– Хорошо, – ощущая себя виноватым, сказал я, – весь внимание.
– «Моя дочь наказана, – завела Люся, – у нее отняты компьютер, игрушки, сладкое. Диета девочки состоит из воды и хлеба. Ее выпороли ремнем сто раз. С уважением». Только подписаться опять придется Козьма Прутков, а то училка заподозрит неладное.
– Нет, нет, это слишком кровожадно!
– В самый раз, пишите, дядя Ваня, – захихикала Люсенька, – эта старая мочалка посчитает, что мне еще мало досталось.
Глава 12
Саша Никонов оказался занят, и мне пришлось ждать в баре. Надумав покурить, я поискал глазами пепельницу, а потом, не найдя, попросил официантку принести ее.
– Что вы, – картинно испугалась девушка, – у нас в клубе безникотиновая зона. Лучше выпейте коктейли из свежевыжатых соков с медом, это намного полезнее, чем травиться дымом.
– А кофе здесь тоже подвергнут остракизму? – улыбнулся я.
– Вам эспрессо?
– Лучше двойной крепости, – попросил я и откинулся на спинку стула.
Здоровым образом жизни человека легко довести до смерти. И потом, мы так мало знаем о собственном организме. Сейчас все наивно полагают, что диета и занятия спортом идут нам на пользу, но, вполне вероятно, лет через сто выяснится, что не следовало заниматься самоистязанием, лучше лежать на диване и потреблять побольше вкусной еды. Кстати, мне отчего-то кажется, что упитанная, довольная всем на свете, не способная ни разу присесть или отжаться личность проживет дольше, чем тощий аскет, нервный от постоянных ограничений.
– Вы меня ждете? – раздался густой баритон.
Я поднял глаза и увидел высокого, темноволосого, накачанного парня в спортивной форме. Странное дело, Андрей Вяльцев вызвал у меня неприятие. Его рельефные мышцы казались ненастоящими, словно вылепленными из пластилина, а Саша Никонов отчего-то внушал мне доверие. Может, все дело в бесхитростной, какой-то детской улыбке тренера?
Я невольно улыбнулся в ответ:
– Садитесь, пожалуйста.
Инструктор с некоторым усилием втиснулся на стул, слишком тесно придвинутый к столу.
– Слушаю вас.
– Меня зовут Иван Павлович Подушкин, вот визитная карточка.
Никонов осторожно взял визитку.
– Начальник оперативно-следственного отдела? Вы из милиции? Не похоже что-то.
– Почему?
– Ну, – слегка растерялся тренер, – не знаю. У ментов взгляд иной, простите, не хотел вас обидеть. Сюда ходят ребята, они бывшие ваши, глаза у них как грабли.
Меня удивило сравнение.
– Как грабли?
Никонов потер крепкую шею.
– Ну да, зацепят вас и подтягивают. Наверное, я путано объясняю.
– Я частный детектив, представляю агентство «Ниро».
Инструктор заморгал.
– Никогда не видел сыщиков-любителей, – признался он, – только в кино.
– Вы Андрея Вяльцева знаете? – я решил сразу перейти к делу.
Саша склонил голову набок.
– Думаю, не раскрою секрета, если скажу «да».
– Он у вас занимается?
– Верно.
– Часто?
– Договаривались на два раза в неделю, – пояснил Саша. – Андрей хорошо понимает, что регулярность занятий – единственный способ поддерживать форму. А что случилось?
– Почему вы решили, будто с Андреем произошли неприятности? – мигом задал я вопрос.
Никонов потер шею.
– Вяльцев очень аккуратный, никогда не опаздывает на тренировки, если не может приехать, всегда позвонит и предупредит. А вчера он не пришел и не объявился, я даже волноваться начал.
– Вы правы, – сказал я, – Андрей попал в беду.
Никонов насторожился.
– Авария? Он не пьет, не колется, никакую дрянь не нюхает, не лихачит, но ведь на дороге полно уродов. Вот несчастье!
