– Впечатляет, – все же сумел совладать со страхом рыцарь. – Возможно, я и ошибся в оценке. Но, тогда и моя стоимость сильно возрастает, коли на торг лично Повелитель явился.
– Люблю людей благородных, – одобрительно и вместе с тем чуточку насмешливо произнес тот. – Всегда помнят о чести и достоинстве. И если уж служат, то не за страх… Ладно, о цене, торговаться не будем, – отбросил пафос и заговорил нормальным тоном. – Сам себе награду выберешь, если исполнишь все в точности. Ну так что, столкуемся, рыцарь?
– Для начала, неплохо бы понять, о чем речь, – не стал отказываться Владивой. – В последнее время мне что-то слишком часто большой куш предлагают.
– Это ты о покорении Степи? Одно другому не помеха… – и заметив недоверие в глазах Владивоя, рассмеялся. – А в чем ты сомневаешься? Что два дела одновременно делать можно? Странно… Небось Рута и Дарена друг дружке не мешают? А мог ли ты всего несколько дней тому подумать, что с двумя девицами одновременно почивать будешь, и никого это не взволнует? Так-то… В судьбах мироздания масштаб иной, а суть та же. О песчинке, в часовом механизме слыхал? Хотя, нет, постой, это из другой эпохи. О, – камешек в подкове. Услуга, о которой я хочу тебя попросить, станет такой помехой, для лошади, которую оседлал мой соперник.
– Если ты Тьма, то соперник – Свет?
– А ты имеешь что-то против Тьмы? – даже удивился собеседник.
– Вообще-то, в жаркий полдень, очень даже ничего… – немного натянуто отшутился Владивой. – А как это скажется на моем мире? Не сотворю ли я собственными руками еще один Армагеддон?
– Напротив. Чем хочешь, поклянусь. Суть в том, что пособник противоборствующей стороны собирается проникнуть сквозь Барьер и убить Темна. Как по мне, так и пусть себе. От этого сумасшедшего все равно никакой пользы. Но беда в том, что скорее всего воин не сумеет победит чернокнижника, зато кокон будет разрушен, и обезумевший от ненависти маг вырвется из заточения. Представляешь, что он натворит, после того, что с ним сделали? Боюсь, первый Армагеддон теплым летним дождиком покажется.
– Тебе какой в том интерес?
– Скажем, у меня на ваш мир другие планы. И я еще не готов к их реализации. Поживите себе пока в мире и спокойствие, еще лет триста. А там – поглядим. Ну как, готов слушать дальше?
– Хорошо, говори…
– Он очень скоро придет в Полуденные земли. И я хочу, чтоб в нужный момент, ты заступил ему путь. Не подпустил к Барьеру.
– Убивать обязательно?
– Вовсе нет. Сумеешь убедить словами – не вижу проблем. Ну, а дойдет до поединка, сам решишь. Вообще-то я постараюсь, чтобы он даже Проход не преодолел. Но в таком важном деле подстраховаться не мешает. Так как – согласен?.. Подробнее расскажу, если договоримся.
– А если нет?
– Ну, а на нет и суда нет, только Особое совещание. Прости, это тоже из другой эпохи, – непонятно пошутил гость, но продолжил абсолютно серьезно. Даже – протокольно. – Отказ от сотрудничества не является преступлением. Хаос никого не принуждает и чтит свободу выбора.
– А если я соглашусь, но потом передумаю? – продолжал уточнять дотошный барон, много лет побывавший в шкуре управителя и хорошо знающий все закорючки законотворчества и торговли.
– Я ведь пришел к дворянину, а не обычному харцызу. У тех понятие чести только на друзей распространяется, а с врагом любые хитрости и подлости разрешены. А от благородного человека – удара в спину опасаться нет необходимости. Коль пообещает, то непременно исполнит, даже если его при этом с души будет воротить.
– Какова же награда? – наконец-то поинтересовался Владивой. – Если столкуемся…
– Давай сообща подумаем, – сделал широкий жест Артас. – Вечная жизнь тебе не понравиться. Уж поверь. Через пять-шесть сотен лет так заскучаешь, что молить о смерти станешь. Проверено. Богатство? После Испытания и объединения Степи, не будешь знать, куда девать золото и драгоценности. Любовь? Зачем она харцызу? Тут с этим попроще, скольких возьмешь, столько твоими и будут. Сам-то ты чего желаешь?
– Не знаю, – пожал плечами рыцарь. – Каждый раз по-разному. Сейчас, например молочка б холодного, прямо с погреба, да хлеба с медом цветочным… – и не успел он договорить, как в одной руке у него оказалась большая кружка с молоком, а в другой – хрустящая краюха с толстым слоем меда.
