Гуров вернулся к креслу и не спеша опустился в него, глядя на Марину.
Скворцова сидела совершенно поникшая. Даже яркие природные краски как-то поблекли.
– Костырев знал, кто послал его к вам, – тихо произнес Лев. – Он боялся этого человека. И не зря.
– Много вы понимаете! – усмехнулась Марина. – Знал… Да он мне замуж за него предлагал выйти!
– Что ж, в таком случае, мне остается только его пожалеть, – холодно сказал Гуров. – И все же ошибаетесь вы, а не я. Костырев раскусил вас. Но уже после того, как вы уехали. А рассказываю я вам это вот к чему… – Он откинулся назад и, закинув ногу на ногу, закончил фразу: – Следующей жертвой будете вы, Марина Юрьевна. Этот человек понял, что на его след напали, и не оставит в живых такого свидетеля.
Щеки Скворцовой мгновенно вспыхнули. Однако она еще старалась держаться и не подавать вида, какое впечатление произвел на нее рассказ полковника. Гуров продолжал вести свою игру. Первый ее этап прошел по плану, и полковник мысленно поставил себе «отлично». Теперь нужно было так же грамотно ее завершить. Он заметил, что Марина потихоньку выходит из своего ступора и начинает думать. И пусть этот процесс ей не очень свойственен, все же он надеялся, что благоразумие победит.
Лев снова поднялся и стал ходить по комнате. О деле, за которым пришел, даже не заикался, повел обычную светскую беседу. Он неторопливо прохаживался вдоль стенки, на полках которой были выставлены разные статуэтки, вазочки, фотографии в рамочках и прочие безделушки, и, взяв в руки фигурку Будды, восхищенно заметил:
– Прелестная вещица! Это вы случайно не из Индонезии привезли? Мне доводилось там бывать. Чудесная страна, только там очень жарко. А вот эта фотография просто очаровательна! Вы здесь совсем юная, ну, прямо девочка! Нет, скорее Афродита! А ведь снимок сделан всего лишь в прошлом году! Вы определенно заимели какой-то ген молодости, Марина Юрьевна! Вам здесь явно не больше двадцати двух… Знаете, есть целая теория о том, что в некоторых людях природой заложен ген молодости. Я искренне завидую им белой завистью… – Гуров вздохнул. – Им не нужно тратиться не только на дорогие пластические операции, а даже особо ухаживать за собой. Они сами собой остаются молодыми и свежими. Вы, думаю, одна из таких счастливиц…
Гуров говорил очень оживленно и в то же время непринужденно. Словно забежал к Марине на огонек, как к старой знакомой, просто потому, что был поблизости. Они болтают как хорошие приятели, и ничего больше. При этом он очень зорко отмечал, что Скворцова напрягается все больше и больше. Его болтовня ее откровенно раздражала и, что самое главное, пугала…
– А вот этот слоник наверняка из Бали! – воскликнул он. – Милая штучка! У меня есть хороший друг, Станислав Крячко, тоже полковник; так вот он однажды подарил мне целых три штуки таких, они до сих пор у меня в шкафу стоят. Говорят, эти слоники приносят удачу. Уж не знаю, стоит этому верить или нет, но удача с тех пор сопровождает меня всегда. Особенно на работе. Хотя что о ней говорить, о работе? Мы и так от нее устаем!
Гуров зевнул и поставил слоника на место. Статуэтка опустилась на жесткую поверхность с легким стуком, но Марина передернулась. Гуров развернулся в центре комнаты и, просверлив Скворцову все тем же непробиваемо-спокойным взглядом, произнес:
– До свидания, Марина Юрьевна. Я, пожалуй, пойду – поздно уже.
– Куда? – Она вдруг встрепенулась и даже вскочила с кровати. – Куда вы пойдете?