– Со здоровьем у Вяльцева все в порядке, Андрей задержан по подозрению в убийстве бывшей жены, – пояснил я, – информация пока только для вас, сделайте одолжение, не распространяйте ее, хотя, думаю, долго секрет не продержится, завтра или, крайний срок, в субботу о произошедшем затрубит желтая пресса.
– Ох и ни фига себе, – выпалил Никонов. – У него семья есть?
– Бывшая, – повторил я. – Он никогда не говорил о своей личной жизни?
Взор Саши стал колючим.
– Нет.
– Не жаловался на неприятности?
– Нет.
– Не сообщал о проблемах?
– Нет, – холодно твердил тренер.
– Саша, Андрей попал в беду, но, на мой взгляд, он не виноват.
Никонов пожал плечами:
– Может, и так.
– Вы в хороших отношениях с Вяльцевым?
– Нормальный клиент, аккуратный, старательный, вежливый, никаких дебошей в клубе не устраивал, – монотонно перечислил Саша достоинства Вяльцева.
– Он молчал во время тренировок?
– Почему? Разговаривал.
– На какую тему?
– Ну… о всякой ерунде. Стоит ли покупать «Бентли»? Сплошной пафос за большие деньги. Еще о погоде болтали. Он иногда истории смешные рассказывал, на съемках бывают приколы, шутки. Собак обсуждали. Вяльцев животных любит, но завести не может, все время в разъездах.
– А о личном?
– В смысле о бабах?
– О друзьях, женщинах, о своих проблемах.
– Нет, – коротко рубанул Никонов и отвел глаза в сторону.
Я глубоко вздохнул.
– Позвольте вам не поверить. Саша, поймите, Андрей в беде, для того, чтобы вытащить его из кутузки, мне необходимо найти человека, который ненавидел Вяльцева, причем настолько сильно, что убил женщину, бывшую супругу актера.
– А зачем он это сделал?
– Замыслил свалить вину на Вяльцева, надо сказать, план почти удался. Я должен действовать быстро, иначе репутации актера будет нанесен непоправимый ущерб, многие режиссеры не захотят иметь дело с артистом, замешанным в деле об убийстве. – Я намеренно начал искажать действительность.
Увы, в наше время факт ареста исполнителя главной роли моментально принесет проекту невероятный успех. Зрители валом повалят смотреть ленту, в которой снимался подлинный преступник.
– Клиент приходит в спортзал, чтобы отдохнуть, – внезапно сказал Саша, – да, заниматься фитнесом регулярно, как делает Вяльцев, тяжело. Я таких людей уважаю. Но одновременно с напряжением мускулов наступает и моральная разрядка. В клубе никто к Вяльцеву не пристает, у нас строго-настрого запрещено персоналу просить у клиентов автографы. Здесь много звезд занимается. Поймите, человек целый день в напряге. Ждет, что его папарацци щелкнут или любопытные накинутся, приходит сюда, надевает халат, ложится у бассейна и хочет быть уверен: вот тут никаких назойливых личностей не будет. Это раз. Теперь два. Тренер не только объясняет, как железом ворочать, он еще и советы дает по питанию, правильному образу жизни, подскажет, например, диету, посоветует нужные витамины. Я ведь не машина, которая способствует наращиванию мускулов, очень хорошо знаю своих клиентов и понимаю: этому в пятницу надо облегченную программу, у человека рабочая неделя закончилась, а другому, наоборот, надо нагрузки поддать, у него стресс через штангу уходит. Я же с людьми работаю. И последнее. Большинство моих фитнесменов не имеют возможности откровенничать с кем бы то ни было, держат лицо, им влом даже признаться: поясница болит. Но со мной не стесняются, с порога говорят: «Саня, давай спину в порядок приведем».
