закат, воздух аж звенит от цепей и криков, на горизонте деревушка живописно так
догорает. У меня под ногами первый убитый: южанин с чёрной густой бородой, больше
меня раза в два, что в высь, что в ширь. Он долго дёргался, пока я его цепью душил, всё
умирать не хотел. Я тоже не хотел топиться в ближайшей реке, куда оттаскивали
несостоявшийся товар. Судьба тогда оказалась на моей стороне.
К армии я прибился там же, у Вала, и месяц продержался в авангарде. Потом меня
вызвали к офицеру полка, в который я записался, принялись выспрашивать имя, да кто
таков, да откуда. Я наврал с три короба и тем же днём сбежал в другую часть. Хорошо
подгадал – южане снова прорвали фронт, и я удачно затерялся. И так два года бегал. Ещё
пару раз бывал в плену – но уже не долго. Каждый раз мне просто неприлично везло.
Я видел южного чародея у Краситников. Он, кстати, востокец, что меня безумно удивило –
воюет-то почему за Овидстан? Он один швырял людей, как тростиночки, играя с ветром и
давлением. Косил нас, точно спелые колосья – даже не приближаясь, даже не меняя
скучающего выражения лица. Многие из наших даже считали его Ворием, спустившимся с
Небес по наши души – не может же у человека быть такая сила, не должно так быть. Я
насмотрелся, как стоило ему появиться на поле боя, и мы бежали, рвали построение,
бросали оружие и выли от ужаса, точно звери. Даже больше: стоило слуху пойти, что он
приехал, солдаты готовы были сейчас же дезертировать – лишь бы быть от него подальше.
Забавно, но это единственный пример того, что детские истории иногда бывают правдивы.
В страшилках всегда фигурируют чародеи и они всегда всесильны и ужасны. Правда,
всегда находится герой, которых их побеждает. В сказках, не в жизни.
Наступление южан немного приостановилось, когда наш король сменил генерал-
фельдмаршала и стал лично наведываться на фронт. После битвы при Астии, в которой,
хвала богам, обошлось без чародея, и только потому мы победили, мне посчастливилось
угодить на глаза Его Величеству – на турнире в честь победы. На трофейной лошади и в
трофейных латах я делал вид, что я рыцарь, и был в ударе – вылетел только в последнем
туре. И то лишь когда раскрылось, что у меня нет ни титула, ни звания. Опомниться не
успел, как оказался в королевском шатре – Его Величество меня мало того, что узнал, но
даже вспомнил. Он же сообщил, что лорд Джереми меня ищет и волнуется (а то я не знаю
– два года кряду от него бегал), что веду я себя, как дитя – необдуманно, и что такие, как я
должны жить, а не лежать на поле боя с распоротым горлом или стрелой в груди. Я не
посмел дерзить королю, хотя ребёнком уже точно не был, а с распоротым горлом на поле
мог оказаться любой: Ворий рубит всех без разбора.
Так или иначе, но из королевского шатра меня сдали прямиком в шатёр нового генерал-
фельдмаршала лорда Роберта, жутко напомнившего мне лорда Джереми: такие же скупые
фразы, такой же спокойно-холодный взгляд, такая же привычка всех строить.
«Воевать хочешь, дурень? – поинтересовался он, глядя на меня снизу вверх (я к тому
времени уже вымахал так, что не в каждую дверь без наклона входил). – Ладно, в
арьергарде ты уже повоевал. Будешь моим адъютантом». Я позволил себе повозмущаться: не хочу я с бумажками сидеть, моё место в бою! Генерал быстро меня осадил, припечатав:
«Дурень! Нихрена не понимаешь, так, может, хоть чему-то научишься!» и приказал
явиться завтра. Я явился – только чтобы доказать, что он не прав, что-то я понимаю: два
года, мать его, в арьергарде!..
Не, не понимал. Мне раньше казалось: сражения – вот настоящая война. «Мечом махать
каждый умеет! – рокотал лорд Роберт. – А ты думать попробуй!». Я же думал только, что
опекун мне снова боком вышел. А получилось, как со школой. Меня опять швырнули к
лордам – видят боги, среди простых солдат было легче. А тут все с чинами, с титулами –
опять, что б их бездна забрала. Но кроме подначек от молодых офицеров и таких же, как я, адъютантов, я получал опыт. Теперь на военных советах, хотел я или нет, но всегда
присутствовал, и скоро начал понимать, что уроки в школе оказались куда более
практичны. А ещё – как именно мы дошли до жизни такой. И понимание не приносило
радости. На войну нужны были деньги, которых в казне традиционно не хватало, а лорды
давать взаймы не желали – они не понимали, почему мы до сих пор не ведём с Югом
переговоры. Солдаты устали, новобранцев надо было учить – или отпускать в поля,
потому что набирали их из крестьян, и урожай собирать было некому. На наёмников денег
не было. И даже на провиант для армии и одежду – тоже не было. А купцы почему-то не
хотели отдавать свои товары за просто так. И со всем этим надо было как-то воевать, потому что южане периодически «просыпались» и наступали и угоняли в рабство наших
крестьян – тех, которых мы сами ещё не угнали в армию и не уложили в бою.
