— Он и так соберется, — ответила Вероника, глядя на удаляющегося Гюнтера. — Рыцари хотят нашими руками прижать конкурентов. Мы не против, но меня не устроит, если чуды закончат войну сильными. — Теперь золотые глаза ведьмы буравили гиперборейца. — Прежний мастер войны имел огромный авторитет в гвардии, и если он погибнет от руки этого выскочки, то в Ордене назреет раскол. Мне это нравится.
— Мудрость твоей ненависти смотрит далеко вперед. Азаг-Тот не зря ставил своих наложниц выше нас, простых солдат. Ваша изворотливость способна превратить камень в молоко.
— Азаг-Тоту нравилось не только это.
* * *— И ничего не изменит твоего решения? — устало спросил Томба.
— Есть один вариант, — усмехнулся Франц, — но он тебе не понравится.
— Какой? — с готовностью поднял голову шас.
— Ответ на один вопрос, при условии, что ты не будешь использовать мои слова в своей профессиональной деятельности ни сейчас, ни потом.
— Когда потом?
— Ты поймешь, когда. Один ответ ради нашей старой дружбы. И ради того, чтобы ты не очень жалел о потраченных на завтрак деньгах.
— «Тиградком» платит, — махнул рукой шас, обдумывая вопрос. — Значит, всего один… — Он посмотрел в карие глаза рыцаря. — Орден действительно снюхался с гиперборейцами?
— Да, — коротко кивнул Франц.
— Ну, вы и уроды, — медленно произнес Карим.
Они появились внезапно, словно выросли из-под земли. При их появлении незаметный чел, сидевший за дальним столиком, тихо расплатился и ушел.
Четверо чудов в аккуратных темных костюмах. «Теодор ле Ман, — узнал Франц, — командор войны и друг Гюнтера». Трое остальных были рыцарями узурпаторами, прикрывающими красные глаза темными очками.
— Ты решил вызвать свою пресс-службу? — криво усмехнулся Карим.
Гвардейцам оставалось пройти буквально несколько шагов. Де Гир пристально посмотрел на Томбу:
— Ответь уж и ты мне честно, Карим. Кто попросил тебя встретиться со мной? Сантьяга?
— Твоя отставка слишком аппетитная тема, Франц чтобы кто-то советовал мне ею заняться. — Журналист даже не сделал попытки отвести черные глаза. — Я профессионал.
— Да, — негромко согласился чуд. — Ты профессионал. К сожалению, известный.
— Рыцарь командор войны де Гир, — официально, чересчур официально произнес ле Ман. — Вам надлежит немедленно следовать в Замок. Мы будем сопровождать вас. Если у вас есть оружие, то вам надлежит передать его нам на хранение. В пути следования любое применение магии строжайше запрещено. Такова воля Ордена.
Инструкции, которые Гюнтер дал Теодору, сильно отличались от пожеланий великого магистра. Капитана Шайне не устраивала формулировка «просто доставить». Его вообще не устраивало присутствие в Тайном Городе Франца де Гира.
Над столиком повисло напряженное молчание, которое нарушил ле Ман:
— У вас есть оружие?
— Вы забыли добавить одну фразу, командор войны, — угрюмо бросил Франц.
— Какую?
— «Вы арестованы».
— Это не так, — после короткого раздумья произнес Теодор.
— Тогда ваш вопрос об оружии неуместен и вызывающ.
Узурпаторы глухо заворчали.
— Это станет сенсацией, — тихо пробубнил Карим. — Арест де Гира! Клянусь подтяжками Спящего, в городе начнется настоящая паника.
— Забыл сказать, писака, что тебе также придется последовать за нами, — ле Ман даже не посмотрел на шаса.
— С какой стати?
— Нам нужно задать тебе пару вопросов.
— Свяжитесь с моими адвокатами.
— Будешь выступать, тебе понадобится хороший врач, а не адвокат, — некстати заметил один из узурпаторов. — Подымайся и иди за мной!
