«Расшевелила наконец!» – обрадовалась Надежда.
А Полуянов твердо произнес:
– Нечего тебе в Турции делать. Одной. – И добавил командирским тоном: – Давай я тебя лучше к расследованию своему привлеку.
– А гонорар? – не растерялась она.
– Гонорар – пополам. Как и положено по семейному кодексу. Давай допивай свой «Мохито». Вместе поедем.
– Куда?
– На пляж дикий. Встретимся быстренько с одним чудиком, а потом искупаемся под луной.
«А купальник? Полотенце?» – мелькнуло у нее.
Но заикнешься – Дима точно обзовет ее клушей и с собой не возьмет. Потому она лишь вздохнула и поинтересовалась:
– А зачем именно ночью встречаться?
– По пути расскажу.
И, пока ехали, поведал наконец, о чем писать будет: про погибшую в море девушку. Озвучил официальную версию: мол, та сама виновата. Однако капитан, якобы повинный в ее смерти, не просто находится на свободе. Он еще и дорогую машину себе присматривает – странно для человека, только что совершившего убийство, пусть и по неосторожности. А мальчишка, брательник погибшей, и вовсе заявил, что своими ушами слышал, будто за штурвалом совсем другой человек был. И родителей девушки просто купили, чтоб молчали они.
– Ничего себе! – выдохнула Митрофанова. – Действительно тема!
– Ага, – кивнул Дима. – Только доказательств нет. Капитан – естественно, будет молчать. Мальчишка тоже, он отца своего боится смертельно. А милиция местная наверняка куплена.
– А кум, дядя Толя? Который видел, кто за штурвалом?
– Пытался я его найти, – проворчал Полуянов. – В Институт моря сегодня ездил. Узнал: уволился дядя Толя. С месяц назад. А где теперь он работает? Никто не в курсе. Он из Приморска вообще уехал. Отправился якобы в Сочи – и платят там лучше, и жить веселей. Родственников у него в городке нет. А мобильный телефон заблокирован.
Дима вспомнил обиженное личико официантки из местной кафешки, ее возмущенные слова:
– И пятьсот рублей мне не отдал, гад! Я ему сто раз уже звонила. И со своего номера, и с других – думала, может, просто в черный список меня внес – не отвечает. Что за мужики пошли мелочные!
Оставалось лишь оставить девушке хорошие чаевые да покинуть кафе.
– Сложно все… – задумчиво произнесла Надя. – А с кем мы сейчас встречаемся?
– Да с мужиком, который в газету написал про эту историю. Пенсионер, ветеран труда.
– Он что-нибудь видел? Сам?
– Не понял я, – вздохнул Полуянов. – В письме доказательств никаких, только общие слова. «Погиб безвинный ребенок» и «доколе». А когда мы вчера встретились, темнить начал. Вроде и не в девушке дело – совсем в другом. И сегодня он мне здесь что-то особенное покажет.
Полуянов напряженно всматривался в ночное шоссе:
– Тут должен быть поворот. Сначала с указателем на пляж Института моря. И сразу после него еще один, на грунтовку.
Дорога заложила крутой вираж, покрышки «Приоры» опасно завизжали, Надя вжалась в сиденье. Поинтересовалась:
– А он не сумасшедший, твой дед?
– Да кто знает, – вздохнул Полуянов.
И она авторитетно добавила:
– Запросто может быть обычный синильный психоз. В моем зале в библиотеке половина стариков такие. Один – на мэра компромат собирает, второй…
Договорить она не успела – прямо перед их носом мелькнуло что-то огромное, черное. Надя в ужасе закрыла глаза, Дима резко нажал на тормоз, машина заюлила, пошла юзом…
«Справа – обрыв, метров тридцать, и скалы», – пронеслось в голове у Нади. Глаз она не открывала, и ей показалось: все, машина летит с большой высоты.
– Ой! – не выдержала она.