Это неверно, что при больной голове надо лечь, лучше слегка позаниматься, кровь разогнать. Ясное дело, я как врач о всех болячках своих подопечных знаю, а еще они на инструктора негатив сливают. Я для этого здесь и работаю, людям помогаю. Конечно, можно к психотерапевту сходить, только не каждый на подобный шаг готов, это ж надо признать: имею проблемы, которые сам разрешить не способен. А в спортзал только здоровому человеку дорога. Притопает усталый, замученный, в голове проблемы, побегает, поотжимается, поподтягивается. Штанга, гантели, на меня обиду или злость выльет, глядишь, конем в раздевалке скачет. Да, я владею частной информацией о клиентах, но я вам никогда ничего не расскажу. Люди мне доверяют, я не могу их обмануть, да и не удержится человек с длинным языком в тренажерном зале, не выспрашивайте, не предлагайте денег, это бесполезно.
– Андрей в беде, – тихо сказал я.
– Он не просил меня о помощи, – резонно заявил Саша, – и…
Инструктор замолчал.
– Что? – приободрился я.
– Он и правда ничего о себе не рассказывал, – покачал головой Никонов. – Я имею в виду о личном. Так, о пустяках трепались.
– Спасибо, – разочарованно ответил я, – честно говоря, я очень рассчитывал на вашу откровенность.
Никонов потер шею.
– Я уже объяснил свою позицию, но об Андрее и впрямь ничего не знаю. Могу дать лишь общую характеристику: умен, вынослив, образован, хорошо воспитан, никогда не выходит из себя, держит всех на расстоянии вытянутой руки, закрытая дверь.
– Дверь?
Саша кашлянул:
– Образно говоря. У меня всегда при общении с Вяльцевым остается ощущение, что он, как бы это сказать, никогда не впускает меня внутрь. Нет, он очень приветлив, внимателен, но до определенного предела, а потом, хлоп, дверь закрыта. Понятно?
– В принципе, да.
– И еще… Хотя нет, это ерунда, – замялся Никонов.
Но я вцепился в инструктора, как терьер в потерявшую бдительность лису.
– Саша, говорите, мне пригодится любая мелочь.
Никонов пригладил короткие волосы.
– Вяльцев молодой, ему по паспорту тридцати нет.
– Верно.
– Уж не знаю почему, но мне кажется, что Андрей старше, как минимум ему лет на семь-восемь больше, чем в документе указано.
– Отчего у вас возникла подобная уверенность?
Никонов пожал плечами.
– Нагрузку не так держит, как молодой, реакции другие. Знаете, иногда приходит женщина, выглядит изумительно, ни морщинки, подтянутая, спортивная и говорит: «Мне двадцать пять».
Начинаешь с ней заниматься и понимаешь: врет, тридцатник как минимум. Странные люди, мне же возраст знать надо, чтобы правильно тренировку построить. Вот и Вяльцев слукавил слегка, ему, думаю, к сорока подкатывает, хотя смотрится он молодцом. Впрочем, актерам свойственно приуменьшать возраст, в особенности женщинам. Только все равно смешно получается. Читал тут в одном журнале статью про звезду, родилась третьего июня, ясное дело, год не указан, а потом написано: в тысяча девятьсот семьдесят девятом году поступила в театральное училище. Ну просто анекдот! Сразу можно возраст вычислить. Ей после окончания школы сколько исполнилось? Шестнадцать-семнадцать!
– А с кем Андрей общался в клубе? – вернул я инструктора к нужной теме.
– Он приходил поздно, тут уже пусто в такой час, – пояснил Саша, – после десяти вечера мало посетителей.
Признав свое окончательное поражение, я попросил Сашу:
– Спрячьте мою визитку, если вспомните что-то интересное, позвоните, пожалуйста.
– Непременно, – вежливо кивнул Никонов и взял карточку.
Я допил невкусный кофе, сел в машину и поехал к Леониду Дубовику. Непонятно, почему Нора сначала велела направиться к фитнес-инструктору. Ясное дело, пресс-секретарь знает больше о жизни Андрея, чем тренер.
Дубовик жил в самой обычной блочной пятиэтажке. Я немного удивился, въехав в не по-московски просторный и зеленый двор. Мне казалось, что человек, работающий с Вяльцевым, мог себе позволить элитную жилплощадь.
