Перед тем как выйти на крыльцо, Лидия помедлила, прислушиваясь к своим ощущениям. Нет, кажется, его нет рядом, железного волка. Он бродит где-то по больнице, он выжидает удобной минуты, чтобы снова пробраться в палату и прикончить ее.
Пусть бродит, главное, чтобы больше никого не тронул! Впрочем, сейчас ему никто не нужен, кроме Лидии. А Лидия постарается ускользнуть.
Из одного старого дневникаВ минувшие дни произошло столько событий, что у меня не было возможности даже присесть к столу и описать их. Самое главное событие – конечно, съезд гостей. Я полагала, что буду наблюдать за ними из какого-нибудь укромного уголка, но господин Чужанин приказал мне непременно присутствовать на вечернем балу. Я изумилась до крайности, это желание было мне совершенно непонятно, однако спорить, конечно, не стала.
– У нас в обществе слишком мало отесанных людей, – пояснил Иван Сергеевич со спокойным выражением лица. – Мужчины наши любят танцевать, однако дам меньше, чем танцующих кавалеров. Вы же, уверен, танцуете превосходно.
Я опустила глаза, изумляясь, что он об этом догадался. Ведь я в самом деле танцевала очень хорошо – конечно, благодаря отцу, который научил меня всему самому интересному, что я только знала! И как же давно я не танцевала, как же мне этого хотелось!
Любаше было дано поручение следить вечером за Алексом. Однако он ужасно закапризничал, узнав, что не мне придется укладывать его в постель и рассказывать на ночь одну из тех сказок, которые он так полюбил. Пришлось пообещать малышу, что сказку он услышит, и непременно от меня, я зайду к нему.
Немного грустно и даже странно, что он остался безразличен к тому, что Вера Сергеевна к нему не заглянет. Впрочем, как это ни печально, Алекс привык к холодности родной матери, и удивительно ли, что он сам оставался к ней холоден?
Впрочем, уговорить Алекса оказалось не самым трудным из того, что мне предстояло. Гораздо сложнее было одеться так, чтобы соответствовать обществу, в котором мне предстояло провести вечер. Никогда у меня не было не только дорогой и модной, но даже и мало-мальски нарядной одежды, и я была вообще далека от того образа жизни, при котором молодая девушка рассматривает картинки в модном журнале и выбирает тот фасон платья или юбки, по которому она намерена заказать у портнихи обновку. Таким девушкам приказчики из модных магазинов привозят образцы самых дорогих тканей, и они придирчиво перебирают их, а матушки поддерживают капризы своих дочерей, хотя и норовят сбавить цену за штуку ткани. Я знала это по каким-то разговорам и романам и относилась к такому пустому времяпрепровождению не без презрения, но сейчас впервые подумала, что презираю, пожалуй, потому, что зелен виноград… Сейчас я отчаянно завидовала всем этим живущим в достатке барышням и мечтала разбогатеть хотя бы ненадолго, чтобы купить или сшить себе платье, в котором было бы не стыдно показаться в здешнем обществе.
Вообще-то все это общество, честно сказать, волновало меня мало. Я мечтала быть хорошо одетой, чтобы поразить одного, одного-единственного человека. Но он столь часто видел меня в моей каждодневной затрапезе, что, похоже, начал привыкать к моему невзрачному облику. С тоской замечала я, что в глазах Ивана Сергеевича тот интерес, который я подметила сначала, все больше сменяется вежливым и дружеским безразличием. И я понимала, что если я привлекла его интерес как новое лицо, то теперь он привык ко мне и больше не видит во мне некую замечательную персону, к которой стоило бы проявлять какие-то иные чувства, кроме обыкновенной вежливости. Вдобавок, с горечью думала я, в первые дни к интересу ко мне у Ивана Сергеевича, конечно, примешивалась жалость – ведь я чудом избежала смерти! – а теперь я вполне оправилась и ничто мне не угрожало.
Ну что ж, пришлось мне со вздохом похоронить в сердце зарождающуюся любовь, как и надежды вновь привлечь внимание Ивана Сергеевича. А больше мне никто не был интересен!
И все же зачем он велел мне быть на балу?..
«Ну что ж, – уныло размышляла я, – приказ я исполню. Пойду в своем любимом темненьком платьице. Свяжу новый воротничок взамен матушкиного, который я уже порядком заносила и застирала, – вот и довольно. А в косу вплету новую ленту – не черную, как носила прежде, в знак траура, а белую. У меня, правда, нет ленты, но одолжу у Любаши, у нее много!»