Однако стремительный, со свистом ветра лет внезапно прекратился. А с водительского кресла донесся рык Полуянова:
– Алкоголики чер-ртовы!
Митрофанова открыла глаза и обнаружила – их всего лишь развернуло против движения и вынесло на обочину. Машина вроде цела, а Дима дрожащей рукой вытягивает из пачки сигарету.
– Что… что это было? – дрожащим голосом спросила она.
– Джип с пляжа выскочил, – почти спокойно объяснил Полуянов. – Вообще не глядя. Король, блин, дорог!
– Ты гений, Дима, – с чувством произнесла девушка. – Я думала, нам крышка.
Полуянов с наслаждением втянул дым. Небрежно добавил:
– Мастерство не пропьешь. Зато поворот не проскочили.
И показал Наде:
– Вон указатель на пляж. А тут грунтовка.
Осторожно развернулся, весело прокомментировал:
– Сплошную пересекли! Сейчас права отберут!
Но гаишников поблизости не оказалось.
Полуянов въехал в реденький южный лес. Машина запрыгала по ямистой дороге. Надя сидела подавленная. Страшная история, только что поведанная Димой, недавняя почти авария… Да тревожный блеск луны, узкий, круто идущий под гору проселок, резкие вскрики ночных птиц. И деревья подступают все ближе, уклон – все круче.
Митрофанова снова вцепилась в сиденье. Опасливо произнесла:
– По-моему, мы здесь не проедем.
Но Полуянов продолжал двигаться вперед. Только сигарету изо рта выдернул, передал ей:
– Подержи пока.
Она взглянула на него в неверном свете луны и сигаретного огонька. Ох, смотрела бы – хоть час, хоть год! Лицо сосредоточенное, волевое, брови упрямо сдвинуты к переносице. Смелый, надежный, безупречно красивый. Предложил ей работать вместе. Чего еще желать?
– Хорошо мне с тобой, Димка, – вырвалось у нее.
Ответа не дождалась – машина ухнула в яму, заскребла днищем по грунту. Зато впереди наконец показалась цель: черный глянец моря с редкими огоньками кораблей на дальнем рейде. Полуянов (вдохновился, что ли, ее признанием?) прибавил газу и, разбрасывая гальку, подъехал почти к самой воде. Принял у Нади дотлевшую до фильтра сигарету, выбросил ее, сразу закурил новую. Пробормотал:
– И где же наш дедок?
Митрофанова лишь вздохнула: нет бы обнять ее после всего пережитого. Пусть не в любви объясниться, но что-нибудь приятное сказать. Но у Димки на первом месте всегда работа. А она сама, интересно, на каком? В лучшем случае – в середине списка, где-нибудь между друзьями, путешествиями и пивом.
А у итальянца Марио была бы на первом.
Может, все-таки бросить, к богу в рай, ненадежного, взбалмошного журналиста и выйти замуж за ответственного, спокойного заграничного банкира?
Ладно, посмотрим.
И Надя спокойно спросила:
– Вы точно именно здесь договаривались?
– Вроде бы. Старик сказал: грунтовка сразу после Института моря, и по ней – до дикого пляжа. Он нас здесь будет ждать.
– А он сам тоже на машине должен приехать?
– Вряд ли.
– Пешком, что ли, из Приморска пойдет? Далековато, – удивилась она. – И вообще зачем встречаться именно тут?
– Что-то показать мне хотел.
– Связанное с гибелью девушки? – Митрофанова обвела взглядом пустынный берег.
– Не понял я, – досадливо откликнулся Полуянов. – Но старик намекал: вроде смерть Корсаковой – вообще мелочь. А сегодня он мне поведает действительно страшные вещи.
– Про заговор инопланетян, – закончила Надя.
– Не каркай ты!
Она пожала плечами. Оставила Диму, прошла к воде. Романтично, конечно, теплая южная ночь, нежные вздохи моря, загадочный свет луны. Но настроения после того, что Дима рассказал, совсем нет. Да и ветерок прохладный, волна приличная, камни острые. Устроишь заплыв и будешь вся в царапинах. Или простудишься.
