Вот такую помощь и потребовала от Семена Эльза. Что они готовили, Настя не знала, тут с этой подготовкой все таинственности напустили, но это-то и было интересно.
Настя и сама никому не рассказывала о своих планах, к которым, правда, еще не настало время приступать. Тем более она молчала, не распространялась пока даже с теми, кого уже выбрала в помощники.
28
Настя, Шатун и майор Кузьмин заперлись в Cтоловом гроте. Заперлись в буквальном смысле, пусть дверей в пещере и не имелось – Шатун набросил на вход особый щит, непрозрачный. Воздух в проеме вибрировал, и сквозь создаваемую им рябь было видно не больше, чем через матовое стекло.
– Настенька, прибавь-ка света.
Настя подвесила несколько специально приготовленных особо ярких свечей.
– Ну вот, еще один штришок, и можно заняться делом.
Шатун поставил такой же, как на дверях, только крохотный щит перед глазком видеокамеры.
– Нарушаем? – хмыкнул Кузьмин.
– Ну… один приказ, возможно, нарушаем. Чтобы исполнить другой.
– Да ты бюрократ и крючкотвор.
– А ты, Фома, зануда.
– А у вас почему такой псевдоним? – воспользовалась случаем задать давно интересовавший ее вопрос Настя.
– Он у нас Фома-неверующий, – ответил вместо майора Шатун. – Хватит на несущественное отвлекаться. Давайте работать, а то, боюсь, второй возможности у нас не будет, да и время сейчас самое подходящее, краски успеют вызреть, но не перезреть. У кого эскиз?
– У меня, – сказал майор, доставая из кармана лист бумаги. – Оценивайте, но учтите – отрицательное мнение и всякая критика мне не интересны.
– Это и есть ваш Дед Мороз? – поинтересовался Шатун, глянув на рисунок.
– Он самый.
– На лошадях!
– Да ты знаток.
– Мне очень нравится, – перебила взрослых Настя. – Вы настоящий художник.
Шатун хохотнул, но сказал, что рисунок с Дедом Морозом на санях ему тоже очень понравился. То ли испугался, что майор может обидеться, то ли ему надоело его подначивать.
– Анастасия, – произнес он, откладывая эскиз в сторону, – краски я приготовил. Нам сейчас главное их не перепутать. На баночках обозначен цвет, каким он станет со временем, а так они все белесые.
– Эй! И как мне, настоящему художнику, ими рисовать? – возмутился майор.
– Ты будешь рисовать контуры, – Шатун явно решил взять командование в свои руки и не обратил на возглас Кузьмина никакого внимания. – А мы станем закрашивать яркие пятна. Шапку, шубу, елку. Сани. Цветов все равно только четыре. Так что точного соответствия не получится.
– Умеешь ты поднять настроение.
– Ты рисуй, нам твое настроение мало увлекательно.
– Поднимайте вверх, – со вздохом старичка разрешил майор.
Настя подняла Кузьмина наверх, ближе к куполу, туда, где на стене было относительно большое и относительно ровное место.
– Да тут не картины рисовать, а скалолазанием заниматься. Сплошь выступы и трещины.
– Спускайся, сам нарисую. Но потом без претензий.
– Лучше я сам себе претензии предъявлять стану, чем такому маляру доверюсь. Спусти меня, Настя, я еще раз со стороны гляну, как мне правильнее фреску ваять.
Работа вскоре сдвинулась с места и пошла очень бойко, несмотря на непрекращающиеся препирания двух мужчин. Но Насте было не до их болтовни – держать двоих, которые постоянно требуют подвинуть их то выше, то ниже, то дальше, то ближе, то левее…
– Опускай!
Оба живописца спустились вниз и, отойдя подальше, стали любоваться на дело рук своих.
Майор рисовал весьма недурно, но с его очень красивым эскизом рисунок на стене имел не больше общего, чем ее детские каляки-маляки с полотнами Айвазовского.
