Пистолетик оказался неожиданно увесистым. Вскоре Игорь узнал, как действует предохранитель, как обращаться с затвором и менять обойму.
– Ну а как стрелять, ты в кино видел, – сказал Олег. – Все просто. Наводишь на цель и плавно давишь на спусковой крючок. Понял?
– Наверное, да, – осторожно ответил Игорь.
До сегодняшнего дня он огнестрельного оружия в руках не держал вообще. Если не считать старого охотничьего ружья деда, с которым пятилетнему Игорьку давали играть, когда они с родителями ездили к старику в гости в крохотную деревню на самой границе области…
– Вот и отлично, – Олег почесал подбородок. – Убери его пока в сумку и спрячь получше, а то нам завтра через границу ехать.
– Да у меня сумка почти пустая.
Мелькнула мысль о том, что надо было зайти домой, взять что-нибудь из одежды, хотя бы белья и несколько футболок.
– Ничего, мы ее набьем, – пообещал Олег. – Заедем в магазин. А пока отдыхай.
На Курский вокзал приехали ровно в девять часов. Перед тем как отправиться туда, посетили большой магазин мужской одежды неподалеку от метро «Черкизовская». Там Игорь купил три футболки, шорты и несколько пар трусов. Когда хотел заплатить, Олег остановил его и вытащил из бумажника карту «Виза Голд».
На протесты внимания не обратил, напомнил, что обязан компенсировать расходы.
После визита в магазин сумка Игоря, захваченная им еще в момент бегства из дома, оказалась набита. Пистолет спрятал на самое дно, завернув в новые трусы. Сверху накрыл майками.
До вокзала ехали на том же черном «Мерседесе».
– Кстати, – сказал Игорь, когда они вылезли из машины. – Все хотел тебя спросить – а как ты меня нашел сегодня утром?
– Все-таки у меня немного больше возможностей, чем у обычного человека, – ответил Олег. – А за тысячу лет, прожитых мной на этом свете, я успел их развить. Ты понял?
– По-моему, да.
Вошли в здание вокзала, и тут Олег неожиданно остановился.
– Так, нас ждет небольшой разговор, – сказал он. – Знакомься, этого щеголя зовут Степан.
– Точно так, – кивнул подошедший к ним невысокий, но очень широкоплечий мужчина и улыбнулся. – Привет, братва.
Одет он был в цветастую рубашку того типа, какой называют «гавайским», а стильные светлые брюки поддерживал пояс с большой блестящей пряжкой, похожей на маленький щит. Русые волосы курчавились, а на рябом лице сверкали большие темные глаза.
– Привет, – кивнул Игорь.
Снаружи громыхнуло что-то, очень похожее на гром. Игорь прислушался, но не уловил ни дождя, ни ветра, и решил, что ему показалось.
– Ну что, типа, эти козлы войну решили затеять? – спросил Степан. – Правду мне про это сказали?
– Правду, – отозвался Олег.
– Они об этом пожалеют. – Степан сжал кулачищи, лицо его исказилось. – Я ни себя, ни своих корешей в обиду не дам. Если чего, десятка три стволов найду, да еще серьезные ребята подъедут.
– Ты собираешься убивать людей?
Степан удивленно вытаращил глаза.
– А чо нет? В натуре, если они сами первые начали? Или ты предлагаешь нам раздеться и очко подставить?
– Нет, не предлагаю, – Олег помотал головой. – Но для большого кровопролития еще рано. Подожди, пока соберется синклит. Если после него ничего не изменится, вот тогда будем думать…
– Думать? А зачем? Я всю жизнь резал кого-нибудь. Попов жирных, воевод жадных, потом буржуев всяких… И не для того сорок лет по тюрьмам провел, чтобы теперь думать. – Степан похлопал Олега по плечу. – Ладно, если чего – звони. Мы с пацанами подъедем, вопросы решим.
