– Танек…
– Что?
– Спасибо, что вы это делаете. Я знаю, как много хлопот доставит вам Питер.
– Я этого не допущу, – нахмурившись, пообещал он. – И делаю это вовсе не для вас. Взрослые пусть живут как хотят, но я терпеть не могу, когда шпыняют детей.
– С Таней было то же самое?
– Таня умела за себя постоять даже в более нежном возрасте. – Он ожесточенно добавил: – Не то что ваша Джилл. На вашем месте я предоставил бы Марица мне. Можете мне поверить, легкой смертью он не умрет.
Нелл почувствовала, что Танек говорит серьезно, и ее охватила свирепая радость. Значит, Танек делает все это не только из-за чувства вины, он тоже считает, что за Джилл нужно отомстить. Стало быть, Нелл не так уж одинока.
– Нет, я должна это сделать сама. Танек коротко кивнул и вышел.
Три месяца ожидания – слишком долго.
Но нужно подготовиться как следует. Она не имеет права умереть, пока жив Мариц. Танек хорошо знает мир, в котором живет Гардо, знает все опасности и подводные камни. Он давно бы уже нанес удар, если бы у него была такая возможность.
Три месяца.
Их нужно потратить на подготовку.
Значит, нечего и голову ломать. Если Танек не готов провести операцию раньше, необходимо использовать время с максимальной эффективностью. Возможно, Танек думает, что в изоляции, на лоне природы, Нелл размягчится и ее решимость ослабнет. Как бы не так.
Минут через пять к ней заглянул Питер. Он был в Шортах цвета хаки, яркой майке с зубастым аллигатором на груди и в бейсбольной шапочке. Голубые глаза парнишки возбужденно сияли. – Мы едем на ранчо к Николасу! Он уже сказал вам?
– Да, сказал.
Питер плюхнулся на кровать.
– У него там лошади, овцы и еще овчарка, которую зовут Сэм.
– Замечательно.
– У меня никогда не было собаки. Папа говорит, что они все время лают.
– Но у тебя была змея.
Питер кивнул.
– Николас сказал, что на ранчо много собак. Для того чтобы сторожить отару, нужны специальные овчарки. Джин разрешит мне ухаживать за ними.
– Джин? Кто это?
– Помощник Николаса. Джин… – Питер запнулся. – Забыл фамилию.
Нелл ласково улыбнулась:
– Но ты же запомнил, как зовут овчарку – Сэм.
– Сэм овец не пасет, это собака Николаса, немецкая овчарка. А овец стерегут шотландские овчарки, они называются колли.
Ну вот, Питер уже знает о частной жизни Николаса больше, чем я, подумала Нелл с веселым удивлением.
– Странно, что ты не выяснил, как зовут всех собак, которые живут на ранчо.
– Не успел. Николас сказал, чтобы я заткнулся и не мешал ему спать.
Вспомнив, в каком расположении духа был вчера Танек, Нелл поразилась, что он вообще ответил хоть на какие-то вопросы. Да и Питер тоже герой – не побоялся расспрашивать.
– Ты его не бойся, – сказала она. – Он в общем-то не злой.
– Не злой? – удивился Питер. – Вы хотите сказать, что он уже не сердился? Я знаю. Он просто хотел спать.
Очевидно, Танек умеет быть терпеливым, подумала Нелл. Раньше она за ним этого качества не замечала.
– Ты не будешь скучать по дому? – спросила она.
Питер слегка приуныл и отвел глаза.
– Нет. Я бы лучше остался с вами и Николасом.
– Питер, я не могу тебе этого обещать… – Она запнулась, увидев, что улыбка сползла с его лица.
– Знаю, – тихо сказал он. – Я вам скоро надоем. Но это ничего.
– Нет, дело совсем не в этом. Мне придется уехать.
– Это ничего, – повторил он. – Все уезжают. Или меня усылают.
Нелл молча смотрела на него, не зная, что сказать.
