– Когда я кого жале? – Кривой осторожно, по стенке, приподнимался, сжимая в обеих руках по ножу.
Малой протянул руку и схватился за ручку двери. Бандит поддел носком ботинка пустую бутылку, одну из тех, что выстроились шеренгой под стойкой. Пузатый сосуд толстого стекла отлетел на полшага и со звоном покатился по полу. Вздрогнув, юноша в кольчуге быстро повернул голову в сторону звука. Кривой резко и точно послал нож. Стражник дернулся: короткое лезвие вошло ему в незащищенное горло, прорезав воротник. Хрипя и одной рукой шаря по двери в поисках ручки, юноша схватился другой за торчащую из горла рукоять. Пальцы скользили по забрызганной кровью коже оплетки.
– Малой, ты че? – донесся из глубины зала встревоженный голос десятника.
Стражник зашатался, привалился к двери, осел... Тело грузно съехало на пол, оставляя за собой на дереве темную широкую полосу.
– Взять сволочь! – рявкнул десятник.
Кривой высунул голову и тут же спрятал. Стражники обнажили короткие мечи, клинки которых немного расширялись к острию и затем резко сужались, напоминая жало ос-ревунов. Эти гигантские пчелы жили в горных долинах, и стая их издавала гудение, похожее на рев рассерженного медведя. Стражники были уже близко. В стену за спиной одна за другой впились несколько стрел, не давая выглянуть. Мама Ло начала мелко креститься, бормоча:
– Помилуй мя и мой трактир, Дева Мария, помилуй мя и мой... А-а!
Кривой лягнул толстуху обеими ногами. Оттолкнувшись от хозяйки, он выехал по полу из-за стойки и, сильно взмахнув руками, метнул оба ножа – второй выхватил из-под полы. Стрелок, забравшийся на стол, вскрикнул, выпустив лук. Колени его подогнулись, он рухнул со стола на скамью и оттуда с грохотом на пол, ломая стрелы в колчане за спиной. Второй нож попал одному из окружавших стойку стражников в глаз – он беззвучно свалился.
– Хоронись! – заорал десятник, первый приседая за стол.
Стражники упали в укрытия. Один, высокий, тощий, с сильно торчащим кадыком, остался в проходе. До ближайших столов было два-три шага. Застыв на миг между рядами мебели, тощий покрутил головой. Затем, подняв меч и издав боевой клич, он кинулся вперед:
– Стр-р-ража на страже! А-а-а!!!
– Стой, болван! – завопил вслед десятник, но стражник не услышал его. Подбежав к стойке, он оперся на нее одной рукой и перекинул тело через деревянный барьер. – Ха! – воскликнул, приземляясь на обе ноги и быстро порачиваясь спиной к стене, лицом к бандитам, выставив меч. – Сдаешься?
Кривой пихнул подручного, и побледневший от ужаса Сержик упал головой в живот одетого в кирасу стражника. Тощий отступил назад, занося клинок, споткнулся о бутылку, взмахнул руками и свалился. Мама Ло накинула ему на лицо передник, а Сержик, привстав, наступил на сжимающую меч руку и начал душить стражника. Кривой поднялся за стойкой во весь рост.
– Вперед, трусы! – орал десятник, перепрыгивая через столы и скамьи, попадающиеся ему на пути.
Стражники поднялись и тяжело побежали за ним. Бандит вытащил из-за пояса и метнул подряд три ножа. Трое упали, в том числе неугомонный десятник: клинок попал ему в бедро.
– Пропал нож, – с неодобрением самому себе пробормотал Кривой.
Оставшиеся залегли, спрятались.
– Сейчас ведь прибежут из двора, как шум услышат, – причитала глухим шепотом Мама Ло. – Разорил, разорил, разбойник!
– Вот дура, – пробормотал Кривой, вынимая последний нож. – Я ж сам те все пиво вылью, как выберусь. Тока погодь чуток...