Дверь в подъезд стояла нараспашку, ни о каком домофоне или консьержке тут и речи не шло, на грязной лестнице сильно пахло гниющим мусором, а подоконники были украшены банками из-под растворимого кофе, набитыми окурками.
Стараясь не дышать, я поднялся на последний этаж и вздрогнул. Дверь с номером 89 украшала белая полоска с синей печатью.
Потоптавшись у створки, я позвонил к соседям. Загремели замки, зазвенела цепочка, приоткрылась щель, из нее выплыл противный запах жирных щей, и послышался пьяноватый голос:
– Чаво надо?
– Простите, не знаете, где Дубовик?
Дверь распахнулась, и я увидел мужика в драных грязных штанах, над поясом нависал огромный живот, ноги, босые, с длинными серо-желтыми ногтями, похожие на лапы бродячей собаки, были такие же грязные и больные.
– А ты ваще кто? – поинтересовалась малопривлекательная личность.
Я отметил, что на левом плече соседа имеется татуировка, не цветная картинка, которыми сейчас любит украшать себя молодежь, а синее, плохо выполненное изображение кинжала, который обвивала змея, и решил не показывать удостоверение сотрудника «Ниро». Похоже, мужик побывал на зоне, неизвестно, как он отреагирует на встречу с детективом, пусть даже частным.
– Мы работаем вместе, – обтекаемо ответил я.
Толстяк сплюнул прямо на пол.
– Актер, что ли?
– Ну… не совсем.
– Гляжу, не похож ты на пидоров, – скривился грязнуля, – нет Леньки.
– Не знаете, куда он уехал?
Мужик выпятил нижнюю губу.
– Ты дурак? – неожиданно спросил он.
– В принципе нет, – ответил я.
– Тады че хрень гонишь? Видел, опечатано!
Заметил бумагу.
– А когда менты ее присобачивают? Помер Ленька, допрыгался, пидор.
Я постарался сохранить хладнокровие.
– Дубовик скончался?
– Сечешь фишку.
– А когда?
– Ну, вроде пару дней назад, не помню.
– Сердце? Инфаркт?
Мужик загоготал.
– Он здоровее многих, не, свои пришибли.
– Кто?
– Пидоры.
– Дубовик имел гомосексуальные наклонности?
– Во, в точку, кланялся жопой вверх, – окончательно развеселился собеседник, – поза пьющего оленя! Да, видать, не угодил кому-то!
– Серега, – донеслось из квартиры, – скока ждать мона? Стынет!
– Скока нуно, стока и мона, – ответил мужик, потом, снова харкнув на пол, захлопнул дверь.
Я постарался сосредоточиться. Дубовик умер. На днях? Его убили? А потом задержали Андрея Вяльцева? Случайно ли лишился жизни единственный человек, способный рассказать подробности биографии актера?
– Уважаемый, – прошелестело сбоку.
Я повернулся влево и увидел, что дверь третьей квартиры, расположенной у самой лестницы, приоткрылась и оттуда выглядывает милая старушка в розовом халате.
– Вы приятель Ленечки? – загадочно спросила она.
– Скорей близкий знакомый.
– Идите сюда, – предложила бабушка.
Я вошел в крошечную прихожую и втянул голову в плечи. С моим ростом трудно в малогабаритных квартирах, легко стукаюсь лбом о люстры.
– Федор отвратительный грубиян, – застрекотала старушка, – маргинальная личность, тунеядец, нигде не работает, у метро бутылки собирает, ясное дело, он завидовал Ленечке. Тот Федору пару раз денег в долг дал, а потом понял, с кем имеет дело, и перестал оказывать помощь, а Федор обозлился и начал мерзости болтать. Не верьте, Ленечка был замечательным, он работал у нашего великого актера Андрея Вяльцева.
– Да? – изобразил я изумление.
– Точно, точно, – закивала бабуся, – приносил мне билеты, очень внимательный мальчик. Денег никогда не брал, протянет контрамарку и улыбается: «Сходите, Надежда Павловна, в кино».
Я всегда бегала, Ленечка приглашал на особые сеансы, премьерные – для своих, двойное удовольствие получается: и фильм поглядишь, и всех звезд увидишь.