– Не переживай, Анастасия! – подбодрил ее Шатун. – Понятно, что лошади больше похожи на кьятцмуфлей… это у нас кабанчики такие водятся… Правый глаз у деда на лбу получился… ну и всякое прочее. Но! В таком виде картину видим только мы. Всем остальным она предстанет в виде фейерверка особого рода.
– Что еще за особый род? – насторожился майор.
– Сейчас все расскажу, разбежался! Для вас ведь тоже должен быть сюрприз? Тогда и не спрашивай. Дождемся высыхания краски, и можно будет наш шедевр замаскировать. Краска за оставшиеся дни успеет вызреть.
Все трое присели.
– Руки не забудьте вымыть, как следует, а то сами заискритесь.
– Дьявольщина. Я на мундир накапал, на свежестираный. Снова стирать? Так-то краску и не видно совсем…
– Пошутил я.
Когда-то давно Семка случайно – у него вечно неприятности оборачивались случайными полезными обретениями, – нашел способ окружать предметы подобием защитного щита. Это не давало рыбе или другим продуктам вонять на всю округу и намокать. Настя попросила и ее научить такой полезной вещи. Когда тренировались, выяснилось, что у нее получается прятать не только запах, но и скрывать предметы, делать их невидимыми, если они не были толстыми. Вот она и придумала: если заранее и втайне от всех нарисовать что-то новогоднее, спрятать его и открыть в нужный момент, то выйдет эффектно. Ну и какие ни на есть краски можно было изготовить из тех разноцветных потеков на стенах Дальнего грота, который теперь нередко стали называть Целовальным.
Оставалась одна проблема. Рисовать она очень любила, но не умела совершенно, а ничего более подходящего не придумывалось. Пришлось искать помощника. Она ненавязчиво стала расспрашивать, кто из ребят умеет рисовать, но такого не нашла. Спросила у отца про его подчиненных.
– Ха! У нас все Шагалы и Растроповичи! – ответил папа.
– Растропович музыкантом был.
– Не может быть! Шутка. Кузьмин здорово рисует, это-то мне давно известно. За Шатуном такой грешок водится, видел, пока он с ногой прохлаждался, как он зарисовки делал. Бери обоих, а то их стороной обходят, наверное, старыми для вашего брата, не говоря о сестре, кажутся.
Оба члена группы спецназа согласились с удовольствием, а Шатун пообещал еще и сюрприз устроить. Но на все уговоры объяснить, что за сюрприз, лишь намекнул про фейерверк.
А вот улучить время, чтобы столовая была пуста и они были свободны, никак не удавалось. А Шатун заявил, что если завтра-послезавтра они не исполнят задуманное, сюрприз не состоится. Пришлось снова обращаться к отцу, без него ну никак не получалось. И вот, наконец, они остались одни и нарисовали что задумали. Но Анастасии эта мазня сильно не понравилась. Нет, отказываться от затеи она не собиралась, просто стала придумывать, как превратить это в шутку. Может, Чиха привлечь? Сказать, что это он нарисовал? Но Шатун и Фома могут обидеться.
– Да уж, – произнес майор Кузьмин. – Наш Чих наверняка лучше нарисовал бы.
Настя рассмеялась.
– Но неловко на него авторство сваливать, – вздохнул майор.
– Настя, кажется, подсохло, – сказал Шатун, подойдя к стене и трогая краску в самом густом месте, – можно все маскировать. Удачно вышло.
Настя, не возражая, принялась превращать видимое в невидимое, и тут грот тряхнуло так, что миски повалились с плоского камня, служившего полкой для посуды.
Снаружи донесся гул и нечто вроде тяжкого вздоха великана.
Кузьмин рванулся наружу и воткнулся в щит.
– Шатун, чтоб тебя!
– Убрал уже, побежали!
Они втроем бросились в Спальный грот, где должно было находиться большинство населения пещеры. Там все и располагались, прервав занятия по рукопашному бою.
