— Да хоть морозильная камера во весь салон! — в сердцах сказал Глазов. — Ты хоть соображаешь, как мы будем смотреться?
— Как любовники? Ах, мы боимся себя скомпрометировать! Мы, бедненькие, безнадежно женаты! Жена у нас красавица, умница. И готовит прекрасно. А я просто старая некрасивая тетка. В таком случае можешь всем так и говорить: это моя тетушка Юлия Михайловна. Она старше меня на целых семь лет! Поэтому вы ничего такого не подумайте. Спим мы в разных комнатах. И в разных домах. И даже в разных городах. Ты ведь не оставался у меня ночевать? И я так понимаю, что не останешься. Никогда.
— Да замолчишь ты или нет?!
— Где твое обручальное кольцо, Митя? — тихо спросила она. — Почему ты его не носишь?
— Дома забыл. Потерял. Какое тебе дело?
— Мне тоже надо уехать. На несколько дней. Обещаю, что не буду тебя стеснять. Буду сидеть в машине тихо, как мышка. Не буду тебя домогаться. Да я этого и не делала.
— Я заметил, — буркнул он. И вспомнил ее душистые пальцы на своих губах.
Им нельзя ехать вместе. Дмитрий с самого начала знал, чем все это закончится. И дело тут было не в разнице в возрасте. Оба они, в сущности, свободные люди. Судя по ночи, проведенной на раскладушке, со Светкой у него все кончено. Дело в другом. Она тоже человек из другого мира. Поиграет и бросит. А он не рожден для легких отношений. Будет набиваться, искать встреч и в итоге окажется ей в тягость. Но против своей воли Глазов сказал «да». И они пошли на веранду пить кофе…
…Остаток дня Дмитрий занимался осмотром машины. Надо было поменять масло, поставить новые фильтры, проверить, все ли есть в багажнике для замены колеса и буксировки. Мало ли что? Новая-то она новая, но в дороге все может случиться. Глазов был человеком обстоятельным. В дальнее путешествие он мог отправиться только в полной уверенности, что найдет выход из любой аварийной ситуации. Юлия все время был а рядом.
— Послушай, а зверюгу свою ты куда денешь? — спросил он, залезая в очередной раз под машину.
— С собой возьму, — невозмутимо ответила Юлия.
— Что?! — Глазов высунулся из-под машины и замахал на нее гаечным ключом: — Что ты, что ты! С ума сошла?! Мало мне в машине бабы, еще и псина на заднем сиденье! А если она меня цапнет?
— Не будешь на меня кричать, не цапнет. Зато машину можно смело оставить в любом месте. Пока в ней Альфа, никто и не подумает залезть. Лучше любого противоугонного средства.
— Нет, это черт знает что! — Глазов стал отвинчивать пробку, чтобы слить отработанное масло. Гаечный ключ все время соскальзывал с резьбы, Дмитрий ругался от злости и в конце концов не выдержал, крикнул из-под машины: — Иди сюда, подержи!
— Что сделать? — испугалась она.
— Лезь под машину, вот что! — рявкнул он.
— Что, прямо так?
— А как?
Она нерешительно одернула джинсовый комбинезон:
— Я никогда это не делала.
— Вот и учись. Заодно тормозные шланги покажу, — буркнул он.
Юлия послушалась, скинула шлепанцы и полезла к нему под машину. Они лежали под машиной, и Глазов, тяжело дыша, пытался свинтить злосчастную пробку. Совместными усилиями они надавили на гаечный ключ, и та наконец подалась. Дмитрий вздохнул облегченно. Вдвоем под машиной было тесно, Юлия испачкалась в масле, оба были мокрые от пота и грязные. Глазов вдруг сообразил, что происходит, и захохотал.
— Ты что? — испугалась она.