Вот как я жила – в полной недостаточности, готовая одалживаться у горничной. Ела досыта, но денег не имела ни полушки. Месяц моей службы еще не исполнился, а значит, я не могла просить у своих хозяев жалованья, да и что мне с ним было делать? Я сшила бы платье сама, но где взять материю? Купить что-то можно было только за шестьдесят верст от Заярского – в Нижнем Новгороде, а поехать туда невозможно, и не только потому, что не на чем – не просить же карету у хозяев! – но и из-за не изжитого еще страха перед лесными обитателями… не то волками, не то людьми… оборотнями!
Итак, после того как я уложила Алекса, я села на заднем крыльце с крючком и клубком тонких белых ниток (все это осталось мне от матушки, знатной рукодельницы, чьим ремеслом мы жили), пытаясь смастерить воротничок. Вязала я, наученная матушкой, очень изрядно, и настроение мое постепенно начало поправляться, поскольку кружево мое выходило тонким и изящным. Мне очень хотелось закончить воротничок до наступления темноты. В Нижегородской губернии не бывает белых ночей, как в Петербурге, когда гулянье на Невском не прекращается до самого утра, а иные щеголи нарочно читают среди ночи газеты, сидя в кафе, которые в такие ночи тоже открыты до пяти или даже шести утра. Однако и тут вполне можно было обходиться без свечи до девяти вечера. Потом следовали долгие сумерки, им на смену приходила короткая ночь, но уже в четыре-пять утра светало.
Я работала споро, и дело близилось к концу. Я как раз оплетала край почти готового воротничка кружевной кромкой, когда раздался топот копыт и во двор влетела Кроу, на которой восседала Вера Сергеевна.
Я торопливо вскочила и сделала книксен. Хоть после той ночи, когда я наблюдала за прогулкой обнаженной миссис Дуглас, я сама не знала, как отношусь к ней, но внешне оставалась прежней вежливой и готовой к услугам гувернанткой.
Вера Сергеевна спешилась, бросила поводья мальчишке и прошла мимо меня, едва кивнув, однако вдруг остановилась и задала вопрос, услышав который я выронила свое вязанье, и белоснежный воротничок, упав в лужу около крыльца, мигом намок и стал грязным. Впрочем, я едва заметила это, настолько была поражена, ибо Вера Сергеевна спросила меня, в чем я намерена быть на балу, не в этом ли рубище.
От изумления я даже не успела обидеться, как Вера Сергеевна приказала мне немедленно подняться к ней.
– Мне кажется нелепой фантазия моего брата насчет присутствия гувернантки среди общества, – изрекла она ледяным тоном. – Однако поскольку был уже похожий случай… – Она усмехнулась уголком рта, и я поняла, что Вера Сергеевна имеет в виду госпожу Самородову, в недавнем прошлом – гувернантку. – Поскольку был похожий случай, не вижу причин, отчего бы не появиться вам – разумеется, в подобающем платье. Я привезла с собой из Англии довольно большое количество нарядов. Они были накуплены пять лет назад в Лондоне, когда я была такой же толстушкой, как вы.
Она смерила пренебрежительным взором мою фигуру, и я почувствовала, что лицо мое пошло красными пятнами. Всегда считалась я худышкой, тем паче по сравнению, например, с Любашей, однако моему сложению недоставало той изысканной хрупкости, которой обладала Вера Сергеевна. Я была просто худа – она же была тонка и изящна.
– Теперь эти платья все мне велики, и я готова ссудить вам любое на выбор, только чтобы удовлетворить каприз брата. Кажется, он всерьез задался целью устроить вашу судьбу. Возможно, в нашем кругу, где и в самом деле мало молодых и образованных женщин, найдется еще какой-нибудь неразборчивый глупец, который захочет связать свою судьбу с особой низкого происхождения – пусть даже обладательницей свежего личика и бойких глазенок.
Обыкновенно принято считать, что падать в обморок входит в привилегии лишь дам из высших классов (так сказать, noblesse oblige), а девушкам из бедных семейств приходится держать себя в руках, да покрепче. Но я была на грани обморока и от неожиданности предложения, и от бесцеремонности, с каким оно было сделано, и от рассчитанной грубости слов хозяйки. Кажется, она ненавидела меня, но за что?! Мне страшно захотелось зарыдать и кинуться куда-нибудь в укромное место, чтобы скрыться там и как-нибудь пережить свое унижение, однако я не могла тронуться с места и только глазами хлопала, едва удерживая слезы обиды и выглядя, вероятно, преглупо.
