Данте кусал губы от досады. Он догадывался, что карабинер насмехался над ним. Без тени улыбки Джузеппе наставлял на путь истинный Веничьо, от которого теперь нельзя было ожидать жалобы на своего земляка. Какая глупость была позволить этому проклятому карабинеру говорить! Бутафочи может выносить приговор собственной властью… Но оставаясь в душе порядочным человеком, комиссар в душе оправдывал доводы самозванного адвоката. В самом деле, всего лишь крестьяне, чья жизнь не блещет роскошью. Неужто и он будет угнетать их? Леонтина не одобрила бы его…
Терзаемый угрызениями совести, Данте не обратил внимания на маленькую девочку, которая проскользнула в зал и вскоре вышла оттуда в компании Венацца и Бергасси.
Ему пришлось признать свое поражение.
– Вы закончили?
Карабинер поклонился.
– В этих условиях, принимая во внимание, что поступок был совершен большей частью по глупости, а не из намерения повредить режиму, суд выносит суровое осуждение Марио Веничьо, Витторио Бергасси, Бенито Венацца и Сандри-но Виргилию за то, что они не сумели защитить свои посты, и приговаривает Аттилио Капелляро к штрафу в 10000 лир.
Лаури закричала:
– Иисус всемилостивый! Где нам взять 10000 лир? У нас сроду не было таких денег!
– Тихо! Этторе де Беллис и Анжело Бонакки заплатят по 5000 лир. Да здравствуйет фашистская Италия! За здравствует Дуче!
Как эхо прозвучало в зале:
– Долой Муссолини! Да здравствует Гарибальди!
Это была провокация. Вне себя Данте прорычал:
– Кто это крикнул?
Поднялся старик в красной рубашке.
– Это я, а если вам не нравится, то мне на это наплевать.
Довольный собой, он улыбался окружающей публике. Но Пицци схватил его и потащил к трибуналу. Старик возмутился:
– Что за дикарские манеры!
Комиссар приказал ему замолчать.
– Как вас зовут?
– Пепе.
– Не изображайте идиота! Я спрашиваю ваше настоящее имя!
Тот опустил голову с виноватым видом:
– Меня давно называют Пепе…
Вмешалась бабушка Белла, стоящая в первом ряду:
– Этого болтуна зовут Арнальдо Тоньяти.
– Сколько вам лет, Тоньяти?
Старик обернулся к Изабелле:
– Ты знаешь, сколько мне лет, Белла?
– Тебе 91 год.
Пепе призвал трибунал в свидетели:
– Ну и память у молодых!
Данте хотел исправить ущерб, нанесенный чести Дуче.
– Почему вы крикнули?
– Потому что мне так хотелось!
– Значит вы антифашист?
– Я не знаю, кто я, но ваш Дуче, который завлек нас в эту бойню, – отъявленный негодяй. Очень жаль, что его упустили.
Старик не успел договорить, как Пицци отвесил ему тяжелую оплеуху. Чуть не убитый, Пепе свалился на пол. Бабушка Белла вскочила с места!
– Убийца! Ты его прикончил!
Толпа зашевелилась, грозно ворча. Пицци отступил и потянулся за пистолетом. Барбьери тоже выхватил оружие. Бутафочи не знал, как действовать.
– Это и есть хваленое фашистское воспитание? – подал голос Аттилио. – Бить почти столетнего старца!
Бабушка Изабелла стояла на коленях около Пепе и плакала, гладя его по щекам:
– Очнись, Арнальдо, очнись. Ты не можешь покинуть меня.
Она приложила губы к его желтому пергаментному лбу. Пепе открыл глаза:
– Эй, Белла, нехорошо пользоваться тем, что я без сознания, чтобы утолить свои низменные животные инстинкты, развратница!
– Ах, вот твоя благодарность, бессердечный! Я жалею, что тебя и вправду не убили.
Они стали ругаться, чтобы скрыть охватившее их волнение, но никого нельзя было обмануть этим. Все смеялись со слезами на глазах. Пепе помогли подняться на ноги. Обретя равновесие, он направился прямо к Пицци:
– Ты меня ударил?
– Да, и могу добавить, если не перестанешь паясничать.
– Хорошо! Тогда слушай, что я тебе скажу, – я тебя убью!
– Ой как ты меня напугал!
– Смейся, смейся. Я тебя предупредил. Тебя похоронят в Страмолетто, мой мальчик.
Эти угрозы напомнили комиссару, для чего он сюда приехал. Эти крестьяне хотят посмеяться над ним и над самим режимом!
– Сядьте на места! Заседание продолжается.
Из любопытства они послушались.
– Жители Страмолетто! Мы приехали к вам по вызову одного из вас. Этот человек – истинный фашист, обладающий чувством ответственности. Я говорю о Лючано Криппа!
