— Дорогая! Сиди дома и жди меня! Я скоро вернусь.
Лебеденко вышел из квартиры. Офицеру после провала акции по спасению заложников просто необходима была разрядка, выброс всего, что тяжелым грузом давило душу. Вот случай и представился. И остановить сейчас старшего лейтенанта не мог никто.
А Аниса за дверью закрыла лицо руками:
— Что я наделала? Что я наделала, дура! Счастье свое сама же и погубила. Но… но, может, еще не поздно?
Неожиданная мысль родилась у нее в голове, и женщина бросилась к телефону. Набрала номер квартиры командира группы, майора Вьюжина. Вовремя набрала. А Лебеденко, не замечая никого и ничего вокруг, быстрым, решительным шагом шел к штабу батальона связи. Солдаты, что показались на пути, шарахались от старшего лейтенанта, до того яростен и страшен был его вид. Вид человека, идущего убивать.
Часть III Возмездие
Глава первая
В фойе штаба Лебеденко козырнул посыльный. Из коридора вышел дежурный по батальону, молоденький лейтенант. Офицер спецназа едва не столкнулся с ним. Дежурный представился и спросил:
— Извините, но позвольте узнать, к кому вы, товарищ старший лейтенант?
Андрей ответил вопросом на вопрос:
— Начфин на месте?
— Капитан Белов? Так точно, недавно пришел! У себя он, а вы к нему?
— К нему, лейтенант, к нему!
И резким движением руки Лебеденко расстегнул выдвинутую вперед кобуру дежурного и выхватил его служебный пистолет, успев при этом отстегнуть предохранительный ремешок «ПМ».
Лейтенант от неожиданности ойкнул и схватился за пустую кобуру:
— Что вы делаете, старший лейтенант?
— Уже сделал! Совет, уйди в дежурку от греха подальше!
— Но…
— Ты не понял?
Лейтенант заскочил в служебное помещение, бросился к пульту связи.
Лебеденко прошел по коридору, остановился перед дверью с надписью: «Начальник финансовой службы капитан Белов А.Г.».
Ударом ноги распахнул ее, вошел в кабинет начфина. Тот сидел за столом, что-то считая на калькуляторе, отгороженный от спецназовца перегородкой, служащей барьером и одновременно подставкой при получении офицерским составом денежного довольствия. Капитан с удивлением взглянул на непрошеного гостя. Видимо, спесь являлась основной чертой характера начфина. Он воскликнул:
— Какого черта вы врываетесь в кабинет, как грабитель?
Лебеденко перемахнул через стойку, оказавшись у стола капитана. Пистолет он еще в коридоре вставил под ремень за спиной. Смахнул рукой и калькулятор, и бумаги, лежавшие на столе. Схватил капитана за отворот форменной рубашки так, что полетели пуговицы, рванул начфина на себя.
— Какого черта я пришел, спрашиваешь, козлина лощеная? Мочить тебя, пидора!
Будучи по натуре не только спесивым, но и трусливым, капитан дрожащим голосом спросил:
— За что? Произошла какая-то ошибка, старлей! Я не понимаю ваших действий!
— Сейчас поймешь, урод. Я из тебя, Белова, Брюнетова сделаю, расплющенного прессом! Ошибка, говоришь, вышла? Это ты точно заметил. Ошибка в том, что кто-то выродил на свет такого ублюдка, как ты. Не понимаешь моих действий? А что ты, сука, вчера в подъезде ДОСа[2] делал, а? Не помнишь?
Капитан наконец понял, кто перед ним и зачем пришел в его кабинет боевой офицер. Этот будет бить! Сильно бить. А Белов так боялся боли.
— Старлей, подожди, я все объясню! Отпусти!
Удар Лебеденко в челюсть опрокинул начфина вместе со стулом. Старший лейтенант легко, словно пустой фанерный ящик, сдвинул набитый бумагами стол начальника финансовой службы батальона к окну.