– Все целы? – спросил Кузьмин и, не дожидаясь ответа – и так видно, что все целы – рванулся к выходу проверить пост. Все кинулись следом.
У выхода на Карниз было совершенно темно, хотя именно в этом месте Антон Олегович установил постоянные, точнее говоря, очень долго горящие огоньки и имелось электрическое освещение от крохотного ветряка. Сквозняка хватало, чтобы вертеть его крылья. Но сейчас была тьма кромешная, даже мониторы, на которые выводилось изображение с камер и всякие телеметрические данные, не светились.
Настя на бегу швырнула вперед пригоршню огоньков. Сама она еще издали увидела сидевших на полу Лиса и Джона, исполнявших обязанности дежурных. Оба держались за головы.
– Лисицын, ты как?
– Нормально.
– Кагава?
Джон в ответ сказал что-то по-японски.
– Фома, подвинься.
Левченко бесцеремонно оттолкнул и майора, и Настю, сел перед пострадавшими.
Настя перевела взгляд вперед, и он уткнулся вместо пронизанной дождем темноты за выходом на Карниз в стену из огромных валунов.
– Легкая контузия, – сказал Левченко громко. – Жить будут. С выходом у нас что?
– Завален намертво, – отозвался кто-то за спиной.
– Вот и причина контузии, – едва ли не обрадовался такому ответу Айболит. – Ударная волна, вызванная обвалом. Кто скажет, насколько крепко нас завалило?
– Метров пять сплошного камня, – ответила Настя.
– Жгут, возьми Серену и Барсука, – приказал подошедший отец. – Проверьте состояние резервного выхода. Алена, проверь дымоход.
– Если чисто – я сама увижу, но если завалено, точнее оценят Настя или Семка.
– Бери обоих. Войцек, пострадавших отвези в лазарет.
– Да я сам дойду, товарищ полковник, – попробовал возразить Лисицын.
– Отставить! Прокатишься разок. Резервный наряд, принять пост.
– Есть, – тут же откликнулся Ручей. – Саша Русаков, ты где?
– Здесь я. На месте.
– Товарищ полковник, старший лейтенант Бережной и курсант Русаков пост приняли.
– Степан, – обратился Ковалев к своему заместителю, – займись восстановлением электроники.
– Уже.
– Остальным разойтись, продолжать занятия и исполнение обязанностей. Барсук, командуй.
– Есть. В две шеренги становись. Направо. Шагом марш. Чих, тебя это тоже касается.
Обстановка прояснилась четверть часа спустя. Основной выход был завален слоем камня, вернее, смесью огромных монолитов, больших камней и мелкой щебенки. Толщина его в нижней части доходила до семи метров, на уровне верхней части выхода – пяти метров, и все это придавлено тысячами тонн породы, нагромоздившейся сверху.
С резервным выходом дело обстояло много лучше, но лишь на фоне основного. Там случилось несколько обрушений потолка коридора, образовались непротяженные в метр-два каменные пробки. Причиной обвалов явилось сотрясение от основного камнепада снаружи.
В гротах и коридорах пещеры во многих местах насыпалась каменная крошка, но в самых важных местах Серена и отозванный временно с дежурства Русаков превратили ее в такой же песок, которым был усыпан пол Спального грота и многие другие места. Самой большой неприятностью следовало считать падение в Дальнем гроте наиболее крупной и живописной сталактитовой сосульки.
– Дымоход в полном порядке, – последней доложила Алена.
– Да ему вообще ничего не может сделаться, – хмыкнул Семка. – Он специально проплавлен в самых прочных породах.
– К тому же небольшого диаметра, что увеличивает его прочность, – добавил Серегин.
– Опять-снова намекаете на искусственное происхождение? Не время для разговоров на эти темы, пусть вы меня и почти убедили, – отец повернулся к заму. – У тебя как дела, майор?