Жена булочника де Беллиса Августина вскочила, как ужаленная:
– Сразу видно, что вы с ним не знакомы, синьор! Этот Криппа – ядовитая змея. Он нам всем кровь портил!
– Почему вы сказали «портил» вместо «портит»?
Августа растерялась:
– Не поняла?
– Очень просто. Вы больше не боитесь Криппа?
– Нет.
– А почему?
– Почему?
Жена булочника почувствовала, что ее завлекают в западню, но не знала, как ее избежать.
– Просто так… потому что война почти у наших дверей и дон Лючано… он больше не имеет значения…
Это было сказано так неубедительно, что нужно было бы приложить большие усилия, чтобы заставить себя поверить. Данте вкрадчиво продолжал:
– Вы не умеете лгать, добрая женщина.
– Клянусь Мадонной!
– Молчите! Достаточно вы поиздевались надо мной! Я скажу, почему вам не страшен Лючано Криппа.
Каждый затаил дыхание.
– …потому что он мертв! И вы знаете, как он умер!
Августина уже считала себя обвиненной в убийстве:
– Нет, нет, нет! Я этого не знаю! Клянусь, что я этого не знаю!
– Тогда что вы так волнуетесь? Вы подумали, что я сочту вас организатором преступления?
Августина обезумела от ужаса:
– Это не я!
– А кто?
– Я не знаю!
– Но вы знаете, что Криппа мертв?
– Да.
– От кого вы об этом узнали?
– Вы сами мне только что сказали…
Аттилио захихикал. Бутафочи грозно насупил брови:
– Вас это забавляет, Капелляро? Убит человек, а для вас это комедия?
Аттилио ответил:
– Мне смешно смотреть, как вы заставляете бедную Августину сказать то, чего она не знает.
– А вы знаете?
– Я никогда не имел никаких отношений с синьором Криппа. Я его презираю хоть живого, хоть мертвого.
Августа воспользовалась их перепалкой, чтобы тихо исчезнуть. Раздраженный тем, что все берут слово как будто специально для того, чтобы показать его неловкость, Данте не хотел признать себя побежденным.
– Лично я уверен, что Лючано Криппа мертв, и, если его тело исчезло, значит, кто-то не хочет, чтобы я увидел, каким образом он ушел из этого мира. Правосудие, которое я представляю, не позволит себя одурачить! Слушайте меня внимательно! Я заставлю вас всех поклясться на Библии. Увидим, кто из вас рискнет пойти на клятвопреступление!
Аврора Веничьо отказалась идти с родителями в мэрию. Ничто для нее не могло быть важнее, чем ее собственное горе. Если Капелляро приговорят, для них с Джанни вес будет кончено. От такой перспективы ей хотелось умереть. Но она обещала маме, что не будет огорчать ее. Сначала Авроре захотелось побыть одной, но теперь одиночество давило на нее. Накинув на голову шаль, она вышла в опустевшую деревню. Ноги сами привели ее к школе. Феличиана Каралло практически никогда не покидала это здание. Аврора любила учительницу за ее неизменно доброжелательное отношение ко всем. Она нашла толстуху в кухне за рюмкой настойки.
– Смотри-ка. Вот и малышка Аврора. Что же ты не пошла в мэрию со всеми вместе?
Не в силах вымолвить ни слова, девушка только покачала головой. Феличиана пристально посмотрела ей в глаза.
– Что случилось, девочка?
Гостья залилась слезами.
– Я так и знала! Садись, детка, и рассказывай.
Когда Аврора закончила свою исповедь, учительница воскликнула:
– Твой Джанни просто глупец, и я ему скажу это. Как будто ты отвечаешь за глупости своего отца. Подожди немного, я разберусь и с тем, и с другим! Прежде всего, Аттилио не расстреляют. Я видела комиссара – он не тот человек, который будет убивать кого ни попадя. Он любит «равиоли а ля дженовезе».
Девушка удивленно подняла глаза.
– Не делай такой глупый вид, девочка. Если человек неравнодушен к вкусной еде, он не может быть злым… Поверь моему опыту. Утри слезки и иди погуляй, подумай о чем-нибудь другом. Получишь ты своего Джанни, будь спокойна. Только потом не жалуйся, что я вас свела.
– О нет, никогда!
Аврора покинула дом Феличианы Каралло с просветлевшим лицом. Она испытывала огромное доверие к Феличиане, к ее власти над жителями Страмолетто. Ведомая воспоминаниями, она пошла по дорожке, ведущей в грот Трех Фей. Как часто она встречалась здесь с Джанни! Внезапно она увидела тело, лежащее на охапке травы, и вскрикнула от испуга. Но любопытство пересилило, она подошла ближе и узнала Джанни. На этот раз она закричала от отчаяния, сочтя его мертвым. Этот вопль заставил парня тут же вскочить на ноги.