– На этом и остановимся, пока… – удовлетворенно произнес Артас. – Пей и ешь смело. Это не аванс и ни к чему тебя не обязывает. Ты меня хотел угостить, даже не зная, с кем дело имеешь, вот я и отдариваюсь. Все по-честному, – и, дождавшись пока Владивой с наслаждением отпил из кружки и вгрызся зубами в сладкое угощение, продолжил. – Я предлагаю тебе в награду, исполнение желаний. Не всех, конечно, это противоречило б здравому смыслу. А по мелочи, зато – не ограниченно… Плюс отменное здоровье до самой кончины. Годиться?
– Заманчиво, – кивнул Владивой. – Стоит обдумать. А давай так, как я в нужный момент решу, так и будет. Окажу помощь – награда моя. Передумаю – значит, мы просто не столковались.
– Коварно… – одобрил Артас. – Совершенно по-нашему. А давай! – воскликнул задорно. – Испытаем судьбу.
Впервые за весь разговор гость вполне искренне улыбнулся.
– Тогда, прощай, барон. Как время быстро пролетело. Видишь – светает ужо… Захочешь пересмотреть условия, подумай об этом настойчиво, если буду поблизости, услышу и заскочу на огонек. Ну а нет, тогда до встречи на Сумеречном мосту, – молвил и исчез.
А Владивой, покоряясь какой-то непонятной потребности, поднялся и стал карабкаться вверх из буерака. Из тьмы навстречу солнцу.
Темный колодезь оврага за спиной, и звонкое пенье жаворонков над просыпающейся степью так и напрашивались на определенные сравнения, и вызывали смятение чувств, даже в полностью лишенной романтичности и на дух не переносящей всяческих рифмоплетов, сугубо прагматичной душе рыцаря.
Владивой упрямо тряхнул головой, пытаясь таким образом прогнать совершенно лишние сейчас мысли, но из-за слишком резкого движения потерял равновесие и чуть не скатился вниз. Чудом, удержавшись на ногах, он смачно выругался, и уже не отвлекаясь ни на что, ловко выбрался на край обрыва.
– А это чем не знамение? – широко улыбаясь, задал он вопрос восходящему над равниной солнцу. – Даже глупец вроде меня и то должен истолковать подобное происшествие исключительно однозначно… Мол, делай свое дело, не забивай голову глупостями, и будь, что будет! Тем более, что будет именно так, как и должно быть. Или, как говаривал один мудрец, незадолго до своей кончины: 'поживем – поглядим'. Соврал Черный бог, конечно, многое – все совсем не так просто. Но прежде чем войти в заточение к чернокнижнику Темну, пусть рыцарь Света продемонстрирует свое искусство. А я уж тогда сам оценю, будет у него шанс победить, или и в самом деле даже пытаться нечего…
Глава двадцатая
Сменив ученический балахон на легкую курточку и зауженные шаровары зеленого панбархата, девушка казалась еще стройнее, особенно рядом с облаченным в доспех рыцарем. Во всяком случае, пока мы с виконтессой шли к оседланным лошадям, все до единого окна первых этажей упорно демонстрировали мне нечто черное и бочкообразное, грозно вышагивающее рядом с грациозной зеленью. А еще этот разительный контраст подчеркивали ужас и восхищение, отображавшиеся на лицах, высыпавших во двор проводить любимицу Академии, студиозусов всех курсов. Они явно впервые узрели воочию иллюстрацию к 'Красавице и чудовищу'. Знал бы, что наш выход произведет такой эффект, я бы и шлем не поленился одеть. Короче, картина маслом 'Похищение Европы'. Сравнение с быком для меня не слишком лестное, но ведь животина, помимо всего прочего, еще и Бог. Правда, Европа там, кажется, без обмундирования? М-да, мечтать не вредно…
А Весняна тем временем легко вскочила в седло и пришпорила кобылицу. Благородное животное, от такого посыла, взяло с места в карьер. Звонко застучали подковы мощеным двориком, и всадница вынеслась за ворота.
– Следом! – приказал я. – Гладила, охранять виконтессу!
Десятник повторил приказ и во главе отряда понесся следом за взбалмошной девицей.
– Глянь, какие мы резвые, – буркнул я.
– Застоялась в стойле! – добавил кто-то сзади.
Я оглянулся и увидел улыбающееся лицо наставника Вавулы.
– Кобылица, говорю, застоялась, вот и понесла. Разомнется, подустанет и поостынет. Но, норовиста, факт. Ох, и намается с ней… всадник.
– Вам виднее, господин наставник… – ответил я с такой же светской улыбкой. – Сразу видно, умеете разбираться в характере… божьих созданий. И позвольте откланяться.
– Одну минутку, господин сотник. Вот, возьмите, – хранитель протянул мне небольшой подсумок. – Мастер велел передать.
