– Написал? Дай посмотреть.
Карлсон наклонился над листком и перечитал письмо: проверил, не сообщил ли я между строк чего-нибудь лишнего с его точки зрения, и сказал:
– Молодец, бери конверт, надписывай.
А Лешка подмигнул мне и сказал, напоминая:
– Адрес не перепутай.
Это я и без него давно сообразил и даже обратил внимание, что ни письмо, ни конверт Карлсон в руки не брал. Я понял – он боится оставить отпечатки пальцев.
Адрес я написал быстро и «правильно». Только поменял местами номера дома и квартиры. Теперь это письмо будет бродить из подъезда в подъезд и окончит свои дни на помойке. А мы за это время найдем способ удрать отсюда.
– Карпухин! – крикнул Карлсон в форточку. – Иди сюда!
Когда тот поднялся в кабинет, Карлсон дал ему указания:
– Поедешь в столицу, вот по этому адресу, опустишь письмо в почтовый ящик. Прямо в подъезде, понял?
Вот это мне не понравилось. А если на нашей улице нет дома номер 125? Обман сразу раскроется. И грянут репрессии. Нас вообще могут запереть в комнате. Или в подвале. И тогда все наши планы рухнут.
Точно, нет такого дома – я вспомнил. Наша улица на доме 60 кончается. Но было уже поздно: Карпухин сидел в машине.
– А почему вы написали «около двадцати тысяч»? – спросил Алешка Карлсона. – Наш папа – инженер, он точность любит.
Карлсон противно засмеялся:
– А чтобы он сразу не ахнул. Все – таки «около двадцати тысяч» звучит помягче, верно?
– Верно, – вздохнули мы. – Только у него и двухсот долларов не наберется.
– Займет у кого-нибудь, – легкомысленно отмахнулся Карлсон. – У друзей, например. У него много друзей?
«Ага, – подумал я, – целое Министерство внутренних дел и Уголовный розыск в придачу». Но вслух, конечно, не сказал, а только кивнул.
А Карлсон распорядился:
– Даром вас кормить я не буду. Марш на улицу, взять лопаты и расчищать от снега территорию. От ворот и до обеда. – Это он так сострил. И сам противно рассмеялся. У него получалась смесь хихиканья с хрюканьем.
– За все ответишь, – прошипел ему вслед Алешка. – По полной программе. Ты у нас отработаешь.
Я не сомневался. Лешка никогда всяких негодяев не оставлял безнаказанными. Думаю, и тут он от своего хорошего правила не отступит…
Со злости мы так расчистили двор, что самим понравилось. Особенно потому, что в самом дальнем углу мы весь снег сгребли вплотную к забору. И получилась хорошая кучка. Если на нее забраться, то, постаравшись, можно и через забор махануть.
За обедом собралась почти вся бандитская команда. К уже знакомым нам лицам прибавились еще два чумазых лица, от которых сильно пахло бензином. Я подумал, что эти парни работают у Карлсона механиками и ухаживают за его машинами. Но, как очень скоро выяснилось, я очень сильно ошибался. Совсем другим они занимались. Но все это, и многое другое, выяснилось гораздо позже.
За обедом все молчали. Только чавкали и стучали вилками и ложками. И пили водку под один и тот же короткий тост: «Ну, будем!» А чего – будем? Небось и сами толком не знали.
Вообще вся эта компания нам однозначно не понравилась. И не только потому что жулики. Они были какие-то тусклые, бесцветные, скучные. Даже Карлсон загубил свой талант и променял его на преступную жизнь. Из них одна Баба Яга была по-настоящему живая, хоть и вредная. Она все время болтала, и хотя ей никто не отвечал, она всем выкрикивала: «А тебя никто не спрашивает!» Может, поэтому все и помалкивали.
В конце обеда Баба Яга вдруг уставилась на механиков и строго спросила:
– Ну, вы все еще с «мерсом» возитесь? Завтра грузовик придет, а у вас ничего не готово.
