— То есть на Келлоде все могло бы закончиться иначе, будь наши граждане менее наивными?
— Скорее всего так. Вы убедили себя в непобедимости Проклятия и тем самым подыграли ему. А кто-то, возможно, выступил не просто невольным проводником его замыслов, но и ключевой фигурой. Например, тот, кто из страха перед Сущностью нажал на пресловутую ядерную кнопку…
— Я размышлял над этим довольно длительное время, — признался матронарм. — Во многом вы правы, но многого пока просто не знаете. Например, одного принципиального нюанса. Чтобы Сущность заинтересовалась кем-то или чем-то, ее должно привлечь некое свойство избранного человека или предмета. Наши ученые так и не смогли установить, что это за свойство, но у меня в голове кое-какая теория все-таки сформировалась.
— Этот избранник должен блестеть? — потирая ладонью лысину, спросил Иван Павлович.
— В некотором смысле, — согласился Кирилл Мефодьевич. — Он должен отличаться от всего, что было нормой до его появления.
— Какой тонкий намек, — с издевкой проговорил Безносов. — Соловьев, тебя хотят обвинить в грядущих переменах. Мало того что ты развязал войну с пришельцами, так еще и заразу инопланетную притянул, как электромагнит.
— А кто выступил таким живцом для Сущности в начале гибели Келлода? — Андрей пропустил реплику полковника мимо ушей.
— Точно не знаю, — матронарм пожал плечами. — У нас не было таких необычных людей, как вы. На протяжении многих тысячелетий наша цивилизация пребывала в спокойном и сытом благоденствии. Никаких изменений, никаких скачков, все равны и довольны высоким уровнем жизни. По вашим понятиям — все миллионеры и бездельники. Мне даже непонятно, как кому-то было не лень ломать голову над созданием Коро — пожалуй, единственного дельного изобретения за последние сто тысяч лет.
— Вот вам и ответ, — сказал Андрей, переглянувшись с Иваном Павловичем и Безносовым.
— Коро?! Нет, он стал последней надеждой нашей цивилизации. Без него мы бы не сумели спастись от Проклятия, улетев на Диши, и не нашли бы путь на Землю!
— Вот именно, — Соловьев задумчиво кивнул. — Нашли путь на Землю…
— Коро стал инструментом Сущности?! Проклятие использовало его для расширения своих владений? За такую теорию меня уничтожат на месте даже собственные дети! — воскликнул матронарм.
— Гореть на костре за правду — почетно, — заявил Сноровский.
— Я не хочу, — Кирилл Мефодьевич помотал головой.
— Бойтесь келлов, дары приносящих, — пробормотал Андрей. — Не к месту сказано, зато верно. Однако предупрежден, значит, вооружен. С нами такие номера не пройдут.
— Проклятие всеведуще, — обреченно предупредил матронарм. — Что бы вы ни придумали, что бы ни предприняли — оно будет об этом знать.
— Как, если без проводника оно слепое и глухое?
— Откуда вы знаете, что оно еще не заняло свое место в вашей душе? Я вот не уверен…
— Знаю, — отрезал Соловьев. — Эту войну мы бы начали в любом случае, руководствуясь элементарной логикой. Так что Сущность здесь ни при чем.
— Но теперь, когда она воспользовалась ситуацией в своих целях, не логично ли будет прекратить войну?
— Возможно, только это вряд ли в наших силах.
— Вот видите. А вы еще спрашивали — почему мы не смогли остановить Проклятие? Разве можно остановить лавину? Сущность — это все в одном и одно во всем, а мы с вами — каждый в себе. Я не слишком туманно…
— Слишком, но понять можно. Положительную роль личности в истории вы не признаете, только отрицательную.
— В истории про Сущность — да. Спасителя от вселенского зла быть не может…
* * *— Ехать в город опасно, — Сноровский заявил это крайне неодобрительно. — Что за странные фантазии? — Я должен увидеть все своими глазами.
— Включи телевизор. Кабельная сеть работает. Или воспользуйся услугами «ВТ».
— Нет, я должен прочувствовать атмосферу.
— Атмосфера задымленная, не сомневайся.
— Все равно я поеду!
— А кто тебя выпустит?
— Я что, арестован?
— Андрюша, ты же сам все прекрасно понимаешь. Ты слишком ценный кадр. Управление без тебя станет обычной группой ненужных экспертов.
— Управление свою функцию выполнило.
— Ты считаешь, что полторы сотни ворот — это все, что было у келлов?
— Дело не в переходах. Их наверняка больше, но я хочу проверить другую, гораздо более важную гипотезу.
— Ты поверил в Сущность?
— Пока нет, но закрывать глаза на факты я не имею права.