Не взглянув на меня более, Вера Сергеевна приказала мне следовать за собой. По пути кликнула Любашу, которая была чрезвычайно взбудоражена тем, что барыня дает мне свой наряд. У нее самой глаза загорелись, когда с чердака были притащены кофры с вещами, уже ненужными Вере Сергеевне. Это были истинные сокровища, тем паче прекрасные, что были очень тонко и изящно сшиты английскими швеями и белошвейками. Все как одно платья были мне впору, захотелось забрать с собой каждое… однако это было, конечно, невозможно. Честно говоря, у меня создалось впечатление, что Вера Сергеевна немедленно пожалела о своей щедрости, ибо рассматривала меня, поспешно меняющую ее наряды, со странным выражением. Наконец она выбрала для меня простое платье из тонкого белого с золотистой и серебристой нитями кружева на бледно-зеленоватом чехле.
– Барышня, вы как яблоня в цвету! – прочувствованно воскликнула Любаша, и, хоть Вера Сергеевна презрительно скривила губы, я понимала, что выгляжу очаровательно. Я так не выглядела никогда, и вдруг почти с испугом я поняла, что довольно хороша собой. Клянусь, я сказала бы, что красива, кабы матушка не воспитала меня в скромности!
– Кстати, милочка, не вздумайте являться с этой косичкой Татьяны Лариной, – немедленно убавила мне самомнения Вера Сергеевна. – И запоздалые прически, и запоздалый склад речей, – перефразировала она Пушкина, – хороши в любой другой день, только не в этот!
После этого я ушла к себе, унося с собой в охапке платье и атласные башмачки к нему, а в голове вопрос: как же причесаться?!
В конце концов я махнула рукой на прическу и решила просто обойтись без нее. Распущу волосы – и дело с концом!
* * *Лидия вышла из больничных ворот и огляделась. Ах вот она где… Тридцать пятая больница, какой-то отдельный корпус. Повезло! В трех или четырех кварталах отсюда находится дом, в котором она снимала у Жанны квартиру. Еще сегодня утром снимала!
У нее было запланировано на этот украденный у судьбы вечер несколько дел, и одно из них предстояло сделать именно в этом доме. Значит, с него она и начнет.
Нет, покачала головой Лидия, она начнет с магазина «Спорт-мастер». Туда ходу минут десять, столько она как-нибудь выдержит в этих жутких тапках, надетых на босу ногу. Ноги, кстати, мигом замерзли, а простужаться сейчас нельзя. И еще… в процессе своей авантюры Лидия поняла, что ей срочно нужны нормальные трусики. В одноразовой больничной синтетике очень скоро начнешь ходить враскоряку и далеко не убежишь.
Электронные часы на проходной завода шампанских вин показывали 20.15. Ужас, как уже поздно! На счастье, «Спорт-мастер» работает до десяти вечера, а после восьми в нем ни народу, ни продавцов. Только какой-нибудь одинокий кассир дремлет, Лидия не раз убеждалась в этом на собственном опыте. На нее никто не обратит внимания.
Опыт не подвел!
Прежде всего она купила трусики. Самые дешевые («Спортивное белье без швов, корректно и эстетично!») стоили триста рублей. Носки – 100 рублей за пару, 400 за пять, прямая выгода покупать пять, но, беда, нет лишних четырехсот рублей! Потом Лидия пробралась к полкам с кроссовками. И приуныла… Самые «бюджетные», как теперь принято выражаться, стоили под три тысячи! А у Лидии осталось только две шестьсот. И вообще, все деньги нельзя тратить!
«Может, все-таки взять пять пар носков? – всерьез задумалась она. – Если надеть их все один на другой, тапочки спадать не будут…»
Не факт, между прочим, что не будут, если придется, к примеру, бежать… С другой стороны, в пяти парах носков бежать можно и без тапочек. Нужда, так сказать, заставит калачи печь!
А может, надеть какие-нибудь кроссовки своего размера – да попытаться удрать?..
Лидия вздохнула и покачала головой, отказываясь от этой безумной идеи. Не потому, что боялась отягчить свою совесть еще одним грехом. Просто на выходе стояли такие бравые охранники, что убежать от них у нее, ничуть не спортивной, не было шансов вообще.
Она окинула полки последним безнадежным взглядом – и замерла, уставившись на ценник с надписью «Брак. 1800 руб».
На этой полке стояли кроссовки. Нормальные кроссовки, только на одной задник был черный, а на другой серый. Перепутали кожу на фабрике, какие молодцы!
Лидия почувствовала себя почти счастливой, убедившись, что бракованные кроссовки ей впору, причем пришлись всего на одну пару носков. Кто никогда не спасался бегством, тому не понять, как много это значит – удобная обувь на ногах!
Кассирша без интереса скользнула сонным взглядом по невзрачной покупательнице и выбила чек. Лидия зашла в туалет на первом этаже, переоделась и переобулась, а больничные тапки вместе с трусами сунула в мусорную корзинку.
