Крики отчаяния, ропот и причитания слились в единый гул, и Вера перестала различать слова. Поезд все куда-то ехал, женщины кричали, умолкали, снова кричали… Это казалось бесконечным ночным кошмаром… Стук колес, далекий грохот, рыдания, крики, опять стук колес… остановка, новый разгон… стук колес…
Снаружи властвовала ночь, и в кромешной тьме вагона было не просто страшно и плохо, а жутко. Вера уже не могла стоять, ноги гудели, а голова кружилась, но сесть в такой давке было невозможно. Ей приходилось утешать себя тем, что ее хотя бы не задавили, как одну из женщин где-то в конце вагона. Шепотки разнесли эту весть мгновенно.
Девчушка на груди у Веры более-менее согрелась, но в себя так и не пришла. В горячечном бреду она пыталась куда-то бежать, вырывалась, но теснота сдерживала ее порывы лучше смирительной рубашки. В конце концов она успокоилась, но эта пауза продолжалась недолго. Когда поезд резко дернулся и, подвывая железом, начал замедлять ход, спутница, словно прощаясь, коротко поцеловала Веру в щеку и почему-то резко отстранилась. Вера не успела выяснить причину такого поведения, потому что двери открылись, и в глаза полуживым пассажиркам товарного состава ударил яркий свет.
— Господи! — охнул кто-то снаружи. — Совсем там эти вояси с ума посходили! Вы только посмотрите, сколько тут народу! Анна Витальевна, свяжитесь с подстанцией, пусть присылают все свободные машины…
— Выходите, — предложил кто-то полным участия голосом. — Вы в безопасности. Все позади…
Яркие лампы развернулись чуть в сторону, и Вера увидела стоящие перед вагоном машины «Cкорой», большой грузовик с эмблемами МЧС и пару автобусов. Судя по номерам машин, поезд как ни мчался в неизвестность, а вернулся на одну из станций родного города. Несколько человек в оранжево-синих комбинезонах уже тащили от грузовика кипы одеял, а медики сгружали прямо на перрон носилки.
Поток людей, сначала робкий, как первая капель, но с каждой минутой все более усиливающийся и нетерпеливый, выплеснулся наружу, вынося Веру и ее безымянную подружку. Девушка почему-то обмякла и поползла куда-то вниз, под ноги толпе, но Вера сумела ее удержать, хотя поплатилась за это разбитым о край двери локтем и оттоптанными ногами. Буквально вывалившись из вагона, она отползла в сторону и села, подтянув к себе тело спутницы. Уложив голову девушки на колени, она махнула рукой, чтобы привлечь внимание санитаров.
Подскочившие медики проворно погрузили несчастную на носилки и укрыли одеялом.
— Петр Григорич, проверьте! — крикнул один. — Куда нести?
Неторопливый даже в такой толчее врач прощупал на шее у девушки пульс, приподнял веко и посветил в зрачок маленьким фонариком.
— В холодную, — он махнул рукой в сторону отдельно стоящего бортового грузовика.
— Нет! — Вера вцепилась в его рукав. — Проверьте еще раз! Она жива!
— Не мешайте работать, — неприязненно ответил доктор, резко высвобождая руку. — Мне очень жаль… — бросил он через плечо уже на ходу.
— Жаль, — повторила Вера, зачарованно глядя на безвольно повисшую через край носилок руку спутницы.
— Вставайте, девушка, — кто-то помог ей подняться и заботливо застегнул сначала комбинезон, а затем и куртку. — Вот возьмите и ступайте во-он туда…
В руках у Веры оказалось одеяло. Она пошла в указанном направлении, то и дело натыкаясь на других, бредущих туда же людей. Они шли, набросив одеяла на плечи, по большей части молча или перебрасываясь короткими репликами.
— Полвагона трупов выгрузили…
— Дети позамерзали…
— А кто ответит? Никто.
— Наши…
— Тут не поймешь, кто с кем воюет, а вы говорите — наши…
— Наши, как фашисты, не сгоняют людей в товарные вагоны…
— Наши — ваши… что вообще творится, кто мне скажет?
— Что это, депо?
— Там хотя бы тепло… и чай с галетами обещали…
— А если нас опять…
— Эти не должны… Сказали — никого не держим, просто ночь на дворе, холод собачий… можно тут до утра побыть, отогреться, получить медицинскую помощь…
В просторном депо было действительно тепло, светло и спокойно. Прямо у ворот всем выдавались матрасы, а чуть дальше, у одной из колонн, подпирающих высокий потолок, стояли большие емкости с чем-то горячим и коробки с армейскими сухпайками. Вера бросила свой матрас в ближайшем углу и без сил рухнула на него ничком. Что творится вокруг, ее больше не интересовало. Она даже не могла найти в себе силы, чтобы сходить за чаем, который, судя по репликам соседей, был действительно горячим и сладким. Все, чего ей хотелось, — это спать. Она повернулась на бок и, укрывшись одеялом, поджала ноги.
Сон мгновенно затянул ее в глубокую черную воронку и бросил на каменное дно какого-то странного подводного мира. В нем не было ни рыб, ни водорослей — только гигантская каракатица, черная, бесформенная, внушающая панический страх. Она наползала, закрывая своим телом жидкое небо и отбрасывая непроницаемо черную тень на каменистое дно. Тень существа приблизилась к Вериным ногам, и она невольно попятилась. Каракатица, словно рассердившись, рванулась вперед, и тень мгновенно накрыла Веру черным одеялом космической пустоты. Девушка попыталась вдохнуть, но дышать было нечем…
— Вера, — кто-то тронул ее за плечо, и она тут же открыла глаза.
Воздух был на месте. Она судорожно вздохнула и уселась, пытаясь понять, где оказалась и что происходит. Постепенно память вернулась, а зрение начало фокусироваться. Перед ней на корточках сидел… Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, а дыхание снова остановилось… Андрей?! Зрение окончательно совместило изображение в одной точке, и Вера разочарованно выдохнула:
— Ты?
— Я, — подтвердил Евгений. — А кого ты хотела?
— Тебя, — Вера кивнула. — Ты здесь откуда?..
— Приехал за тобой, — Логинов говорил серьезно, однако девушка никак не могла поверить, что все ее злоключения закончились. — Еле отыскал. Хорошо, что фирма наша тем и зарабатывает. Сумели тебя найти даже в таком бардаке… — он опустил в своем объяснении один важный нюанс. Кто подсказал, где находится Вера, «тунгусы» так и не выяснили. Просто Евгений вдруг понял, что надо поехать именно на эту станцию и заглянуть в депо. — Поднимайся… Или давай-ка, я тебя понесу…
— Я сама, — слабо возразила она.
Евгений усмехнулся и легко поднял ее на руки. За последние трое суток Вера оказалась на руках у мужчины уже в третий раз. Но только в случае с Соловьевым ей это действительно понравилось. Хотя на руках у сильного и надежного Евгения тоже было уютно и спокойно…
— Куда мы поедем? — невольно обнимая его за шею, шепнула она.
— В Березовку-3, - ответил Женя, прижимаясь к ее лицу щекой. — Там безопасно. Там все наши…
— Там мама… — прошептала Вера и улыбнулась.
Она заснула прямо у него на руках, но теперь крепко, спокойно и без сновидений…
Часть 2 Призрак и тень март — апрель …7 года
Зима закончилась внезапно, словно кто-то просто выключил подачу холодного воздуха. Вместе с трескучими морозами ушли куда-то и ураганные ветра, и обильные снегопады, и сплошная облачность. Прорезая многометровый слой снега и льда, поползли растопленные солнцем потоки смешанной с сажей и пылью воды, а ломкие ветки деревьев перестали звенеть, как хрусталь, и немного провисли.
Вместе с морозами ушли и нетипичные для средних широт полярные сияния, как зеленоватые, однотонные, словно сигнал в простейшем осциллографе, так и цветные, похожие на перевернутую набок и растянутую от горизонта к горизонту радугу. Прекратились и необычные круговороты тяжелых черных туч, которые, вместо того чтобы лететь от одного стыка земли и небес к другому, ходили по видимому кругу, словно привязанные к толстым черным столбам то ли дыма, то ли пара, то ли тумана. Эти загадочные столбы встречались примерно по одному на двадцать квадратных километров, и самое странное в них было то, что чем ближе подъезжал к непонятному явлению наблюдатель, тем призрачнее оно казалось. Те, кто подбирался вплотную, к самому центру аномалии, не видели вообще никакого дыма или столбов тумана…
Чистое же небо, изредка проглядывавшее между тучами, по-прежнему грешило крупными, видимыми даже днем, цветными звездами, но к ним все уже успели привыкнуть.
Прочие природные явления вроде бы оставались в привычных рамках, если, конечно, не брать в расчет нехарактерную активность вулканов, особенно подводных, и связанную с этим череду небывалых цунами. Гигантские волны изрядно подпортили жизнь населению островов и побережья Тихого океана.
Впрочем, все это происходило где-то далеко. Обильные тропические ливни в Малайзии и Индонезии. Не прекращавшиеся всю осень и зиму почти каждодневные землетрясения в горах Средней Азии и Ближнего Востока, отголоски которых докатывались даже до равнин средней полосы. Непрерывные штормы на Атлантике и в Индийском океане. Раскол сразу трех крупных ледников Антарктиды и превращение кругового течения в подобие гигантской ледоходной реки. Страшная четырехмесячная засуха в Южной Америке и Австралии, когда все сто двадцать дней температура воздуха не опускалась ниже тридцати градусов Цельсия ни днем, ни ночью…
Это были только наиболее выдающиеся свидетельства того, что в мире происходит нечто неправильное, хотя пока и не слишком заметное. Особенно, когда живешь далеко и от гор, и от океана.
Сноровский пробежал глазами заголовки свежей газеты и сложил ее вчетверо. Ничего обнадеживающего в статьях, да и между строк, не содержалось. За зиму это нытье успело ему порядком надоесть. Он вспомнил самый крупный заголовок и усмехнулся. «Природа экзаменует человечество». Если бы эти писаки знали, кто экзаменует саму Природу…
Перед Иваном Павловичем затормозил микроавтобус, и он забрался внутрь. Там уже сидел Безносов.
— Здорово, пан Иван… — он протянул чекисту ручищу.
— Давненько ты про меня не вспоминал. — Сноровский ответил на рукопожатие.
— Дел знаешь сколько было? Еле разгреб. Всю зиму, не поверишь, из Конторы не вылезал. То им это расскажи, то другое… Каждый день, как на работу, туда ходил.
— Знакомая история.
— Тоже допрашивали?
— А кого не допрашивали? В такие морозы делать-то было больше нечего. Причем всем. Моим бывшим соратникам в том числе… Зато разобрались досконально. Почти никаких белых пятен по теме «черного ноября» и его участников не осталось. Ну, если не считать природные явления, с которыми даже ученым ничего не понятно.
— Да-а… Сейчас-то, по прошествии почти четырех месяцев, видно, что могло быть еще и похуже. Теперь, когда кругом более-менее спокойно, можно сказать — снова мирная жизнь, есть время повспоминать и трезво все оценить. А тогда, в ноябре, казалось, что хуже просто не бывает… — Безносов предложил Ивану Павловичу сигарету, но тот отрицательно покачал головой. — Простыл, никаких запахов не чую… А насколько могло быть хуже?
— После того как мы разбежались, а войска более-менее разобрались, с кем воевать, келлы вскрыли-таки склад специальных боеприпасов… — Полковник бросил пачку на откидной столик. В комфортабельном микроавтобусе для удобства общения можно было развернуть сиденья друг к другу и разложить между ними стол, чтобы устроить почти банкет. — Растащили его содержимое во все стороны и даже десяток снарядов взорвали. Хорошо, что морозы ударили, не было особо тяжких последствий. Разве что цветной снег потом устали утилизировать…
— А что за боеприпасы были? Бактериологические? Химические?
— Вот именно. И тех и других понемногу.
— Они же были запрещены конвенцией ООН еще в семьдесят втором году.
— Мало ли что там было запрещено… — Не рой другому яму, сам и заразишься. — Сноровский высморкался в обширный платок. — Тут и без оружия не знаешь, куда от всяких вирусов деваться… Что в пригороде и дальше, по всему округу, целый месяц творилось, я, как ты выражаешься, в курсе. Наворотили дел, конечно, страшно вспомнить… Когда буря улеглась, я устал на допросы ездить и рапорты писать. Хорошо еще, что учли старые заслуги и не закрыли в темном каземате… Да… война получилась короткая, но кровавая и страшная… Почти гражданская. Слушай, а кто взрывал бомбы в горах?
— Нехорошие заряды малой мощности?
— Ага.
— Это бородатые. Пока у нас тут бушевали внутренние проблемы, они воспользовались ситуацией и решили свой вечно тлеющий джихад раздуть, на горе всем буржуям… нам в том числе. Где взяли бомбы — до конца еще не ясно, может, в Пакистане сперли, может, еще где-нибудь…
— Может, и не сперли, а купили или просто хорошо попросили.
— Тоже вариант. Только, видимо от большого ума, средства доставки к ним не прихватили. А без ракет как добросишь боеголовки от Пакистана до цели? На самолетах? Так их союзники сбивают либо над Афганом, либо прямо на взлете. Вот и решили, умники, наземным транспортом воспользоваться. Только начали транспортировать заряды к месту закладки — спутник их засек. Две бомбы непальский спецназ отбил, а третью пришлось активировать по радиосигналу. Дело было в глубоком ущелье, чуть севернее Кабула, да и мощность так себе — полмегатонны, в общем, ничего особо страшного.
— А келлы?
— А что келлы? Когда наши поняли, что южнее южных границ опять второй фронт открылся, тут же дали откат. Чужаки теперь не то чтобы друзья, но не заклятые враги — точно. Правительство с их матрогонами и матронармами все какие-то консультации проводит. Не на пользу мировой экономике, говорят, такие баталии. Одно дело — культурно пострелять, чтобы военная промышленность без дела не засиживалась и войска боевой опыт приобретали, а другое — ввязываться в драку без правил.
— Смотри, как все обернулось! А в средствах массовой дезинформации вообще тишина. Вроде как внутренний кризис улажен, что-то где-то еще происходит, но все укладывается в рамки затянувшейся мировой войны с терроризмом.
— Люди и так на взводе. Особенно после осенних событий. Замалчивай не замалчивай количество жертв, а никого не обманешь. Народу полегло столько, что жуть берет. Зачем совсем-то людей до инфаркта доводить? Им сейчас позитивная информация нужна: что природа выздоравливает, на улицах и дорогах снова безопасно, курсы валют стабильны, все уголовники и террористы в тюрьмах, поезда ходят по расписанию, а самолетам приделали запасные крылья — маховые. И боевые действия в горах ведутся лишь для отвода глаз. Иначе никак. Иначе в отчаянье граждане впадут. Ни работать, ни рожать не будут. Вот так-то, пан Иван. А у тебя как дела? Чем все эти месяцы занимался? Не восстановили на прежнем месте? Ребята где? Келлы наши, прирученные, как поживают?
— Я «пенсионэр» местного значения, — Сноровский усмехнулся. — Бесплатный проезд в трамвае и скидки при оплате холодной воды. Руковожу конторкой… не Управлением, конечно, но все-таки… Федор при мне, программирует все подряд…
— И «ВТ»… — хитро щурясь, предположил Безносов.
— Беседуем иногда, — признался Иван Павлович. — Доктор Пашков тоже выкрутился из той мясорубки, теперь по специальности трудится, в частной клинике, где-то в пригороде. Келлы залегли на самое дно, спрятались на внесистемной базе. Никто из сопланетников их там не видит и не слышит, только Коро, да и то лишь когда они сами захотят. А о других я ничего не знаю. Евгений, надо полагать, остался в твоем поле зрения?
— И Вера, — полковник кивнул.
— Вера? С Евгением?
— Свято место долго не пустует, сам знаешь. Соловей твой сгинул, а она женщина эмоциональная, хрупкая, такого натерпелась, что не перескажешь… Без надежного плеча ей никак.
— Да я ее не осуждаю. И Евгения не осуждаю, просто — не ожидал.
— Ну, а о главном виновнике всех безобразий что-нибудь слышал?
— Нет.
— А что Призрак сбежал — в курсе?
— Сбежал?! — по реакции Сноровского было понятно, что он не в курсе. — Из централа? Там же восемь уровней охраны!
— А он ни одного и не взломал. Просто пошел на свидание с неизвестным посетителем, а вместо него пришел на улицу. Говорят, показал удостоверение, да и одет был прилично, не по-арестантски. Как думаешь, не от Соловья ли он таким фокусам научился?
— Возможно. Что дальше?
— Так, может быть, попробуем найти твоего феномена и расспросить?
— Ты поэтому меня и позвал?
— Отчасти — да. Я же заправляю охранно-разыскной фирмой, не забыл еще? Мне предложили подключиться, я и не стал отказываться. На всякий случай. Что там получилось с Призраком — головой он ударился так, что телепатом стал, или третий глаз у него открылся — еще вопрос, но лично для меня очевидно, что если мы найдем беглеца, то и Соловьев окажется поблизости.
— А для меня это не очевидно. Какая между ними связь?
— Андрей же его навещал, после чего и пропал внезапно. Да и как Призрак сбежал, разве не странно?
— Ну и что? Это все косвенные улики.
— Да я пока ни в чем не обвиняю Соловьева, ты расслабься. Просто мне надо переговорить с ним, и думаю я, что ты тоже не прочь встретиться с твоим подопечным.
— Снова устный контракт предлагаешь?
— Сначала скажи — нужен тебе Соловьев? Если нет, я буду искать Призрака, не отвлекаясь на побочные версии.
— А-а, то есть ты хотел мне сделать одолжение?!
— Ну что ты закипаешь? Будто сам никогда не комбинировал. Дельце одно у меня завелось, в несколько ходов…
— С Призраком в качестве фигуры, а Соловьевым вместо пешки?
— С точностью до наоборот. Призрака я потом разменяю, а Соловья тебе верну. За бесплатно.
— А если он не захочет?
— А если это надо Родине, кто его будет спрашивать?
— Сомневаюсь я, что Андрей исчез просто так, а потому и не уверен, что его стоит возвращать.
— Ну, не буду возвращать — сам решай.
— Я подумаю.
— Само собой, — Безносов обрадовался. — До завтра. В шесть утра пришлю к тебе Женю, а то без провожатого мою новую базу не найти.
— Я же сказал «подумаю», а не «согласен»!
— А я так и понял…
— Жук ты, Безносов.