— Затащил под машину чужую женщину! Ха-ха-ха! Никто же не знает, что мы здесь масло сливаем… Слушай, у тебя соседи есть? Из-за забора не подсматривают? Ха-ха! Я даже с женой никогда под машиной этим не занимался. Ха-ха-ха! — тут он вспомнил вчерашний вечер и перестал смеяться. — Слушай, Юля, я у тебя сегодня переночую? Коврик у двери есть? Собачий тоже сойдет.
— Ты серьезно? — Она была совсем близко, потная, лицо перепачкано машинным маслом.
— Вполне. Так что насчет того, что я никогда не останусь здесь ночевать, ты погорячилась. Впрочем, все от тебя зависит. Скажешь «нет», и я уеду.
— А если скажу «да»?
— Останусь. Давай вылезай отсюда, — толкнул ее локтем Дмитрий.
Она неловко полезла из-под машины. Мелькнули ее ноги, длинные, загорелые, на ногтях перламутровый лак. Итак, он напросился ночевать. Стало неловко. Он видел, что масло давно уже вытекло в поддон, но из-под машины вылезать боялся.
— Митя, хватит уже. Ты там до ночи будешь сидеть? Можешь не волноваться, я на террасе лягу. Там прохладнее. Вылезай уже.
Глазов неохотно выполз, 'но тут же залез под капот. Потом он пылесосил салон. Грязи в машине просто не выносил. Чужая или своя, но она должна быть чистой. И внутри и снаружи. Юлия ушла на кухню готовить ужин. Пока не спустились сумерки, оба были при деле.
Потом сели ужинать. К вопросу о ночевке они больше не возвращались, и он понял, что дело это решенное. Сразу возникла дилемма: что ее больше обидит? Если он нахально придет на террасу или если туда не придет? Погруженный в свои мысли, он мазал клубничным вареньем блинчики и меланхолично отправлял их в рот. На пятом вдруг поперхнулся, заметив, что она тайком смеется.
— А что такого веселого я делаю?
— Так. Я не знала, что деревенские такие забавные. Ты, Митя, самый настоящий мужичок. Серьезный, основательный.
— Слушай, иди ты куда подальше. Блинчика ей жалко!
Она расхохоталась, Глазов стукнул о стол чайной ложечкой и закричал:
— Где моя постель?!
Альфа тут же залаяла и взлетела на террасу. Куда ей было не велено. Дмитрий вскочил на стул и стал бросать в нее оставшиеся блинчики:
— Уйди, животное! Фу!
Юлия сжалилась наконец над ним и взяла овчарку за ошейник:
— Он больше не будет. Альфа, место! Иди к себе. Брысь! Митя, твоя постель в доме.
— Надеюсь, зубастое чудовище ночует на улице? Я могу запереть дверь? — сказал он, спрыгивая с табуретки.
— Эх ты трус! Я и не знала, что ты так боишься собак!
— Да. Я боюсь собак. Более того: я их терпеть не могу! Эта поездка будет для меня пыткой! Вот так!
И он ушел в дом, громко хлопнув дверью.
Постелили ему на первом этаже, в маленькой спальне. Дверь он, разумеется, запирать не стал. Его комнату отделял от террасы, где спала Юлия, небольшой коридорчик. Рукой подать. Он долго ворочался и прислушивался к звукам, раздающимся из темноты. Не спалось.
Там, на террасе, было тихо. Больше всего Глазов боялся показаться смешным. Пойдет сейчас туда и наткнется на противную собаку. Та залает, Юлия вновь будет смеяться и называть его трусом. Ждала она его или не ждала, но часа в два ночи Глазов наконец уснул, вслух обозвав себя дураком.
ВИВО (Живо)
То, что ему снилось, нельзя было назвать приятным. Последнее время он слишком уж много читал Акима Шевалье. Очнулся Глазов оттого, что почувствовал, как кто-то трясет его за плечо:
— Митя, вставай! Митя!
Открыв глаза и увидел ее, он хрипло спросил:
— Сколько времени?
— Шесть часов утра, — ответила Юлия. Глазов зевнул и отмахнулся:
— Да ты с ума сошла? Куда в такую рань?
— Кто рано встает, тому… Знаешь такую пословицу?
