Крымские «армагеддоны» Иосифа Сталина - Еремин Виктор Николаевич 39 стр.

Оба трупа оказались вдавленными в снег, который шел с вечера 12 января при значительном ветре.

Вся одежда покойных, деньги, документы и ручные часы (у Михоэлса — золотые) оказались в сохранности. У часов Михоэлса отсутствовало лишь стекло, однако часы эти, как и часы Голубова-Потапова, в момент осмотра трупов были на ходу.

Судебно-медицинским исследованием трупов, производившимся 13 января главным судебно-медицинским экспертом Министерства здравоохранения БССР Прилуцким и экспертами-врачами Наумович и Карелиной, установлено, что смерть Михоэлса и Голубова-Потапова последовала в результате наезда на них тяжелой грузовой автомашины.

У покойных оказались переломанными все ребра с разрывом тканей легких, у Михоэлса перелом позвонка, а у Голубова-Потапова — тазовых костей. Все причиненные повреждения являлись прижизненными. Судя по наступлению и развитию трупных явлений, смерть их наступила за 15–16 часов до момента исследования трупов, т. е. примерно в 20 часов 12 января, вскоре после выхода из гостиницы. Состояние пищи в желудке подтвердило тот факт, что пища эта была принята часа за два до смерти и состав пищи соответствовал той, которая подавалась им в ресторане.

Никаких данных о том, что Михоэлс и Голубов-Потапов погибли не от случайного на них наезда, а от каких-либо других причин, расследованием не добыто.

В результате проведенных агентурно-оперативных и следственных мероприятий, намеченных первоначальным планом, версия о том, что Михоэлс и Голубов-Потапов перед тем, как их настигла грузовая автомашина, направлялись к знакомому Голубова-Потапова — инженеру Сергееву, не подтвердилась.

Все собранные материалы дали основание полагать, что Михоэлс и Голубов-Потапов по каким-то причинам намеревались посетить какое-то другое лицо и эту встречу тщательно зашифровали от своих знакомых и окружающих, назвав при этом вымышленную фамилию инженера Сергеева.

В связи с этим был составлен план дополнительных мероприятий, утвержденный затем министром госбезопасности БССР генерал-лейтенантом тов. Цанава и министром внутренних дел БССР генерал-лейтенантом тов. Бельченко.

Так как контингент знакомых Михоэлса и Голубова-Потапова состоял главным образом из среды артистического мира, разработку которых целесообразнее вести органам МГБ, то добытые следственные и агентурные материалы, касающиеся этих лиц, были переданы 2 Управлению МГБ БССР, и вся дальнейшая проверка этих связей проводилась аппаратом 2 Управления.

Остальные мероприятия в части выявления автомашины и водителя, совершившего наезд, стали выполняться оперативным составом милиции и работниками госавтоинспекции.

По имеющимся спискам автохозяйств были проверены и тщательно осмотрены в первую очередь все те машины, которые отсутствовали в гаражах в ночь на 13 января, а затем и все остальные, однако у этих машин ничего такого, что могло бы иметь отношение к делу, обнаружено не было.

Очевидно, у машины, совершившей наезд, никаких следов от этого не осталось.

По агентурному донесению была установлена автомашина ЗИС-5, водитель которой вечером 12 января курсировал в районе, прилегающем к месту обнаружения трупов, причем на нижних частях этой машины были даже обнаружены волосы, однако экспертизой, производившейся в Москве профессором Бронниковой, было установлено, что волосы эти отношения к делу не имеют, так как они оказались овечьей шерстью.

Необходимо отметить, что работа по выявлению скрывшегося водителя представляет большие трудности. В автохозяйствах гор. Минска имеется свыше 4-х тысяч машин. Кроме того, значительное количество машин ежедневно прибывает в Минск из других областей, а также и из воинских подразделений, дислоцированных в Минской области. Проверку последних производит КРО МГБ Белорусского Военного Округа. Таким образом, несмотря на все принятые меры, установить водителя, совершившего наезд на Михоэлса и Голубова-Потапова, пока не представилось возможным.

Дальнейший розыск производится под непосредственным руководством начальника республиканской милиции — комиссара милиции 3 ранга тов. Красненко.