– Но ведь это произойдет еще не скоро? – с надеждой спросил Питер. – Сначала я увижу собак, да?
Черт! Нелл проглотила комок в горле, отвернулась.
– Да, у нас еще много времени.
Три месяца. Время – штука относительная. Ей эти три месяца покажутся вечностью, а для Питера пролетят как одно мгновение.
Нелл через силу улыбнулась:
– Может быть, мы что-нибудь для тебя придумаем и после того, как я уеду.
– Правда? – Улыбка вновь озарила лицо мальчика. – Вам нравится моя майка? А шапка? Видите, на ней написано: «Команда „Храбрецы“?
– Отличная шапка, да и майка хоть куда. – Нелл взглянула на дверь. – Мне нужно найти Николаса.
* * *– Что удалось выяснить про Симпсона? – спросил Танек у Джейми.
– Исчез. Квартира перевернута вверх дном. Я спрашивал у домохозяйки. Она сказала, что два дня назад он уехал в Париж.
– Ты получил фотокопии документов?
– Да, вчера.
– Займись ими.
– Бухгалтерскими счетами? Ты же говорил, что они бесполезны без…
– Нет, не счетами, а информацией о Медасе. Если все правда, копни поглубже.
– Ты расскажешь Нелл?
– Ни в коем случае.
– Смотри. Если она узнает, что ты утаиваешь от нее такое, будет скандал.
Скандал – это мягко сказано, подумал Танек, но выбора у него не было: неизвестно, что случится с Нелл, если она узнает правду.
– В общем, займись этим. – В этот миг раздался стук в дверь. – Мне пора. Если что, звони на ранчо.
Он повесил трубку.
– Войдите.
Вошли Питер и Нелл, похожие в своих пестрых нарядах на обитателей Диснейленда. Такие молодые, беззащитные, что Николас невольно скрипнул зубами. Запереть бы их куда-нибудь в надежное место, чтобы целее были. Зачем он только ввязался в эту историю?
– Мы готовы, – объявила Нелл. – Не знаю только, пустят ли нас в самолет в таком виде?
Николас окинул взглядом ее фигуру: стройные обнаженные ноги, высокая грудь, плотно обтянутая майкой. Его кинуло в жар.
Господи, только не это. С кем угодно, только не с ней!
Он резко отвернулся, взял саквояж.
– Пустить-то вас пустят, – сказал он. – Но стюардесса наверняка выдаст вам обоим по маске Микки Мауса.
10.
– Еще один забор? – спросила Нелл у Танека, который вылез из джипа и направился к воротам. – Уже третий. Это не ранчо, а настоящая крепость.
– Хочу остаться в живых. Но этот забор – последний.
Танек набрал комбинацию на электронном замке, и ворота бесшумно открылись.
– Забор под напряжением, – сказал Николас и посмотрел на Питера. – Не прикасайся к нему, иначе ударит током.
– А собакам не больно? – озабоченно спросил мальчик.
– Сэм знает, что к забору подходить нельзя, а стадо и остальные собаки находятся по ту сторону ограждений. Здесь моя резиденция, а само ранчо в нескольких милях к северу.
– Это хорошо, – успокоился Питер и с любопытством огляделся по сторонам. – Здесь так… непривычно.
Нелл поняла, что он имеет в виду. На горизонте возвышались величественные горы, а все остальное пространство занимала плоская безбрежная равнина. И все же этот пейзаж не создавал ощущения заброшенности. Казалось, природа здесь не спит вечным сном, а чего-то ждет.
– Какой у вас тут простор, – сказала она вслух.
– Это уж точно. Я ведь вырос в Гонконге, среди людских толп, и всегда мечтал о чем-то в атом роде.
«Я хочу остаться в живых», – так он сказал.
Нелл покосилась на Танека. Вспомнила, как в аэропорту Риардон сказал, что Танек не любит садиться в такси. Для этого человека закон бытия – выживание. Лишь теперь, увидев его обиталище, настоящую крепость, Нелл до конца осознала, в каком опасном мире живет Танек.