– Повылетали предохранители, их уже заменили. А так все в порядке, оборудование уже функционирует в рабочем режиме. Внешнюю камеру мы скорее всего потеряли, ну да у нас запас имеется.
– Сможешь быстро сделать расчет, сколько времени нам понадобится для расчистки основного выхода? Или правильнее начать с запасного?
– Через час доложу.
– Левченко?
– Больные уже здоровы. Но пусть поспят согласно предписанию лечащего врача.
– Что ты о себе в третьем лице заговорил?
– Я не о себе, я о Семене Анатольевиче. Я докладывал о том, как он меня излечил, вот и в этот раз…
– Ох, Семен Анатольевич, не перестаешь ты нас удивлять.
– А можно еще раз удивить? – спросил Семка.
– Валяй, если это в том же духе, что с пострадавшими…
– Примерно. Я берусь расчистить вход до утра. И помогу Инезе расчистить запасной, то есть резервный выход.
– Вот так один и расчистишь?
– Да почему один? Во-первых, меня будет много. Очень много. Во-вторых, мне будет нужен хотя бы один помощник. В-третьих, меня будет нужно все время поить киселем.
Семка тяжко вздохнул.
– Парень намекает, что ему потребуются быстрые углеводы, – пояснил Айболит. – Кисель тоже неплохо, но сгущенка и шоколад лучше.
Все рассмеялись.
– Кольцов за сладкое горы берется свернуть!
– Отставить, – приказал полковник. – Семен, в целом я догадываюсь, чем ты станешь заниматься и какие свои возможности задействуешь. Но прошу тебя по-человечески, не вздумай надорваться.
– Обещаю.
– Тогда выдать ему из резерва шоколад, сгущенное молоко…
– Про кисель не забудьте, плиз.
– Будет тебе кисель. Кстати, Левченко, а мясо и прочее ему не понадобятся?
– После работы обязательно.
– Кого в помощники назначить?
– Для начала нужна Настя, – попросил Семка. – Мне самому пока сквозь такую преграду не прыгнуть. А дальше будет без особой разницы, лишь бы человек способен был купол держать. Правда, Насте помощников таскать на себе придется при смене.
– Кузьмин, подготовь график смены помощников Кольцова через каждые два часа. Первой назначается Ковалева.
– Эх-хе-хе! – поднялся со скрипом на ноги Семен. – Так я пойду, покажу Инезе, с чего ей начинать?
– А ты ее спросил? Она-то согласна на твои трюки?
– Виноват.
– Инеза Гонсалес, вы согласны выполнить задание?
– Я не совсем поняла, какое.
– Бульдозером поработать, – хихикнул Кольцов. – Точнее, водителем бульдозера.
– Конечно, согласна.
– Чуть не забыл. Инезу тоже будет нужно подкармливать. Пусть ей до утра пахать не будет нужно.
Ребята постарались. Пока Семка объяснял Инезе, что да как, коридор осветили, как на праздник. Пусть толку от этой иллюминации было немного – все равно за завалами темно, да и особой нужды в свете даже Ким с Инезой не испытывали, не говоря о Семене с Настей. Начинать предполагалось с самого дальнего завала, чтобы выдавить осыпавшуюся породу в грот соседней пещеры. Настя и Семен «попрыгали» где через, где сквозь ближние завалы, притащив с собой Инезу и выделенного ей в помощники Кима.
– Замечательно! – обрадовался Семка. – Аж сквознячком поддувает.
– Что в этом хорошего? – удивился Ким.
– Не задохнетесь. Ты, Ким, свет организуешь или темнота у нас является лучшим другом молодежи? – Ким на колкость не отреагировал, принялся развешивать свечи. Семен повернулся к Инезе. – Я сейчас сделаю три твоих клона. Каждый из них будет способен почти на все, что умеешь ты.
– Поняла. Мы вместе ставим щит и толкаем породу вперед.