Бред, по-моему. Когда рядовым был, жилось легче. Приказ – и выполняю. А тут же да,
бездна их всех забери, думать надо.
Я наблюдал, как в ставке решают те же задачи, которыми мы занимались на уроках –
только на этот раз от решения зависело слишком много. Первое время это сводило с ума.
Но я привык. А потом, когда южане совсем расшалились, и под Загребом вломились в наш
тыл, фельдмаршала ранило, и вокруг царила паника, мне удалось собрать несколько
кавалерийских эскадронов и начать ответное наступление. Ворий помог – командиры тех
эскадронов хорошо меня знали. У кого-то я служил, с кем-то дрался, кого-то от стрелы
закрыл…
В общем, тогда я получил своё первое звание и дальше по службе двигался очень быстро.
Связи мне очень помогали: положа руку на сердце, без них я ничего бы не добился. Будь
ты хоть трижды храбрым и умным, разбирайся в тактике и стратегии лучше древних
полководцев – ничего у тебя не выйдет, если ты никто.
А у меня ещё и гонор, к тому же, был. Меня, правда, научили – что у опекуна, что в школе
– не грубить в лицо старшим по званию. Но подчиняться – нет, это я умел плохо.
После Загреба генерал-фельдмаршал отправил меня в другую часть – сержантом под
начало графа Сиерса. Граф был вылитый лорд в моём представлении – весь в
драгоценностях, одет по последней моде, надушен, напомажен. Это на войне-то. Тучный, на лошади сидел кое-как. И всё делал медленно. Думать он, по-моему, не умел, но
старательно делал вид. И губами, когда приказ отдавал, шевелил ме-э-э-едленно. Я всё
удивлялся, как его ещё в плен не утащили – лакомый же кусочек, мечта ювелира. Графу
повезло, правда, что его часть была в тылу.
Но фронт постоянно двигался – южане благодаря их чародею могли запросто послать
целую армию в тыл, и ни одна мышь их бы не заметитила. Когда это случилось с нами,
граф Сиерс смог отдать лишь один вменяемый приказ: бегите. Его лакеи суетились, спасая
вместе с жизнями имущество графа – десяток громадных сундуков. Граф смотрел на них –
на нас – снова на них. И шлёпал ртом. В конечном итоге нам всем было приказано
разойтись, а точнее, как уже писалось ранее – бежать.
Дурдом. Я мысленно послал приказ в бездну, отвёл своих стрелков в лес за болото, куда
главный козырь южан – кавалерия точно бы не сунулась. А, когда овидстанцы стали
радостно вырезать наш тыл – точнее, то, что от него осталось – мы их обстреляли. И
ничего они не смогли сделать своими лёгкими, удобными в атаке, но совсем не удобными
в дальнем бою луками. Наши стрелы летели дальше, а их конница увязала в болоте, не
добравшись до нас. У нас кончались стрелы, мы добивали южных рыцарей, вытаскивали
стрелы из трупов и стреляли снова. И снова – пока не подошло подкрепление.
Следующим утром генерал-фельдмаршал вызвал меня в ставку. И, сурово глядя в глаза,
поинтересовался:
- Ты хоть понимаешь, что звание офицера не даётся без титула?
Я, вытянувшись перед ним в струнку, только моргнул.
- Всё ты понимаешь, дурень, - вздохнул лорд Роберт. – Вот что мне с тобой делать, скажи?
Я тебя сейчас повышу – и знаешь, что начнётся? Вся, вся эта свора кинется тебя
догрызать. Ты из дуэлей вылезать не будешь, мальчишка. Пока не помрёшь. Ты это
понимаешь?
Я снова моргнул.
- Дурень, - пробормотал милорд. – Ну ладно ты, щенок. Но этот кретин! Нахрена он
разворошил осиное гнездо, а? Не понимал? Нет, Джереми всё понимал… И вот что с
тобой делать?