А на пляже Института моря весело. Музыка, смех доносятся. Столики в летнем кафе совсем рядом с водой стоят, но от брызг защищены прозрачным пластиком. И коктейль бы выпить совсем неплохо.
Митрофанова вернулась к машине. Задумчиво произнесла:
– А у старичка твоего мобильный телефон есть?
– Не держит. Принципиально.
– А на сколько он уже опоздал?
– На пятнадцать минут.
– Значит, не придет, – уверенно заявила она. – Я этот тип людей знаю. Если им что-то нужно – всегда заранее являются. Библиотека еще закрыта, а они уже под дверями стоят. Может, заболел дедуля. Или наплел с три короба, а потом понял: сказать ему нечего. Вот и водит тебя за нос: и дома не стал говорить, и сюда не явился.
– Да права ты, Надежда, тысячу раз права, – раздосадованно откликнулся Дмитрий.
А она вкрадчиво предложила:
– Пойдем отсюда. Вон на пляже какое кафе симпатичное.
Полуянов насупился. Буркнул:
– Ужинали ведь уже!
– А сейчас чаю выпьем, – не сдавалась Надежда.
– Знаю я твой чай! Опять себе коктейль закажешь, а я за рулем.
– Ну, давай тогда в гостиницу, – легко сдалась Надя. – Оставим машину и в городе куда-нибудь сходим.
Однако Полуянов поспешно произнес:
– Да ладно, пошли сюда, раз приехали.
Идти оказалось неудобно – темно, на пути постоянно попадались огромные валуны, под ногами что-то скользило. Но Дима ей руку лишь пару раз подал в особо трудных случаях.
«Не то что Марио».
Хотя итальянец глухой ночью на дикий пляж ее не потащил бы. На Марио только взгляни – сразу поймешь: тот купается лишь в светлое время суток и в специально отведенных местах.
Наконец, они добрались. Влезли на пирс, отделявший пляж от дикого берега.
– Днем здесь охранники дежурят, «зайцев» гоняют, – предупредил Полуянов.
Однако сейчас, когда время близилось к полуночи, никто их не остановил.
Девушка с любопытством глядела по сторонам: симпатичное местечко! Кафе на самом берегу, еще одно чуть в отдалении, из обоих несется живая музыка. По гальке, взявшись за руки, а также в обнимку, бродят парочки, в другом конце у воды полыхнул фейерверк – там, похоже, ночной клуб. На всех столиках кафе трепещут огоньки свечей. Люди объясняются в любви, строят планы совместной жизни. Может, за одним из столиков наслаждается жизнью и убийца. Радуется, что выбрался сухим из воды. А Лида, девушка погибшая, уже никогда не увидит лунной дорожки. Не услышит ни от кого слов признания, не подержит на руках своего новорожденного ребенка… Да и ребенка никакого не будет…
Вошли в кафе. Народу оказалось немного. Митрофанова заказала себе чай с мятой. Дима попросил кофе. И стал цедить его молча, уставившись в темноту моря невидящим взглядом.
– Все гадаешь, почему дед не пришел? – спросила она.
– В том числе, – отмахнулся сердечный друг.
Всем своим видом он показывал: идет напряженная работа мысли. Не отвлекайте, мол, меня женским щебетом. А Надя, будто не замечая Диминого настроения, задумчиво произнесла:
– Я думаю, он не пришел из-за шторма.
– А? – вынырнул из раздумий Полуянов.
– Говорю: твой дедок наверняка думал на лодке приплыть. Я на пляже спросила: они в Приморске у всех почти есть. Особенно у стариков.
– Да. У него имеется. – Дима был до чрезвычайности лапидарен.
– А на море, посмотри: шторм начинается, – терпеливо продолжала она. – Вот он и испугался.
Однако Полуянов, вместо того чтоб похвалить ее версию, отделался еще одним междометием:
– Ага.