– Домой, – пожал плечами полковник. – Собственно, мой рабочий день закончен, и я давно мог бы отправиться отдыхать. Я просто сделал исключение ради вас, ради нашей беседы… Но теперь вижу, что в ней не было нужды. Вы же сами взрослый человек и способны отвечать за себя. Всего доброго, Марина Юрьевна!
Учтиво поклонившись, он направился в прихожую. Скворцова выбежала вперед и решительно загородила ему проход. Несколько секунд они смотрели прямо друг на друга: Гуров – с чуть снисходительной усмешкой, а Скворцова – с надеждой в расширившихся глазах.
– Вы не можете так уйти, – наконец произнесла она дрогнувшим голосом. – Оставить меня одну – это подлость!
– Подлость? – Взметнувшиеся брови Гурова говорили о том, что он несказанно потрясен таким заявлением. – Помилуйте! Разве я не предлагал вам руку помощи? Для чего тогда мне было приходить?
– Вы не можете меня оставить! Не имеете права!
– Вы не девочка, Марина Юрьевна, – жестко произнес Лев. – И охранять вас, когда вы водите меня за нос, никто не обязан.
– Так помогите мне! – закричала она.
– Будете говорить? – От непринужденного тона Гурова не осталось и следа.
– Да, – кивнув, с какой-то тоской проговорила Скворцова. – Я расскажу все, не сомневайтесь! Только… пожалуйста, не оставляйте меня без охраны! – И закончила совсем тихо: – Я очень боюсь этого человека…
Глава восьмая
– Привет! – Голос Скворцовой звучал сухо и недружелюбно. Ее собеседник же отвечал совершенно по-другому – весело и оживленно:
– Привет, привет! Какими судьбами?
– Я знаю, что это ты убил Костырева, – твердо произнесла Марина. – И знаю почему.
На несколько секунд в трубке повисло ошеломленное молчание, потом оппонент озадаченно проговорил:
– Ты что, с ума сошла? Это крайне неудачная шутка!
– А я и не шучу! – так же твердо заявила Скворцова и, повернувшись к Гурову, поймала его одобрительный кивок.
И он, и Станислав Крячко находились сейчас в своем кабинете, где и происходил разговор, за ходом которого они внимательно следили.
– Да ты что? На фига он мне сдался, твой Костырев?! – Веселость окончательно исчезла из голоса собеседника. Теперь он говорил сердито, но разговор не прекращал.
– Но ты не учел одного, – словно не слушая его, продолжала Марина. – Когда я приехала к Костыреву, он успел мне все рассказать. Он выпил, у него развязался язык, и он поведал все, что столько лет носил в себе. Сказал, что доверяет мне, как самому близкому человеку!
– А ты и уши развесила, – презрительно прервал ее собеседник. – Да он тебе по пьянке наплетет такого, что нарочно не сочинишь! И что же он наболтал?
– Не волнуйся, наболтал достаточно. И вовсе не по пьянке. Уж ты-то знаешь, что он даже в пьяном виде отдавал себе отчет в том, что говорит. И о смерти Романенко, и о всех ваших делишках… Но не это главное. Он передал мне документы.
– Какие еще документы? – послышался нервный смешок.
– Документы из Шалинского района! – отчеканила Скворцова. – И за эти документы ты дорого заплатишь!
– А-а-а, понятно, – разочарованно протянул собеседник. – Тебе денег захотелось, да? Как была меркантильная сучка, так и осталась…
– Не смей оскорблять меня! – повысила голос Марина. – Ты у меня на крючке, понял? И за эти документы будешь делать то, что я скажу!
Собеседник присвистнул, но Гуров не стал одергивать Марину, боясь, что она переиграет. Он, раскусив натуру этой дамы – жадная, но недалекая, – велел именно на жадность и напирать. Человека, знавшего ее не первый год, конечно, не должно было удивить такое поведение, вполне для нее характерное и органично вписывающееся в образ.
– И сколько же ты хочешь? – спросил он.
– Миллион! – не моргнув глазом бухнула Марина.