– Здесь вы должны чувствовать себя спокойно, – негромко произнесла она. – Ваш замок неприступен.
– Неприступных замков не бывает. Конечно, я сделал все что мог. – Он нажал кнопку на приборной панели, и ворота за ними закрылись. – Через этот забор никто не перелезет. Однако один хороший ракетный удар с вертолета, и от дома ни черта не останется.
– Ракетный удар? – недоверчиво улыбнулась Нелл. – По-моему, это уже попахивает паранойей.
– Возможно. Но такая вероятность не исключена. У южноамериканских наркобаронов ракет сколько угодно.
– Значит, от воздушного налета вы не застрахованы?
– Никто не вечен, – пожал плечами Танек. – Может быть, ракетный удар, а может просто налететь торнадо. Человек готовится к неприятностям как может. – Он коротко взглянул на нее. – Жить нужно так, словно каждый миг – последний.
Он затормозил перед домом и крикнул:
– Михаэла!
– Здесь я, здесь. Нечего кричать!
Из дома вышла высокая худая женщина лет сорока пяти. Она была в джинсах и просторной ковбойской рубашке, но держалась так величественно, что этот незамысловатый наряд казался на ней изысканным и элегантным.
– Я слышала звонок, когда ты открыл ворота. – Женщина посмотрела на Нелл, на Питера. – Вижу, у тебя гости. Что ж, добро пожаловать.
В ее сдержанной вежливости было что-то странное, чужеземное.
Нелл присмотрелась к женщине повнимательней. Волевое, решительное лицо, чем-то напоминающее древнеегипетские миниатюры.
– Это Михаэла Этчбаррас, – сказал Танек. – Она считается тут экономкой, но на самом деле главнее человека на ранчо нет. – Он помог Нелл выбраться из машины. – Михаэла, это Нелл Калдер и Питер Дрейк. Они поживут у нас.
В ее сдержанной вежливости было что-то странное, чужеземное.
Нелл присмотрелась к женщине повнимательней. Волевое, решительное лицо, чем-то напоминающее древнеегипетские миниатюры.
– Это Михаэла Этчбаррас, – сказал Танек. – Она считается тут экономкой, но на самом деле главнее человека на ранчо нет. – Он помог Нелл выбраться из машины. – Михаэла, это Нелл Калдер и Питер Дрейк. Они поживут у нас.
– А ты? – спросила у него Михаэла. Он кивнул.
– Хорошо. Сэм по тебе соскучился. Не нужно заводить собаку, если все время бросаешь ее одну. Пойду, выпущу его.
Она скрылась в доме.
– Этчбаррас, – внезапно воскликнул Питер. – Вот как его звали – того человека, у которого овчарки.
– Джин – муж Михаэлы, – объяснил Танек. – Она правит в доме, а Джин – на ранчо. Два раза в неделю Михаэла отправляется к мужу, а вместо нее по хозяйству помогает одна из ее дочерей.
– А сколько у нее дочерей? – спросила Нелл.
– Четыре.
– Меня удивляет, что к вам так запросто приходят и уходят посторонние люди. В гостинице вы вели себя куда осмотрительней.
– Они не приходят, они жили тут всегда и опасности не представляют. Семейство Этчбаррас пасет здесь овец уже лет сто. Они баски, приехали из Испании. Тут вообще много басков. У них своя община, своя жизнь. Я здесь чужак.
– Но вы хозяин.
– Хозяин? Я заплатил деньги за землю. Они же платят за право существовать здесь всей своей жизнью. – Танек стиснул зубы. – Но вы правы, это моя собственность, и я учусь ею управлять.
Решительность, с которой были произнесены эти слова, удивила Нелл. Оказывается, у Танека очень развито чувство собственности. И ранчо для него – не просто крепость, а нечто большее.