– А что там?
– Самострел.
– А что там?
– Самострел.
– Такой маленький? – удивился я, припоминая когда-то виденные в музее боевые арбалеты.
– Это оружие изготовлено еще в те годы, когда не запрещалось пользоваться магией. Но, вы правы, насколько я помню, создавался он для охоты. Десять выстрелов и все… Может, Мастер, решил подарить вам его как сувенир? Я не знаю…
– Спасибо. Передайте ему мою благодарность. Если, при случае, выберусь на охоту, непременно воспользуюсь.
Известный и обратный путь всегда короче. Особенно, если сам никуда не торопишься. Вот он эдаким извилистым серпом лег по длинному склону, хорошо видимый аж до самого подножья, где чуть пропетляв между деревьями, выходит на дорогу ведущую к королевскому тракту. С высоты и сам тракт, наверно, можно было бы разглядеть, если б не густые кроны столетних исполинов, вздымающиеся на несколько десятков метров и закрывающих обзор. Я не торопился… Вряд ли виконтесса намеривалась гнать вскачь до самого Зеленца, да и не смогла бы, а значит, как тонко заметил наставник: застоявшаяся кобылица разомнется и успокоится. Да и охрана рядом. Десять ратников, при здешнем безлюдье, что рота спецназа в моем мире…
Где он, этот мой мир? Уже почти и не верится в его реальность… Помниться, слышал где-то похожую философскую подначку. Кто более реален: мудрец, видящий во сне бабочку, или бабочка, снящаяся мудрецу? В общем, как-то так. Но даже если реален только мудрец, я искренне благодарен ему за столь интересный сон. Скучать не приходится… А главное – в сравнении с темпами третьего тысячелетия, все события происходят с такой плавной неспешностью, что успеваешь и мечом помахать и на окружающие красоты полюбоваться. Именно та фишка, которая всегда привлекала меня в 'рубалках', в отличие от сумасшедшего драйва 'стрелялок'. А, собственно, чему удивляться: темп жизни задается скоростью передвижения и мобильностью средств связи. Это когда время подлета баллистической ракеты лежит в пределах тридцати минут, приходиться поторопиться: если жить хочешь, и за эти полчаса успеть рядами и колонами покинуть зону поражения, а здесь? С момента обнаружения вероятного противника, до прибытия основных сил – сутки пройдут, а то и более. Куда спешить?
Ну, спешить, не спешить, а догнать виконтессу стоило. Это ж все-таки я состою на службе у Вепрей, а не они у меня. Как там еще сложиться с героическим спасением мира, пока не ясно, зато нынешний кусок хлеба с маслом мне за звание сотника полагается, а не за грядущие заслуги. А мы, как не крути, все ж не в семейной библиотеке.
В общем, то ли почувствовал что-то, или подсознательно заметил какую-то несуразность в общем пейзаже, но привычка доверять инстинкту, пару неприятных случаев меня сильно выручала. Не стал я пренебрегать ею и в этот раз, а послал коня легкой рысью вдогонку. И почти не удивился, когда услышал громкий разбойничий свист, а вслед за ним – леденящий душу волчий вой.
Вот и накаркал! Вряд ли люди научились охотиться вместе с волками, или волки свистеть, но использовать вой зверя, чтоб испугать лошадей и внести замешательство в ряды кавалерии, уловка древняя, как мир. Как все миры…
* * *
Кони хрипели, поднимались на дыбы, пытались броситься наутек, не в силах противостоять ужасу, перед своим исконным смертельным врагом. И, занятые усмирением животных, всадники оказались практически беззащитными, перед посыпавшимися на них стрелами. Раненых среди воинов, одетых в добротные тегиляи, оказалось не так уж и много, как можно было ждать от внезапного нападения. Зато острые наконечники причиняли боль и без того взбелененным коням, внося дополнительную суматоху.
– Целиться точнее! Стражу уничтожить! Девку схватить! И чтоб целехонька была!
Громкая команда, прозвучавшая в лесной чащобе, все объяснила предельно ясно. Неизвестные охотились за виконтессой: то есть, за вверенным моему попечению объектом. И тот, кто организовывал засаду, знал примерное время нашего возвращения. Но, если с этим вопросом еще только предстояло разбираться, то исходящую от разбойников угрозу надо было ликвидировать немедленно. Кстати, очень хорошо, просто замечательно, что Весняна нужна им живая и невредимая: не придется отвлекаться на ее защиту. 'Ну-ка, кто еще хочет комиссарского тела?! Выходи строиться с табуретками на подоконнике!'