– Рублей? – уточнил оппонет.
– Ха-ха-ха! – по слогам произнесла Марина. – Конечно же, долларов.
– Ну, ты даешь, подруга! – снова развеселился собеседник. – Да у меня отродясь таких денег не было! И, увы, не будет…
– Найдешь, – уверенно сказала Марина. – За документы из Шали ты выложишь и не такую сумму.
– Да что у тебя там за документы-то?! – потерял он терпение.
– Не волнуйся, документы самые настоящие!
– Какие вообще могут быть документы? Боюсь, ты пытаешься меня надуть… Ладно, давай-ка в самом деле встретимся. И вообще, на будущее учти, что такие разговоры по телефону, вообще-то, не ведутся. Значит, так… Сегодня я уже не могу, а вот завтра… Завтра часика в три подхвати-ка меня на Большой Черкизовской. Я хоть посмотрю, что там за документы такие. Может, и платить не за что? – собеседник хохотнул, но даже Гуров ощутил, в каком сильном напряжении он находится.
– Есть за что, – стояла на своем Марина.
– Ну, ладно, ладно. – Голос зазвучал примиряюще. – Поглядим. Но сразу предупреждаю – все мысли о миллионах сразу выбрось из головы! Вообще забудь о таких суммах! Максимум, что я тебе смогу дать, – это, ну, скажем, тысяч десять. И то, если документы стоящие. Ну, а если нет, просто поболтаем и разбежимся. Нет, а ты шутница, честное слово! Я даже и не предполагал… Так что, подхватишь меня? Я как раз от метро пойду, на углу и подхватишь. Ты же на машине будешь?
– А твоя машина где? – спросила Скворцова.
– В ремонте, – довольно беспечно отозвался тот. – Я сам дурак – пьяный сел за руль, вот и разбил. Дня три еще пробудет. Так что ты уж выручи. Тем более что это тебе нужно.
– Ну, ладно, ладно. – Голос зазвучал примиряюще. – Поглядим. Но сразу предупреждаю – все мысли о миллионах сразу выбрось из головы! Вообще забудь о таких суммах! Максимум, что я тебе смогу дать, – это, ну, скажем, тысяч десять. И то, если документы стоящие. Ну, а если нет, просто поболтаем и разбежимся. Нет, а ты шутница, честное слово! Я даже и не предполагал… Так что, подхватишь меня? Я как раз от метро пойду, на углу и подхватишь. Ты же на машине будешь?
– А твоя машина где? – спросила Скворцова.
– В ремонте, – довольно беспечно отозвался тот. – Я сам дурак – пьяный сел за руль, вот и разбил. Дня три еще пробудет. Так что ты уж выручи. Тем более что это тебе нужно.
– Ошибаешься, – процедила Марина. – Это нужно тебе. Ладно, значит, завтра в три часа на Большой Черкизовской.
– Давай!
Связь прервалась. Гуров подошел к Скворцовой и взял телефон из ее побелевших пальцев. Руки Марины дрожали, и она убрала их за спину.
– Хорошо, – похвалил ее Лев. – Очень натурально. – И посмотрел на Крячко. Тот согласно кивнул. Тогда Лев снова повернулся к Марине и поинтересовался: – Марина Юрьевна, а где стоит ваша машина? В гараже?
– Да, в гараже, – подтвердила Скворцова.
– Угу, – отметил Гуров. – Значит, вы сейчас езжайте домой… не беспокойтесь, вас отвезут. Наш сотрудник останется с вами до завтра. Можете смело выдавать его за своего бойфренда – он не женат. – Лев улыбнулся, а Крячко притворно-завистливо крякнул.
– А сколько… Сколько все это будет продолжаться? – спросила Марина, комкая в руках влажную салфетку, которой промокала вспотевший лоб.
– Думаю, что совсем недолго. Теперь уже недолго.
Когда Гуров с Крячко остались вдвоем, Станислав спросил:
– Ну что, пойдем к Орлову?