– У вашей экономки фантастическое лицо, – сказала Нелл рассеянно. – Вот с кого портреты писать.
Николас иронически приподнял бровь:
– Неужто в этой жестокой груди зародилось нежное чувство любви к искусству? Живопись – пустая трата времени.
Нелл и сама на себя поражалась. Впервые после Медаса она вспомнила о своем давнем увлечении.
– Просто так, к слову пришлось. Я же не говорила, что буду писать ее портрет. Вы правы, у меня нет времени на такую ерунду.
– Как знать. – Танек взглянул в сторону гop. – Время здесь движется совсем иначе.
В ату секунду дверь распахнулась, и прямо Танеку на грудь обрушилось серо-коричневое мохнатое торнадо. Николас едва удержался на ногах под натиском овчарки устрашающего размера.
Пес захлебывался от восторга, пытаясь лизнуть Танека в лицо.
– Сэм, сесть!
Но овчарка не слушалась.
Тогда Танек обреченно вздохнул и присел на землю, чтобы овчарка могла облизать его как следует.
– Ладно, давай. Только быстро.
Нелл не верила своим глазам, видя такую покорность.
Танек скривился, пытаясь закрыть лицо, но у него не очень-то получилось.
– Ну, что вы на меня уставились? – сварливо спросил он. – Я же не дрессировщик. Единственная команда, которую выполняет этот зверь: «Иди обедать!»
Властный, самоуверенный Танек не может справиться с собакой! Невероятно!
– Красивый пес, – сказала Нелл.
– Да, я его люблю. – Танек потрепал собаку за уши.
Никогда еще Нелл не видела его таким довольным и расслабленным.
– А можно мне его погладить? – спросил Питер.
– Не сейчас. Он не любит чужих людей.
Нелл отнеслась к атому высказыванию с недоверием: Сэм развалился на спине, раскинув лапы, и блаженно повизгивал – Танек послушно чесал ему грудь.
Но стоило Нелл приблизиться к овчарке на один-единственный шаг, и она тут же вскочила на лапы, ощерив зубы.
Нелл испуганно замерла.
– Отставить! – тихо приказал Танек. – Все в порядке, дружище.
– Вы говорили, он не натренирован, – воскликнула Нелл.
– Жизнь научила, – объяснил Танек. – Сэм не доверяет людям. Когда мы познакомились, он был тощим, злым и умирающим от голода. – Танек с улыбкой взглянул на Питера. – Дай ему привыкнуть к тебе.
Питер кивнул, но вид у него был явно разочарованный.
– Я хочу, чтобы он меня полюбил.
– Полюбит. – Николас направился к двери. – Завтра утром Михаэла отвезет тебя на ранчо. Овчарки там гораздо дружелюбней, чем Сэм.
– И я могу там на какое-то время остаться? – просиял Питер.
– Нет, – покачал головой Танек. – Через несколько дней пастухи начнут перегонять отары на зимовку в горы.
– Но ведь потом они вернутся?
– Все будет зависеть от того, понравишься ли ты Джину.
Питер взглянул на Нелл и, как бы оправдываясь, сказал:
– Только не подумайте, что я хочу от вас сбежать. Вы такая добрая… Просто…
– Там собаки, – улыбнулась Нелл. – Я все понимаю.
– Ну что вы тут застряли? – В дверях появилась Михаэла. – Мне прохлаждаться некогда. Нужно показать вам ваши комнаты, а через час уже стемнеет. Сегодня вечером возвращается Джин, надо ужин приготовить.
– Немедленно идем, – шутливо поклонился Танек. – Михаэла, ты отведи Питера в его комнату, а я пока покажу нашей гостье дом. Вот увидишь, никаких хлопот с нами у тебя не будет.
– Это уж точно. Кастрюля в духовке, обслуживайте себя сами. Идем со мной, Питер.
Мальчик послушно кинулся за ней следом. Сразу за прихожей находилась гостиная.