– Ты что? С ума сошла?
– Ты… ты не умер?
– Хорошенькая мысль! Сначала скажи, что ты здесь ищешь?
– Тебя.
Джанни был тронут, хотя старался скрыть это. Он смягчился.
– Послушай, Аврора, то, что я тебе говорил, – правда. Если твой отец причинит вред моему, между нами все кончено. К тому же, если расстреляют моего отца, я убью Марио. Ты отдаешь себе отчет?
Она не могла дать себе отчет ни в чем. Она слышала, как об убийствах говорят люди, которые до этого, несмотря на все ссоры и крики, любили друг друга.
– А сейчас, Аврора, тебе лучше остаться здесь. Ты мне нужна.
Она была счастлива повиноваться и не требовала объяснений.
Карабинер стоял перед трибуналом.
– Джузеппе Гарджулло, вы присягнули на Библии. Тщательно взвешивайте каждое слово, прежде чем отвечать. Лючано Криппа мертв?
– Понятия не имею.
– Ваше несерьезное поведение может стоить вам работы. Виргилий сказал, что именно вы обнаружили тело.
Массачо возразил:
– Это неправда! Виргилий – грязный обманщик! Надо сказать, синьор комиссар, что в то утро я возвращался от своей сестры, которая живет в Бискаро, где она содержит маленькую ферму, со своим мужем, которого зовут Луиджи Серано, от которого у нее двое детей…
– И что с того?
– Но… я думал…
– Замолчите!
– А… хорошо…
Карабинер продолжал:
– Если труп Лючано Криппа был принесен к нему домой, то он бы находился там сейчас, разве не так?
– Не увиливайте от ответа! Виргилий сказал правду, да или нет?
– Виргилий полоумный, все это знают.
– Значит, вы отрицаете?
– С вашего позволения, синьор комиссар.
– Ладно, я вас предупреждал. Аттилио Капелляро!
На сцену выступил соперник Марио.
– Что вы знаете о судьбе Лючано Криппа?
– Он не входит в круг моих друзей.
– Не сомневаюсь. Он был настоящий патриот, а не предатель, как вы.
– Я никого не предавал, потому что я всегда был в оппозиции правительству. Я был бы предателем, если бы кричал «Да здравствует Дуче!»
– Да здравствует Гарибальди!
Бутафочи, не привыкший еще к выходкам Пепе, приказал выставить его за дверь. Пицци с радостью выполнил приказание:
– И не вздумай возвращаться, не то получишь пинком под зад.
– Зато ты уедешь из Страмолетто ногами вперед!
Покончив с инцидентом, комиссар вновь принялся за Аттилио:
– Я запомню ваше признание. Его будет достаточно для любого наказания, если только над вами не висит более тяжкое обвинение.
– Какое обвинение?
– В убийстве Лючано Криппа.
– Поживем – увидим.
– Увидим, поверьте мне, увидим… Итак, вы утверждаете, что ничего не знаете о судьбе Лючано Криппа?
– Не знаю и знать не хочу. Чихал я на него!
– Выбирайте выражения, или мои помощники научат вас хорошим манерам! Марио Веничьо!
Настала очередь бывшего и нынешнего мэра Страмолетто.
– Лючано Криппа был вашим другом, не правда ли?
– Не сказал бы, синьор комиссар.
– Однако он был хорошим фашистом?
– Да, но также и хорошим мерзавцем!
– Я не собираюсь выяснять особенности его характера, меня интересует, жив он или мертв, а если мертв, то каким образом он умер. Ясно?
– Для вас, конечно, ясно, синьор комиссар. Что касается меня, то я давно уже не видел Криппа.
– Это надо доказать.
Резко распахнулась дверь, и появился Виргилий, истекающий потом, с блуждающим диким взглядом. Он прохрипел:
– Я нашел!
Барбьери вскочил, подбежал к сапожнику, взял его за шиворот и потащил к трибуналу, невзирая на возражения, которые пытался произнести бедняга, наполовину задушенный железной хваткой полицейского. Комиссар обратил строгий взор к вновь прибывшему:
– Кто вам разрешил нарушать ход судебного заседания?
– Но я… я его нашел!
– Кого?
– Лючано Криппа!
Дрожь волнения пробежала в публике, и даже карабинер бросил обеспокоенный взгляд на Аттилио Капелляро.
– Где он?
– В гроте Трех Фей!
– Что он там делает?
– Ничего, синьор комиссар, он же мертвый, как я уже имел честь вам сообщить.
Данте наслаждался минутой триумфа. Медовым голоском он поинтересовался у карабинера:
– Итак, синьор карабинер?
– Устав не обязывает меня патрулировать грот Трех Фей.
– Очень жаль. Никто, конечно, не сможет мне объяснить, как туда попал труп. Сам пришел, очевидно?