— Он никуда не пойдет, — твердо заявил Франц. — Вам нужен я…
— Тебя, предатель, вообще никто не спрашивает!
Тяжелая рука опустилась на плечо Карима и одновременно два других узурпатора встали рядом с де Гиром.
— Томба никуда не пойдет, — повторил Франц.
— Не тебе решать!
Существует мнение, что историю вершат великие дела и славные подвиги. Занятный тезис, имеющий к тому же массу сторонников. Их не переубедить. Они зачитываются сагами и мемуарами знаменитых военачальников. Они ищут величия. Они не видят мелочей.
Они неспособны оценить значение внезапной вспышки ярости, не вовремя брошенного взгляда, случайного разговора. Передвигая по карте полки и дивизии, они не задумываются над тем, что каждый отряд состоит из отдельных личностей, а каждый полководец обладает целым набором слабостей и недостатков. И даже перед смертью они гордо произносят: враг был сильнее.
Победитель не всегда бывает сильнее. Но всегда — умнее.
И обычно побеждает тот, кто не только не забывает о мелочах, но использует их в своих целях. Сантьяга был на сто один процент уверен в том, что чуды засекут встречу Карима и Франца, в случае необходимости он бы сумел поставить Орден в известность об этом. И еще комиссар был уверен, что рыцари захотят допросить Томбу. Предположить дальнейшее, зная раздражительный характер шасов и вспыльчивый де Гира, не составило особого труда. Достаточно было спички, и комиссар заботливо приготовил ее.
— Карим, уходи.
— Я бы с удовольствием, но, может быть, я лучше останусь с тобой?
— Я позабочусь о себе сам.
— Ты уверен?
— Уходи.
— До свидания.
Томба сделал попытку приподняться, но тяжелая рука вдавила его обратно.
— Сидеть!
Шасы не терпели оружия, но Карим был матерым журналистом, а потому всегда носил при себе парочку артефактов на все случаи жизни. И эти случаи периодически наступали.
Мирно лежавший на столике диктофон вспыхнул ослепительно белым сиянием, световая бомба, позволяющая своему хозяину выиграть пару секунд. Чуды не предполагали атаки: несмотря на пацифистские убеждения, реакция у шасов, как и у всех обитателей Темного Двора, была на высоком уровне.
— К бою! — Ослепленный Теодор машинально выхватил из-под пиджака кинжал.
— Не смей!
Де Гир вскочил и наугад выбросил вперед руку. Кулак угодил ле Ману в скулу.
— Предатель!
Узурпаторы попытались навалиться на Франца, но Карим оказался прав: лишившись поста мастера войны, де Гир не растерял боевых навыков. Разворот, рывок, удар, серия ударов, Франц действовал на полном автомате, молниеносно и эффективно. Он не убивал и не стремился убить, он просто раскидывал гвардейцев. Несколько мгновений вокруг столика разгуливал беспорядочный вихрь рук, ног, костюмов и коротких ругательств.
Стул Карима опустел. Воспользовавшись обстоятельствами, журналист свалился в наспех сооруженный портал, но разгоряченных рыцарей это уже не занимало: теперь — только де Гир. Предатель, посмевший оказать сопротивление гвардейцам! На этот случай Теодор ле Ман получил от мастера войны Шайне особые инструкции.
— Трус! — На ладонях Теодора заиграл огненный болид «Шаровой молнии». — Прими свою смерть с достоинством!
Франц почувствовал усиление магического поля за несколько мгновений до того, как ле Ман задействовал боевой аркан. Горечь, обида, удивление — все это пришло позже, во время боя для соплей места нет. Мощное защитное заклинание не позволило «Шаровой молнии» разорвать голову де Гира, взрыв прогремел чуть в стороне, разбросав столики и заставив официантов испуганно распластаться на полу. Франц стряхнул с себя узурпаторов и исчез в портале.
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь.