– Дом гораздо больше, чем кажется снаружи, – удивилась Нелл. – Он как бы разрастается во все стороны.
– Да, я его перестроил и расширил. Люблю пространство – но об этом я вам уже говорил.
Нелл увидела большую комнату с огромным каменным камином, обставленную кожаной мебелью в мягких песочных тонах. В бронзовых вазах стояли белые цветы, в углу возвышалась напольная китайская урна с золотыми хризантемами. А стены! Они были сплошь увешаны картинами – да какими!
Нелл остановилась возле камина как вкопанная.
– Это Делакруа?
– Неужто вы думаете, что я такой эгоист и варвар? Прятать от людей подлинного Делакруа – фу, как некрасиво.
Нелл вспомнила, каким неистовым инстинктом собственника светились его глаза еще недавно.
– Да, вы именно такой, – с убеждением сказала она.
– Вы правы, – усмехнулся Николас. – Сокровища нужны тем, кто умеет их находить и ценить.
– Находить? Вы хотите сказать, что эту картину…
– Нет, я ее не крал. Купил на аукционе. В своей нынешней жизни я исключительно законопослушен. – Он уже вел ее длинным коридором. – Тут пять спален, в каждой своя ванная. В другом крыле кабинет и скромный, но хорошо оснащенный спортзал. – Танек распахнул дверь. – А вот и ваша комната. В доме всего один телевизор – в кабинете. Зато книг всюду полным-полно. Надеюсь, вам здесь будет удобно.
Комната выглядела просто, но уютно: двуспальная кровать с легким пуховым одеялом, кресло-качалка с мягкими подушками; книжные полки вишневого дерева, сплошь уставленные томами и цветочными горшками.
– Здесь очень мило. Гости, наверно, не хотят от вас уезжать.
– У меня редко бывают гости. Это мой дом, и я не люблю его ни с кем делить.
Нелл взглянула на него искоса:
– Представляю, как вас раздражает мое присутствие. Обещаю, что не буду путаться у вас под ногами.
– Я сам принял это решение. И привез вас сюда, верно? – Он показал на дверь в углу. – Там ванная. Перед ужином советую принять душ.
* * *– Что это он задумал? – прошептала Нелл, глядя на Питера.
Мальчик сидел, поджав под себя ноги, и не сводил глаз с Сэма, который мирно лежал на полу возле камина.
– Он что, хочет собаку загипнотизировать? Тоже дрессировщик змей нашелся!
– Если Питер не соврал, то дрессировщица змей как раз вы, – сухо заметил Николас.
Она покачала головой:
– Он тогда так расстроился. Решил, что я слишком грубо обошлась со змеей. Неужели Питер думает, что он может заставить собаку полюбить его?
– Всякое бывает. – Танек подлил ей кофе. – Если чего-то очень хочешь, можно творить чудеса. А собаки очень чутко улавливают настроение человека.
– Но весь ужин Сэм на Питера даже не смотрел.
Николас наклонился вперед:
– Вам-то что? Что вы все брюзжите?
– Я не брюзжу. Мне просто… Мне просто жаль Питера. У него жизнь и так нелегкая. Не хочу, чтобы он расстраивался. Что стоит вашей чертовой псине хотя бы вильнуть хвостом?
– У Сэма своя голова. Он знает цену осторожности. – Как и вы. Со всеми вашими электрическими заборами.
– Невзирая на ваше нынешнее умонастроение, жизнь не такая уж плохая штука. Я не собираюсь лишаться ее преждевременно и намерен барахтаться до последней возможности.
Нелл знала, что он говорит правду. За невозмутимой внешностью в Николасе таились энергия и страсть. Он был умен, силен, полон жизненных сил. Ничего не скажешь, завидная комбинация. Нелл с трудом оторвала взгляд от собеседника.
– Но вы готовы рискнуть жизнью ради того, чтобы сразиться с Гардо.
– Постараюсь обойтись без риска. – Он поднес чашку к губам. – Я хочу быть победителем.