– Успеем, – сказал один из них. – Движок разобрать осталось. И сразу за новый «Форд» возьмемся.
– Мама! – вдруг вскочил, будто его укусили снизу, Карлсон и стрельнул глазами сперва в нас, а потом в Деда Мороза и Снегурочку. – Тут посторонние!
– А тебя никто не спрашивает! – отрезала «добрая бабуля». – Никуда эти посторонние не денутся!
Что-то мне показалось странным в этих фразах. Я всегда думал, что механики собирают автомашины, а не наоборот. И почему об этих разборках нельзя знать посторонним? И почему это мы «никуда не денемся»?
Ничего я не понял, но про себя решил: сделаю все возможное, но Лешку из этого логова вызволю.
После обеда мы для отвода глаз снова взялись за лопаты, а сами стали подбираться к снегоходу. Чтобы начать его осваивать и быть готовыми к побегу.
Алешка опять уселся на сиденье и стал трогать, нажимать и крутить все подряд: ручки, рычажки, кнопки.
Видимо, «Бурану» это надоело. Он неожиданно взревел и рванулся вперед из своего угла. Пролетел вместе с Лешкой через весь двор и врезался в деревянную скамейку, которая стояла у забора, рядом с воротами.
Я успел только увидеть, как Лешка взлетел вверх, болтнул ногами и… перелетел через забор. «Буран» сразу же заглох, словно выполнил свою задачу: стряхнул с себя надоевшего мальчишку.
Сначала я испугался, а потом обрадовался. Особенно когда вспомнил, что по ту сторону забора тоже высится глубокий сугроб.
«Ну вот и все, – подумал я. – Сейчас Лешка добежит до первой попавшейся милиции и вернется сюда с целым ее отделением. И они все тут разнесут в пух и прах и бандитов повяжут».
Но все получилось не так. Сначала я услышал гулкий стук в железные ворота, а потом из дома вылетел Алехин, наступая на шнурки. Он подбежал к воротам, посмотрел в глазок и выругался:
– Никого! Пацаны небось деревенские балуются.
В ответ опять послышался отчаянный стук. Так, что ворота загудели, как колокол.
Я уже все понял и расстроился. Стучал Алешка, колотил сапогом, как Баба Яга, а не видно его в глазок потому, что ростом мал.
Алехин вытянул из скоб противно завизжавший засов, загремел ключами и распахнул одну створку. И вытаращил глаза.
– Ты откуда? – ошалело спросил он Алешку.
– От верблюда, – очень остроумно ответил Алешка.
– А… Так бы сразу и сказал.
Алехин запер ворота и пошел в дом, все время оборачиваясь и недоумевая.
– Ты зачем вернулся? – закричал я на Алешку. – Удрал бы!
– А ты бы меня бросил? – просто ответил он. – Лучше вместе удерем.
Ну что тут скажешь?
Лешка сразу же подбежал к «Бурану», уткнувшемуся в скамейку. Я тоже на него посмотрел. И сразу стало ясно – на нем мы не уедем. И никто на нем не уедет. Никогда.
Тут из дома вышел без пальто и шапки Карлсон и стал орать с крыльца:
– Где верблюд? Откуда? Сколько их?
Увидел разбитый снегоход, еще больше разорался и сказал:
– Не «около двадцать тысяч», а ровно тридцать! Поняли, терминаторы?
– Все равно удерем, – проворчал Алешка, глядя с сожалением на то, что совсем недавно было снегоходом по имени «Буран».
Глава VI А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ…
А тем временем вся милиция Москвы искала воздушный шар, грабителя и нас с Алешкой.
Письмо, которое надиктовал мне Карлсон, папа все-таки получил. Карпухин, когда споткнулся на доме номер шестьдесят, решил, что он невнимательно запомнил адрес, что перепутал номера дома и квартиры, и, даже не взглянув на конверт, помчался обратно. И бросил письмо в наш почтовый ящик в нашем родном доме. Все, что я напутал, он по-своему перепутал. И не ошибся.