Нагнулся к капитану, находящемуся в состоянии нокдауна, рывком поднял на ноги:
— Жену мою захотел, мразь? Ударил ее, беззащитную женщину, грозил силой взять и опозорить? Крыса ты тыловая!
Второй прямой удар разбил нос и губы капитана. На его рубашку и пол обильно хлынула кровь.
— Ну что, взял? Опозорил?
Капитан, закашлявшись, попросил:
— Виноват, хватит, не надо!
Лебеденко взревел:
— Не надо? Надо, сука ты лощеная. Чтобы такие, как ты, навсегда запомнили, как к чужим женам приставать!
Третьим ударом в переносицу Лебеденко отбросил начфина к стене. Раздался глухой стук черепа, Белов, потеряв сознание, рухнул на пол, обливаясь кровью.
Лебеденко полностью потерял контроль над собой, так велика была ярость, сидевшая в нем еще с Новокоролевска.
Он вскричал:
— Косить, падла, вздумал? Сейчас ты у меня очнешься!
Затем нанес капитану два сильных удара ногами по корпусу. Слышно, как треснули ребра. Начфин пришел в себя, взгляд его потух, глаза заволокло пеленой.
Лебеденко схватил с сейфа графин. Вылил воду на голову поверженного противника, посмевшего поднять руку на его жену.
Старший лейтенант выхватил пистолет, снял его с предохранителя, передернул затвор, загоняя патрон в патронник, приставил ствол ко лбу начфина:
— Молись, тварь! Тебе конец!
Вместо выстрела раздался строгий голос Вьюжина:
— Отставить, Лебедь!
На старшего лейтенанта, перемахнув, как ранее Лебеденко через стойку, навалился Мамаев. Поднял вооруженную руку своего напарника, а затем кистевым заломом выбил оружие у Андрея, завалив его на стол.
— Лежать, Андрюха, сломаю!
Лебеденко дернулся, но капитан крепко держал своего подчиненного, прекрасно зная боевые возможности старшего лейтенанта в рукопашном бою:
— Спокойно! Без дерганий! Вот так!
Лебеденко не сопротивлялся, узнав командира «двойки» и так же прекрасно понимая, на что способен Мамаев. А он мог запросто переломать Андрея в его очень невыгодном для схватки положении. Да и с кем было биться? С боевым товарищем?
Мамаев, отбросив пистолет Вьюжину, повторил:
— Вот так, Андрей! Успокойся!
Вьюжин подошел к начфину, присел перед ним на колени:
— Живой, капитан?
Начфин простонал:
— Как вы вовремя! Он, он… мог убить меня! Больно!
Вьюжин согласился:
— Да, мой офицер мог убить тебя!
Сзади прозвучал голос командира батальона:
— И правильно бы сделал! Ребята служат, а этот хлыст к их женам тропы пробивает. Наши молчали, но этот Казанова имел несчастье задеть спецназовца. Вот и получил! Вылечим, отправлю его к чертовой матери в другой гарнизон!
Начфин взглянул на своего непосредственного начальника:
— Помогите, мне больно!
— А ты как хотел? Догулялся, кот блудливый! Благодари бога, что офицер спецназа не пристрелил тебя.
Он повернулся к дежурному, стоявшему за дверью:
— Ну, что застыл, вояка? Где пистолет?
— Виноват, товарищ подполковник. Но старший лейтенант непостижимым образом в доли секунды обезоружил меня. Да и не готов я был. Все же свой!
— Твое счастье, что свой! Давай, вызывай медиков, работы у них здесь хватит.
— Есть!
Лейтенант побежал в дежурку.
Мамаев спросил Лебеденко:
— Успокоился?
Андрей кивнул:
— Успокоился! Отпусти, бугай! Все, бои без правил окончены!
Капитан усмехнулся:
— Если бы бои, а то избиение. Отделал ты финансиста связистов на совесть!
— Заслужил, пес смердящий! Если бы не вы — пристрелил бы его на хер!