И, подмигнув Игорю, зашагал к выходу их вокзала. У самой двери столкнулся с Иваном, кивнул ему. Тот ответил, но глаза его загорелись гневом, а лицо побагровело.
– Шляются тут всякие смерды поганые, чтоб их… – пробурчал Иван, подойдя к Олегу и Игорю.
Малиновый пиджак и водолазку он сменил на светло-зеленую рубаху с коротким воротом, и только цепь на шее осталась прежней.
– Такие же «всякие», как и мы с тобой, – проговорил Олег. – Ну и где этот виршеплет? До поезда пятнадцать минут…
Сергей появился через пять, запыхавшийся, словно после пробежки.
– Поймите, это все пробки! Мы полчаса на одном месте простояли! Плакать хочется! – затараторил он.
– Ехал бы на метро, – сказал Олег.
– Я? – Сергей посмотрел на него удивленно. – Ради бога, как такое возможно? Пошли быстрее садиться…
Олег раздал билеты, и они зашагали к двери в зал ожидания, чтобы через него выйти к первому пути.
– Плацкарт? – спросил Иван, изучив билет, и в голосе его прозвучало недовольство. – Почему не купе?
– Не было. И СВ тоже. Скажи спасибо, что места не боковые.
Сергей печально вздохнул.
Проводница, молодая и смуглая, с решительными серыми глазами, проверила билеты, и они забрались в вагон. Прошли мимо первого купе, где суетилась, распихивая вещи, семейная пара лет сорока. На одной из нижних полок, прижавшись друг к другу, сидели двое похожих мальчишек, один чуть постарше, другой – помладше.
– Дети, – сказал Иван. – Ладно хоть не мелкие, что будут писать в горшок, поставленный на стол.
– И деды, – в тон ему добавил Сергей, разглядывая старика, сидевшего на боковом месте напротив второго купе. – Ладно хоть не совсем дряхлые, из которых песок сыпется. Так, это наши места?
– Наши, – кивнул Олег. – Занимай, какое нравится.
Старик, сухощавый и морщинистый, посмотрел на четверых мужчин с тревогой. Взлохматил седые волосы и отвернулся к окну. Иван поднял нижнюю полку и поставил под нее сумку, Игорь положил свою рядом.
Стекло окна в их купе было мутным, а форточка не открывалась вовсе. Столик, судя по количеству царапин, имел за плечами длинную и бурную жизнь.
– Я тут кое-чего захватил, – сказал Сергей. – Так что скучно нам не будет.
Из его рюкзака появилась жареная курица в фольге, бутылка коньяка «Арарат», набор металлических стаканчиков в небольшом тубусе, а также толстая пачка бумажных салфеток.
– Опять пить? – поморщился Олег. – Видят боги, ты неисправим.
– Почему пить? – Сергей всплеснул руками. – Скрашивать тоску грустного путешествия. Не хочешь коньяка, у меня вино есть. Если и оно не устраивает, можно будет пива купить у проводницы.
Из следующего купе донесся женский смех, и на лице Ивана появилась усмешка.
– Кто сказал, что путешествие будет грустным? – проговорил он. – Это мы посмотрим. Ха-ха.
Сергей развернул курицу, разлил коньяк по стаканчикам. В этот момент поезд тронулся, и поставленная на столик бутылка едва не опрокинулась. Игорь подхватил ее в последний момент.
– Ух, как я испугался, – сказал Сергей. – Ладно, давай, за успех нашего безнадежного дела.
– Я не буду, – покачал головой Олег.
– Как знаешь, – пророкотал Иван и один за другим вылил себе в рот содержимое двух стаканчиков. Потянулся к курице и оторвал у нее лапу. – Хорошо… Прямо как старый мед…
Игорю коньяк обжег горло, оставив терпкое послевкусие, и теплым шаром провалился в желудок. Поспешил закусить, а едва прожевал кусок, как явилась проводница.
Пришлось вытирать руки и отдавать билеты.
Получили четыре полиэтиленовых пакета с бельем. Олег разорвал свой, наружу полезла пыль.