— Да ну! Не хочу я…
Но Юлия решительно потянула с него одеяло. Глазов сообразил, что лежит перед ней в одних трусах, и застеснялся. Моментально вскочил со словами:
— Где тут можно умыться?
Она разглядывала его, не скрывая интереса. Вот ведь нахалка какая! Глазов слегка разозлился:
— Интересно?
— Знаешь, не очень. Ванная по коридору налево. Чистое полотенце я тебе приготовила. Бритвенный станок, зубная щетка — все новое. Сумка с едой уже в машине, собака к путешествию готова.
Шесть часов утра! Ехать было часа четыре максимум. Ну, сколько-то времени уйдет на расспросы местных жителей. Все равно нет смысла просыпаться в шесть часов утра. И когда это она успела собрать сумки? Не спала? Глазов умывался ледяной водой и постепенно просыпался. Хорошо бы еще кофейку.
На веранде его ждал завтрак. Кофе она сварила замечательный!
— И все-таки, почему так рано? — спросил он.
— Ты можешь выехать в другие ворота? — уклонилась она от ответа. — Я тебе покажу проселочную дорогу, которая тоже выходит на главное шоссе. Только чуть дальше.
— Не понял, — насторожился он. — К чему такие тайны?
— Не хочу, чтобы соседи знали, — отвела взгляд Юлия.
Соседи? Чушь! Наплевать ей на соседей, это он давно уже понял. Глазов так и эдак прикидывал: кого же она боится? Это очень похоже на бегство. За ней следят? Но кто? Зачем? «Ладно, пусть будет так. Потом сообразим», — решил он и одним глотком допил крепкий кофе.
— Все. Поехали.
Он вывел машину из гаража и подождал, пока Юлия закроет дом. Альфа по ее сигналу послушно прыгнула на заднее сиденье. Он невольно напрягся, но собака вела себя тихо.
Глазов сделал все так, как хотела Юлия: выехал через другие ворота на проселочную дорогу, буквально прокрался по ней на шоссе, а когда выехал туда, несколько раз обернулся. Она тоже все время вертела головой и смотрела в зеркало заднего вида.
Глазов сделал все так, как хотела Юлия: выехал через другие ворота на проселочную дорогу, буквально прокрался по ней на шоссе, а когда выехал туда, несколько раз обернулся. Она тоже все время вертела головой и смотрела в зеркало заднего вида.
— Ты хочешь кого-то увидеть? — осторожно спросил он.
— Скорее, не хочу.
— Никого и нет. Мы одни.
Было еще рано. Если и попадался на шоссе какой-нибудь транспорт, то следовал он в Москву. За машиной, в которой ехали Глазов и Юлия, никто не пристроился. На повороте Дмитрий осмотрелся особенно тщательно. Нет, никого. Чисто.
— Ты бы поспала, — сказал он Юлии. — Всю ночь, небось, сумки собирала?
Она не ответила, достала большой клетчатый плед, накрыла им ноги и опустила спинку сиденья почти в горизонтальное положение. Когда Юлия задремала, Глазов почувствовал облегчение. Разговаривать ему не хотелось, а вот поразмыслить на досуге не мешало бы.
Они ехали в деревню Поленово. Расспрашивать о пожаре, случившемся семь лет назад. Искать следы человека, который семь лет назад исчез. Взрыв баллона с газом запомнить, конечно, можно. Особенно если с тех пор в окрестностях не случалось больше ни одного значительного пожара. Человеческая память — вещь избирательная. Такую трагедию, как пожар, можно запомнить, если она близко коснулась тебя самого либо твоих знакомых. Вот бы еще найти таких людей!
Он покосился на Юлию, которая заснула крепко и спокойно. Наверное, и в самом деле не спала всю ночь. Уснула, только почувствовав себя в безопасности, словно ночью ей могли в любой момент помешать. Глазову было неприятно об этом думать. У этой женщины есть от него тайна. Опасная, раз она себя так ведет. Значит, на его помощь не рассчитывает.