Следствие было в самом начале, когда в минский морг потянулись евреи-театралы — посмотреть на труп знаменитости[436]. Голубов никого не интересовал — шли смотреть только на Михоэлса. Фактически это было глумление над останками несчастного. Служащий морга показывал труп режиссера за деньги, вертел его мертвое тело перед любопытствующими, демонстрировал повреждения, разъяснял что к чему… Как выглядит окоченевшее мертвое тело, много часов пролежавшее в снегу на морозе, с отпавшей нижней челюстью, в растрепанной оледенелой одежде, можно только представить… Одна нога была в ботинке, на другой сохранился только заскорузлый носок… Это чудовищное издевательство продолжалось несколько часов — каталку с трупом выствили близ наружных дверей морга. Но самое худшее, видимо то, что именно из минского морга от безграмотный в медицине театральных истреичек пополз слух об убийстве великого режиссера. Зафиксированную всеми экспертами ссадину на голове Михоэлса молва представила проломленным черепом — вдруг появилась дырка в несколько сантиметров. Со временем дырка в сплетнях росла-росла и выросла в отрезанную голову! О Голубове ничего подобного не рассказывалось, он где-то потерялся — сплетников не заинтересовал.

Затем была минская судмедэкспертиза по всем правилам, со вскрытием. Она-то и установила, что Михоэлс все время предывания в Минске был трезв, а в крови Голубова алкоголь был обнаружен в минимальных количествах. После экспертизы останки обеих жертв погрузили в оцинкованные гробы и увезли в Москву.

Соломон Михоэлс

Там 14 января покойного Михоэлса осмотрели столичные светила, о судебной медицине имевшие весьма смутные представления. Академик медицины Б. И. Збарский (более химик, чем медик), будучи личным другом Михоэлса, взял тело к себе в институт, чтобы подготовить его к гражданскому прощанию. Воспользовавшись возможностью, он и двоюродный брат Михоэлса академик медицины М. С. Вовси (главный терапевт Красной Армии) провели общее освидетельствование трупа. Из показаний артиста В. Л. Зускина на процессе ЕАК: «14 утром в Москву прибыл гроб с телом Михоэлса. Перед этим нам позвонил академик Збарский, который был дружен с Михоэлсом, и сказал, что как только прибудет гроб с телом в театр, чтобы позвонили ему, так как он хочет осмотреть, в каком состоянии находится тело и можно ли его выставлять для прощания. И в 11 часов, как только прибыло тело, прибыли академик Збарский[437], Вовси[438] (брат Михоэлса) и художник Тышлер[439].

Когда раскрыли оцинкованный гроб, около гроба мы были впятером, мы увидели проломанный нос, левая щека сплошной кровоподтек, и тогда мне академик Збарский заявляет, что он заберет труп к себе в институт, где обработает лицо, чтобы можно было выставлять…

Когда Збарский приехал на похороны, он мне говорил, что, безусловно, смерть Михоэлса последовала вследствие автомобильной катастрофы, и объяснил мне, что одна рука сломана и потом эта же щека в кровоподтеке. Это случилось вследствие того, что одна машина, шедшая навстречу, налетела на другую и их обоих отбросило в сторону, значит они погибли в результате удара машиной. И здесь же он мне сказал, что он умер хорошей смертью. Если бы ему оказали сразу помощь, то может быть можно было кое-что сделать, но он умер от замерзания, потому что он лежал несколько часов в снегу»[440].

Не зная о показаниях Зускина, его рассказ дополнил, а точнее — все запутал в 1965 г. участник событий художник А. Г. Тышлер: «Я сопровождал его тело к профессору Збарскому, который наложил последний грим на лицо Михоэлса, скрыв сильную ссадину на правом виске. Михоэлс лежал обнаженный, тело было чистым, неповрежденным»[441]. Другими словами, никакого наезда автомобиля не было, никаких следов минского судмедвскрытия не сохранилось (кто бы позволил не выполнить инструкцию и не провести вскрытие?!), имелись только повреждения головы! Правда, защитники Тышлера объясняют, что он слегка солгал, чтобы таким образом намекнуть читателям на убийство в противовес версии о дорожно-транспортном происшествии. Своей цели художник добился — его рассказ на долгие годы стал для кухонных сплетников главным свидетельством убийства Михоэлса.

Итак, перед нами две наиболее близкие к правде версии гибели режиссера и его спутника. Они, бесспорно, во многом противоречат друг другу, но хотя бы не столь глупы, как принятая ныне за неопровержимую истину.

