– Что ты имеешь в виду?
– Освещение в этом коридоре подсоединено к каждому офису. Вот этот отрезок – наш, я свет оставила, в полночь он гаснет сам. А люди, которые арендуют офисы дальше, выключили у себя сразу, экономят, хоть много раз говорено, чтоб оставляли. Вот народ…
– А может, что-то сломалось.
– Может, и сломалось…
Но Егор видел, что Наталья не очень-то верит в поломку.
Они поставили офис на сигнализацию и двинулись к лифту. Конец коридора терялся в темноте. Проходя мимо уголка отдыха, они оба, как по команде, отвернулись – место было огорожено лентой, и за кадками с растениями на полу виднелись пятна крови, а там, где лежало тело, белел контур.
– Кто мог это сделать? – Наталья несмело взяла Егора под руку. – Извините, Егор Алексеевич, я сейчас отпущу… просто страшно очень.
– Кто угодно мог. – Егор нажал кнопку вызова лифта и взял Наталью за руку. – Шаповалова многим насолить успела. Шантажировала, устраивала травлю – ты же сама мне рассказывала. Я одного не понимаю – зачем ты здесь работаешь? Неужели муж не содержит?
– И вы туда же, Егор Алексеевич! – Наталья вдруг вспыхнула и вырвала ладонь из руки Егора. – Валера то же мне говорит. Но я не хочу быть домохозяйкой, потому что, когда мои дети подрастут, я буду им неинтересна. Это пока они маленькие, цепляются за меня – мама, не уходи! – а подрастут и сами станут уходить, у Валеры тоже работа, а мне что, борщи варить и пироги печь? И унизительно просить у Валеры денег на помаду или новый цветок. Он дает мне денег, не жадничает и не спрашивает отчета за каждую копейку, но я хочу, чтобы у меня были свои.
– Наташа, я ничего плохого не хотел сказать. Только то, что коллектив здесь паршивый, ты могла бы устроиться в другое место, ты хороший секретарь!
– Егор Алексеевич, кто меня возьмет в другое место? Мне тридцать четыре года, у меня трое пацанов – мал мала меньше, внешность самая заурядная, а то, что я хороший секретарь – никому это не надо. Вот Руслан Викторович – тот да, умел ценить мою работу. И вы такой. А ведь большинство рассуждает не так, вам ли не знать. Полно молодых, образованных, ногастых девок, умеющих и по-английски, и как угодно, а я что – техникум закончила когда-то, и работаю по старинке.
– Плевать. Зато порядок у нас в приемной, а не то, что…
Егор вспомнил свою прежнюю секретаршу и погладил Наталью по плечу.
– Да где же лифт-то? – Она испуганно пододвинулась к Егору. – Он ведь уже приехать должен. Страшно стоять тут, когда там все это…
У Егора зазвонил телефон – Шатохина.
– Тут с лифтом что-то, Ин. – Егор старался говорить как можно более небрежно. – Вы езжайте, я позже приеду.
– Ага, это ты хорошо придумал. Ты один?
– Нет, с Натальей.
– Стойте там, мы с Федей сейчас к вам поднимемся.
– Но…
– Егор, с места не сходите.
Он спрятал телефон в карман и посмотрел на Наталью, бледную от страха.
– Сейчас сюда наши юристы поднимутся.
– Инна Кирилловна? Ой, вот хорошо! Но как же они, ведь лифт-то…
– Лестница есть, вот же дверь туда.
– Так давайте пойдем вниз, им навстречу!
– Инна Кирилловна велела даже с места не сходить. – Егор перешел на шутливый тон. – Перечить этой даме я опасаюсь.
Дверь в конце коридора открылась – Егор подумал: надо же, как быстро они поднялись. Свет там не горел, и из темноты никто не вышел. Наталья спряталась за его спину и прижалась к нему, дрожа всем телом.
– Наташа, спокойно. – Егор сжал ее ладонь. – Ты здесь не одна.
– Там тоже дверь на лестницу, в другое крыло.