– Очень здорово… – Сергей сморщился, глаза его выпучились. – Ой, а… апч… апчхи!
В соседнем купе вновь засмеялись. Иван передвинулся к краю полки и заглянул туда.
– Девчонки. Три штуки, и с ними парень. Студенты, похоже, – сказал он, вернувшись к столу. – Ну что, еще по одной, и пойдем знакомиться?
– А как же? Пойдем, милый. – Сергей потер руки и потянулся к бутылке. – Вы с нами?
– Я – нет, – покачал головой Игорь. – Мне сейчас не до веселья.
– Я тоже не пойду, – сказал Олег.
– Скучный ты. – Сергей поморщился. – Эх, Ваня, ну что, за бога в душу мать? Чтобы все у нас вышло.
– Истинно так, – кивнул Иван и перекрестился, прежде чем выпить.
Сергей вытащил из рюкзака бутылку белого вина, захватил коньяк, стаканчики, и они отправились в соседнее купе. Оттуда донеслись оживленные девичьи голоса, звон и смех.
Игорь, которому вновь захотелось спать, стащил вниз матрас и подушку, начал застилать белье. Пыль взлетела настоящим облаком, закружились, оседая на пол, перья.
– Да, это вам не СВ, – сказал Олег.
Он залез под нижнюю полку, вынул из сумки пару книжек, одну цветастую, с полуголым мужиком на обложке, и вторую, оформленную более строго, в черно-красных тонах.
– Точно, – кивнул Игорь. – Чего читаешь?
– Юрия Никитина. «Трое из Леса», – Олег показал цветастую книжку. – Занимательное чтиво. Много нового узнаю. И еще мемуары Гудериана. Если хочешь, бери, мне не жалко.
Он отодвинул курицу в фольге и положил книги на столик.
Игорь взял полотенце и отправился в сторону туалета.
В соседнем купе веселье было в самом разгаре. Раскрасневшийся Сергей, размахивая руками, что-то рассказывал двум девчонкам, а Иван обнимал за плечи третью, довольно полненькую блондинку. Спутник девушек, субтильный юноша, сидел, забившись в угол, на лице его читалось недовольство.
Когда Игорь шагал назад, в руках Сергея появилась гитара, темно-коричневая, с бантом на рукояти.
– Садись к нам, – предложил Сергей, тряхнув головой и сверкнув шальными синими глазами.
– Нет, я спать.
Игорь повесил полотенце на вешалку, забрался под простыню, но сразу уснуть не смог. Вагон покачивало, и это почему-то казалось неприятным, хотелось тишины, покоя, темноты…
За стенкой купе наступила тишина, а потом Сергей запел:
Не сказать, что пел он мастерски, но мягкий баритон обладал немалой силой, притягивал внимание.
Игорь открыл глаза и сел, Олег отложил книгу, и даже на морщинистом лице старика, занимавшего боковое место, появилась расслабленная, мечтательная улыбка. Глаза его заблестели.
– Хорошо поет, – сказал Олег. – С душой. Хотя цели у него банальные – девчонкам понравиться. Оба они бабники, но если Иван берет напором, то Сергей много тоньше действует… Эх, обормоты.
– Слушай, это… – Игорь замялся. – Давно хотел спросить, а каково это – быть таким, как ты? Таким, как вы все?
Лицо Олега стало мрачным, он огладил бороду, задумчиво пошевелил бровями.
– Вот смотри, – сказал он. – Ты человек, и тебя можно описать – мужчина, средних лет, любит баскетбол, немного умеет рисовать…
Игорь недоуменно заморгал – откуда собеседник столько знает о нем?
– Но эти параметры могут меняться, – продолжал Олег, – ты можешь забыть про любимый ЦСКА, начать болеть за УНИКС или «Триумф», можешь разучиться рисовать и освоить игру на тромбоне… Ведь так?
– Так, – кивнул Игорь.