И только тут Надя заметила: Дима то и дело поглядывает на парочку, что сидит через стол от них. Чего в них нашел – непонятно. Дядечка старый, лет шестидесяти, важного и сурового вида. И с ним девица, очень молодая, одета ярко, накрашена чрезмерно. Говорят тихо – только отдельные слова доносятся. И Полуянов, кажется, пытается их разобрать.
– Кто это? – понизила голос Надя.
– Мужчина – здешний хозяин, – тихо произнес Дима. – Директор Института моря. Я его фотку в Интернете видел. А дамочка – его жена.
– Жена-а? – Надя с интересом взглянула на юницу. – Да ей лет двадцать пять!
И вдруг – Митрофанова просто глазам своим не поверила – жена-девчонка метнула в Полуянова откровенно призывный взгляд. И за спиной своего спутника послала Диме воздушный поцелуй.
– Ты ее знаешь? – нахмурилась Надя.
– Ну… да. Мы общались.
– Это где еще? – тоном ревнивой супруги поинтересовалась она.
– Ох, Надя, да здесь, в институте. Все по делу! И прекрати меня допрашивать! – разозлился Полуянов.
Она обиженно отвернулась. А тут, как назло, музыканты после перерыва явились. Заиграли, ненавязчиво и душевно, «Как упоительны в России вечера».
И Надя вдруг услышала:
– Потанцуем?
Неужели это ей?
Обернулась, увидела: ничего себе, Женя! Фотограф с пляжа! Стоит рядом с их столиком, приветливо улыбается.
– Привет, – растерянно пробормотала Надя.
– Это кто? – буркнул Полуянов.
– Мой… мой знакомый, – смущенно откликнулась она.
А Женя галантно поинтересовался:
– Вы позволите пригласить вашу даму?
– Сколько угодно! – дернул плечом Дима.
Изо всех сил притворяется, будто ему все равно. Однако, пока они шли к танцполу, Надя мимолетно обернулась и увидела: Полуянов провожает ее откровенно ревнивым взглядом. Удивительное создание! По-доброму с ним вообще нельзя – сразу хамит и на шею садится. А замаячит соперник – тут же готов отбивать.
Женя ситуацию тоже явно просек и откровенно забавлялся. Обнял ее куда крепче, чем положено мимолетному знакомому. Прокомментировал ехидно:
– Ваш постоянный фотограф, по-моему, сердится. Морду мне бить не пойдет?
– А вы боитесь? – кокетливо произнесла Надя.
Евгений усмехнулся:
– Он, надеюсь, не чемпион мира по боксу?
– Нет. Человек умственного труда.
– Неужели бухгалтер? – улыбнулся Евгений.
– О, господи! Нет!
– Ученый?
– Не угадали!
– Сдаюсь.
– Он, – Надя уже приготовилась выпалить, что журналист, да вдруг осеклась. Женя ведь местный. А расследование, что Дима ведет, конфиденциальное. Зачем болтать лишнее? Вдруг это Полуянову навредит? И наскоро придумала: – В рекламе работает.
Евгений, кажется, удивился. Произнес:
– А я думал, все рекламщики обязательно носят длинные волосы. И сережку в левом ухе.
– С чего вы взяли? – расхохоталась Надежда.
А Женя укоризненно произнес:
– По-моему, мы еще утром договорились перейти на «ты».
Сжал ее в своих объятиях еще крепче. Интимно зашептал в ухо:
– Вся работа сегодня побоку – весь день твоими фотографиями любовался.
И взор проникновенный, руки требовательные. Подмигнул, предложил:
– Сбежать со мной не хочешь?
«Вот это натиск!» – пронеслось в голове у Нади.
Отстранилась, холодновато произнесла:
– Женя, я, кажется, соглашалась с вами (намеренно выделила) только потанцевать.
– Да понял я! – весело улыбнулся он. – Чтоб кавалеру своему досадить. Что ж, я не гордый.