В зале трактира установилась тишина; казалось, слышно было, как поскрипывает пыль, что пляшет в щелках света, проникающего сквозь неплотно прилегающие ставни.
– Бежи к дверям! – шепнул Кривой и пихнул Сержика.
Тот покрутил головой, однако вскочил и с воплем ломанулся в сторону выхода. Вслед ему понеслась отборная ругань стражника, поднявшегося было навстречу – Сержик сбил его с ног. Из глубины комнаты наперерез бросился еще один стражник, Кривой видел, как тускло блеснуло острие меча. Он бесшумно упал на колени рядом с тем, кого сбил Сержик, нашарил на лежащем рядом трупе свой нож. Наклонился, чтобы стол закрывал его от взглядов второго стражника, навалился на поднимающегося, одной рукой толкнул его в закрытый шлемом лоб, так что затылок со звоном ударился о пол, другой сильным движением перерезал незащищенное горло. Вскочил и побежал к дверям. Его схватили за полу кафтана.
Кривой рванулся. Ткань затрещала.
– Стой, подлюка! – взревел вцепившийся в него стражник.
– Не пущай убивца! – заорал очнувшийся десятник. – Ох... держи его, ветеран!
Кривой посмотрел на седеющего крепкого мужика. Тот показал бандиту меч и улыбнулся щербато – у него не хватало трех передних зубов. Кривой поднял одну руку, второй шаря по поясу... Еще двое стражников, звеня доспехами, приближались, прыгая через скамьи, огибая столы и держа оружие наготове.
– Другу тож, – ласковым баском велел ветеран, острием меча ткнув главаря в локоть. Кривой медленно повел руку вперед...
Дверь в глубине зала затряслась под сильными ударами.
– Че закрылись, отворяй! – доносились из кухни грубые голоса. На дверь навалились сразу несколько человек, и она поддалась. Тело отъехало, освобождая дорогу. Перепрыгивая через мертвого, в зал врывалось подкрепление.
– Их-хо! – Из глубины трактира прилетела пузатая бутылка толстого стекла и ударила ветерана в затылок. Тот выпучил глаза, вывалил язык. Посинев, выронил меч. Кривой отскочил.
– Стоять! Хватай его! – завопил десятник, прыгая на одной ноге. Стражники кинулись к бандиту. Мама Ло, подобрав юбки, шмыгнула в кухню и скрылась.
– Ну, старуха! – Кривой налетел на Сержика, обхватил парня, швырнул в дверь – и оба вывалились на улицу врезавшись в проходившую мимо тетку с двумя корзинами. Тетка взмахнула руками, тяжелые корзины качнулись – по мостовой расплескалась мокрая, скользкая, живая еще рыба. Торговка завопила. Кривой, таща Сержика за рукав, побежал.
На улицу выскочили стражники. Первые поскользнулись на рыбе, вторые столкнулись с теткой, которая, ругаясь в голос, собирала товар. Пока вставали, перекрикивая торговку, – бандиты скрылись за поворотом, где давеча исчез взлохмаченный паж. Стражники, бренча оружием, рысцой устремились туда же.
* * *Юлий вытянул шею, стараясь увидеть, что заставило лошадей остановиться. Пока что они шагали себе с самого утра, ни разу не остановившись, размеренно и неторопливо.
Коридор резко расширялся, превращаясь в пещеру, потолок которой терялся где-то высоко, и свет, если и были в том потолке отверстия, не доходил до низу, теряясь в толще сильно посвежевшего воздуха. Впереди поджидала сплошная темнота, только снизу она чуть рассеивалась, давая не чернильную черноту, а ночную мглу комнаты, где на запертые ставни искоса светит половинная луна.
– Кладбище, что ли? – холодея, шепотом спросил Юлий.
Арчибальд спешился, юноша услышал скрежет кожи седла и двойной стук каблуков. Шорох... Юлий смутно разглядел, как что-то мелькнуло над спиной коня, пригнулся на всякий случай, прикрыв голову...
– Там вода, – сказал рыцарь.