Вот уборщица удивится!
Если пересечь Белинку и пойти дворами через Трудовую, очень скоро окажешься на улице Минина. Там ее дом. Там их с мамой и папой Сашей дом! Там нормальная одежда, чай с лимоном, а главное, компьютер, который так нужен, чтобы все восстановить и выстроить в голове! Но отец в больнице, мама рядом с ним, а к компьютеру не подобраться хотя бы потому, что нет ключа.
Ладно, хотя бы чаю она может себе позволить выпить – просто чтобы в обморок не упасть.
Лидия вбежала в пиццерию, которая находилась тут же, в одном здании со «Спорт-мастером», и жадно выпила стакан чаю с лимоном (десять рублей), заедая куском пиццы по имени «Маргарита». Она проходила по скидке, и кусок стоил тридцать рублей. Раньше Лидия в сторону пиццы никогда даже не смотрела и втихомолку презирала людей, которые это едят. Теперь она сосредоточенно съела свою порцию, потом взяла второй кусок «Маргариты» и выпила еще стакан чаю.
Силы нужны. А подкрепить их Лидия может только тем, что ей по средствам.
В кармане осталось около семисот рублей. Не бог весть что, но не так уж и мало…
Вышла из магазина и через квартал свернула на улицу Дунаева. Вот и дом, в котором она прожила почти месяц и из которого была выставлена с позором. Ого, в знакомых окнах свет… Жанна, наверное, прибирается. Сейчас набрать на домофоне 23, номер ее квартиры, и так невинно сказать: «Жанночка, это Лида, открой, пожалуйста!»
Как попасть в подъезд? Как?!
Вдруг мелькнула догадка…
Нахально и нахрапом, а вдруг да повезет?!
Лидия бегом вернулась в пиццерию и купила еще два куска «Маргариты», попросив положить их в коробку. Денег стало меньше на шестьдесят рублей. Лидия подумала, что в жизни так не тряслась над каждым рублем…
Опять подошла к подъезду. Набрала цифру 30 и стала ждать, когда откликнется хозяйка.
– Алло? – послышался в динамике недовольный женский голос.
– Пиццу заказывали? – рявкнула Лидия.
– Что?! – изумилась хозяйка. Вообще-то ей было от чего изумиться, конечно…
– Это Дунаева, 16? – напористо спросила Лидия.
– Да…
– Квартира 30?
– Да…
– Ну как же вы говорите, что не заказывали пиццу?! Вот у меня и квитанция, и коробка с пиццей, и все оплачено, в том числе и доставка. Что, мне самой ее есть, что ли?!
Господи, а вдруг хозяйка невзначай окажется поборницей здорового питания?!
– Оплачена? – робко повторила женщина. – Ну ладно, тогда несите, конечно! Пятый этаж…
Здоровым питанием и не пахнет! Щепетильностью тоже, и ура-ура этому!
Щелкнул, открываясь, замок.
Лидия быстро пошла наверх, попутно погасив свет в подъезде. Темно, конечно, да и ладно, а то вдруг черт вынесет Жанну на лестницу! Будет очень весело столкнуться с ней лицом к лицу!
А может, и не очень весело… К примеру, если Жанна окажется не одна. Хотя серого «Вольво» Лидия не заметила… С другой стороны, может, «Вольво» тут вообще ни при чем.
Оказавшись на третьем этаже, как раз напротив своего бывшего обиталища, Лидия здорово пожалела, что выключила свет, потому что наткнулась на какой-то тяжелый ящик или стол, занимавший чуть ли не всю площадку.
За одной из дверей шел бурный разговор. Лидия прислушалась. На повышенных тонах говорила женщина:
– Ну и что, он так и будет до утра тут стоять? Соседи знаешь, какой ор поднимут!
– Успокойся, лапа, – миролюбиво отвечал мужчина. – Гошка, понимаешь, напился, не может прийти, ну я ж не выволоку это один! За порог вытащил, а дальше не буду! У меня ж пупок развяжется! А соседи сейчас уже дома все, ты что, наших соседей не знаешь? Стол никому не мешает. К половине седьмого проспится Гошка, мы быстренько уволочем его в подвал – и никто даже и не заметит ничего!
«До половины седьмого я ждать не буду, – пообещала себе Лидия. – Просто надо осторожней спускаться».
Когда Лидия поднялась на пятый этаж, одна из дверей была уже приоткрыта – правда, хозяйка одной рукой бдительно придерживала створку, пока другую протягивала за халявной пиццей.
«Бесплатный сыр бывает только в мышеловке!» – мрачно подумала Лидия, врываясь в дверь и захлопывая ее за своей спиной.