«Дай мне то, что я заслужил!» - готов был закричать я. Зубами выгрыз, кровью полил я
этот титул, Великий Отец, он должен быть мой!
Лорд Роберт и так всё понял.
Приколол мне звезду на грудь, выдал шкатулку со свитками. Буркнул:
- После молитвы вечером посвящу тебя в рыцари. Готовься, сэр Ланс, теперь от тебя не
отстанут.
Да плевал я на всех!..
Видимо, это было практически написано у меня на лице – лорд Роберт скривился. И вдруг
спросил:
- Что там твои кричали, когда в атаку шли? Вольно, Ланс, что ты тут, как во дворце… Так
что?
Я выдохнул.
- Валентин, милорд.
- Королевское имя, значит? – поднял брови генерал. – Любишь короля?
Я изумлённо уставился на него.
- Так точно, сэр!
- Дурень! – выплюнул он мне в лицо. И тише добавил. – Тебе имя Рэйан де Боттер что-
нибудь говорит?
- Так точно! – удивлённо откликнулся я. И добавил под его испытывающим взглядом. –
Мы друзья.
- Друзья, - протянул милорд. – И не боишься друга потерять?
О чём это он?
- Никак нет, сэр!
- Дурень, - в который раз вздохнул сэр Роберт. – Иди. Свободен.
Так я стал рыцарем, кавалером Ворена Второй Степени. И, как милорд и предсказывал,
действительно долго потом дрался на дуэлях. Вот только я не умер. Меня даже ранили
редко – точно хранил кто. А после того, как на трёх дуэлях подряд я выжил, а противники
умерли, вызовы прекратились. До этого каждая шавка благородная, даже мелкая, горела
желанием «надрать выскочке задницу». Перспектива сыграть в ящик их слегка охладила.
Прошёл ещё год. Я дослужился до лейтенанта – в то же время страсти на фронте немного
поутихли. В ставку снова приехал король и задержался. Мы, наконец, вели с южанами
переговоры о мире, процесс был долгий, муторный, и пока эта каша тянулась, лорды во
главе с королём развлекались. Я снова дрался на дуэлях. Потом на одну из них
секундантом вызвался быть Его Величество – точнее, поставил нас перед фактом. И я
имел счастье наблюдать, как мой противник просит у меня прощения за то, что назвал
меня безродным выскочкой. С тех пор меня почему-то стали считать кем-то вроде
фаворита Его Величества, и убивать уже боялись.
Тогда же король действительно приблизил меня к себе. Смею думать, что он мне доверял –
наверное, моя щенячья преданность слишком рьяно светилась в глазах. А может ему
рассказали, что на каждое сражение я иду не с именем прекрасной леди, как некоторые
романтичные идиоты, а с криком: «За короля!». Ему, наверное, это льстило. «Ты как
гончая, Ланс, готовая сорваться с поводка, - смеялся король. – Не завидую твоей жертве».
Очевидно, к тому времени мои дуэльные победы дошли и до него. «Смотри, - прибавлял
он. – Не заиграйся только».
Иногда мне кажется, что его восхищало во мне то же, что и Рэя. Наверняка: причудливая
смесь простолюдина и лорда, - вот, что я тогда представлял. Преданный до мозга костей
(как позже оказалось, представления о чести в меня вколотили лучше, чем в некоторых
лордов), не способный на интриги, свободное время предпочитающий проводить с
солдатами, а не в шатрах знати за карточными играми. И в то же время равных мне на
турнирах не было. Безрассудное, молодое лихачество бурлило – и опасность, словно
испугавшись, обходила меня стороной, задев разве что краешком. Я не мог не обратить на
себя внимание. А очень скоро мне даже посчастливилось спасти Его Величеству жизнь –
когда наёмные убийцы проникли в его шатёр. Никто так и не понял, как им это удалось, почему их никто, кроме меня (которого там и быть-то не должно было) не заметил. Но я-то
заметил вовремя – и утром их головы красовались на пиках, а я получил приглашение в
королевскую гвардию и титул графа. И вдобавок, отличное жалование – от земельных
владений я отказался. Что бы я с ними делал?
«Сэр Ланс, - улыбался тем вечером Его Величество, угощая меня вином. – Я знал! Никогда
не сдавайся. Никогда!»
Я же готов был боготворить его: среди всей этой «свары», как говорил лорд Роберт,
именно король виделся мне единственным лучом света. Я мечтал отдать за него жизнь, я
убивал за него, я любил его, но не как человека, а как юноша-вассал любит своего
сюзерена. Наверное, Рэй перестарался со своими рыцарскими историями из Золотого
мальтийского Фонда.