– А... – Юлий убрал руки. – Как вы узнали?
– Кинул кое-что. – Арчибальд не спешил садиться в седло.
– Чего? – Юлий мысленно обшарил окружающее пространство и сделал вывод, так что два голоса произнесли это слово одновременно.
– Монету.
– Монету?!
Арчибальд пошел в направлении, откуда донесся плеск.
– Вы кинули монету, только чтобы проверить? Выкинули деньги в воду?!
– Здесь же нет камней! – с раздражением отозвался рыцарь из темноты. – Зажги факел и иди сюда.
– Как же я его в этой темени найду? – Юлий сполз с лошади и зашарил по сумкам. После коротких суматошных поисков он вспомнил, куда сунул факел и кремень с кресалом и трутом. Разложив все на полу, прямо под копытами лошади, начал щелкать кресалом по кремню, попадая по пальцам и ругаясь. Искры обжигали руки, но не поджигали трут. – Отсырел, что ли? А, получилось!
Юлий схватил разгорающийся факел и двинулся на голос господина, поднимая огонь повыше, чтобы разглядеть, что делается впереди.
Арчибальд стоял на берегу подземного озера. Приняв из рук оруженосца огонь, рыцарь зашагал вдоль кромки ленивых волн. Юлий смотрел, как в воде отражается желтое пламя, то кривым пятном, то разбиваясь на мелкие пятна-блики, которые шатались на поверхности черной воды, как пляшущие в воздухе болотные огни. Факел потрескивал и немного дымил. Юноша присел на глинистый берег, полого уходящий под спокойную воду. Он следил за Арчибальдом, который прошел к одной стене пещеры, вернулся, направился к другой стене, опять вернулся...
– Прохода нет.
– А? – Юлий непонимающе уставился на рыцаря. – Но почему... – И тут его осенило. Он рассмеялся сухо и нервно. – Так вот куда торопились ваши лошади! Вот что они чуяли! Выход, ага, как же! А королевского сокровища не хотите? Ха-ха-ха! Ай!
Арчибальд отвесил юноше звонкую затрещину.
Глава пятая
От Южных ворот к Северным, огибая город, через поля, мчался во весь опор лучший скакун из королевских конюшен, на нем подпрыгивала маленькая фигурка в красно-черном платье, подол которого развевался, как знамя...
В бочке было темно. Душно. Пряный винный запах кружил голову.
– Проехали! Проехали! Проехали! – восклицал Сержик, подскакивая на ухабах. – Выбрались! Пронесло!
– Заткнись! – прошипел Кривой, стукнув громилу по макушке так, что тот влип подбородком в свои колени и лязгнул зубами.
– Че такое, я не понял? – пробубнил Сержик, адресуя возмущение пространству между ног. – Давай вылезать!
– Откель ты такой тупой? – На этот раз Кривой ударил Сержика по шее. – До леса доедем, там вылезем. А щас этот мужик могет крикнуть, и стража прибегнет. Поэл, голуба?
В чем Сержика нельзя было обвинить, так это в понятливости, но все-таки он заткнулся. Какое-то время сидели тихо. Кривой смотрел в щелку на лес, который тянулся вдоль дороги в отдалении и все никак не подходил к самой обочине. Сидеть в бочке было уже невмоготу: спину ломило, нога ныла, от густого винного духа тошнило.
Но вот деревья, потоптавшись где-то там, сделали первый робкий шаг в сторону дороги – и уже было не удержать их. Неровным строем, как солдаты в бой, они побежали к телеге. Кривой отпрянул от щели. Лес подступил вплотную, и вокруг телеги как будто сгустились сумерки. Сержик тихонько взвыл, когда Кривой дернулся.
– Што, голуба, выбиваем крышку или шуметь бум?
– Зачем?
– Штоб мужик нас вытащи, болван. И што, я тя спрашиваю? Берегись!