Москва, проспект Вернадского, 4 августа, суббота, 10:01
«Только лишившись всего, можно обрести подлинную свободу! Только лишившись всего, можно получить все! Когда у тебя ничего нет, в сердце нет места ничему, кроме ненависти! А когда в сердце пылает ненависть, в нем нет места ничему больше! Ненависть побеждает страх!»
ПЕРВОЕ ОТКРОВЕНИЕ АЗАГ-ТОТА.— Что ты знаешь о ненависти, солдафон? — Золотые глаза Яны презрительно вспыхнули. — Все, что ты можешь, это переминаться с ноги на ногу и бубнить зазубренные цитаты!
— Ненависть Великого Господина пылает во мне! — рявкнул Элигор.
Гипербореец пришел в камеру девушки по приказу Вероники. Ведьма велела проверить состояние Яны после перерождения, и Элигор с грустью убедился в том, что подозрения Вероники не были беспочвенны: новообращенная наложница пребывала в крайней степени раздражения.
— И что из того, что она пылает?! — Яна резко расхохоталась. — И что?!! Твоя проклятая ненависть лишила меня всего! ВСЕГО!! Ты можешь представить это себе, урод?!
«Кортес! Кортес! Где ты?!»
«Забудь о нем!»
«Заткнись!»
Даже очнувшись от забытья, девушка некоторое время пребывала в полубреду-полудреме. В сдавленную тисками боли голову лезли воспоминания о могущественных арканах и сложнейших обрядах, воспоминания о войнах и оргиях. Чужие воспоминания. Такие родные, такие знакомые воспоминания… Яна чувствовала колоссальную силу и чувствовала, что эта сила пытается сжечь ее саму. Сжечь то, что дорого, то, что составляло ее суть. Сжечь то, что Яна не могла и не хотела отдать.
И она боролась.
Боролась с болью и воспоминаниями. Боролась с ударами силы и одновременно училась управлять ею.
«Кортес, не бросай меня!»
«Зачем ты ему? Ведьма…»
— У меня нет ничего, кроме…
— Это я уже слышала!
— У меня тоже была жизнь…
— Вот и жил бы дальше! — Яна яростно подскочила к стоящему в центре камеры гиперборейцу. — Я не знаю, почему ты сделал свой выбор. Не знаю и не хочу знать!! У меня такого выбора не было!!! Меня просто вырвали из жизни!
— Ты была избрана, чтобы стать перерожденной…
— Я неплохо себя чувствовала, будучи обыкновенным челом!
— Червем в грязи!
— Свободным и независимым!
— Ты обрела власть и могущество!
— Мне противно даже думать, что наша кровь соединена великим проклятием!
Краснокожий воин выдержал небольшую паузу и улыбнулся:
— Хорошо сказано, Лазь. Ты обретаешь понимание учения Азаг-Тота.
Девушка тонко выдохнула и без сил опустилась прямо на пол, прижавшись спиной к холодному камню стены.
— Меня зовут Яна. Запомни это, урод.
— А меня зовут Элигор.
— Это твои проблемы.
Воин снова помолчал, затем тоже сел на пол, поджав под себя длинные ноги и, не глядя на девушку, произнес:
— Ты можешь ненавидеть меня, ты можешь презирать меня, ты можешь убить меня. Ты наложница Азаг-Тота. Избранная. Пожар твоей ненависти освящен Великим Господином. Пойми только одно: так сделал не я. И не Тасмит.
— Но…
— Ты права: я сам выбрал путь, и поэтому мне легче. Я сам сжег свою прежнюю жизнь и не жалею об этом — ненависть Азаг-Тота подарила мне свободу и могущество. — Голос Элигора звучал неожиданно мягко и проникновенно — Ты тоже сделала выбор. Лазь. Давно, тысячи лет назад. Годы и цепь перерождений стерли это из твоей памяти, но не противься пониманию того, что выбор уже сделан. Сделан тобой. И наша кровь соединена проклятием Великого Господина. Теперь у тебя нет ничего, кроме этого. Все, что было в прошлом, — умерло. Твои друзья отвернутся, твои союзники станут врагами, твое имя будет проклято так же, как проклята твоя кровь.