Папа прочитал письмо, доложил его содержание своему начальству, и наше похищение объединили с делом по розыску грабителя Майского.
Розыск возглавил папин коллега Олег Иванович, тоже полковник. А папа не мог включиться в эту работу, потому что возглавлял другие розыски.
С некоторых пор в Москве стали исчезать дорогие иномарки. Угоняли их, как правило, у иностранцев. Потому что они беспечнее наших, даже сигнализацию не ставят. Российское отделение Интерпола, где служил папа, сбилось с ног. И главное – было непонятно, зачем их угоняют? Нигде они в продаже не появлялись. Папины сотрудники постоянно проверяли все автомагазины и авторынки, установили специальный контроль на таможне, но все было бесполезно. Угнанные машины исчезали бесследно.
Вечером папа позвонил Олегу Ивановичу.
– Есть что-нибудь новое? – спросил папа.
– Ищем, – ответил Олег Иванович. – Направление, в котором улетел шар, определили.
– Каким образом?
– По следам. Нашли бороду Деда Мороза, даже с носом. Его шапку. Рукавицы. И главное – ножницы по металлу, которыми он перекусил трос. Так что, Сергей, район розысков уже определился. Сейчас опрашиваем местных жителей, проверяем подходящие объекты. Найдем твоих пацанов, не сомневайся. А у тебя как?
– Все так же, – ответил папа. – Уже около тридцати угнанных машин. Вчера «Форд» угнали. Длинный. С темными стеклами. И никаких зацепок. Прямо будто какой-то Карлсон с пропеллером работает.
– Слушай, может, они крадут машины не на продажу, а на запчасти?
– Я уже думал об этом. Загоняют машину в какой-нибудь сарай, разбирают на запчасти и продают их в магазины. Сейчас я организовал дежурства своих сотрудников. Может, перехватят кого-нибудь.
– Трудно тебе, я понимаю, – сказал Олег Иванович. – Не отчаивайся, слово даю: найдем ребят.
А мама тоже держалась очень мужественно. Она только приговаривала:
– И как они обратно будут добираться? Ни билетов у них, ни денег.
– Самолет угонят, – сказал папа, чтобы ее успокоить. – Опыт у них есть.
Когда Карпухин вернулся из Москвы, он положил на столик в холле газету «Московский комсомолец». Это был ответный пароль для папы. От нечего делать я стал просматривать газету и вдруг наткнулся на небольшую заметку. Она так поразила меня, что я помню ее до сих пор:
«Удачное ограбление.
Мы уже сообщали читателям, что в среду на Русаковской улице был дерзко ограблен пункт обмена валюты. Грабитель вошел внутрь под видом Деда Мороза, отвлек внимание работников и охраны пункта своими поздравлениями, затем неожиданно схватил мешок с деньгами и улетел на воздушном шаре.
Однако грабителя ждет огромное разочарование. Все, что он похитил, было приготовлено к уничтожению. В этот мешок работники пункта складывали в течение значительного времени фальшивые доллары».
Вот это да!
И у меня тут же созрел еще один великий план. Теперь мы будет откусывать от этой банды по кусочкам. До тех пор, пока от нее ничего не останется.
На всякий случай, чтобы заметка не попалась на глаза кому-нибудь из заинтересованных лиц, я осторожно и аккуратно выдрал ее из страницы и снова сложил газету.
Ну теперь вы попляшете!
– Что будем делать? – деловито спросил Алешка, когда я рассказал ему о своем открытии.
– Будем расшатывать банду изнутри!
– Ага! – неправильно понял меня братишка. – Устроим им здесь такой карнавал!..
– Наоборот, Леха, – приостановил я его энтузиазм. – Будем вести себя как «ботаники» в школе. Станем умненькими и благоразумненькими…
– Ручки будем мыть, зубки чистить, да? – заметно расстроился он. – Мы все-таки не дома. Можно и расслабиться.