Кривой, уперевшись в Сержика, стал подниматься, держа наготове ножи. По ногам тут же от ступни в бедро как молния ударила – онемевшие мышцы отозвались болью, плохо слушались. По ступне забегали и стали подниматься крапинки-мурашки, щекоча кожу изнутри.
– Ох-ох, – застонал Сержик.
Крышка выскочила с тихим чпоканьем. Возница оглянулся. Кривой успел увидеть его широкую спину, развернутые мощные плечи – и сразу же светлую бородку, крупный нос, низкие брови, высокий лоб, широко распахнутый ворот льняной беленой рубахи. Краем глаза уловил, что на обочине кто-то есть, но телега уже проехала мимо. Мужик захрипел, вскидывая руки, вожжи упали ему на колени, съехали на передок и уползли за край телеги. В шею возницы до половины вошел один из ножей Кривого. Вращая глазами, мужик завалился на бочки, ощупывая торчащую из шеи рукоять, из-под которой хлестала кровь. Пальцы раненого скользили по ножу.
Кривой вылез, ругаясь длинным ртом, скрюченный, как штопор, на крышку одной из стоящих вплотную друг к другу бочек, встал на карачки. Телега покачивалась, влекомая бодрой конягой. Бандит выпрямился, шагнул вперед. Возница лежал, упираясь щекой в бочку, голова его ездила по шершавым доскам, качаясь в такт движению. Кривой кончиком ботинка толкнул безвольное тело, оно перегнулось через край, зависло на миг. Спрыгнув на место возницы, бандит пнул его – тело обрушилось на дорогу и осталось лежать в пыли. Кривой вытер пот, повернулся к оставшемуся в бочке Сержику:
– Вылазь, голуба. – Он поднял глаза и увидел, как позади с обочины встает кто-то и направляется к упавшему вознице. Бандит покачал нож, примериваясь к горлу свидетеля, – и опустил руку. Тот, на дороге, все равно не замечал удалявшуюся телегу – склонился над окровавленным трупом.
Из бочки встал, загородив обзор, Сержик:
– Че такое, я не понял?
– Управлять скотиной умешь? – Кривой кивнул на лошадь.
– Не-е, че ты! – Охая и ухая, Сержик полез из ухоронки. – А че такое?
– Мож, и зря я тя взя, – пробормотал Кривой, садясь на передок и протягивая руку к вожжам. Последняя петля соскользнула на дорогу у него под пальцами. – Дьявол!
Сержик подполз к нему по бочкам.
– Че такое, Аласт?
Лошадь тем временем перешла на шаг, затем, чувствуя, что никто ее не понукает, и вовсе остановилась, помахивая хвостом.
– Умная скотина, а, голуба? – Довольный Кривой ткнул Сержика, который как раз слезал. Одной ногой он уже стоял рядом с главарем – в луже крови, другая коленом лежала на крышке бочки. От толчка дрожавшая еще нога, не отошедшая от онемения, проехалась по скользкому дереву, и Сержик с воем сверзился на землю.
– Вожжи достань, голуба! – крикнул сверху Кривой.
Бандит пополз на четырех костях между телегой и лошадью. Та, постояв, лениво сдвинулась вперед. Телега – за ней, въехав в крепкий бандитский лоб.
Над дорогой далеко разнесся гневно-возмущенный вопль. Окрестности огласились отборной руганью. Кривой смеялся – наверное, впервые за последние двадцать лет.
На лбу у Сержика вздулась огромная шишка. Бандит, схватившись за больное место, с воем полез наружу.
– Че такое, я не понял!!! Че ты ржешь? Мне же больно!
– Ох-ох, голуба, о-ох!..
Сержик кое-как поднялся, держась за лоб, с проклятием швырнул вожжи помирающему со смеха главарю на колени. Кривой вдруг прислушался, схватил Сержика за плечо:
– Цыц!
– Че такое? – Сержик втянул голову в плечи и, полуприсев, осторожно обернулся. – Че случилось?