Яна устало закрыла золотые глаза:
— И ты думаешь, что я прощу вам это?
— Я думаю, что это поможет тебе познать всю глубину ненависти Азаг-Тота. Познать величие. — Элигор мягким движением переместился ближе к девушке. — Философия отверженности необычайно сложна. Постичь ее суть очень трудная задача даже для подготовленного ученика, и именно поэтому Великий Господин никогда не готовил учеников — мы находили его сами. Потеря всего — не есть конец, напротив, теряя все, ты обретаешь неподдельное могущество. Ты обретаешь себя, а это гораздо больше, чем тебе кажется. Червяк, сидящий в сладком спелом яблоке, не перестает быть червяком. Подыхая, он подыхает, как червь. Вся его жизнь — это поиск новых яблок, чтобы, в конце концов, закончить свои дни в очередном пристанище. Это не путь величия. Это не путь Азаг-Тота. Костер ненависти выжигает наши следы на дороге жизни. На дороге, по которой мы будем идти вечно. На дороге, на которой мы останемся навсегда.
Яна молчала. Элигор чуть улыбнулся и нежно взял девушку за руку.
— Сейчас ты переживаешь не самый главный момент в жизни. Твоя слава в прошлом и в будущем. Ты временно оказалась на обочине дороги и не решаешься вновь ступить на нее. Тебя пугает, что ты лишена выбора, но верь мне — нет ничего прекраснее, чем познать бесконечную ненависть Великого Господина. Оценить мудрость его жестокости! Стать проводником его воли!
Яна чувствовала, как напряжено тело гиперборейца, чувствовала нежность, с которой грубые ладони воина сжимали ее руку. Она вдруг представила, как эти сильные красные ладони скользят по ее груди, ласкают бедра, как губы Элигора рисуют цепочку поцелуев на ее шее, как встречаются их золотые глаза… Красивая девушка и краснокожий гигант были ближе друг другу, чем брат и сестра, ближе, чем муж и жена. Проклятая кровь гиперборейцев кипела, чувствуя близость сородича, и противиться этой страсти было почти невозможно.
— Твоя ненависть не будет полной, если ты не познаешь жестокость моей любви, — прошептал Элигор. — Ярость моего желания.
Он расстегнул застежку, и платье соскользнуло с плеч девушки.
— Нет! — Яна попыталась высвободиться из объятий Элигора, но тот лишь крепче сжал руки. — Нет!!
— Твой страх возбуждает, ведьма.
«Ведьма!» — Только сейчас Яна окончательно поняла, что это слово обращено именно к ней. И отныне всегда будет обращено к ней. Навеки.
«Я ведьма! Я проклятая ведьма! Пусть он…»
«Есть только один мужчина, который может любить меня!»
Волнующие предчувствия, вызванные умелыми руками краснокожего, сменились омерзением.
«Только Кортесу позволено это!»
— Я же сказала — нет!
Золотые глаза гиперборейской колдуньи вспыхнули нестерпимо ярким светом. Элигор попытался сопротивляться, отбить удар, но что стоила мощь воина перед бешеной яростью одной из трех избранниц Азаг-Тота? Повелитель шестидесяти легионов подлетел к потолку и застыл, нелепо растопырив в стороны руки.
— Ты хотел, чтобы я познала жестокость твоей любви — угрюмо спросила Яна. — А не хочешь для начала познать жестокость моей ненависти?
Краснокожий безмолвствовал.
— Я бы не рекомендовала тебе узнавать ярость моего неудовольствия, урод. — Ведьма слегка кивнула головой, и Элигор отлетел к двери. — Убирайся.
Гипербореец поднялся на ноги и криво улыбнулся:
— У нас впереди много времени, перерожденная. Тебе еще предстоит задохнуться от восторга в моих объятиях.
— А как на это посмотрит Азаг-Тот?
— Без интереса, — хмыкнул краснокожий. — Мы все его дети.