– Не до конца поняла. Работают только они, ты ими командуешь, управляешь. Главное, чтобы синхронно действовали. Это, может, потяжелее будет, чем щит толкать. И еще, очень неспешно продвигайтесь, пожалуйста. Я проверил, Серена проверила, Настя проверила, но вдруг какую трещину пропустили, и каменюка по голове шмякнет.
– Я тоже смотреть стану, – пообещал Ким. – Хорошо?
– Очень хорошо. И кормить Инезку не забывай. Поехали?
Семка на пару секунд напрягся лицом и вздохнул с облегчением.
– Ну вот, Инеза, готовы ваши копии. Сейчас я их видимыми сделаю.
Небольшую камеру, образованную стенами коридора и двумя завалами, позади и впереди наполнил легкий пар, обозначив три силуэта.
– Не похожи, – сказал Ким.
– Главное, что щит умеют делать, – в кои веки Семен пренебрег возможностью сострить. – Начинайте, сеньорита.
Через пять минут Семка, вдоволь насмотревшись на чужую работу и выказав удовлетворение, собрался заняться личными делами. То есть покинуть местные каменоломни и отправиться на родные.
– Чуть не забыл. Инеза, когда клоны разрушатся, тебя охватит… тоска. Но она быстро пройдет. Все, работайте, мы пошли.
Настя взяла его за руку и прыгнула прямо на Карниз. Сквозь сто метров гранита и базальта.
Оказавшись на Карнизе, Семен простоял целую минуту молча. Чему Настя удивилась.
– Готов, – наконец сказал Семка. – Настя, давай мы с тобой вон туда взлетим. Там, наверное, скользко, но лучше быть ближе к месту начала работы.
Насте пришлось скинуть купол, и они сильно вымокли, пока взлетали на указанный Семеном уступчик метрах в десяти над плоскостью Карниза.
– Так и хочется сказать «упс»! – хихикнул Семен, осмотревшись на им же выбранном месте. – Тут все удобства, как специально устроено. Щас застеклим, и будет у нас настоящая лоджия.
Действительно, уступ оказался на редкость удобным, окруженным подобием балюстрады – специально не свалишься, не то что случайно, – но вода тут не задерживалась, вытекала сквозь дыры. На уступе нашелся даже плоский камень со «спинкой», этакий диван, на котором можно было сесть с удобствами. Но Семен завис в воздухе, как йог скрестив ноги. То ли уступал место Насте, то ли не желая отвлекаться на просушку дивана.
– Первый пошел, – начал он отсчет, и Настя увидела едва различимый силуэт, как бы вылезающий из Семена и уходящий за пределы ее купола. По куполу текло сплошным потоком, на его границе силуэт клона сделался очень четким. Пусть на долю секунды, но клон стал похож на настоящего Семена, и Насте стало его жалко.
– Второй пошел… Сорок четвертый…
– Семен! Не слишком ли…
– Не мешай, Настя. Их будет пятьдесят.
Под куполом уже слегка парило, и появляющиеся клоны стали видны чуть отчетливее, но просочившись сквозь купол, они исчезали в темноте. Пришлось настраивать зрение на ночное видение, потому что ощущать этих «информационных двойников», как их обозвал однажды Доцент, было очень сложно. Но как выяснилось, до поры. Первый из клонов неспешно взмыл к самому верхнему краю завала и схватил первый камень. Вот в этот момент его и стало «видно»… нет, слов для этого они так и не удосужились придумать: чем видно, почему вообще видно, а не… не слышно, например? Нет, так еще глупее. В общем, Настя сканировала пространство и очень явно видела сквозь тьму и дождь взмывающие вверх глыбы, видела, как они плывут за край Карниза, и через некоторое время слышала грохот их падения. А самих клонов она видела только ночным видением, и то благодаря струям дождя, которые немного, совсем чуть-чуть разбрызгивались, встречаясь с клоном.