Слева от телеги расстилался луг, он тянулся до самой городской стены. С той стороны лес медленно приближался к путникам, но подходил вплотную дальше по дороге, там, где она начинала огибать густо покрытый разросшимся можжевельником холм. По этому лугу неслась сейчас всадница в красно-черном платье, подол которого развевался по ветру. Неслась прямо на остановившуюся посреди дороги телегу. Всадница понукала коня, и звонкий ее голос разносился над покрытыми росой травами.
– Че? – Сержик повернулся к Кривому, в недоумении уставившись на его настороженное бледное круглое лицо.
Кривой и сам не мог сказать, что углядел в мчащейся на них девице. Он уже мог рассмотреть ее юное злое личико и раскрасневшиеся щечки. Казалось – бери вожжи и езжай скоренько на этот холм, где скрыт вход в катакомбы, по которым можно пробраться обратно в город, схорониться – у Кривого было много запасных нор – и затем, выждав, разобраться со всеми обидчиками, а потом уж продолжить заниматься прежним делом. Но Кривой не отрывал взгляда от стелящейся над травой фигурки всадницы.
Вот она уже совсем близко, видны оторочки на рукавах и подоле.
Она поворачивает лошадь к дороге.
Гнедой скакун выгибает шею, меняет направление, не сбиваясь с шага. Он легко перебирает тонкими ногами, поднимаясь в воздух, как огромная птица.
Девица приникла к лошади, привстав на стременах, сильно наклонилась вперед, почти легла на шею скакуна.
Кривой видит белое пятно на морде гнедого, который уже совсем близко. Вот конь делает очередной прыжок, и Кривой видит его темный живот.
И не видит ничего. Конь неожиданно исчезает из поля зрения.
Кривой моргнул.
У обочины упавший на бок скакун дергает ногами в воздухе, девушка откатилась и лежит рядом. Ругаясь так, что слышно отсюда, она приподнимается, встает, хромая, идет к упавшему коню.
– Че такое? – тупо повторяет Сержик, Кривой продолжает смотреть. – Че случилось-то?
– Лошадь брякнулась, голуба, поэл?
Кривой оживился. Девица, потянув несчастного скакуна за повод, поняла, что дальше ей идти пешком: лошадь с трудом, пару раз завалившись на бок, встала.
– Ах ты, мерзкая скотина! Корова! Урод! Какой идиот назвал тебя лучшим скакуном?! Не мог объехать дурацкую кроличью нору! Куда твои глаза смотрели, глупая лошадь?!
Конь поднял морду и тихонько, с укоризной, заржал.
– А ну тебя! – Девица бросила повод и, подобрав юбки, выбралась на дорогу. Не глядя на бандитов, она зашагала вперед. Лошадь, хромая, потянулась за ней, сделала несколько шагов, сильно припадая на переднюю правую ногу, и, остановившись, снова заржала хозяйке вслед. Та даже не оглянулась.
– Стоять! – Кривой спрыгнул с телеги, перегородив дорогу.
Девушка, бросив на него недобрый взгляд, попробовала обойти пестро разодетого грязного человека, но он сделал шаг в сторону и снова перекрыл ей путь.
– Ну, что еще? – рявкнула Алиция, не в силах больше сдерживаться. Ей хотелось кого-нибудь убить.
Кривой достал из-за пояса нож – он не любил лишних разговоров. В глазах девушки промелькнуло понимание.
– У меня для вас ничего нет, – сердито сказала она. – Откуда вы только беретесь прямо у города? Дороги уже не кормят?
Сержик уловил знакомую ситуацию. Он сразу же выпрямился. Расправил плечи и шагнул вперед:
– Мадам, да разве такое может быть, чтобы вы ехали без всего? Снимите хотя бы сережки и обручальное колечко!
– У меня нет обручального кольца и сережек, болван! – крикнула Алиция, сунув Сержику под нос кулак. – Глаза разуй!
Сержик отступил на полшага, но не смутился:
– Че вякаешь, дура, не во дворце! Сейчас мигом тебя порешим, чтоб знала свое место!