1. Минская версия. 12 января 1948 г. между 20.00 и 21.00 направлявшихся пешком в неизвестном направлении Михоэлса и Голубова сбил краденый грузовик. Оба погибли сразу от травм, несовместимых с жизнью. Трупы всю ночь пролежали на морозе, под обильным снегопадом.

2. Московская — от театральной среды, но не от Збарского и Вовси. Прежде всего эта версия утверждает, что минская судмедэкспертиза сфальсифицирована — никакого вскрытия не было, а результаты его даны в ходе внешнего осмотра и по показаниям опрошенных свидетелей. Зачем? Скорее всего, врачей либо торопили сверху, либо они решили не возиться с трупами, которые все равно отправлялись в Москву — там пусть сами разбираются. Помимо официального документа иных свидетельств, воспоминаний от участников вскрытия не сохранилось. Московская версия делится на три варианта:

— рядом с местом, где проходили погибшие, столкнулись два автомобиля и от удара один из них выбросило прямо на прохожих. Оба водителя сбежали, а оглушенные и раненые люди замерзли, не получив своевременной помощи. Поскольку минская милиция, при всей ее старательности, поврежденных столкновением автомобилей в городе не обнаружила и водителей таковых не выявила, этот вариант версии остается очень сомнительным. Единственное, что в конце концов нашло следствие, это ворованный грузовик с протекторами, отпечатки которых похожи на замеченные рядом с трупами следы;

— оба пешехода были тяжело ранены ударами по голове напавшими на них убийцами-дилетантами; преступники не добили свои жертвы, поскольку решили, что они уже мертвы; раненые еще несколько часов умирали на морозе;

— высокопрофессиональные убийцы оглоушили свои жертвы, нарочно не добили их и бросили умирать на морозе; этот вариант очень рискованный; при необходимости точно выполнить задание, на него вряд ли кто из профессионалов пошел бы — можно было гарантированно устранить обоих — и проще, и правдоподобнее.

Два последних варианта не соответствуют выводу Збарского об аварии, а его участие в заговоре против Михоэлса сомнительно. Однако во всей этой истории более всего смущает отсутствие в источниках мнения академика Вовси об осмотре трупа его брата. Не рассказать об увиденном своей семье он не мог, тем более если заметил что-то сомнительное. Не в сталинское время, но после смерти вождя, в период «оттепели» должен был расказать. И со времени перестройки, когда развернулся балаган вокруг «сталинского заговора против Михоэлса», члены семейства вряд ли могли промолчать. Получается, что сказать было нечего, втягивать же академика в кампанию лжи поостереглись.

Итак, остался единственный наиболее правдоподобный вариант преступления (если таковое случилось): на жизнь Михоэлса и Голубова покусились заговорщики-дилетанты, оказавшиеся неспособными добить свои жертвы. Их слабосилие исправил белорусский мороз. Поскольку все ценные вещи остались при погибших, от версии о заурядном ограблении приходится отказаться.

К сожалению, сразу же после смерти Сталина передравшиеся между собой кремлевские верхи использовали гибель Михоэлса и Голубова для компрометации вождя и бывшего руководства МГБ. Вначале это было сделано Л. П. Берией, а затем продолжателями его дела. В итоге минская трагедия была сфальсифицирована и запутана до такой степени, что сегодня в ней не осталось ни единой детали, которая не вызывала бы сомнения в подлинности. Самое печальное то, что фальсификаторы даже не озаботились правдоподобием придуманного, а возможно и просто сами были неучами. В любом случае, нынешние игроки вытащили на свет кое-как слепленный в 1950-х гг. комок несуразностей, который навязали толпе как истину, и теперь третируют всякого, для кого такое вульгарное обращение с историей и человеческими судьбами неприемлемо. Ведь фальсификаторы даже не понимали, что помимо непосредственной конкретики существуют личностная предистория событий, психология и жизненный опыт отдельных людей и целых общественных структур, профессиональная лексика и много чего еще.

Поскольку гибель Соломона Михайловича косвенным образом причастна к проекту «Крымская Калифорния», познакомимся с содержанием нескольких письменных источников для современной версии убийства Михоэлса. Анализировать их не будем. Думаю, читатель, внимательно ознакомившийся с началом этой главы, в таком анализе не нуждает.