– Пойдем! – легко согласился Лев, и они направились к своему непосредственному начальнику.
Было уже утро следующего дня, и сыщики успели доложить Орлову о том, что сделали за вчерашний вечер, а также убедить его, что заниматься немкой Кристианой Вайгель или Иннокентием Богатенко нет никакого смысла. Орлов пробовал было стоять на своем, но Гуров быстренько выложил ему свои аргументы. А так как генерал-лейтенант был человеком хоть и упрямым, но не глупым, примерно через полчаса он вынужден был признать, что версия Гурова является самой перспективной на данный момент.
– Начальство меня съест, – заметил он.
– Подавится! – оптимистично возразил ему Крячко. – Тем более что очень скоро ты предъявишь им это дело в раскрытом виде.
– Значит, так, – рассуждал Гуров, пересказав Орлову, как прошел разговор Марины Скворцовой с предполагаемым убийцей. – Теперь нужно тщательно все продумать. Наш злодей – далеко не дурак. И он понимает, что мы уже у него на хвосте. Убивать Скворцову открыто он не станет: тогда неминуемо всплывет вся цепочка, начиная от Романенко. Все дороги, получается, ведут в Рим!
– В какой Рим? – не понял Крячко.
– Это я образно выражаюсь. Читай – в войсковую часть номер 31254. Ему нужно убить Скворцову так, чтобы все обошлось без уголовного дела.
– Следовательно, несчастный случай, – сказал Крячко.
– Скорее всего, – согласился Гуров. – Не зря он так интересовался ее машиной. Машина стоит в гараже. И единственное, что нам остается, это устроить там засаду. Предупреждаю сразу – план мне не очень нравится, но другого выхода у нас нет. Нам обязательно нужно взять его с поличным.
– Сам он не пойдет, – заметил Крячко.
– Да я понимаю! – досадливо поморщился Лев. – Но тот, кто пойдет, может оказаться нам полезен. Честно говоря, на него я и возлагаю все надежды. Потому что на все остальное – показания Скворцовой и бармена – можно просто плюнуть и растереть. Он рассмеется им в лицо и скажет, что это все поклеп. Скворцова лжет, потому что хотела денег и не получила, а бармен вообще ошибается.
– Да, – с сожалением кивнул Орлов. – Я тоже об этом думал. Ну, а если он и показания этого своего человека будет отрицать? Что нам тогда делать? Ведь мы засветимся по полной, и он уже не поймается ни на какую приманку!
– Да, – твердо сказал Гуров. – Но я уверен, что этому человеку будет что сказать…
– Ох, Лева, Лева, только не подведи! – по-стариковски запричитал Орлов. – И что же я в прошлом году-то на пенсию не ушел, а?
– Потому что ты, как и мы, любишь свою профессию, – ответил ему Гуров и улыбнулся.
У Орлова немного отлегло от сердца. Если Гуров шутит, значит, надеется на успех. Генерал-лейтенанту не хотелось надеяться – ему хотелось верить.
…Гараж Скворцовой располагался очень удачно, практически во дворе ее дома, только за ним. Сыщики, естественно, предполагали, что вскрывать его будут ночью. Не зря оппонент Марины назначил встречу на завтрашний день – ему нужна была эта ночь. Ситуация сложилась настолько критическая, что Гуров и Крячко решили лично присутствовать на месте. И, в отличие от младших чинов, которые менялись каждые два часа, оба полковника дежурили неотлучно, начиная с полуночи.
– В июле темнеет поздно, – негромко сказал Крячко, сидевший вместе с Гуровым в машине, и достал термос с чаем и какой-то сверток. – А светает рано. Значит, основное время – где-то с двух до пяти. Даже, скорее, до четырех. Так что недолго нам мучиться предстоит. Не пропадем, Лева! Мне Натаха бутербродов навертела, еще чего-то сунула…
– Тут что-то жирное, – заметил Гуров, просовывая руку в развернутый кулек.