Не подозревая, что настал решающий момент, в зал тихо вошел падре. Данте заметил его.
– Падре? Подойдите сюда.
Немного настороженный, дон Фаусто вышел в первый ряд.
– Вы знаете Лючано Криппа?
– Как и всех моих прихожан.
– Когда вы его видели в последний раз?
Священник закрыл глаза, прося Бога простить ему ложь во спасение паствы, за которую он несет ответственность.
– Довольно давно, синьор комиссар.
– Да? А вы случайно не слышали о том, что он умер?
– Я думаю, вдова сообщила бы мне об этом.
Больше Виргилий не мог вынести. Он встал перед доном Фаусто:
– Я уважаю вашу сутану, падре, но все-таки вы ничтожный обманщик!
Возмущенное «Ох!» пронеслось по рядам. Дон Фаусто с достоинством смерил взглядом сапожника:
– Мне кажется, ты не в своем уме, Виргилий.
– Вы хотите заставить других думать так про меня! Но я правда нашел Криппа, слышите? Я его нашел!
Терпение не являлось главной добродетелью падре.
– Ну и забери его себе! – гаркнул святой отец.
Уверенность в своей правоте придала сапожнику храбрости:
– Вы думали, что хорошо его спрятали? Но вы не знаете Сандрино Виргилия, лучшего охотника в этих местах! Я обнаружил ваши следы, и они привели меня прямо к гроту.
В перепалку встрял Бутафочи:
– Значит, вы не знали, что Лючано Криппа умер, падре?
– Кто может что-то знать в этом несовершенном мире, синьор комиссар?
– Я! И я вам гарантирую, что ваша сутана не защитит вас, если окажется, что вы приложили руку к этому преступлению!
– Не понимаю, о чем вы?
– Неужели? Дело проще простого: умер человек. Умер ли он своей смертью или был убит? Но это не вся загадка. Его переносят домой, как и положено, а когда я прихожу, там уже никого нету! Улетел, испарился! Мне любопытно узнать ваше мнение на этот счет, падре.
– Сын мой, помните, что все мы во власти Божьей и не можем требовать у него отчета в его деяниях.
– Так это боженька выкрал бренные останки Лючано Криппа из его комнаты и перенес их в грот Трех Фей? Чудо?
– Только безбожники не признают существования чудес!
– Только не такого рода, падре! Впрочем, мы скоро все узнаем.
Они представляли собой странную процессию. Во главе – Бутафочи, по бокам – ищейки, за ними – дон Фаусто и карабинер, затем Аттилио, Бонакки, де Беллис, Марио Веничьо, а немного позади – остальные жители деревни. Виргилий бежал, опережая других метров на двадцать.
В нескольких шагах от входа в грот сапожник остановился. Он медлил в предвкушении славы и реванша. Оставив Барбьери и Пицци приглядывать за толпой, Данте проник в пещеру вместе с Виргилием, падре и карабинером. Там они обнаружили Джанни и Аврору, которые сидели, взявшись за руки, и улыбались входящим. Наступила тишина. Сапожник спрашивал себя, не сошел ли он с ума. Карабинер разразился хохотом, эхо которого, отразившись от низких сводов пещеры, тут же привлекло толпу любопытных. Окинув всю сцену одним взглядом, Аттилио констатировал, что он может положиться на верных и надежных друзей. Марио в этот момент понял причину отсутствия Венацца и Бергасси и улыбнулся. И Бутафочи, побагровевший от злости, догадался, что в очередной раз крестьяне посмеялись над ним.
ГЛАВА IV
Комиссар Бутафочи лихорадочно искал способ выйти из неловкого положения, чтобы не ударить лицом в грязь, как вдруг ему на помощь пришла Бьянка Веничьо:
– Святая дева! Как ты себя ведешь, Аврора! Ты же собиралась уйти из жизни из-за этого мальчишки! Неплохой способ покончить с собой! Бесстыдница!
Темпераментная, как все итальянки, Бьянка бросилась к дочери и, схватив ее за руку, попыталась утащить домой, но девушка вырвалась.
– Оставь меня в покос, мама! Ты не имеешь права так говорить со мной при всех! Я не сделала ничего плохого!
Бьянка скрестила руки:
– Дева Мария, зачавшая без греха, удержи меня от преступления! Если ты не вмешаешься сейчас, то клянусь, я убью ее!
– Продолжайте, Бьянка Веничьо, продолжайте в том же духе…и тогда вашего места в раю не хватит и для новорожденного! – изрек падре.
После переживаний судебного заседания в мэрии зрители с удовольствием наблюдали за действием семейной драмы. Впрочем, все прекрасно знали, что ни за что на свете Бьянка не поднимет руку на свою дочь, но никто не подавал и вида, что сомневается в истинности трагедии. Интереснее было подыграть и посмотреть продолжение спектакля.