– А мы… мы меняться не можем, сколько бы ни длилась наша жизнь. Мы – застывшие в одном мгновении куски прошлого, мертвые символы давно сгинувших эпох. И перемены нам недоступны так же, как фрагментам картины на стене. Понял?
– Знаешь ли, не очень. Вот смотри, Иван слушает «Рамштайн». Вряд ли он мог делать это… ну, при жизни.
– Это все внешнее, наносное. Как одежда, – Олег развел руками. – Ее можно переодеть, но спрятанное в нее тело при этом не изменится. Вот Сергей не может бросить пить, и вовсе не потому, что не хочет. Нет, просто в его мифе намертво зафиксирован образ пьяницы. Или Екатерина, даже если возжелает, не сможет уехать в провинцию и стать дояркой. Она всегда останется там, где у нее будет власть… Миф вообще конструкция жесткая, а миф исторический, зафиксированный письменно, обладающий строгим каноном, – особенно.
Игорь потер лоб.
– Не очень я улавливаю твою мысль, – пожаловался он.
– Это сложно объяснить. – Олег поморщился. – Но чувство поганое, словно заключен в клетку собственного тела и разума. Но при этом ты можешь и умеешь гораздо больше, чем обычные люди. Не могу объяснить… тебе надо поговорить с тем, кто лучше меня умеет растолковывать. И еще – становясь членом синклита, ты многое начинаешь видеть и чувствовать по-иному, но действуешь все равно по-старому, так же, как и в жизни.
А Сергей тем временем затянул новую песню, и Иван начал подпевать ему гулким басом:
– Ладно, – сказал Игорь. – Все это слишком сложно… А правда, что ты умер, когда тебя ужалила змея, выползшая из конского черепа?
– Никто из нас не помнит собственной смерти. Поэтому даже Сергей не может ответить на вопрос, сам он повесился или кто-то помог. А про змею, скорее всего, легенда. Мало ли их в нашей истории?
Из прохода послышались шлепающие шаги, а когда затихли, гнусавый голос сердито проговорил:
– Слышь, ты, друг, завязывай с пением. Тут люди спать пытаются.
Гитара брякнула и умолкла, а Сергей очень спокойно сказал:
– Ради бога, дружище! Не отправиться ли тебе в пешее эротическое путешествие на станцию из трех букв?
Девчонки прыснули, а гнусавый недоуменно спросил:
– Чо?
– Тебя только что послали на х…, – пояснил Иван. – Так что вали отсюда, бесов сын, пока по шее не получил.
Гнусавый, судя по звукам, подавился. Шлепающие шаги возобновились, мимо Игоря и Олега прошел пузатый лысый мужичок в тренировочных штанах и белой майке с бретельками.
От купе проводника донеслись раздраженные голоса.
– Прах и пепел, у нас будут проблемы, – сказал Олег. – Чуть позже. А ну-ка, сделай вид, что спишь, чтобы хотя бы тебе не досталось.
Мужичок прошлепал обратно, на этот раз на его лице обнаружилась злорадная улыбка.
За стенкой продолжали веселиться, смеяться и разговаривать. Иван рассказывал анекдоты, Сергей рвался к гитаре, но девчонки его останавливали. Игорь лежал, пытался заснуть, но сон не шел.
А потом его задели за ногу, он открыл глаза и обнаружил, что мимо проходят двое крепких парней в милицейской форме.
– Распиваем, значит, спиртные напитки? – спросил один из них. – Шумим и мешаем спать пассажирам?
Олег вздохнул и начал подниматься с полки.
– А ты кто такой, а? – заплетающимся языком осведомился Сергей. – Вот скажи мне, кто ты такой?
– Отвали, служивый, – пророкотал Иван. – Каким злолукавым хотением явился ты сюда, чтобы веселие наше нарушить?
Эта фраза сбила стражей порядка с толку, но ненадолго.
– Собирайтесь, пойдемте с нами, – бросил один из них.