Вылетев на небольшую полянку, с которой начиналась (или заканчивалась) дорога в Оплот, я понял: что поспел почти вовремя. Из дружинников только Гладила и еще один воин, став спина к спине, отмахивались от десятка наседавших на них, как псы на затравленных медведей, разбойников. Еще трое, больше интересующихся вознаграждением, нежели ратными подвигами, споро вязали виконтессу, совершенно не куртуазно стащив ее с лошади. Не страшно, с этими разберемся чуть попозже, сначала подмогнем десятнику. Тем более, что напарник его уже ели держался… Я уже почти привычным движением нахлобучил шлем…
– Берегись! Рыцарь! – предупредил кто-то глазастый и опытный.
Поскольку кавалерийской рубке я не был обучен, пришлось спешится. От такого маневра даже разбойники опешили. Еще бы, по здешним понятиям, я походил на танкиста, снимающего с танка пулемет и становящегося в пехотный строй. Ведь вся ударная мощь и маневренность закованного в тяжелый доспех рыцаря, как раз и состоит в его боевом коне. А ступив на землю, витязь превращался хоть и в почти неуязвимое, так зато и не вредное, из-за своей неуклюжести, существо. Взять к примеру тех же латников, набиравшихся из отборных молодцов, задача которых была кое-как прошагать, под ливнем стрел, шагов триста и уничтожить препятствие для атаки конницей или легкой пехотой. Самый простой способ победы над пешим рыцарем состоял в том, чтоб сбить его с ног. Тяжелым камнем или бревном. А с придавленным к земле, грузом своих же доспехов, бедолагой можно было расправиться как угодно и когда угодно.
Поэтому, увидев мой самоубийственный маневр, начавшие уже было пятиться к лесу, разбойники заметно осмелели. Положили на землю луки и взялись за дубины. А парочка самых сметливых уже тащила из лесу, наскоро срубленную, длинную жердь. Но, они не знали, что имеют дело с новой моделью рыцаря. Так сказать: новейшим, улучшенным типом 'Человека железного, мечом машущего'.
Двух разбойников я срубил, как крапиву. Они даже оружия не подняли, до конца оставаясь уверенными, что разделяющие нас пять шагов, для меня непреодолимое расстояние. Поэтому умирали сильно удивленными.
Прыжок вправо, разворот и круговой взмах, с использованием инерции тела. Чуть-чуть не допрыгнул. Метил зацепить еще парочку ротозеев, но увы – достал только одного. Зато качественно. Переделывать не придется. Головы на плечах как и не было никогда. А туловище стоит, машет руками и фонтанирует кровью. Хорошо, я не впечатлительная натура, навидался всякого. А разбойнички, что-то не так привычны к виду крови. Наверное, от того что больше из засады орудовать привыкли, чистоплюи. Прям застыли, не сводя глаз с обезглавленного товарища. Вот и ладно, я не возражаю, только за представление платить надо. В данном случае: жизнью…
А мои-то парни покрепче оказались. Вернее, увы, только Гладила. С того момента как я вступил в бой, напарник десятника получил еще и присоединился к числу павших. Зато Гладила не растерялся и, воспользовавшись замешательством, быстро уменьшил количество нападающих еще на одну голову, а сам бросился на выручку виконтессе. Это он зря, никуда они не денутся, с подводной лодки… Э-э, а лапать-то не надо! Так не договаривались! Ух! И клювом щелкать тоже…
Задержав взгляд на Весняне чуть дольше чем ситуация того стоила, я едва не получил дубиной в голову. Еле-еле успел уклониться. Зато и разбойника, вложившего в удар всю мощь и не ожидавшего от меня такой прыти, буквально бросило вперед. Двуручник на такой короткой дистанции бесполезен, пришлось приложить его по затылку бронированным кулаком. Хоть и левым, зато со всей пролетарской ненавистью, аж хрястнуло…
К сожалению, на этом ротозеи закончились: шестеро уцелевших разбойников начали что-то соображать и не только не спешили лезть в драку, но и держались настороже, на безопасном расстоянии. Но все еще с неким сомнением. Не вписывался в их сознание пеший рыцарь с резвостью дикой кошки. А вообще я заметил, что здешний люд странно нетороплив. Словно все как один имеют финские корни. И если в обыденной жизни это нивелировалось, то в бою, в момент наивысшей концентрации, с моей точки зрения, они двигались так, словно воздух обрел плотность воды. Вот я делаю один скачок – разбойники шире распахивают глаза и начинают заваливать корпус, смещая центр тяжести и освобождая опорную ногу. Второй скачок – нога пошла назад, руки потащили оружие вверх. Третий прыжок и я всей массой сбиваю с ног почти всю шеренгу, потерявших равновесие людей, впечатываясь в поверженные тела острыми чашками бронированных налокотников и наколенников. Жуть… как минимум еще двум уже не подняться.