойдем. Ах, звонарь, раззвонил обо мне звонарь. На то он, конечно, и звонарь. Товарищ Чуднов… (Остановился у дверей.)
Чуднов. Ась?
Ленин. А ведь беспокойно жить с большевиками?
Чуднов. Беспокойно, Владимир Ильич.
Ленин. Кто их знает, что они завтра выдумают.
Чуднов. Верно говорите, Владимир Ильич.
Ленин. Надо, товарищ Чуднов, беспокоиться и беспокоить, иначе пропадем, съедят. Пойдемте, товарищи, на улицу, а то ведь он так от восторга всю колокольню разнесет.
Набат.
Картина пятаяКремлевская набережная и бульвар. Ночь. Редкий слабый свет фонарей. На скамейке под деревом сидит Рыбаков. Сначала он насвистывает, потом начинает петь.
Рыбаков (старательно поет).
(Задумывается, встает.) Если без трубы найду Марс, тогда да… Если не найду, то нет… (Долго смотрит на небо и напевает.)
Появляется нищая старуха.
Нищая. Кавалер, убогую, больную старуху угости папиросочкой.
Рыбаков. Пожалуйста.
Нищая. Благодарю вас, молодой кавалер. (Уходит.)
Появляется Ленин. Узнает Рыбакова.
Рыбаков. Владимир Ильич?
Ленин. Саша Рыбаков, что вы здесь делаете?
Рыбаков (очнулся). Почему вы один, без охраны?
Ленин. А я от них убежал.
Рыбаков. Как же вы от них убегаете?
Ленин. Этого я вам не скажу. Секрет старого конспиратора. У меня, видите ли, было очень длинное заседание, и я теперь скрылся, чтобы немного погулять. Часы забыл на столе. Мое появление здесь, так сказать, правомерно. А ваше? Почему вы один, в полночь… Звезды считаете?
Рыбаков. Считаю… не буду отнекиваться.
Ленин. Влюбились, товарищ Рыбаков?
Рыбаков. Влюбился.
Ленин. Пойдемте вместе гулять, товарищ Рыбаков.
Медленно идут.
Время у нас жестокое, страшное, теперь как будто и не до любви, но вы не бойтесь… Любите себе на здоровье, раз это случилось. Только я вам хочу дать один совет. Вы не старайтесь по-новому любить. Любите по-старому, товарищ Рыбаков. Слыхал я про эти новые отношения. Пока что, кроме безобразия и распущенности, ничего не получается.
Рыбаков. Безобразия я сам видел.
Ленин (вдруг остановился, взял за локоть Рыбакова, тихо, интимно спросил). А ведь хорошо любить? Чувство-то удивительное?