– И не мечтай. Мы должны усыпить их бдительность. Сделаем вид, что смирились, что ждем папенькиного ответа. Станем с Бабой Ягой гимнастикой заниматься. А сами… – я притянул его ухо к своим губам и прошептал первое задание.
– Класс! – одобрил Алешка. – А как папе сообщим?
– Шифровку пошлем. По настоящему адресу. Ты – главное – момент не пропусти. Изо всех сил подслушивай.
Этому Алешке учиться не надо, подслушивать он умел. У него природный дар такой, с раннего детства.
– Знаешь, Дим, – сказал он, немного подумав, – надо и Деда Мороза со Снегурочкой попросить.
– Не надо, – отрезал я. – Они непрактичные. И чего-нибудь обязательно напутают.
План наш состоял из нескольких пунктов. Первый – пересажать в тюрьму половину банды, больше не получится. Второй – устроить побег Снегурочке, чтобы она позвала на помощь милицию. Третий… А вот дальше получилось все не так, как хотелось. Возникли осложнения. И пришлось третий пункт менять… тоже на третий, но другой по смыслу.
И мы превратились в образцовых детей. Послушных и трудолюбивых. Нас можно было видеть повсюду. Мы везде успевали помочь. И все успевали увидеть и услышать.
Алешка даже стал заниматься в спортзале всякими единоборствами под руководством Бабы Яги. Которая приказала, чтобы мы называли ее тетей Гердой. Ей очень нравилось это имя. Хотя на самом деле ее звали Евдокией. Дунькой, если попроще.
– В дни моей юности, – задумчиво вспоминала она, – я мечтала сыграть на сцене роль девочки Герды. Или Снежной королевы…
– А получилась Маленькая разбойница, – прошептал мне Алешка в ухо и хихикнул.
– А тебя никто не спрашивает, – рявкнула Баба Яга – Герда, будто услышала его слова. – Марш во двор! Двумя ногами вместе!
Особенно мы старались, когда шел снег. Тут же хватали лопаты и ретиво расчищали двор. А куча снега в углу, у забора, все росла и росла. Взобраться на нее, правда, пока не удавалось. Во-первых, мы не хотели привлечь к ней внимания, чтобы враги не разгадали нашу хитрость, а во-вторых, снег был еще рыхлый и залезть по нему до верха забора все равно не получилось бы.
Но мы терпеливо ее насыпали, прихлопывали лопатой, утрамбовывали снег.
А потом Алешка придумал хитрость. Неплохую, на мой взгляд.
– Тетя Герда, – наивно спросил он у Бабы Яги, – где нам взять садовую лейку?
– Это еще зачем? – оторвалась бабуля от штанги.
– Мы хотим во дворе горку залить.
– Хорошая зимняя забава! – похвалила Герда. – Я очень любила ее в детстве. – И она взмахнула трехпудовой гирей: – Заливай! А лейка в ангаре. Заодно и снег с его крыши сбросите, пока она не провалилась.
В «пластмассовом» ангаре был полумрак. Мы долго бродили по нему вокруг сдувшегося шара, искали лейку. А потом залезли на тонкую крышу и стали сбрасывать снег.
Отсюда было все хорошо видно: узкая дорога, какая-то деревенька вдали с дымками над крышами, далекий заснеженный лес. И окошко мастерской. Конечно, мы туда заглянули. И предстала нам странная картина.
У одной стенки высились металлические стеллажи, забитые разными деталями машин. У другой – верстаки, за которыми дружно трудились механики, разбирая двигатель. А в дальнем углу, друг на друге, лежали пустые кузова машин, с которых было снято абсолютно все. Даже дверцы. Остались только голые коробки с дырками от стекол, фар и подфарников.
– Во дают! – удивился Алешка. – Не слабо.