– Это блинчики, – живо отозвался Крячко. – У моей Наташки такие блинчики – м-м-м!
– Да помню; что я, не угощался ими никогда, что ли?
Гуров понимал, что Крячко своим бодрым тоном поддерживает его. И дело не в том, что им предстояло просидеть в машине несколько часов, наблюдая за гаражом Марины. И Гурову, и Крячко приходилось переносить куда более суровые испытания, и эта засада на их фоне выглядела просто детской забавой. Крячко понимал, что Лев переживает за исход дела. Нужны были улики против убийцы. Доказательства. Такие, которых хватило бы, чтобы отправить его в тюрьму на очень длительный срок. Но Лев и сам не был уверен, что они появятся в результате этой засады. Поэтому Крячко и держал «хвост пистолетом».
На город постепенно опускалась тьма. Сыщики не спеша поели, выпили ароматного чаю и продолжили следить за гаражом. О том, что могут упустить засланного вредителя, они не беспокоились: Гуров и Крячко были не одни. Поблизости стояла еще одна машина, а в соседнем гараже сидели двое младших офицеров.
– Только Петра недостает, – негромко заметил Гуров.
– Его только не хватало! – откликнулся Крячко, допивая остатки чая из крышки, навинчивавшейся на термос. – Пускай в кабинете сидит, руководит. А то еще спину застудит…
– Ну, в такую погоду застудиться сложно, – усмехнулся Гуров.
Жара по-прежнему была на пике. Температура даже ночью не опускалась ниже двадцати пяти градусов, и, естественно, город не успевал остыть. Неудивительно, что утром заново начиналось адское пекло.
– Еще рановато, часа через два появится, – около полуночи сказал Крячко.
Станислав почти не ошибся. «Объект» появился в половине третьего ночи, одетый в темную, неприметную одежду. Легко пружиня, неслышно подошел к гаражу и, достав отмычку, начал отпирать замок, видимо, предварительно смазав его, поскольку дверь отворилась без всякого скрипа и металлического лязга. Действовал, можно сказать, профессионально. Быстро скользнул в образовавшийся проем и занялся там своим делом. В гараже он пробыл около пятнадцати минут.
– Пора, – толкнул Станислава пристально всматривавшийся в темноту Гуров, и они быстро выбрались из машины.
Свет фонаря, который держал в руке Крячко, ударил в лицо. Темная фигура невольно отшатнулась, прикрывая глаза рукой. Тем не менее рванулась в сторону, но из соседнего гаража уже выскочили оперативники, с двух сторон схватившие неизвестного за руки и заломив их за спину. Гуров подошел ближе, всмотрелся в него и разочарованно вздохнул:
– Ба! Майор Мокин? Игорь Васильевич? Надо же, какая неприятность. Вот уж кого мне не хотелось бы здесь увидеть! Боевой офицер, герой войны… Впрочем, в этом деле есть и бо́льшие неприятные сюрпризы, не так ли?
– Что вам от меня нужно? – спросил Мокин, морщась от боли.
– А давай, Игорек, вместе прокатимся на этой машинке, а? – ласково проговорил Крячко, подходя и обнимая Мокина за здоровую шею. – За руль кто сядет – ты или я?
Допрос Мокина Гуров проводил лично – именно ему было поручено заканчивать это дело. Собственно, он практически все уже понял, за исключением некоторых деталей. Но показания главного свидетеля все равно были важнейшей составляющей. Игорю, конечно, совершенно не хотелось «сдавать» своего подельника, но быть обвиненным в убийстве хотелось еще меньше. А улики против него серьезные: неисправность в тормозной системе автомобиля Марины Скворцовой очевидна, и взяли Мокина на месте преступления. Кроме того, в его квартире уже был произведен обыск, и в ней обнаружилась камера журналиста Артемова, а также данные с его компьютера.