* * *— Кажется, мы ошиблись с этой наложницей, — протянул Гюнтер. — В отличие от Вероники Яна прошла перерождение после того, как ее личность сформировалась окончательно, и принять новые реалии ей будет гораздо труднее. — Он помолчал. — Яна всегда будет чужой для гиперборейцев. Ее надо убить и сосредоточиться на Веронике.
Шайне и де Сент-Каре наблюдали за происходящим при помощи тщательно замаскированной под потолком небольшой камеры, изображение с которой передавалось на монитор в кабинете великого магистра.
Леонард угрюмо посмотрел на мастера войны и покачал головой:
— Ни в коем случае.
— Но почему? — вскинул голову Гюнтер. Великий магистр прищурился:
— Иногда мне кажется, что ты относишься к гиперборейской ведьме несколько лучше, чем пытаешься показать.
Шайне осекся:
— Это не так, повелитель. Просто я…
— Надеюсь, что это не так. — Леонард вновь перевел взгляд на замершую у стены фигуру девушки. — При всех своих достоинствах Вероника Пономарева слишком поддалась философии Кадаф. Ты прав: она стала своей для гиперборейцев, и потому я никогда не смогу доверять ей. — Де Сент-Каре усмехнулся. — Если мы примем решение предоставить тварям Азаг-Тота автономию, то в наших интересах будет, чтобы возглавила ее не фанатичная последовательница Кадаф, а более сообразительное создание.
— Другими словами, — пробормотал Гюнтер, — Яна будет в наших руках гораздо послушнее?
— Разумеется. — Леонард выключил монитор и медленно прошелся по кабинету. — Сейчас она ненавидит нас, но в то же время ненавидит и гиперборейцев. Они тоже враги для Яны, и в наших интересах поддерживать в ней это чувство.
— А Вероника…
— Вероника нужна во время войны, — пожал плечами де Сент-Каре. — Потом на земле останется всего одна наложница Азаг-Тота, и твари будут вынуждены подчиняться ей. Подчиняться Яне.
«Я в твоей власти, Гюнтер, познай свою власть надо мной…» Тонкие черты Вероники мелькнули перед глазами Шайне. И ее дурманящие губы… И вкус Золотого Корня. «Ладно, Леонард, посмотрим, кто будет править гиперборейцами. И Орденом».
— К тому же благодаря Яне мы можем попытаться контролировать Кортеса, — развил свою мысль великий магистр. — Все знают, что они любовники, а мне надоело, что лучший наемник Тайного Города работает на этого ублюдка Сантьягу. Прикажи нанести ему визит.
— Сантьяге? — переспросил занятый своими мыслями Гюнтер.
— Кортесу! — Де Сент-Каре недовольно скривился. — Будь более внимателен.
— Да, повелитель.
Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул адъютант мастера войны:
— Великий магистр, капитан, у нас неприятности.
«Как только что стало известно, в ресторане „Эльдорадо“ произошла массовая драка с применением оружия. Точное число жертв не уточняется, но очевидцы уверяют, что участники потасовки использовали холодное оружие и даже гранаты (!). В настоящее время ресторан оцеплен полицией, полным ходом идет поиск…»
ТВЦ«Сенсация! Только что группа гвардейцев великого магистра предприняла попытку уничтожить Франца де Тира! Есть жертвы как рассказал Карим Томба, непосредственный свидетель происшествия, четверо рыцарей ворвались на веранду ресторана „Эльдорадо“ и атаковали бывшего капитана гвардии, мирно завтракающего в компании журналиста. „Мы остались в живых исключительно благодаря мастерству и хладнокровию Франца, — сообщил Карим. — Я ошеломлен поведением рыцарей. Мне непонятно, почему великий магистр приказал убить Франца. Это бессмысленно. Это дико!“ Жители Тайного Города пребывают в таком же недоумении: никогда прежде чуды не действовали столь жестоко против покинувших свой пост лидеров. Неужели…»