– Я знаю.
Егор прислушался. Снизу стали слышны шаги, голос Шатохиной – она громко бранилась, Федор что-то отвечал, звуки приближались. Дальняя дверь скрипнула и, судя по звуку, закрылась. Зато из двери рядом с лифтом появилась запыхавшаяся и раскрасневшаяся Шатохина, за ней Федор. Наталья вдруг всхлипнула и бросилась Егору на шею.
– Ну, Наташа, не надо, ты же боец – и расклеилась! – Егор погладил секретаршу по голове. – Не надо плакать, все позади. Смотри, пришла Инна Кирилловна, и Федор с нами, сейчас мы тебя отвезем домой и сдадим мужу из рук в руки.
– Страшно-то как, Егор Алексеевич! Инна Кирилловна, Феденька, ведь был здесь этот злодей, был! Из той двери вышел, лампочки там не горят, но он был там! И лифт испортил специально, и…
– Вы его видели? – Шатохина кивнула Егору, показывая, что пора спускаться. – Кто там был?
– Ин, не видели. Темно там – только слышали. Не знаю, кто это был, но он, похоже, услышал вас с Федором раньше, чем я, вот и ушел. Спускаемся вниз. Наташа, все обошлось, сейчас приедешь домой – и у тебя отпуск.
– Уеду завтра с мальчишками вместе с Валерой в Питер, там поживем пока. И ему удобно – не надо сюда мотаться, и квартиру обживем… а то как вечер, так Валера к нам, скучает один там. – Наталья шмыгнула носом. – Как удачно, что я с вами вышла, ведь подумать страшно, если бы я одна оказалась, у меня бы сердце разорвалось на части, ей-богу! Инна Кирилловна, Феденька, как хорошо, что вы пришли!
Наталью била дрожь, Федор придерживал ее под локоть левой руки, правой она намертво вцепилась в ладонь Егора.
– Я ведь специально с девочками не пошла, ждала вас, Егор Алексеевич. – Наталья снова шмыгнула носом, и Федор подал ей платок. – Спасибо… я не пошла с ними, потому что весь день думала: это кто-то из них мог сделать, любая могла убить эту мерзавку, прости, Господи, что сказала так, но она была настоящая мерзавка, и убить ее мог кто угодно. Кроме Егора Алексеевича, потому что у него нет причины, и вас двоих. Инна Кирилловна, я хотела с вами пойти, но вы уже стояли в коридоре одетые, а мне еще надо было чашки помыть и кофейник, я постеснялась просить вас, чтобы вы меня обождали, да и Егор Алексеевич в кабинете сидел, вот я и решила с ним выйти. А тут такое. Я сразу поняла, когда дверь открылась, что это он пришел.
– Наташа, все позади. – Ступеньки закончились, они вышли в огромный вестибюль. – Ин, надо спросить у охраны, что с лифтом.
– Мы спросили. – Инна фыркнула. – Этот болван понятия не имел, что лифт не работает, вызвал техника. Федор, где шапка?!
Они загрузились в машины, Наталья устроилась на переднем сиденье.
– Командуй, куда везти. – Егор с улыбкой посмотрел на нее. – Ну, теперь мы с тобой боевые товарищи, так что долой субординацию. Руководи, куда ехать-то.
Наталья измученно улыбнулась и высморкалась в платок Федора. Егор снова улыбнулся – из всех женщин, кого он знал, ни одна не носила с собой платка, в лучшем случае пакетик бумажных салфеток, завалявшийся со времен насморка. А все знакомые ему мужчины носили платки. У него он тоже был, но остался в кармане пальто.
– Здесь, Егор Алексеевич. Вот мой дом.
Он остановил машину около подъезда, Инна тоже припарковала свою «Мазду».
– Теперь проводим тебя до квартиры и сдадим мужу в целости, тогда я буду считать свой долг выполненным.
Они втиснулись в лифт, Наталья нажала кнопку – седьмой этаж. В кабине пахло чем-то неприятным, но она исправно тащила их вверх.