– Ах ты, собака! – рявкнул Иван, что-то скрипнуло, и второй милиционер, тот, что был виден Игорю, потянулся за дубинкой.
– Спокойно, – проговорил Олег, выходя в проход. – Сейчас они лягут спать и все будет очень тихо.
– Не вмешивайтесь, гражданин, – сказал первый милиционер. – А то и вас с собой заберем. Или неприятности нужны?
Что говорил Олег дальше, Игорь отчего-то не мог разобрать. Слышались реплики милиционеров, сердитое рычание Ивана и жалобные голоса девчонок. Сергей почему-то молчал.
А потом стражи порядка ушли, и в купе буквально ввалился Сергей.
– Эх, хвост, чешуя, не понимаю я ни… чего, – пропел он и залился дурашливым смехом. – Эх, морды сраные…
– Давай, залезай наверх, – сказал придерживавший Сергея за плечо Олег. – И тихо, а не то рот зашью.
– Курить хочу…
– Завтра покуришь.
К удивлению Игоря, Сергей спорить не стал. Стащил рубашку, джинсы, закинул одежду на полку. Оставшись в семейных трусах в цветочек, полез туда сам. Олег отдал ему свою подушку, и через минуту сверху послышалось мелодичное посапывание.
– Надо его хоть простыней укрыть, – сказал Игорь, – а то замерзнет.
– Укроем, – Олег кивнул и начал потрошить пакет с постельным бельем.
В купе вошел Иван, уселся на место Олега, мрачно зыркнул на него и упер руки в бока.
– Всю вечеринку испортил, пес, – сказал он тихо, но очень злобно. – Только мы девок уломали. И зачем вмешался? Я бы этих холопов тут так построил, что зубы по вагону раскатились бы.
– А на ближайшей станции их коллеги построили бы тебя. – Олег аккуратно покрыл Сергея простыней. Повернулся к Ивану. – Ты хочешь попасть в историю? Ты в нее вляпался четыреста с лишним лет назад.
– И ты будешь меня упрекать? Ты, смердящий изменник, так и не познавший света веры Христовой?
– Не кричи, – сказал Олег. – И ложись спать. Завтра поговорим.
– Нет уж, послушай. – Иван говорил негромко, но грозно, глаза его пылали, а борода воинственно торчала. – Ты, позор России, которая должна послужить объединению всего мира, духовному спасению мира на основе Православия! Но пока есть такие, как ты, этого не случится! Мы – богоизбранная страна, единственная на земле, что хранит правую веру! И будем ее хранить до битвы с Антихристом, коего ты являешься слугой и предтечей! И гореть тебе в огне с бесами!
– Славянофильским духом запахло. – Олег покачал головой. – Даже завоняло, я бы сказал. Сейчас ты мне расскажешь, что нужен истинно православный царь, а потом о том, что во всем виноваты евреи. Или жиды, как их принято называть среди «патриотов»…
Сопение Сергея на верхней полке прервалось, и сонный голос пробормотал:
– Жиды… продали Россию… всю продали, до самого последнего куска… эх, родная ты моя деревня…
И сопение зазвучало вновь.
– И как ты не видишь, что православные патриоты, осуждая иудеев, сами во многом им подобны? – сказал Олег.
Иван насупился, задвигал бровями:
– И в чем же?
– Иудеи считали себя избранным народом. Русские православные патриоты только и орут об особом пути России, предопределенном Богом, о том, что православные – избранный народ. И в чем разница?
– Как в чем? Евреи ставили себя выше остальных, выше всяких гоев, а мы, русские, – нет.
– Ты уверен? – Олег покачал головой. – Это ваш бог сказал – нет ни эллина, ни иудея, или другой? Особый русский путь? Как бы не так. Все время мы что-то заимствовали и выдавали за свое. Сначала православие у Византии, хана-царя у Золотой Орды, потом искусство строить крепости и лить пушки из Европы, западный способ формировать армию при Петре. И так вплоть до марксизма и рыночных отношений в двадцатом веке.