Они все дальше отъезжали от Москвы, и Глазов чувствовал себя так, будто возвращается домой. Деревня, в которой он родился, была совсем в другой стороне, но это ничего не меняло. Дома были похожие, и деревеньки все на одно лицо.
Когда выехали за границу Московской области, она наконец проснулась. Альфа завозилась на заднем сиденье.
— Что? Где мы? — сонно спросила Юлия.
— Границу области проехали, — весело сказал он. — Собака, наверное, погулять просится. Остановимся?
— Надо бы.
Глазов притормозил на обочине. Они вышли из машины. Больше двух часов в пути, солнышко уже начинало пригревать. Альфа выпрыгнула из задней дверцы и метнулась в высокую траву. Глазов спустился с обочины, побрел по полю. Сделал несколько шагов и остановился. А запах-то! Летом пахнет. Ромашками. Юлия подождала немного, потом спустилась к нему.
— Что, Митя?
Он совершенно неожиданно обнял ее за плечи, крепко прижал к себе. То, что раньше было невозможным, случилось здесь само собой. Он поцеловал ее осторожно, словно задавая вопрос: а можно? Она ответила, и потом они долго еще стояли, прижавшись друг к другу — Вокруг только небо и бесконечные поля. Машины, проносящиеся по шоссе, их не беспокоили.
— Сердишься? — спросил Дмитрий.
— За что? Давай не будем отсюда никуда уезжать? Или нет. Мы поедем дальше. Триста километров от Москвы, четыреста, пятьсот…
— И куда ты хочешь убежать? От кого?
— Мы хотим.
Из высокой травы вынырнула Альфа. Увидев хозяйку, прижавшейся к чужому человеку, залаяла громко, стала прыгать вокруг, пытаясь положить лапы Глазову на плечи. Идиллия была нарушена.
— Ну вот, нашелся и третий, — вздохнул он. — Веди животное в машину. Мы поедем в деревню Поленово. А дальше видно будет…
По крайней мере, напряжение между ними спало, исчезла скованность. Они заговорили о том, как приступить к делу, кого в первую очередь надо расспрашивать. Карту Владимирской области Глазов изучил основательно. Поленово он обнаружил неподалеку от главной магистрали, и теперь велел Юлии внимательно следить за указателями. Местные жители, возле которых притормаживала машина, единодушно махали руками: следуйте прямо.
— Там увидите, — то и дело слышал Глазов. Указатель «Поленово — 3 км» он заметил сам.
Едва не проехали.
— Эх ты, ворона, — попенял он Юлии и повернул направо.
Дорога петляла, была неровной. Старый асфальт разбит колесами тяжелой техники, комбайнов и тракторов. Глазов невольно пожалел машину. Не для нее такие дороги. То и дело она ныряла в ямы и жалобно дребезжала. Через три километра показалась обещанная деревня. Туда, к Поленову, вела гравийка, ответвлявшаяся от основного шоссе. Свернули . Метров через сто и гравийка закончилась. Они доехали до колодца и остановились. Глазов вышел из машины и внимательно осмотрел деревенскую улицу с двумя рядами домов. Тихо.
— Где-то должны быть люди, — сказал он и похлопал по карману, проверяя, на месте ли дежурная пачка сигарет.
Юлия тоже вылезла из машины, потянулась, разминая спину.
— Укачало, — пожаловалась она.
— Со мной пойдешь или вы с Альфой останетесь охранять машину?
— Я буду тебе мешать?
— Не знаю еще. Ладно, пойдем.
Они закрыли собаку в машине и пошли деревенской улицей вдоль ряда домов.
— Интересно, где все? — удивился Глазов. Как бывший деревенский житель, он знал, что коров давным-давно уже подоили и выгнали на пастбище. Кому надо было косить, тот не стал дожидаться, пока высохнет роса. С покосом тоже закончено. В огород в такую жару никто не пойдет, дождутся, пока солнышко спустится. Дома сидеть скучно. Значит, где-нибудь на лавочке сидят. Или по телевизору сериал смотрят.