– Ой, Валера…
Дверь в тамбур была открыта, и в квартиру, похоже, тоже – слышались возня и визг, а около лифта стоял молодой подтянутый мужик в спортивных штанах и футболке. Его серые глаза внимательно оглядели приехавшую компанию, и он, взяв жену за руку, скомандовал:
– Проходите в дом.
– Валера, это… – Наталья виновато потупилась. – Это не то, что ты думаешь.
– А ты знаешь, что я думаю? – Валера фыркнул и посмотрел на гостей. – На работе у тебя стряслось что-то плохое, вот что я думаю, глядя, как тебя к двери провожает новый начальник и юристы. Я хочу знать, что стряслось, а потом уж буду казнить и миловать. Заходите, я тут суп с грибами сварил, как раз всем хватит. Я Валерий Зотов, муж Наташи.
Он протянул Егору руку, и тот пожал ее, Федор тоже.
– И не думайте отказываться, я хочу услышать, что произошло.
Егор переглянулся с Шатохиной и Федором и потоптался нерешительно, но тут из двери показался серый мордатый кот, породы самой дворовой, хотя преотменно откормленный и довольный жизнью, и Шатохина, взвизгнув от восторга, схватила его на руки.
– Ну, все, пропало дело. – Федор махнул рукой. – Мы у вас, похоже, надолго.
Они вошли в прихожую, из комнаты слышались возня и грохот. Шатохина прижала к себе кота, он обреченно уставился на Егора, как христианский святой на старой гравюре.
– Это Барсик от них прячется, они его заездили. Ванька его пару лет назад во дворе нашел, совсем умирающего, в кулаке у меня помещался – не то кошка погибла, не то потеряла его из выводка, вот Ванька и приволок. У нас тогда Семка маленький был, а тут Ванька с котом… ну, ничего, вырос. Не бросать же было. – Валера принял у них куртки, а шубку Шатохиной уважительно взял в другую руку. – Вон там дверь в ванную, мойте руки – и за стол.
Он унес одежду куда-то в комнаты, а Егор огляделся. Квартира была довольно большая, и видно, что живут здесь счастливые люди – фотографии на стенах в деревянных рамках, детские рисунки, на холодильнике – куча каких-то магнитиков и детский рисунок, изображающий всю семью и кота, сидящими на ветке большого дерева.
– Это Ванька рисовал, наш старший, ему восемь лет. – Наталья улыбнулась. – Валера, я ничего не купила, не успела…
Муж подошел к ней и обнял, прижав к себе.
– Все, родная, успокойся. – Он поцеловал ее в макушку. – Все, тихо, солнышко, ты дома.
Наталья вдруг задрожала и расплакалась, уткнувшись мужу в грудь. Только теперь Егор понял, как сильно она напряжена – и Валера это видел, а он нет. На то он и муж, чтобы понять все сразу.
«Еще одна счастливая семья. Не так, как тетя Валя с Сережкой, но у них тоже тепло и спокойно. Значит, можно и так. Не то что эти… светские львы, – Егор отогнал от себя воспоминание. – Бедняжка, перенервничала сильно».
– Ведь если бы не Егор Алексеевич, я бы… он же там, на лестнице, был. А лифт не работал, и мы… потом Инна Кирилловна пришла… и Федя… и так страшно было, я думала – как же вы без меня?
– Тише, родная. Бабушка!
Из комнаты вышла маленькая старушка в уютном цветастом халате.
– Ну, что ты, детка. Идем. – Голос у старушки оказался таким же звучным и напевным, как и у Натальи. – Валера, корми гостей, а мы с внучкой пойдем, успокоимся. Идем, родная, дети там тебе картину нарисовали – страсть, какую красивую. Идем, моя деточка, все хорошо.
Зотов кивнул гостям, приглашая на кухню, где пахло супом.