– Вы чрезвычайно умны, – опустила глаза Надежда. – А кстати, почему мы с вами все время сталкиваемся? Может быть, вы за мной следите?
Он сделал зверское лицо:
– О, да! Я шел за тобой до гостиницы и узнал, где ты живешь. Караулил под окном. А вечером пробрался на катер, идущий на этот пляж, наблюдал за вами из трюма…
– Мы приехали на машине.
– Секретный агент опять прокололся!
– А чем вы, кстати, занимаетесь? – улыбнулась Надежда.
– Веду чрезвычайно скучную жизнь обывателя. Делаю свои фотографии, вечерами пью в ресторане одинокий коктейль… – явно заготовленной речью откликнулся он.
– Вы живете в Приморске? – продолжала пытать его Надя.
И осеклась.
Она, пусть с виду полностью отдавалась танцам и болтовне, а за Полуяновым наблюдать продолжала. И сейчас увидела: тот резво вскочил с места. Но в их с Женей сторону даже не взглянул – ринулся к выходу из кафе.
Надя не смогла сдержать дрожь.
– Не волнуйся – вернется, – снисходительно заметил Евгений.
А Надя увидела: в рядах прочих посетителей тоже царит оживление. Разговоры стали громче, народ встает из-за столов, многие спешат к выходу – в том числе парочка, что столь заинтересовала Диму.
– Что-то случилось? – предположила она.
В этот момент музыка смолкла.
В ночной тишине явственно донеслось завыванье сирены «Скорой».
А от столов шелестело: «Труп… Утонул!»
Надя побледнела. Евгений хладнокровно прокомментировал:
– Обычное дело. В Приморске за сезон минимум человек тридцать тонут.
– Прямо… на этом пляже утонул? – Надин голос против воли сел.
– Если хотите, я узнаю, – пообещал Евгений.
– Да нет, мне неинтересно, – непослушными губами пробормотала она.
И тут в кафе ворвался Полуянов. Наградил Евгения уничижительным взглядом. Швырнул на стол купюру. Схватил Надежду за руку. Велел:
– Пошли. Быстро.
– Спасибо за танец, Надя! – выкрикнул вслед новый знакомый.
Дима поморщился, но снова промолчал. И потянул ее, однако не в глубь пляжа, где мигали огоньки «Скорой помощи» и чернела толпа, а в обратную сторону, к пирсу. Лицо его было хмурым.
Надя поежилась от нехорошей догадки. Пробормотала:
– Кто утонул?
И Дима мрачно откликнулся:
– Он, дедок. Крамаренко.
* * *– Дима. По-моему, все очень серьезно. – Хотя и лето, и даже печку Полуянов в машине включил, ее продолжала бить дрожь.
– Да уж, – сквозь зубы откликнулся журналист. – В несчастный случай я совсем не верю.
– И я не верю. Таких совпадений не бывает, – покачала головою Надежда.
– Я его тело, кстати, видел. На первый взгляд, никаких повреждений. И лицо такое… мирное.
Надя прижала к лицу ледяные ладони. Вот тебе и романтический вечер – они говорят о мертвом теле.
– Впрочем, – продолжал рассуждать Полуянов, – если ударить по голове, допустим, мешочком с песком, а потом за борт столкнуть – видимых повреждений не будет. А вскрытие – раз случай очевидный, утонул человек – делать не станут.
– Если смерть наступила не в больнице, вскрывать труп всегда положено, – возразила Надя.
– То в Москве. А у них, в Приморске, свои законы, – вздохнул Дмитрий. – Но, главное, по-моему, тут другое. Не как убили – а почему? У тебя есть идеи?
Надя предположила самое очевидное:
– Может быть, старик узнал, кто на самом деле стоял за штурвалом?
– Это первое, что приходит в голову. Но зачем он тогда позвал меня сюда? Показать хотел этого человека?
– Ага. Допустим, директора Института моря. Или его жену, – предположила Надя.