И я тоже подумал: что-то здесь не совсем то.
Мы слезли с сарая и до самого вечера таскали лейкой воду и поливали горку. Сбоку от нее протоптали и выровняли лопатой ступеньки. Ледянка получилась классная. И когда стемнело и подморозило, Алешка заорал на весь двор:
– Тетя Герда! Идите кататься!
Баба Яга вышла на крыльцо и щелкнула выключателем – весь двор осветился фонарями, укрепленными по верху забора. В их свете красиво закружились вечерние снежинки.
И мне вдруг стало грустно. Я подумал о папе – как он сейчас сидит на своей нелегкой работе и думает о нас. Я подумал о маме – как она готовит ужин в пустой квартире на двоих. И думает – когда же мы вернемся домой? Я подумал об Алешке. Он стоял на самом верху горки, весь в снегу, без варежек, и хлюпал красным носом. Мне так его жалко стало. И я еще больше возненавидел и Карлсона, и его мамочку, и Карпухина с Алехиным. Сколько неприятностей и горя от них. Не только нам, но и многим людям. Наверное, я все-таки буду милиционером…
Баба Яга спустилась по ступеням крыльца и взбежала по ступеням горки. Потом скатилась вниз, болтая руками и ногами. И орала как сумасшедшая. Даже Карлсон выскочил из дома в своих подтяжках:
– Мама! Как вам не стыдно!
– Мне не бывает стыдно, – сказала Баба Яга, отряхиваясь от снега. – Я выше этого.
Тогда Карлсон тоже забрался на горку и скатился с нее. Но он не визжал и не орал, а катился серьезно. Как задумчивый поросенок.
Лешка тоже съехал вниз, подошел ко мне и грустно сказал:
– Ты не думай, я не радуюсь. Я притворяюсь…
Скоро к нашей горке все привыкли. И мы смело все таскали и таскали на нее снег – она становилась все выше и выше. И никто из бандитов не обращал на это внимания. И мы осмелели до того, что стали сбрасывать снег по ту сторону забора, и там все рос и рос сугроб. И его не было видно со стороны дороги и ворот.
Первый этап подготовки к побегу Снегурочки был пройден. Мы приступили ко второму…
Я нашел Майского Деда Мороза в подвале – там ему выделили комнату для опытов и создания аппарата «Невидимка». Здесь было все необходимое для творческого труда и полноценного отдыха: верстак, инструменты, рабочий стол, раскладушка.
Август вздыхал за письменным столом и что-то чертил на листе ватмана.
– Не получается? – спросил я.
– И не получится, – ответил он, не оборачиваясь.
– Вы уж постарайтесь, – сказал я. – От этого зависит безопасность вашей невесты.
– Каким это образом? – он оторвался от чертежа и повернулся ко мне.
– Мы устроим ей побег. И она приведет сюда милицию. Которая нас освободит. А бандитов – наоборот.
– Каким это образом? – грусть в его глазах сменилась недоверчивым интересом. – Едва она выйдет за ворота, как ее тут же догонят. И вернут обратно.
– Сейчас объясню. Только покажите мне ваш фокус с исчезновением мелких предметов.
– Да это элементарно. Такие вещи показывали в цирке еще в прошлом веке. – Майский встал и подошел к верстаку, на котором был непонятный прибор. Он состоял из нескольких зеркал и нескольких ручек. Между зеркалами было сделано что-то вроде полочки, тоже зеркальной.
– Вот смотри. – Майский положил на полочку спичечный коробок. – Сейчас я буду вращать зеркала, и как только их рефракционные волны…
– Ой, только не это! – воскликнул я. – Не надо объяснять, я все равно не пойму.
И Майский опять положил коробок на место.
И опять он исчез, а вместе с ним и кусок руки.
– Ну хорошо, – вздохнул Майский, смирившись с моим невежеством. – Смотри. – Он начал медленно вращать ручки – зеркала стали поворачиваться лицом друг к другу.