– Это бабушка Наташина, с нами живет. – Достав тарелки, Валерий снял крышку с кастрюли. – Забрали ее от родной дочери – тещи моей, будь она неладна, алкоголичка! Наташка-то чуть что – видали, нервы какие? Ни в дугу нервы, а все почему? Потому что мамашка ее всю жизнь пила как проклятая да детей рожала. Мы с ней в одном классе учились, поженились сразу после выпускного, хоть мои родители и орали в один голос, что меня проклянут и ее – а потом смирились, и мы с тех пор вместе. Я по соревнованиям ездил, и она со мной, а дети не получались у нас. Ну, сначала и не надо было, а потом лечились, но не выходило ничего. А потом бабулю забрали – не жила она там, а мучилась. Все ж пьющие – и теща, и братья Натальины, алкашня последняя. Отберут у старушки пенсию, пропьют, и сидит бедная впроголодь да колотушки получает. Вот мы и решили – в тесноте, да не в обиде, комнат тогда две было, и те снимали, мы эту квартиру купили пять лет назад только, но бабулю забрали. Наташа сильно плакала, когда увидела, до чего они старого человека довели, и у меня сердце перевернулось, вот и увезли ее с собой. И на тебе, месяца не прошло – Наташка беременная Ванькой, через два года – Мишка родился, еще через два – Семен. Вот теперь дочку хочу очень. Я дом уже почти достроил в Озерном, к лету переедем. Кушайте суп, гости дорогие, и расскажите, что ж такое стряслось, что жена моя таким конвоем обзавелась.
Зотов покосился на дверь, но Наталья, видимо, решила остаться с детьми, и это было к лучшему, пересказывать при ней все, что произошло, не стоило. Егор как-то сразу проникся доверием к этому человеку. Он видел его на ринге, и иногда болел за него, и думал, что парень этот по жизни такой же резкий, агрессивный и прямой, а он оказался простым и доступным, очень нежным с женой, готовым защищать свою семью от всех невзгод.
– Я эту бабу знал. – Зотов пододвинул им тарелку с пирожками. – Ешьте, Наташка у меня большая мастерица печь всякое. Так я говорю – знал я эту Шаповалову. Тогда Наташа только устроилась на эту работу, с таким трудом место ей нашли, трое детей, это ж понимать надо! Хоть я и против ее трудоустройства был, я свою семью содержу сам, нет нужды Наташке в офисе сидеть, но понимаю, зачем ей это нужно, так что не перечил особо. Знакомого попросил, он и нашел ей это место. Ну, она только-только работать начала, радости столько, сразу в порядок все приводить стала после прежней секретарши, а тут эта гадина к ней. И так, значит, ядовито говорит – дескать, девушка, мамаша-то ваша – пьяница, а братья по тюрьмам, как же вы в наш дружный коллектив с такими родственниками попали? А если сотрудники узнают? Наталья у меня безответная, домой пришла молчком, а я вижу – с лица просто не та, но молчу, жду, что сама расскажет, а она как партизан. Через несколько дней эта Шаповалова снова к ней с той же песней, и уже требует: как заходит к шефу Рубахина, включать коммутатор и слушать, что они там с шефом обсуждают. Ну, Наташка покивала, а дома в слезы – не буду, говорит, шпионить! Я тогда смолчал, а следующим вечером встретил эту тварь около ее дома и пообещал ей все кости переломать, если не уймется и не отстанет от жены. Она сначала в бутылку полезла, дескать, да я в газету, и в Интернете тебя так прославлю, еще и тещу-алкоголичку вытащу на свет, ну я ей и объяснил, что сам об нее мараться не стану, найдутся люди. Ну, и все. Больше она мою Наташку не трогала.
– Коммутатор! – Егор хлопнул себя по лбу. – Ну, как же я…
– Думаешь, что когда ты звонил Витковской, кто-то включил коммутатор и подслушал? – Инна даже пирожок отложила. – И из-за этого убрали Шаповалову, потому что где-то она мутила и кто-то еще в этом участвовал? Лихо…
– Конечно! – Егор вскочил и прошелся по кухне, едва не споткнувшись о кота. – И вряд ли Наталья в курсе, кто это был, она, скорее всего, обедать ходила. Хотя, когда я выходил, она уже сидела за столом.