— Верю! Мы появились в нужный момент! И того урода спасли, да и от тебя зону отвели, хотя неизвестно, чем все это закончится. Отделал ты начфина серьезно. Как бы… Но ладно! В принципе поступил правильно! Я одобряю!
Лебеденко спросил:
— Слушай, Мамай, а как вы узнали, что я пошел валить начфина? Летеха-дежурный позвонил? Но вы не успели бы так быстро объявиться?! Кто вас оповестил?
Мамаев вновь усмехнулся:
— Догадайся с трех раз.
— Аниса?
— Вот теперь вижу, что ты в порядке. Да, Аниса! И если бы не она, быть трагедии. Благодари жену, от тюрьмы тебя, дурака, спасла!
— С ней мы и без посредников разберемся. Да отпустишь ты меня наконец?
Капитан взглянул на командира группы:
— Майор! Отпустить Лебедя?
— Отпусти, коли присмирел.
— Присмирел!
— Отведи его домой.
Лебеденко сказал:
— Я и сам дойду.
Вьюжин повысил голос:
— Поговори еще у меня! Дойдешь! Чуть не дошел уже! Пойдешь с Мамаем. И без базаров, въехал?
— Въехал. Веди, капитан, подчиненного домой!
Взглянув на начфина, Лебеденко сплюнул и вышел в коридор. За ним последовал командир «двойки».
На входе столкнулись с медиками.
Отпустив подчиненных, Вьюжин спросил комбата:
— Когда рапорт на моего писать будешь?
— Какой рапорт?
— Как какой? Рапорт по случаю избиения офицером спецназа своего подчиненного!
— А разве, майор, пишут рапорт на имя вышестоящего командования, если подчиненный капитан случайно повредил свою физиономию и ребра на полосе препятствий? Такие вещи, как правило, не афишируются!
Вьюжин не понял:
— На какой полосе препятствий?
Комбат улыбнулся:
— На обычной! Так что будь спокоен, из-за этого, — подполковник кивнул на начфина, — я твоего старлея сдавать не буду. И он будет вести себя тише воды, я не прав, Белов?
Начфин проговорил:
— Правы, товарищ подполковник!
— Ну вот и хорошо!
Вошли санитары и начальник батальонского медицинского пункта. Капитан-медик спросил:
— Что у нас тут?
Увидел начфина:
— Ничего себе! Белова что, каток переехал?
Комбат ответил:
— Нет, Саша! Он у нас решил преодолеть полосу препятствий. Все время косил от спортивных мероприятий, а тут вдруг решился проверить себя. А тренировки-то никакой? Вот и результат! Не вписался в «амбразуру».
Начмед покачал головой, обращаясь к Белову:
— Что ж ты, Аркаша, без тренировки, один, да на полосу препятствий? Хоть солдата для страховки взял бы с собой. А ну-ка посмотрим, насколько серьезны твои раны?
Осмотрев начфина, капитан-медик изобразил удивление, он, естественно, понял, что на самом деле произошло с Беловым, но принял игру комбата:
— Нос и два ребра сломаны. Сотрясение мозга. Да, врубился в преграду, мимо очка на приличной скорости. На рекорд, что ли, шел, Аркадий? Удивляюсь, как сам, без посторонней помощи, до штаба со спортивного городка дошел?
Комбат сказал:
— А ему один старший лейтенант помог! Спецназовец, случайно оказавшийся рядом.
— Тогда понятно. Благодарить, Аркадий, старлея должен. Если бы не он, истек кровью к чертовой матери! Ну что ж, ребята, — начмед повернулся к санитарам, — грузите капитана на носилки, и в машину. Повезем в санчасть, лечить будем. Да осторожно, ребра не заденьте.
Начфина уложили на носилки, и бригада медиков с избитым Беловым удалилась.
Вьюжин поблагодарил подполковника:
— Спасибо тебе, комбат! Не забуду!
— Да ладно тебе! Ты мне вот лучше объясни, как это твой старший лейтенант сумел в доли секунды обезоружить моего лейтенанта? И ведь ремешок отцепил?! У вас что, специально этому учат?