– Отчего он умер?
Надежда Павловна вытащила из кармана халата платочек.
– Подъезд наш видели? Западня! Темно, лампочки уроды из восемьдесят первой выкручивают, точно знаю, видела сама. Ленечка по ночам возвращался, оно и понятно, он же с Вяльцевым ездил! Я ему говорила: «Мальчик, не дразни гусей, не ходи в дорогих часах, не размахивай телефоном, сними перстень, время страшное, людей за копейку убивают, помни, где живешь! Сплошные пьяницы». Но Ленечка такой беспечный! Знаете, его тут ненавидели! Окна в машине сколько раз били, это недоумки из семидесятой, я знаю, видела. Вот и допрыгался, бедный. Его ограбили! В подъезде, ночью, тело Катя нашла, она на хлебозаводе работает, шла с ночной смены – и тут труп! Ой, горе.
Глава 13
Еле вырвавшись от милой бабушки, желавшей непременно рассказать о всех «уродах», населявших подъезд, я спустился на несколько пролетов вниз и позвонил в семьдесят девятую квартиру. Похоже, обитатели малопрезентабельной пятиэтажки совершенно не боялись грабителей, дверь распахнулась мгновенно, без лишних вопросов.
– Вам кого? – шмыгая носом, поинтересовался белобрысый мальчик лет двенадцати.
– Катю, работницу хлебозавода… – начал я, и тут же паренек заорал:
– Мамка, к тебе из милиции пришли.
Послышался топот, и из коридора показался еще один мальчик, похоже, первоклассник.
– Петьк, – с огромным любопытством спросил он, – а пистолет у него есть?
– Молчи, дурак, – ответил старший брат и пихнул младшего.
Обиженный ребенок не остался в долгу, он попытался дернуть брата за ухо, и в тесной прихожей началась драка.
– А ну пшли вон, – прогремело из глубины квартиры, потом в пространство, забитое вешалкой и шкафом, вплыла полная фигура в цветастом платье. Бац-бац, толстая рука привычно отпустила две оплеухи, мальчишки, втянув головы в плечи, юркнули в комнату.
– Уж простите, – сказала Катя, – на секунду оставить их нельзя, все время уродуются. У других дети как дети, а мне хрен знает что досталось! Ни отдыха, ни покоя. Проходите сюда, садитесь, чаю хотите?
Из комнаты раздался грохот.
– Сейчас вернусь, – пообещала хозяйка и бросилась на шум.
Я присел на табуретку и огляделся по сторонам. Почти половину жизненного пространства кухни занимал холодильник, а оставшиеся сантиметры были тесно забиты шкафчиками. На подоконнике – из-за отсутствия места хозяйка превратила его в буфет – толпились чашки. Вместо стола была откидная доска, а с веревок, протянутых под потолком, свисало недавно постиранное белье. Бедность тут кричала отовсюду, о ней говорил древний рефрижератор «Саратов», похоже, выпущенный еще до моего рождения, допотопная, громоздкая плита, протертая клеенка и эмалированный помятый чайник. Но на кухне царила чистота операционной, старенькие занавески, прикрывавшие стекла, были накрахмалены, потертый линолеум вымыт до блеска, а красные кружки на подоконнике стояли идеально ровной линией, хозяйка повернула их ручками в одну сторону. Диссонансом в крохотной пятиметровой кухне «звучала» лишь ярко-синяя коробка, на которой золотыми буквами было написано: «Кондитерская Манже». Я хорошо знал, где находится это, если можно так выразиться, кафе. «Манже» – дорогое и модное место, его любит посещать Николетта. Кофе в богато разукрашенном зале подают отменный, а еще там изумительные пирожные, насладиться которыми лично мне мешают два обстоятельства: не особо люблю сладкое и прихожу в ужас при виде цены. Ну из чего надо сделать эклер, чтобы просить за него тысячу рублей? Впрочем, несмотря на хамские цены, в «Манже» всегда толпится народ, там и в будние дни не присесть, а на выходные столик надо заказывать заранее.