– Так мы это прямо сейчас узнаем. Бабушка и пацаны мою жену отвлекли и успокоили, теперь обратимся к первоисточнику. – Зотов поднялся. – Я ее приведу, ребята, момент.
Зотов вышел, а кот, воспользовавшись отсутствием хозяина, вскочил на его табурет и уставился на гостей зелеными глазами с темными зрачками.
– Красавец. – Федор почесал кота за ушком. – Ин, а ведь Патрик там один…
– Дэн давно дома, Феденька. Стала бы я по гостям рассиживаться, будь дома Патрик один.
Наталья уже переоделась в домашнее – голубой спортивный костюмчик, мягкий и уютный. И сразу стала выглядеть лет на десять моложе.
Зотов пододвинул жене стул и зазвенел тарелками. Кот флегматично оглянулся на хозяина, и снова уставился на гостей немигающим взглядом.
– Наташ, ты как школьница. – Инна с завистью оглядела фигуру Натальи. – Троих родила, а ни за что не скажешь.
– Конституция такая. – Наталья села к столу, муж поставил перед ней тарелку с супом. – Знаешь, как говорят: маленькая собачка – до старости щенок. Я в бабушку пошла, видели, какая она? Вы спросить что-то хотели?
– Хотели. – Егор потянулся за пирожком. – Наташ, я днем выходил, помнишь?
– Конечно, помню. И кабинет заперли.
– Да. А перед тем как я вышел, ты все время в приемной сидела?
– Нет. – Наталья округлила глаза. – Я обедать пошла, но в приемной Дима был, сисадмин наш. У меня компьютер подвис, вот я его и вызвала. Думала, пока обедать буду, он наладит его, чтоб потом зря времени не терять. Я попросила его не уходить из приемной, пока я не вернусь, он и подождал меня. Я не люблю стол оставлять, люди заходят, мало ли, у меня там документы лежат, почта. Дима был, больше никого.
Егор переглянулся с Инной и Федором. Что ж, придется снова побеседовать с сисадмином.
– Валерий, у Натальи с завтрашнего дня отпуск. – Егор поднялся. – Спасибо за суп и пироги, вкусно – слов нет, но нам пора.
Уже в машине Егор вспомнил – Зотов даже не попробовал согнать кота со своего места, просто взял другой табурет.
11– Я знаю, как получилось, что не нашли окровавленную одежду. – Федор, весь вечер просидевший у себя в спальне, наконец соизволил выйти в столовую, где шла игра в лото. – Вы меня слышите?
– Конечно, малыш. – Инна кивнула. – Егор, у тебя вишенки? Дай мне, а я тебе сливку.
– У меня какие-то разные фрукты. – Дэн раздраженно бросил на стол монету. – Дурацкие карточки попались! Покупаю еще.
Игра в лото на деньги – это для Егора было что-то новое. Но лото отвлекло его от тяжелых мыслей, и в голове потихоньку сам по себе наводился порядок.
– Расскажи нам, милое дитя. – Инна подала Федору пустую чашку. – Только сначала налей мне сока и принеси печенье.
– И мне. – Дэн тоже протянул свою чашку. – Малина! У кого малина, меняю на сливу!
– Слива у Егора.
Федор фыркнул и вышел. Через минуту он взгромоздил на стол большой пакет яблочно-виноградного сока и миску с творожным печеньем из «Восторга».
– Нашли лакея…
– Не лакея, просто мы заняты. – Инна взяла печенье и посмотрела на свои карточки. – И ты самый младший, а у нас, старичков, ноги болят, кости скрипят, и в лото мы играем, видишь? Налей мне сока, о, юный падаван, и поведай нам, непросвещенным, как высоко взлетела твоя сыскная мысль. Мне еще вишенку, и я сорву банк.