— У нас многому учат. А в спецподразделениях служат уже наученные всему. И имеющие боевой опыт. А для того, чтобы разоружить противника, особых навыков не требуется. Ловкость рук, как говорится.
— Да, ребята у тебя боевые. С ними связываться — себе дороже выйдет.
— Это точно!
Разговор старших офицеров прервал дежурный лейтенант, получивший обратно свой пистолет вместе со строгим выговором.
— Разрешите, товарищ подполковник, обратиться к майору?
— Обращайся!
Лейтенант повернулся к Вьюжину:
— Товарищ майор, из вашего подразделения позвонили, попросили, чтобы вы срочно прибыли в свой кабинет!
— Да?
— Так точно!
— Начальство вызывает! А раз вызывает начальство, надо идти!
Он пожал руку комбату, еще раз поблагодарив подполковника за понимание и поддержку, похлопал по плечу лейтенанта, пожелав больше не попадать в неприятные истории, и, выйдя из штаба, направился к казарме расположения диверсионно-штурмовой группы «Стрела», просчитывая варианты, для чего он вдруг понадобился вышестоящему командованию. И ответа не находил. Впрочем, скоро прекратил это бесполезное занятие. На месте все узнает, так что смысла гадать не было.
Клинков встретил командира группы:
— Удивлен, Игорь Дмитриевич?
— Не без этого. Что-нибудь произошло? Ведь, помнится, совещание назначено на завтра.
— На завтра. Но и сегодня образовалась тема. Кстати, если не секрет, что ты в батальоне связи делал?
— Да какой секрет? Чуть было офицера не потерял.
Командир отряда удивленно взглянул на Вьюжина:
— Что еще случилось?
Вьюжин рассказал Клинкову о разборке Лебеденко с начфином батальона связи:
— В последний момент Мамаев успел обезоружить напарника.
— Думаешь, старлей пристрелил бы капитана?
— Без сомнения!
Клинков протянул:
— Да! Отголоски Новокоролевска, хотя и в иной обстановке Лебеденко и другой на его месте поступил бы так же! Хорошо, говоришь, отделал местного ловеласа?
— Лучше некуда! Шнобель свернул, ребра поломал, фонарей наставил!
В глазах Клинкова блеснули одобрительные искринки, а может, Вьюжину это показалось:
— Комбат, наверное, намерен дело в военную прокуратуру передать?
— Нет! Он сам не особо привечает собственного подчиненного. Обещал замять дело.
— Значит, мое вмешательство не требуется? А то мы быстро решим вопрос.
— Нет, не требуется!
— Ну и хорошо!
Майор взглянул на полковника:
— Так что за тема образовалась, Сергей Сергеевич?
— Да дело одно нарисовалось. К нам отношение не имеющее, но я решил забрать его под себя. С милицией договорился.
— О чем вы?
— Понимаешь, Игорь, твои ребята находятся во власти синдрома неудачи, вины необоснованной, что снижает боеготовность группы. Встряхнуться им не помешает. Вот я и решил взять у милиции одно дело. Точнее, акцию.
— И что за акция?
Полковник объяснил:
— В Москве в одной из квартир пятиэтажного дома по адресу ул. Федосинская, дом 7/9, кв. 18 собралась банда нашей славной молодежи. Три парня и две девушки в возрасте от 17 до 22 лет. Хата принадлежит главарю, досталась ему по наследству. Ребятишки — наркоманы. Нигде, естественно, не работают, а на героин «бабки» нужны немалые. Вот и промышляют грабежами. Вооружены! У главаря «ПМ», у пацанов по «Сайге», девочки имеют газовые стволы. По оперативным данным милиции, задумали ребятишки грабануть обменник в центре. Тачка у них есть, «девятка» старенькая. Девицы сейчас возле обменного пункта, который банда выбрала объектом нападения. Милиция пасет их. Нападение назначено на 18.00 перед закрытием пункта и сдачей денег инкассаторам. Время оперативники установили, прослушивая переговоры наркош по мобильникам. Но нападение не состоится. Потому как бойцы твоей «Стрелы» предотвратят его!