Всоре, поскольку война через месяц закончилась подписанием мира, и южные границы,
наконец, успокоились, я поехал за Его Величеством в столицу – занять место среди
королевских гвардейцев.
Мне тогда только-только исполнилось семнадцать.
Глава 6. Гувернёр
(Из записок Элизы Северянки)
Мне очень повезло, что Алэр оказался рыцарем до мозга костей. С тех пор я знала лишь
одного такого человека – настоящие рыцари в наше время редкость. Сколько бы эти
идиоты в доспехах ни кичились своей честью и ни отстаивали честь дам на турнирах.
Он не мог не защитить женщину, Алэр. Если правда то, что я слышала про его любовные
подвиги, то он, конечно, любил прекрасный пол – и, если кто-то из нас оказывался в беде, бравый рыцарь сделал бы всё, даже во вред себе, но обязательно бы помог. Так было с его
сестрой Мадлен, благополучием которой наверняка угрожал ему Валентин. Так
получилось и со мной.
Впрочем, думаю, если бы не циничный подход Валентина, не видевшего смысла скрывать
от своего «близкого друга», что он со мной делает, Алэр бы меня всё-таки убил. Потому
что я сначала виделась ему чудовищем – как любой нормальный магианец представляет
себе чародея. И да, не надо забывать про месть за убитых родных – за них Алэр бы убил
меня, даже пожертвовав жизнью.
Но в итоге попался в ловушку собственного благородства.
Именно Алэру я во многом обязана своим воспитанием. В одиннадцать от меня с
горничными сбежали учителя, и Алэр заменил мне и тех, и других. Одни боги знают, чего
ему это стоило. Он же был рыцарь, аристократ, а не нянька. А мне тогда куда нужнее был
друг, чем любовник.
Забавную мы представляли, наверное, пару…
Я довольно быстро стала ему доверять. Ещё не понимая, я почувствовала, что его
отношение ко мне поменялось – а, боги, я так нуждалась в близком человеке! Наверное, я
доверилась бы тогда любому, кто проявил бы ко мне внимание.
Алэр ухаживал за мной, как за ребёнком. Когда прислуга – спустя полгода без моих
приступов – вспомнила, что герцог не должен присматривать за юной леди, как горничная, Алэр послал их в бездну. Думаю, он боялся за них, прекрасно понимая, что моё поведение, мягко говоря, нестабильно. Правильно боялся – к тому моменту моё душевное здоровье
из-за злоупотребления магией и наркотиком действительно находилось в плачевном
состоянии. Алэр был единственным человеком, который, я была уверена, всегда бы мне
помог, выслушал, утешил, спел колыбельную – и так далее. Принц отошёл на второй план
– я всё ещё его любила, но именно как сказочного героя. А в сказки с возрастом веришь
всё меньше.
Самое забавное – если бы Алэр попросил меня, как Валентин, сделать что-нибудь для
него, я бы сделала. Всё, что угодно – и без наркотика. И даже несмотря на то, что всё ещё
не понимала, кто я. Но он был слишком рыцарь, чтобы использовать меня. И когда это
рыцарь о чём-то просил свою леди? Наверняка ему и в голову такое не приходило.
Я жалею, что так ничем и не отплатила за его заботу. Я обязана ему слишком многим, и
уже не смогу закрыть этот долг.
Алэр привил мне вкус – к красивым вещам, к книгам, к жизни. Валентин всё восторгался, что я хорошею день ото дня. Это не я хорошела. Это Алэр экспериментировал с моими
причёсками, с моими платьями, даже с моей фигурой, сажая меня на диеты и заставляя
заниматься физическими упражнениями.
Он научил меня ездить верхом и даже стрелять из лука. Он упросил Валентина разрешить
мне конные прогулки в соседнем лесу – и я смогла ненадолго вырваться из золотой клетки
опостылевшего замка.
Он учил меня мыслить самостоятельно, он подсовывал мне нужные, по его мнению,
книги, он рассказывал мне сказки с определённым содержанием – он хотел, чтобы я
поняла, кто я, и оставила Валентина. Тогда его месть, о которой он, конечно, не забыл, была бы закончена.
Но я была ещё не готова. Я боялась того, что творилось со мной, и хотела забыть обо всём
странном, что происходило вокруг. А происходило многое – мои способности то и дело
давали о себе знать. Но магия, повинуясь моему собственному желанию, заставляла меня
всё это забыть. Да, я заколдовывала саму себя, и у меня отлично получалось.