Уже в марте 1953 г., вскоре после смерти И. В. Сталина, Л. П. Берия якобы запросил у своего друга, а по совместительству министра госбезопасности Белорусской ССР Л. Ф. Цанава[442] правдивый отчет об убийстве С. М. Михоэлса. На его основании, а также на основании Записки С. И. Огольцова[443] он подал в Президиум ЦК КПСС «Записку о привлечении к уголовной ответственности лиц, виновных в убийстве С. М. Михоэлса и В. И. Голубова».

«2 апреля 1953 г.

Совершенно секретно

т. Маленкову Г. М.

В ходе проверки материалов следствия по так называемому «делу о врачах-вредителях», арестованных быв. Министерством государственной безопасности СССР, было установлено, что ряду видных деятелей советской медицины, по национальности евреям, в качестве одного из главных обвинений инкриминировалась связь с известным общественным деятелем — народным артистом СССР Михоэлсом. В этих материалах Михоэлс изображался как руководитель антисоветского еврейского националистического центра, якобы проводившего подрывную работу против Советского Союза по указаниям из США.

Версия о террористической и шпионской работе арестованных врачей Вовси М. С., Когана Б. Б. и Гринштейна А. М. «основывалась» на том, что они были знакомы, а Вовси состоял в родственной связи с Михоэлсом.

Следует отметить, что факт знакомства с Михоэлсом был также использован фальсификаторами из быв. МГБ СССР для провокационного измышления обвинения в антисоветской националистической деятельности П. С. Жемчужиной, которая на основании этих ложных данных была арестована и осуждена Особым Совещанием МГБ СССР к ссылке.

В связи с этими обстоятельствами Министерством внутренних дел СССР были подвергнуты проверке имеющиеся в быв. МГБ СССР материалы о Михоэлсе.

В результате проверки установлено, что Михоэлс на протяжении ряда лет находился под постоянным агентурным наблюдением органов государственной безопасности и, наряду с положительной и правильной критикой отдельных недостатков в различных отраслях государственного строительства СССР, иногда высказывал некоторое недовольство по отдельным вопросам, связанным главным образом с положением евреев в Советском Союзе.

Следует подчеркнуть, что органы государственной безопасности не располагали какими-либо данными о практической антисоветской и тем более шпионской, террористической или какой-либо иной подрывной работе Михоэлса против Советского Союза.

Необходимо также отметить, что в 1943 году Михоэлс, будучи председателем Еврейского антифашистского комитета СССР, выезжал, как известно, в США, Канаду, Мексику и Англию и его выступления там носили патриотический характер.

В процессе проверки материалов на Михоэлса выяснилось, что в феврале 1948 года в гор. Минске б. заместителем Министра госбезопасности СССР Столбцовым, совместно с б. Министром госбезопасности Белорусской ССР Цанава, по поручению бывшего Министра государственной безопасности Абакумова, была проведена незаконная операция по физической ликвидации Михоэлса.

В связи с этим Министерством внутренних дел СССР был допрошен Абакумов и получены объяснения Огольцова и Цанава. Об обстоятельствах проведения этой преступной операции Абакумов показал:

“Насколько я помню, в 1948 году глава Советского правительства И. В. Сталин дал мне срочное задание — быстро организовать работниками МГБ СССР ликвидацию Михоэлса, поручив это специальным лицам. Тогда было известно, что Михоэлс, а вместе с ним и его друг, фамилию которого не помню, прибыли в Минск. Когда об этом было доложено И. В. Сталину, он сразу же дал указание именно в Минске и провести ликвидацию Михоэлса под видом несчастного случая, т. е. чтобы Михоэлс и его спутник погибли, попав под автомашину.

В этом же разговоре перебирались руководящие работники МГБ СССР, которым можно было бы поручить проведение указанной операции. Было сказано возложить проведение операции на Огольцова, Цанава и Шубнякова.

После этого Огольцов и Шубняков, вместе с группой подготовленных ими для данной операции работников, выехали в Минск, где совместно с Цанава и провели ликвидацию Михоэлса.

Когда Михоэлс был ликвидирован и об этом было доложено И. В. Сталину, он высоко оценил это мероприятие и велел наградить орденами, что и было сделано”.

Огольцов, касаясь обстоятельств ликвидации Михоэлса и Голубова, показал: