— Я уж и не думал, что увижу кого-нибудь из вашего племени, — сказал ему сир Вран.
Гость улыбнулся, выпрямляясь после низкого поклона.
— Мы не могли вас бросить без помощи и совета, мой господин.
— Скажи уж лучше — не решились оставить здесь без пригляда свои деньги, — фыркнул сир Вран. Он не мог быть вежливым с евреем.
— Что ж, — отозвался молодой еврей, — и это правда, хотя, быть может, и не вся. Слишком долго наши семьи были связаны между собой, мой господин. — И тут тревога из его темных глаз почему-то исчезла.
— Куда же перебралось мелхиседеково потомство? — продолжал расспрашивать сир Вран.
— В Голландию.
— То-то я вас столько лет не видел… А ты почему со всеми вместе не сбежал?
Он пожал плечами:
— Кто-то должен приглядывать за тем, что застряло во Франции и Бретани. Вот и выбрали такого, кто большой ценности для семьи не представляет. А я, мой господин, — и вправду почти никто. Видите ли, у нашего деда была одна служанка, а ее потомство…
Сир Вран поморщился:
— Избавь меня от подобных историй!
— Хорошо, мой господин, — согласился тотчас этот человек. — Я только хочу сказать, что потерять меня — не большая утрата для семьи, поэтому я не только по-прежнему живу в Нормандии, но и сделался христианином, и теперь меня зовут Джон Белл.
— Вот уж чему я никак не могу поверить! — сказал сир Вран, окидывая гостя взглядом с головы до ног. — Джон Белл! Не может быть такого!
«Джон Белл» чуть улыбнулся.
— Мое прежнее имя — Неемия.
— Так ближе к истине, — кивнул сир Вран. — Я буду звать тебя Неемия.
— Но только когда мы наедине, — предупредил еврей. — Потому что в противном случае меня убьют, и все наши дела, в первую очередь денежные, пойдут псу под хвост.
Сир Вран нахмурился, услыхав столь дерзкое выражение, и Неемия тотчас склонил голову:
— Я что-то не так сказал?
— Следил бы ты за языком, еврей! — предупредил сир Вран. — Ты говоришь со знатным человеком.
— О, — отвечал «Джон Белл», кивая, — я стараюсь думать по-английски, и оттого моя речь для вашего слуха звучит, должно быть, дико.
— Ступай теперь отдыхать, — помолчав, отозвался сир Вран. — Ты завтра мне расскажешь обо всем и заодно покажешь, что ты там привез в своем сундуке.
Сир Вран отвел для гостя покои в одной из угловых башен, приказал поставить туда стол и большой сундук для спанья и застелить его чистыми покрывалами.
— Я не приглашаю тебя за один стол со мной, Неемия; однако в моем замке ни в чем другом ты не будешь знать отказа, — сказал сир Вран. — Живи у меня, сколько тебе потребуется, чтобы продать товар и набраться сил перед обратной дорогой.
Пользуясь тем, что никто из обитателей замка не обращает на него ни малейшего внимания, Неемия бродил по всему Керморвану. Он раздумывал о том, что говорил ему дед, который помнил еще самого Мелхиседека.
Неемии было приказано осмотреться в замке как следует. Никто из семьи так и не сумел освободиться от власти Врана, который постоянно напоминал ему о том, что может уничтожить весь род торговца. Достаточно лишь обвинить кого-нибудь из них в колдовстве или отравлении колодца.
Сперва они надеялись на то, что рано или поздно Вран умрет. Но один за другим они сходили в могилу, а сир Вран оставался все таким же молодым.
«Он, несомненно, колдун, — сказал при расставании старый еврей молодому. — Ни в чем его не обвиняй, но, действуя осторожно, привлеки к нему внимание недругов из числа христиан…»
После изгнания многое утратило значение. Например, получить назад деньги по долговым распискам не получится. Но Неемии и самому хотелось узнать, в чем тайна Врана. Он желал видеть этого человека уничтоженным.
Неемия обошел десятки комнат, однако нигде не обнаружил ничего похожего на алхимическую лабораторию. В замке имелась библиотека, и Неемия без труда проник в нее, однако книги давно покрылись пылью. Он просмотрел названия — латинская поэзия, рыцарские истории, богословские труды. Никакой черной магии.
Вряд ли сир Вран вообще прикасается к книгам. И уж точно не хватило бы у него терпения для алхимических изысканий. Вран собирает плоды чужих трудов — такова его натура. Наверняка существует некто, кто служит для Врана источником волшебной силы.
Неемия едва не рассмеялся, когда эта простая мысль возникла у него в голове. Ну конечно же! Как же он раньше не догадался? Следует искать не лабораторию или книгу; следует искать человека!
Для начала он решил получше присмотреться к обитателям замка и начал с мальчишки по имени Ян, которого сир Вран приставил к нему для услужения.
Ян не скрывал своего отвращения к приезжему. Неемия весь первый день равнодушно терпел его проделки: невзначай пролитую воду, черствые пирожки, плохо вычищенное платье.
На второй день поутру Ян с унылым видом приплелся к еврею, чтобы получить распоряжения касательно завтрака и всего остального, и застал того разбирающим большой дорожный сундук.
Неемия приветливо кивнул мальчику:
— Поможешь?
— Была бы охота, — буркнул Ян, но с невольным любопытством заглянул в сундук.
Каких только вещиц там не оказалось! И кувшинчики, и бокальчики, и красивая одежда, и ткани самой тонкой выделки, и тесьма, и перчатки для соколиной охоты, и ножны, и пояса, и всякая драгоценность в деревянных шкатулках!.. Все это Неемия не спеша извлекал из сундука и подавал Яну, а тот раскладывал на столе.
— А это что? — не выдержал Ян, когда у него в руках оказалась маленькая металлическая коробочка с изображением розы на крышке.
— Хорошее средство от воспаления, — объяснил Неемия. — Успокаивает боль, уменьшает отек, снимает жар.
Ян повертел коробочку, понюхал ее и спросил:
— Как это — «от воспаления»?
Неемия, казалось, ничуть не удивился вопросу:
— Если у кого-нибудь заболит колено или локоть или схватит поясницу, стоит только приложить эту мазь — и болезнь пройдет.
Некоторое время Ян размышлял над услышанным и наконец заявил:
— Вам эту штуку нипочем не продать. Разве что саму коробку хорошенько отмыть, чтобы не пахла и к пальцам не липла.
— Дорога не коробка, а то, что в ней находится, — возразил Неемия. — Это ценное лекарство.
Ян моргнул, как будто слово «лекарство» было ему незнакомо, но больше говорить ничего не стал.
Неемия отобрал подарки для сира Врана, остальное сложил обратно в сундук, потом развязал кошелек и вынул пару монет.
— Возьми-ка.
Ян сжал деньги в кулаке и бросил на Неемию вопросительный взгляд.
— У меня порвался дорожный плащ, — сказал Неемия. — Договорись, чтобы его починили.
— Сделаю, — Ян кивнул с явным облегчением. Видно было, что он доволен, как простым поручением, так и возможностью поживиться. — Можно теперь идти?
— Ступай.
Ян закрыл за собой дверь. Неемия обратил внимание на то, что мальчик был левшой.
Неемия подошел к окну. Через двор, широко размахивая свободной рукой, шла женщина с большой корзиной. Остановилась переговорить с двумя солдатами. А вот и Ян — на бегу толкнул одного из солдат, переполошил курицу, заработал оплеуху от женщины, показал ей кулак.
На короткий миг Неемии почудилось, будто картинка перед его глазами дрогнула и исказилась: руки Яна вытянулись, кулак левой сделался непомерно большим; у женщины вдруг вырос горб, и ее скособочило, а лица солдат сделались одинаковыми и плоскими. Неемия моргнул, и тотчас все снова стало как прежде.
Сир Вран принял своего еврея вскоре после полудня.
Подарки, привезенные молодым человеком, оказались богаче обыкновенного, и сир Вран не удержался от замечания:
— Твой дед, должно быть, обманывал меня: ваше семейство гораздо состоятельнее, чем он передо мной изображал!
— В последние годы мои дела пошли лучше, потому что я теперь христианин; поэтому и подарки для вас, мой господин, стали дороже, — поклонился Неемия. — Однако прошу вас отнестись к нам по справедливости. Если когда-нибудь я обеднею, не требуйте от меня столь же щедрых подношений. Клянусь, я буду привозить столько, сколько смогу.
— Будь я проклят, если поверю лукавому еврею! — сказал сир Вран. — Как бы ты себя ни называл, не поверю я, что ты по-настоящему стал христианином.
— Я больше не даю денег в рост, — ответил Неемия, — потому что это противно моей новой религии. И каждое воскресенье меня видят на мессе, и ваш Мессия видит меня с алтаря.
Сир Вран засмеялся:
— Я тобой доволен, Неемия. А ты? Нет ли у тебя жалоб или, быть может, каких-нибудь пожеланий? Вежливы ли с тобой слуги? Хороши ли твои завтраки, сытны ли твои обеды, удовлетворительны ли ужины? Или, быть может, тебе не нравится наше вино?
— Все наилучшее, — сказал Неемия. — Благодарю вашу милость.
— Все наилучшее, — сказал Неемия. — Благодарю вашу милость.
Сир Вран отпустил его, и Неемия продолжил свои тайные поиски.
* * *Минула полночь, когда Неемия остановился перед дверью, возле которой лежал венок. Привядшая трава была небрежно перехвачена нитками, цветки для плетения подобраны кое-как. Судя по всему, венок лежал здесь уже несколько дней. Лежал, и никто его не поднял…
Если эта вещица — скромное подношение любви, то почему она так и осталась на пороге? А если простое украшение — то почему, когда венок завял, его не убрали слуги?
«И почему, — добавил Неемия новый вопрос к списку прежних, — он сплетен так небрежно? Слуга побоялся бы наказания за плохую работу — нет, похоже, тут потрудился сам Вран…»
Предположения вихрем проносились в кудрявой голове Неемии, между тем как его красивое лицо оставалось совершенно спокойным. Наконец он решился и, переступив через венок, осторожно приоткрыл дверь.
Он увидел огромную развороченную постель и маленькую масляную лампу, которая почти не рассеивала мрак.
Навстречу ему хлынули отвратительные запахи. Здесь жил кто-то, кто давно не мылся и никогда не прибирал за собой. В этой комнате он спал и ел. Часть еды успела испортиться, а объедки не убирали, судя по всему, уже несколько дней.
Неемия поневоле ахнул и закрыл ладонями рот. И только когда глаза его попривыкли к сумраку, а в горле перестало першить, он разглядел существо, что находилось в комнате.
Перед ним сидело отвратительное чудище со свалявшимися серыми волосами. Подушки жира обкладывали его со всех сторон. Грубую темную кожу усеивали красноватые бородавки, похожие на насосавшихся клещей.
— Господи! — вырвалось у Неемии.
Существо медленно повернуло голову на толстой шее и посмотрело прямо в глаза молодому еврею.
— Ты!.. — прохрипело оно.
Он отступил на несколько шагов, медленно приближаясь к выходу. Крохотные глазки чудища следили за ним неотрывно, мясистые губы беззвучно шевелились. Однако монстр не делал ни одного движения, чтобы схватить своего неожиданного гостя или хотя бы остановить его. Неемия уже ощущал лопатками спасительную дверь, когда грудь чудовища заходила ходуном, из горла вырвалось клокотание, и оно произнесло:
— Останься, прошу тебя…
Неемия замер. Несколько мгновений сострадание боролось в нем со страхом, а страх — с отвращением; в конце концов, сострадание победило.
— Я останусь с тобой, — обещал он. — Только позволь мне закрыть лицо.
— Так требует твоя религия? — осведомилось существо.
— Религия? — Он озадаченно моргнул, а затем покачал головой: — Нет, просто ты дурно пахнешь…
— А, — сказало оно и чуть пошевелилось.
Неемию окатило новой волной запахов, и он поскорее вытащил из-за пазухи тонкий платок, который и приложил к лицу.
«Странно, — подумал Неемия. — Оно не только любопытно, но и, пожалуй, вежливо…»
— Я тебя прежде не встречала, — сказало чудище.
«Женщина, — Неемия чувствовал, как в нем растет ужас. — Оно считает себя женщиной».
Он ответил:
— Я здесь впервые. Раньше в замок приезжал мой дед, а до него — другой мой родич, Мелхиседек.
— Еврей, — глухо выдохнуло чудище. — Почему же ты не бежишь отсюда со всех ног, с воплем, что тебя осквернили? Я помню, что евреи брезгливы.
— Я бы убежал, — сказал Неемия просто, — да мне отчего-то стало жаль тебя.
Чудище замерло. Крохотные, заплывшие глазки так и впились в лицо гостя. Казалось, эта осмысленная гора жира пытается проникнуть в самую глубину мыслей своего собеседника. Наконец оно прошептало:
— Ты не врешь?
— Зачем мне лгать? — удивился Неемия.
— Вран говорит, что ваше племя лукаво.
Он покачал головой:
— Что бы ни говорил Вран, во мне ты можешь не сомневаться. Если хочешь, я буду твоим другом.
Красноватые глазки чудища блеснули:
— А вдруг я сейчас позову стражу? Представь только, как поступит с тобой Вран!
— Значит, я в тебе ошибся, — ответил Неемия. — Впрочем, не думаю, чтобы я ошибался. Кто ты? Как тебя зовут?
— Я — корриган, и здесь меня называют Гвенн, — сказало существо. — Я отдала два своих дара человеку, которого ненавижу.
— Значит, это ты — источник процветания и долголетия сира Врана, — проговорил Неемия. — Так я и предполагал…
— Ты предполагал, что найдешь в этом замке корриган? — удивилась Гвенн.
— Многие подозревают сира Врана в том, что он занимается колдовством, — пояснил Неемия. — Однако мне известны и нрав сира Врана, и его обыкновение ничего не делать собственными руками. Поэтому я усомнился на сей счет.
— А ты — умный еврей, — сказала корриган.
— Зато ты — глупая корриган, — хмыкнул Неемия. — Как вышло, что ты попала к нему в руки?
— Он перехитрил меня. Ты видел венок там, у порога?
— Да, — сказал Неемия. — Весьма уродливый, увядший венок.
— Вот так он и держит меня в плену, — объяснила корриган.
— Но эту вещь могли убрать слуги, — удивился Неемия. — Как же вышло, что никто, даже по случайности, не освободил тебя?
— Дверь в эту часть башни всегда заперта, — ответила корриган. — Не понимаю, как тебе удалось сюда пробраться.
Неемия пожал плечами:
— Видишь ли, у меня есть одно свойство, — дед говорит, я унаследовал его от моей матери, которая беременная заглядывалась на цыган: я умею проникать в любую щель. Если кто-то по случайности не заложил засов — я войду и непременно увижу что-либо, что видеть мне никак не подобает.
— Полезное свойство! — одобрила корриган. — Возможно, сегодня Вран и вправду забыл закрыть за собой… Но я хорошо знаю людей. Обычно они стараются обходить стороной то, что их пугает. К тому же и запах здесь ужасный. А ты почему не испугался?
— Я — другое дело, — сказал Неемия. — Кое в чем я совершенно не похож на других людей.
— Это потому, что ты еврей.
— Э нет, ведь и на других евреев я тоже порой не похож…
— Стало быть, ты такой человек, — сказала корриган задумчиво. — Человек, не похожий на других людей. Может быть, твоя мать заглядывалась на корриганов?
— Нет, — сказал Неемия.
Корриган долго молчала, прежде чем заговорить снова:
— Если ты действительно хочешь мне помочь, разорви венок. Только не пользуйся ножом или другой вещью из холодного железа, порви сплетенные травы голыми руками.
Неемия кивнул.
А корриган продолжала:
— Тогда-то я и отдам Врану третий дар — и буду свободна. Но мне понадобится лошадь.
— Боюсь, тебе придется уйти пешком, — возразил Неемия. — Ни одна лошадь тебя не поднимет.
— На этой кровати я просидела без малого сотню лет. — Она горестно посмотрела на свои распухшие ноги. — Я не то что бежать, я и стоять-то не в силах. Ты определенно не можешь украсть для меня пару лошадей и телегу?
Пока Неемия размышлял относительно лошадей, телег, краж и погонь, корриган думала о своем и в конце концов нарушила молчание:
— Ты ведь не шутил, когда обещал мне свою дружбу, Неемия?
— Нет.
— И сделаешь то, о чем я попрошу?
— Если это будет касаться только тебя и меня — да, сделаю.
— Поклянись! — потребовала она.
И Неемия поклялся, хотя поступать так не стоило.
Тогда Гвенн сказала:
— Тебе придется нести меня на своих плечах, Неемия, иначе я навсегда останусь в этом замке, в плену.
— Я сделаю все, в чем поклялся, — сказал Неемия, и слезы показались у него на глазах. Не то что поднять эту тушу на руки — ему и прикоснуться-то к ней было жутко!
— Спеши! — Корриган шевельнула жирной рукой, показывая на выход. — Скорей! Освободи меня!
Он быстро вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
В коридоре Неемия остановился, прижавшись спиной к каменной стене. Он смотрел на венок. Обычная серенькая травка, скрученная жгутом. Представив себе существо, которое ожидало его в комнате, Неемия вздрогнул всем телом. И ведь так легко, так просто спастись от мерзкого чудовища! Нужно только перешагнуть через венок и уйти. Завтра дверь сюда окажется запертой. И Неемии не придется осквернять себя прикосновением к этой твари.
Он долго колебался. По временам его охватывала решимость, тогда он наклонялся и пальцем дотрагивался до венка. Но тотчас же ему чудилось, будто он щупает склизкую змею, и он отдергивал руку. Голова у него кружилась, он снова прислонялся к стене и закрывал глаза.
И тогда перед его взором вставала расплывшаяся женская туша. Как он мог дать ей слово? Как согласился нести ее на плечах? И что сделает с ним Вран, если Неемия украдет главное достояние замка?
Наконец Неемия открыл глаза. Сел на корточки. Приподнял венок, дернул. Туго стянутые стебли не хотели поддаваться. Острые края осоки впились в кожу. На венок капнула кровь, а Неемия все тянул и тянул. И вот хрустнул стебелек, затем еще один… Шелковая нить обвилась вокруг указательного пальца. Неемия зубами снял нитку. Порез оказался глубоким. Кровь пачкала одежду Неемии, камни пола, смятые листья и цветы.