Вьюжин покачал головой:
— А стоит нам не в свои дела вмешиваться? Милиция и сама справится.
— Конечно, справится, но я же сказал, наших ребят встряхнуть надо, чтобы успешной акцией, пусть и мелочной по нашим меркам, дух поднять. А то они у тебя окончательно скиснут.
— В принципе вы правы. Я согласен! Банду возле обменника во время попытки ограбления брать будем?
— Нет! Это опасно! И неудобно. Слишком людное место. Если бандюки откроют огонь, то могут зацепить прохожих, а нам невинные жертвы не нужны.
Вьюжин вздохнул:
— Это точно! Значит, отрабатываем хату?
— Да! Девочек милиция повяжет, а вот пацанов придется на квартире брать.
— Что собой представляет квартира? Какой этаж?
— Этаж первый, но на окнах решетки, да дверь массивная металлическая. Квартира двухкомнатная. Окна выходят на улицу, рядом с подъездом, вторым подъездом.
Майор проговорил:
— На улицу, это хорошо. А дверь? Ерунда. Как и решетки. Когда прикажете провести захват наркоманов?
— Как только будешь готов к штурму. Убытие на Федосинскую через час! На месте оцените обстановку и решите, как работать. При необходимости получите любое обеспечение. Свяжешься со мной и скажешь, что требуется. Тут же получишь.
— Понял!
— Итак, сейчас у нас 13.40. В 15.00 — выезд. Я поехал в штаб отряда, ты собирай своих орлов. Лебеденко можешь оставить, он уже, судя по твоему рассказу, стравил пар. Но решай сам, кого привлечь к акции. Возле дома, с торца, вас встретит капитан милиции. Фамилия его Орлов. Он отвечает за контроль над объектом. Передаст его вам, обеспечив на время акции отсутствие возле дома случайных прохожих. Все ясно, Игорь Дмитриевич?
— Как белый день, товарищ полковник!
— Ну и добро. Связь со мной по необходимости, после окончания акции — доклад, как положено. Работать в щадящем режиме, но если бандиты первыми откроют огонь, отвечать тем же. «Газель» подойдет через полчаса. Проводи до парка боевых машин. Там оставил свою «Волгу».
Командир группы с командиром отряда покинули кабинет Вьюжина. Майор на выходе передал дневальному, солдату-срочнику, чтобы тот включил систему оповещения офицеров группы об общем сборе.
Лебеденко позвонил в дверь, поднявшись к себе на этаж. Дверь тут же открылась. Заплаканная Аниса отошла в глубь прихожей, с болью, сожалением и любовью глядя на мужа. Старший лейтенант захлопнул дверь, прислонился к ней спиной:
— Ну, вот и все, Аниса. Твой обидчик получил по заслугам.
Молодая женщина приложила ладони к щекам:
— Ты убил его, Андрей?
— Если бы убил, то домой уже не вернулся бы. Ну, разве что только под конвоем, взять вещи на гауптвахту. Не успел! Ты среагировала оперативно, и Вьюжин с Мамаевым появились в самый последний момент.
Аниса со вздохом облегчения опустилась на пуфик:
— Слава богу! Ведь тебя теперь не будут судить?
— Не будут!
— Ты можешь наказать меня за самовольство, Андрей, но иначе поступить не могла. Не могла потерять мужа, единственного родного мне человека! Я ослушалась тебя, это недопустимо.
Старший лейтенант подошел к жене, прижал ее голову к себе, погладил волосы:
— Ну что ты, Аниса, о чем говоришь? Разве я могу наказать тебя? Я благодарен тебе. Ты спасла нашу любовь. И не плачь, все хорошо. Больше никто не посмеет не то что оскорбить, а приблизиться к тебе, я имею в виду чужих мужчин.