— Какими высокими понятиями ты стал оперировать! «Должен», «не имею права»… Почувствовал себя мессией?
— А разве не вы внушили мне такую уверенность?
— Я называл тебя феноменом, ценным специалистом, но никак не спасителем человечества. Это слишком трудная роль. Все, кто брался за эту работу, закончили либо на кресте, либо на эшафоте. Ты уверен, что готов к такой развязке?
— Нет, но я пока ничего и не сделал для спасения всего мира. Скорее наоборот. Если это можно исправить, я хотел бы попытаться.
Сноровский молча махнул рукой и нажал кнопку интеркома.
— Женя, зайди, пожалуйста, ко мне… …До города оставалось проехать всего пару километров, когда путь машине преградила поваленная мачта высоковольтной линии. Евгений включил заднюю скорость, и автомобиль, утробно урча, попятился.
Проехав пару метров задом, Евгений решил развернуться, но под машиной что-то хлопнуло, и она осела на левый борт. Соловьев хотел выйти, чтобы посмотреть, в чем причина крена, но спутник остановил его, положив ладонь на плечо.
— Пистолет при тебе?
— Да. А что, это засада?
— Нет, скорее просто предупреждение.
— Странное какое-то предупреждение. Может, посмотрим?
— Сиди здесь.
Евгений осторожно выбрался из автомобиля и скрылся в придорожных кустах. Вернулся он примерно через минуту. На лице офицера было написано недоумение.
— Что там? — обеспокоенно поинтересовался Андрей.
— Не знаю, — военный пожал плечами. — У келлов случайно нет «черного» арма?
— Не слышал о таком. Ты кого-то видел?
— Их там не меньше десятка. Залегли, как для засады, оружие наготове. Только все до одного мертвые. Но я не заметил никаких внешних повреждений. Синюшные лица, на губах пена… Такое впечатление, что их просто отравили. Чем-то сильным и быстродействующим.
— Газом?
— Может быть, и газом, но тогда очень нестойким, ведь я-то жив…
— Если это произошло достаточно давно…
— Нет. Мне кажется, я видел тех, кто с ними расправился. Несколько черных силуэтов ушли в сторону города. Между деревьями рассмотреть их было трудно, но, кажется, они были в плащах.
— В балахонах? — холодея от внезапной догадки, уточнил Соловьев.
— Или в балахонах… В чем-то длинном.
— Надо возвращаться! — Андрей невольно втянул голову в плечи.
— На дисках? Оба левых колеса проколоты.
— Лучше, чем пешком.
— Ладно… …Обратно на базу они приехали уже затемно. Евгений отправился к коменданту за новыми колесами, а Соловьев поднялся прямо в тактический зал. При новой загруженности семиэтажного «домика» это было единственное, кроме личных комнат, пристанище Управления. Даже Сноровский не смог отстоять свой кабинет, уступив его Безносову, и был вынужден перенести рабочее место прямо в номер. На пороге зала Андрея встретил, как всегда в последнее время, возмущенный Филиппов.
— Андрей Васильевич, что за безобразие?! Почему нас уплотняют?!
— В каком смысле?
— В каком?! Половину наших сотрудников выселили из комнат, выдали по койке и комплекту постельного белья и предложили на выбор — обосноваться в коридоре или подселиться к своим товарищам. Я теперь проживаю в одной комнате с Игорем. Вера вон вообще в зал перебралась. Иван Павлович свои права отстоял, но только потому, что совместил комнату и кабинет. Вас, конечно, не трогают, но ведь и мы не какие-нибудь…
Он закончил фразу замысловатым жестом.
Соловьев отстранил Анатолия и заглянул в зал. Вера сидела за столом, растерянно глядя на проекционный экран компьютерной системы. По нему ползла израненная ссылками лента сетевой газеты.
— Идем, — Соловьев поднял стоящую в углу сумку с ее вещами.
— Да я могу и здесь, — девушка покосилась на ухмыляющегося Филиппова.
Андрей молча взял ее под локоть и вывел в коридор.
Его комнату пока действительно не «уплотнили». Вера устало села на край кровати и вымученно улыбнулась.
— Я принесу что-нибудь на ужин, а ты пока располагайся, — Андрей взглянул на часы. — Что и где лежит, ты уже знаешь.
— Я сначала в душ…
— Хорошо. Я скоро… …К двери столовой скотчем был приклеен листок с надписью красным фломастером: «Все в сад! Полевые кухни там! Комендант». Андрей сначала хотел поступить так, как рекомендовал комендант, но почему-то передумал и постучал. Дверь тут же приоткрылась, и в щели появился любопытный глаз. Смерив Соловьева долгим взглядом от ботинок до макушки, глаз моргнул и исчез. Дверь открылась, и придерживающий ее за ручку долговязый воин махнул рукой, приглашая Андрея войти.
— Дохлый, еще три персоны, и шабаш! — крикнул кто-то из-за линии раздачи. — Остальных гони столоваться на улицу!
— Тут этот, — откликнулся Дохлый, — братишка…
— Какой? Краб?
— Нет, штатский…
— А-а, этого впусти.
— Впустил уже.
— Сюда, Андрей Васильевич, — наконец вынырнувший из-за линии повар в белоснежной накрахмаленной рубахе поверх пятнистой формы указал на самый дальний столик. — Из ваших еще кто-нибудь придет?
— Не знаю. Одну порцию я с собой заберу. А в медпункт вы относили?
— А как же! И обед, и ужин, вот только что. Ваш старлей уже почти здоров. Обещал на завтрак самостоятельно прийти. Крепкий мужик.
— Только кактусы мне загубил, — буркнул от дверей долговязый.
— Цветок можно новый посадить, а башку новую не привинтишь, — назидательно заявил повар. — Он, может быть, всех спас. Во-от, а ты ворчишь!
Несмотря на военное положение, ужин был качественным и обильным. На продуктах подчиненные Безносова не экономили. Пока повар старательно готовил «порцию с собой», Андрей успел основательно подкрепиться и даже почти допил не по уставу крепкий кофе. «Почти», потому что его отвлек вездесущий мысленный голос неизвестного советчика.
«Приятного аппетита».
«Нигде от тебя не укрыться, — недовольно отреагировал Соловьев. — Кофе хочешь?»
«Спасибо, я уже пил».
«Ты где-то поблизости? Ты один из „тунгусов“?»
«Нет, но я действительно всегда поблизости».
«Я ездил в город. Вернее — пытался съездить».
«Я знаю».
«На дороге была какая-то странная засада…»
«Из мертвецов? Знаю».
«Кто их убил? Черные воины с Келлода?»
«Твой спутник оказался весьма наблюдательным».
«Так да или нет?»
«Тебе дан последний шанс, — заявил Некто вместо прямого ответа. — Если ты им не воспользуешься, черные воины больше не станут убирать засады с твоего пути».
«Так они, оказывается, „хорошие“? А я думал, это подручные Сущности».
«Ты поверил в нее?»
«Начинаю верить, что тут поделаешь? Хотя бы судя по тому, как „везет“ келлам, можно прийти к выводу, что какая-то напасть им все-таки мешает».
«Однако ты не делаешь ничего, чтобы сойти с неверного пути».
«А что я могу сделать?»
«Принять решение можешь только ты сам. Я и так показал и рассказал тебе больше, чем следовало. Дальнейший выбор за тобой. Ты должен сделать его самостоятельно. Иначе будет еще хуже. Имей в виду одно — поблажек и бесплатных советов больше не будет. Сущность выбрала тебя в качестве своего проводника в этом мире. Если ты не найдешь верное решение — станешь ее орудием. Пассивное сопротивление и медитация в этой ситуации не помогут. Ты должен действовать. Разумно и взвешенно».
«А если я просто сяду сложив руки и буду ждать, чем все закончится?»
«Тебе это не удастся. Не та обстановка. Рано или поздно ты будешь вынужден встать и окунуться в гущу событий, но уже будучи подручным Проклятия».
«Ты что-то недоговариваешь».
«Верно. Недоговариваю, но не из желания потрепать тебе нервы. Просто мне не очень приятно произносить такие слова…»
«Если я встану на сторону Сущности, ты отдашь черным воинам приказ о моем уничтожении?»
Соловьев почувствовал, как со дна души поднимается волна гнева и обиды.
«Я не могу отдавать приказы черным воинам, но в главном ты прав. Если ты станешь проводником Проклятия, то погибнешь. А заодно и все, кто был с тобой в мысленном контакте. К сожалению, иначе нельзя».
«Чтоб ты сдох вместе со своими черными балахонами!»
Андрей вскочил и опрокинул кофе. Темно-коричневая жидкость расплылась по белой пластиковой поверхности стола бесформенной лужей. Все обедавшие в столовой офицеры обернулись в сторону разбушевавшегося «братишки», а Дохлый даже сделал к нему пару шагов. Соловьев обвел их лица невидящим взглядом и быстро прошел к выходу.
Как ловкий повар сунул ему в руки пакет с едой, Андрей даже не заметил. То, что он вернулся в комнату не с пустыми руками, обнаружила только Вера. Пока она расправлялась с ужином, Соловьев стоял в ванной перед зеркалом и разглядывал свое произвольно гримасничающее отражение. Почему-то чаще всего оно становилось похожим на лицо Бориса. Возможно, потому, что в трудные моменты друг всегда был рядом, и сейчас Андрею его отчаянно не хватало… …Вера помогла ему отвлечься всего на час, но этой паузы было достаточно, чтобы нервы успокоились, а мысли выстроились в более-менее стройные ряды. Девушка уже давно спала, а он лежал и пялился в потолок, по которому то и дело пробегали полосатые отсветы фар и тени играющих с лунным светом облаков. Размышлять о превратностях судьбы было трудно и неприятно. Мысли все время застревали в узком промежутке между Сциллой — желанием уйти на дно, спрятаться в самом глухом местечке самого отдаленного региона, и Харибдой — неожиданно навалившейся на плечи горой ответственности за все и всех. Протиснуться дальше не давали сомнения, вернуться — ужасные реалии катастрофы. То есть выхода из странной ситуации он пока не видел.
Настольные часы-будильник коротко пикнули, отрезав еще один час недавно наступивших суток. Второй, третий? Андрей осторожно встал и, подойдя к окошку, нашарил лежащие на подоконнике сигареты. В разрыве холодных облаков показался диск Луны. Полнолуние длилось уже третью ночь и как будто не собиралось заканчиваться. Возможно ли такое, Соловьев не знал. Вернее, догадывался, что нет, однако слишком многое в последние дни превратилось из невозможного в реальное. Если бы изменился еще и «ход светил», Андрей бы, вероятно, даже не удивился. Да и не только он. Люди в последние дни стремительно теряли способность удивляться. Дело шло к тому, что очень скоро все жители Земли должны были превратиться в невозмутимых скептиков, а заодно и циников. Было ли это плохо? Наверное, да, но за это людям не грозила никакая кара. Им вообще ничто не грозило. Правда, при условии, что Андрей сделает верный выбор…
Соловьев докурил и щелчком отправил окурок за окно.
Каким он должен быть, верный выбор? Бороться? Против кого и какими средствами? Погрузиться в транс и попробовать выдержать удар? А если Сущность размахнется так, что выдержать его будет невозможно? Или окажется более терпеливой, чем человек, и вместо нанесения ударов просто дождется выхода из транса?
Можно было просто выйти из игры и раствориться, но как, если Тень всеведуща? Изменив не только внешность, но и личность на противоположную? С внешностью было понятно, способности позволяли при достаточной тренировке принять и удерживать образ кого угодно. А как быть с личностью? Как пропитаться чужим «я» настолько, чтобы стать невидимым для того, кто видит и слышит буквально все? Вернее — не как, с этим тоже было практически все ясно, а чьей? Чья это должна быть душа, чтобы, заглянув в ее тайники, Сущность решила, что этот человек не может быть Андреем Соловьевым? В женщину? Перевоплотиться в особь противоположного пола он не мог по чисто физиологическим причинам. В кого еще? В заумного «ботаника»? В разудалого шоферюгу? В циничного мента, вороватого торгаша, вечно пьяного доктора, полубезумного маньяка или в хладнокровного убийцу? Убийца… Вот уж кого точно не заподозришь в связи с честным и законопослушным актеришкой неизвестного жанра.
Мысль была настолько неожиданной, смелой и… страшной, что Андрея бросило в жар.
«А что еще? Чтобы снова не марать руки в чужой крови, застрелиться самому?»
«Снова»… Соловьев поймал себя на том, что эта деталь может сорвать весь спектакль. Когда-то давно он уже был убийцей. На войне, с заранее выписанной индульгенцией от государства, но сути это не меняло. Вся разница заключалась в том, что тогда выбора не было, а теперь он был. С одной стороны, разница достаточно большая, а с другой — минимальная, до полного отсутствия.
Возможно, и эта маскировка была не способна обмануть пресловутую Сущность, но в таком случае оставалось лишь самоубийство, а накладывать на себя руки Андрею точно не хотелось.
А если Некто лгал? Если заманивал наивного, пока не разобравшегося в себе феномена в ловушку, чтобы воспользоваться его способностями в корыстных целях? Если он был не тем, за кого себя выдает, а проводником этого самого Проклятия? Или был кем-то даже худшим, нежели бестелесная и бездумная Сущность?
Разрешить все эти сомнения можно было только экспериментальным путем. Только попробовав перевоплотиться в другого человека, причем сразу, без предупреждения и долгой подготовки. И не в обычного серого гражданина, а в того, кто не соответствует прежней личности Андрея ни по каким статьям.
Соловьев допускал, что может ошибаться, но времени на мучительные раздумья у него просто не было. Следовало действовать быстро и решительно, пока не вернулся бестелесный Некто и не напала Сущность.