— Какой сейчас сериал идет? — спросил он Юлию.
— «Во имя любви», по первой программе, — усмехнулась она.
— Другую здесь вряд ли смотрят. Содержание знаешь?
Она удивилась, но кивнула. Проходя возле одного из домов, Юлия задержалась и показала Дмитрию на окна:
— Если тебе интересно, то музыка из этого сериала. Заканчивается уже.
Телевизор орал на всю улицу. Наверное, бабульки, смотревшие сериал, были глуховаты. Глазов остановился и показал ей на лавочку возле дома:
— Подождем. Сейчас они должны выйти. Фильм лучше на улице обсуждать, не сидеть же в духоте, когда такая погода.
Местечко было уютное: справа черемуха, слева тополь. Они присели. Спустя минут пять на крыльцо высыпали бабки в платочках, и вместе с ними вышел пожилой мужчина в тренировочных штанах и белой майке. Бабки дружно охали и обсуждали какую-то злодейку, которая всем жизни не дает и строит всяческие козни. Глазов поднялся со скамеечки и влез в разговор:
— Здравствуйте.
Возникла пауза. Его стали внимательно рассматривать. Мужчина подошел поближе, достал пачку «Примы». Дмитрий поспешно извлек свой «Союз-Аполлон» и протянул:
— Пожалуйста.
Мужчина закурил сигарету и присел на лавочку. Бабульки гуськом потянулись к ней же. Глазов чувствовал, что им интересно узнать, чего надо в деревне мужчине городского вида, да еще с дамочкой в солнцезащитных очках, похожих на глаза огромной стрекозы. На дамочке короткие штаны в обтяжку, из босоножек выглядывают накрашенные ногти. Нездешние, оно видать. Разговор Дмитрий начал первым:
— Жара-то стоит, а? Посохнет все в огородах. Дождичка не мешало бы.
— А ты, часом, не дачу внаем ищешь? — спросил мужик, которому «Аполлон» явно пришелся по вкусу.
— А что, снимают у вас дачи на лето?
— Бывает, — сплюнул мужик.
— А на зиму не снимают? — спросил с надеждой Глазов.
— Нет, не припомню, — отмахнулся тот. — Чего здесь зимой делать? Летом вот хорошо. Просто отлично у нас летом. Места грибные. В этом году, конечно, грибов никаких не будет. Ежели такая жара будет стоять, все на хрен в лесу посохнет. А ты, ежели дачу внаем ищешь, то это вряд ли. У нас тут зимой тихо, а на лето все съезжаются. Если только где комнатка свободная найдется.
И он внимательно посмотрел на Юлию. Та молчала.
— А дачных поселков много в округе? — Чего есть, то есть. Много. Поленово-два есть, и Поленово-три тоже имеется.
— А там дачи на зиму сдают?
— Да ты скажи, чего тебе надо-то, мил человек? — решилась наконец бабушка, закутанная в теплую вязаную кофту, несмотря на жаркую погоду.
— Вы постоянно здесь живете? — уцепился за нее Глазов.
— Да, почитай, уже тридцать лет. Все здесь живу, никуда не отъезжаю. Козочек держу, да курочек с десяток. Огородик свой, сорок соточек. Их все, милок, обработать надо. Внучат летом привозят, когда помогут, а когда и гулять, стервецы, убегут.
— А как ваше имя-отчество? — поинтересовался Глазов.
— Анастасия Афанасьевна. Ты не из правления? А то председатель подсобного хозяйства замучил, окаянный! Обижает нас, пенсионерок.
— Нет, я из Москвы. Мне надо узнать про большой пожар, что был в каком-то из дачных поселков семь лет назад. Тогда там баллон с газом взорвался. Несколько человек погибло. Не помните, Анастасия Афанасьевна?
— Мироновна, не в тот ли это год было, что корова твоя комолая сдохла? — бабулька вытерла ладонью сухой рот, посмотрев на свою соседку. Та замотала головой: